Океан сверкал, искрился тысячами лунных дорожек, обволакивая томной, неземной красотой, которой хотелось любоваться бесконечно.
Но Степка ничего не замечал. Его душили слёзы и горькая обида на отца.
Наконец то, свершилась давняя его мечта. Отец сдержал своё обещание, и взял его в морское путешествие по южным морям.
Но они оказались не вдвоём, как он ожидал, а втроём. Третьей была его новая жена - Санечка. Отец - Александр, а она Санечка. Так и сюсюкают друг с другом как маленькие. Просто противно!
Она вообще похожа на девчонку, веселая такая, молодая, красивая …
А отец уже старый, ему сорок лет, и туда же, молодого из себя строит. Зачем пригласил, если он ему не нужен. Если он, Степка, здесь лишний!
Отец Степана – Ковалев Александр Степанович, работал капитаном дальнего плавания, но ходил на кораблях под экзотическими флагами, то аргентинским, то ливийским.
Степка жил с матерью, родители давно развелись, и отца он видел крайне редко.
А тут такое счастье, и такой облом!
Вокруг раздавались женские смешки, и легкий. дразнящий шепот … по палубе фланировали парочки. А Степка пригорюнившись, опасно облокотился на палубные перила, и смотрел на океан, глубоко погрузившись в свои мысли.
- Смотрите, дельфины! - раздался рядом женский голос.
Легко нагоняя и перегоняя теплоход, и мощно выпрыгивая из воды, неслась стая крупных дельфинов.
- Афалины, - лениво подумал Степка, он вообще то слабо разбирался в породах китообразных, хотя и собирался стать в будущем моряком.
Палуба опустела, в зале - ресторане началось долгожданное развлекательное мероприятие, и все поспешили занять свои места.
Степка остался один на палубе, и всерьез заинтересовался дельфинами, которые прыгали совсем рядом с бортом судна.
Потеряв всякую осторожность, он взобрался на перила, и, не удержавшись, полетел в воду.
Глубоко нырнув, он, не веря в происходящее, вынырнул, наглотавшись воды. Теплоход, сверкая огнями, стремительно уходил вперед.
По прежнему, не веря в то, что это произошло с ним, Степка начал кричать, но музыка с теплохода приглушала его крики.
А теплоход, такой желанный и прекрасный, всё уходил, удалялся, пока не скрылся за горизонтом.
Степке стало, по настоящему, страшно. Он сразу ослабел, и забился в воде в панике.
А потом как – то успокоился, и начал вспоминать рассказы отца о кораблекрушениях и чудесных спасениях моряков.
- Меня же спасут, обязательно спасут?! - конечно, Степка верил в свое спасение, в его возрасте не верят в смерть, - Только нужно избавиться от лишней одежды. Пока они там корабль повернут назад, пока обнаружат, что человек за бортом. Пройдет время! Главное вода тёплая, не замерзну.
- Слушай, мне что – то тревожно! Бросили одного парня.
- Санечка! Да он спит давно в каюте, третий сон видит. Ему уже четырнадцать лет, взрослый парень.
Но по настоянию жены, Ковалев спустился в свою каюту, и, не обнаружив там сына, уже сам встревожился не на шутку.
Блиц опрос ничего не дал, якобы видели Степана на второй палубе, но куда он потом делся, никто сказать не мог.
Пришлось обратиться к капитану корабля, и наконец, некоторые пассажиры вспомнили, что слышали слабые крики о помощи, но не придали им значения, поскольку полагали, что крики раздаются из ресторана.
Когда, можно было уже достоверно утверждать, что мальчика нет на корабле, Ковалев категорически потребовал, чтобы теплоход возвратился.
- Мистер Ковалефф, вы есть тоже моряк, и понимать, что рейс коммерческий, возврата быть не может. Мы телеграфировать о спасении Вашего мальчика. Трасса оживленно судоходная … шансы на спасение превосходные.
Жена еле удержала рванувшегося к капитану Ковалева, и попыталась упокоить его.
- Ты понимаешь, он ведь погибнет! И по моей вине! Будь я проклят! - на глазах Александра Ковалева выступили бессильные слезы.
- Ничего, сейчас я позвоню отцу, он поможет!
- Саня, твой отец, конечно, большой адмирал, но ты же знаешь, как он относится ко мне. Да, и чем он поможет?!
- Мой отец настоящий мужчина, и любит меня. Он поможет!
Вот уже несколько часов, а может быть и гораздо меньше или больше времени, трудно было определиться, Степка качался на волнах, периодически отдыхая на спине. Морская вода держала его хорошо на плаву, обувь, и верхнюю одежду он сбросил.
Мальчик не терял надежду, но постепенно мысли его становились все тягучее, теряли четкость и ясность, он становился все равнодушнее, апатия как – бы обволакивала его тело, и накапливалась усталость.
Его стали посещать причудливые образы и звуки. Периодически раздавался свист на грани слышимости, и ему казалось, что он слышит, - Ребенок гибнет. Поможем!
Однажды он в сонном забытье нырнул, и почувствовал, как ноги его стали на что-то твёрдое, но подвижное и упругое.
Очнувшись, он огляделся. Вокруг него кружило несколько крупных плавников.
Акулы?!
Нет, это дельфины. Значит, не бросили, остались с ним.
В полузабытье Степан держался на поверхности океана, и его снизу подталкивали несколько дельфинов, периодически сменяя друг друга.
Вдруг внезапная тревога охватила мальчика, он увидел, как к нему приближается другой конфигурации, хищный плавник. Да, это акула, и крупная, не белая, но похоже это мако.
Нахлынувший ужас сковал все члены Степки, как вдруг акула взлетела в воздух от мощнейшего удара, потом еще раз, и поплыла, повернувшись вверх белым пузом.
Дельфины торпедировали её. Именно так они атакуют акул в случае опасности.
А затем Степан с трудом держался на поверхности океана, поддерживаемый дельфинами, и ему слышалось сквозь дремоту, - Ребенок! Помочь!
И он начал верить, что это говорят дельфины, и он их слышит.
Когда, с военного крейсера спасенный Степка Ковалев был доставлен вертолетом на круизный теплоход, он сказал обнявшему его отцу, - Папа, меня спасли дельфины! Они были со мной долго, до конца, и что-то кричали, когда меня забирали на вертолёт.
Ковалев не знал, верить или нет сыну, а Санечка поверила безоговорочно, и счастливо плакала, украдкой перекрестивши мальчика, и душевно про себя
поблагодарила дельфинов.
Пилот вертолёта, спасшего Степку, потом долго рассказывал, что когда он сверху увидел мальчика, его поддерживали с двух сторон два крупных дельфина, а еще несколько кружили поблизости.
Пилоту с готовностью поддакивали, но не верили.