Смолоду надо беречь не только честь, но и зубы!
Будучи лет 17-ти отроду, я обладал не только прекрасным здоровьем, но и отличными зубами. Следил я за ними, как и все в середине 70-х, чистя по утрам соленым на вкус «Помарином». И как-то утром заметил что-то вроде кариеса. Конечно, болезни зубов нам и в те времена были известны, а особенно их последствия, поэтому вместо лекций я помчался в стоматологическую поликлинику.
Это был мой первый визит к стоматологу, поэтому все было как-то и немного интересно и страшновато. С утра в поликлинике было почти безлюдно и я занял место на ближайшем кресле. Справа колдовали над зубом симпатичной девушки, которая переносила экзекуцию со звуком электродрели довольно спокойно, но уже просто звук, как - то вселил в меня неуверенность, что все это мне понравится.
Ко мне подошел молодой стоматолог и выслушав мое опасение относительно кариеса, попросил открыть рот. Похвалив мои зубы, он успокоил меня, что это просто пятнышко, которое он сейчас снимет без всяких проблем. Все закончилось в течение какой-то минуты и никаких даже просто неприятных ощущений я не испытаю. Врач улыбнулся сказав, что мне даже отбеливание зубов не нужно, показывая всем видом, что свое дело он уже сделал. И тут, раз пошла такая пьянка, я попросил его осмотреть все зубы, может еще где-то какое-то пятнышко затесалось и открыл рот. Врач, осмотрев с помощью зеркальца зубы, нашел на одном из коренных зубов черную точку, которую решил снять, проведя по зубу бормашиной. Ничего больнее я не испытывал до этого. Когда бормашина коснулась этой черной точки, я просто подскочил в кресле как ужаленный. Врач посмотрел не меня и попросил не нервничать и не дергаться, так как он ничего "такого" пока не делает. Тут же подумалось, что же будет, когда он будет делать что-то "такое". Когда бор вторично коснулся черного пятна я опять не стерпел и дернулся. Тогда, этот чертов эскулап, показал мне на спокойно сидящую справа "зою космодемьянскую", и пристыдил меня, мол мужчина, а веду себя хуже девицы. Эта фраза в 17 лет действует наповал, я вцепился в подлокотники и открыл рот.
То, что было дальше напоминало скорее пытки. Видимо я чувствовал то, что чувствовали на допросах с пристрастием в НКВД те, кто признавался в том, что работают сразу на 7-8 разведок, в покушении на Кирова, Ленина и Юлия Цезаря одновременно, а главное, собираются утопить мировую революцию в крови лично дорогого и любимого всеми Иосифа Сталина. Потом были мрак и потеря сознания. Пришел в себя от резкого запаха нашатыря, "космодемьянская" справа держалась мужественно, глядя на неё где-то там внутри роились чувства восхищения за неё и позора за себя. Прибежавший главврач определил пульпит, и видя мой бледный вид, стал кричать на начинающего светилу, что такой зуб без обезболивающего сверлить нельзя, так как человек не животное, а поликлиника не гестапо. Засадив мне пару уколов новокаина и напоив валерианой еще немного посверлили, положили в зуб мышьяк, поставили временную пломбу и сказали прийти через три дня.
Выходя из поликлиники я облегченно вздохнул, пощелкал одеревеневшей от уколов челюстью, порадовался, что все позади. На самом деле, это было только присказка - сказка была впереди!
Прошли три дня, мышьяк вроде бы должен был сделать свое дело, и я пришел снова в эту же стоматологическую поликлинику. Какая же была разная картина между тем, когда я пару дней назад впервые перешагнул порог этого "очаровательного" заведения посвистывая, и сегодня, когда я как только открыл входную дверь - ноги стали свинцовыми, кровь в виски била кувалдой, пульс был, как у спринтера на финише, а когда нос учуял специфический и уже ненавистный запах "стоматологии", подумалось:
– А что, может так и жить с временной пломбой всю оставшуюся жизнь, а когда она выпадет – умереть не сдавшись!
Но, как - то было мышьячно во рту и не очень хотелось умереть отравленным мышьяком как Наполеон.
Очереди, как назло, опять не было и подойдя к креслу ноги как-то сами подогнулись и я плюхнулся в кресло, на всякий случай, успокаивая себя, что революционер Камо терпел и не такое.
Подошел с сатанинской улыбочкой мой "инквизитор" и я понял, что от этого пощады ждать не прядется, но, как кавказский мужчина, решил не сдаваться.
– Ну как?
– Вашими молитвами!
– Откроем ротик, взглянем.
– Что-то Вы сегодня ласковый, может перенесем на завтра?– сказал я на всякий случай, упавшим голосом.
Молодой начинающий инквизитор-стоматолог смотрел на меня как удав. Внутренний голос шептал:
– Я с тобой, не дрейфь!
Я ему ничего не ответил, но подумал, конечно, внутренний голос он мне друг, но зубы - то мои!
Я, чтобы как-то сгладить дурацкую ситуацию неожиданно выдавил:
– А Вы потренировались?
– Все эти дни сверлил зубы с одной мыслью о вашем.
У него в руках сверкнули два предмета, зеркальце и ... изогнутая игла.
– Ну, ротик откроем?
Вспоминая прошлую боль душа опустилась куда-то в район мочевого пузыря, вызывая соответствующие позывы, голос пропал. Я почувствовал как с виска в ухо соскользнула крупная капля пота.
Ощущение беспомощности было такое, что выражение "Мама я хочу обратно" обрело реальный смысл.
Я закрыл глаза и открыл рот, нёбом видел, как зеркало и игла неотвратимо надвигаются на мой беспомощный намышьяченный зуб, готовые добить его окончательно, а вместе с ним и меня.
Зуб, пока его не трогали, почти ничем себя не обнаруживал, так как ел я на другой стороне, горячего и холодного старался не пить, но как только пломбу "святая инквизиция" вскрыла и иглой проверила чувствительность нерва, мои зрачки стали смотреть "внутрь" и я увидел неописуемо страшный облик боли:
– Вы забыли сделать укол, – выдернув руку живодера изо рта, засипел я.
– Нельзя, я должен чувствовать, когда тебе будет больно, чтобы узнать убит нерв или нет!
– Так мне уже стало больно, как Вы влезли в рот.
Садист снова потребовал впустить его в рот.
– Так больно? - бодреньким голосом спросил он.
Я, просто остолбенел, вцепившись руками в подлокотники и зажав зубами метал инструментов, нечеловечески мычал.
– Потерпи, ты не один такой, сейчас определю состояние нерва, сделаю анестезию и все будет хорошо.
Когда он вынул свои инструменты из моего рта я понял, что есть большее удовольствие, чем выигрыш в спортлото или туалет после 5-ти кружек пива.
– Ты как реагируешь на Лидокаин?
– В смысле?
– Организм как реагирует на Лидокаин, переносит или нет?
– Не знаю!
Хорошо, снова сделаем Новокаин на него реагируешь нормально?
Когда этот белохалатник на моих глазах набирал шприц захотелось крикнуть:
– За что, я же ничего Вам плохого не сделал! – но тихо промолвил – Может зуб просто вырвем и дело с концом?
– Ты что, такими зубами разбрасываться? Сейчас сделаем укол, удалим нерв и поставим пломбу. Зуб будет как новый.
Пришлось принять новокаиновую блокаду за неизбежное, так как мое состояние было уже почти паническое от постоянной острой боли в зубе.
– Так, теперь открой ротик и немного потерпи!
– Обратного пути нет, открой рот, — сказал внутренний голос.
Я уже засомневался, что этот внутренний голос мой, подумал о предательстве, однако долго думать времени не было, стоматолог уже навис над зубом всем своим садизмом. Я сдался и открыл рот.
Когда игла стала скользить по челюсти, ища какие-то каналы, у меня из глаза покатилась "скупая мужская слеза", "доктор Менгеле" промокнул её салфеткой.
– Покурите минут 5 в коридоре, пока укол не подействует.
С кресла меня как ветром сдуло, пока в коридоре выкурил сигарету, боль потихоньку стала проходить и внутренний голос поиздевался:
– Может, плюнуть на все и махнуть домой?
Если бы я знал, что еще предстоит, то понял бы, что внутренний голос был прав!
Когда я снова уселся в кресло не то, что боль прошла, челюсти как бы вообще не было. Новокаин подействовал, как капля никотина на лошадь. На врача я уже смотрел спокойно и подумалось, мол кто старое помянет… все ему простил.
Наконец-то, я не чувствовал боли при сверлении, ну разве что запах чего-то паленого, но это уже терпеть было можно. И вот, в руке врача оказалась игла для удаления зубного нерва. Так как я с зубами в поликлиниках раньше не был, и понятия не имел, для чего эта игла, то сидел спокойно, радуясь, что боль ушла и ждал, когда наконец все закончится. Когда врач вставил в канал зуба эту иглу, то боль я все же почувствовал, но эту боль терпеть было можно, и пока новокаин не прошел я больше чувствовал, не боль, а то, как эта зазубренная игла скрежетала в канале и вдруг, врач вынул изо рта руку, а чувство присутствия иглы в канале осталось. То, что произошло что-то непоправимое, я понял скорее по лицу врача и по постоянной, пока не сильной боли от иглы воткнутой в нерв.
– Ну, вот и приехали, сейчас тебе мир покажется в копеечку, – сказал внутренний голос.
– Ты глянь на морду этого эскулапа, — не унимался голос.
– Морды у «Потрошителя» не было, вместо нее был вопросительный знак!
И тут началось неадекватное поведение стоматолога, понимая, что когда пройдет наркоз я буду лезть от боли на стенку, он решил расширить отверстие в зубе и достать обломок иглы пинцетом, но рассверливая отверстие он буром только еще глубже протолкнул иглу в канал, теперь её достать было невозможно. Тут бы ему остановиться, проявив как благоразумие, так и милосердие и просто вырвать зуб, так нет, этот Кулибин от стоматологии отправил меня снова курить, а сам пошел советоваться с главным.
Минут через пять иглоукалыватель ничего мне не говоря, усадили на какое-то странное кресло, скорее напоминавшее электрический стул, как я его помнил из американских фильмов. Вес металлический с массивными подлокотниками. Начинающий садист-стоматолог пристегнул мои руки к подлокотникам:
– Это что, электрический стул? – поделился я своими догадками.
– В каждой шутке - есть доля шутки, - сострил мне внутренний голос.
– Расслабься и закрой глаза, - скомандовал "эсэсовец".
Это на самом деле был, как бы электрический стул, на котором зубной нерв убивают током и когда мне в сломанную иглу вставили еще одну, но под током, то от пронизавшей мозг боли я дернулся головой и со всего маху ударился затылком о стену, из глаз посыпались искры. Это была последняя капля моего терпения. Освободив руку, я встал и коротким ударом в челюсть завалил "мясника".
Вырвавшись на улицу, я поймал такси и поехал в поликлинику, где работал кудесник хирург Гвелесиани. Когда батоно Джумбер, кажется его звали, так вырвал зуб, то из него на пол сантиметра торчала обломанная игла.
Больше я зубы не сверлил, просто рвал и, конечно, у Гвелисиани!