Что в жизни самое главное

    

В   давние   времена   в одном   ауле жила молодая семья. Год не прошел, как справили свадьбу Ахмед и Зулейха.     Был у них дом, земли небольшая полоска, корова, несколько  овец. В общем, всё как у людей. Ну, и   любовь, - как же без неё. Всё  бы хорошо, да только, с недавних пор,  Ахмед  стал  каким-то  задумчивым;  придёт с поля,   сядет у окна  и  сидит   так,   до   самой ночи,  глядя,  куда-то  вдаль.

Зулейха, как приметила   эту   перемену  в   настроении   мужа,  загрустила, печаль  её  взяла,  думает, может, чем-то   я   ему   не угодила.      Долго не решалась спросить,   в конце концов, не выдержала, подошла, платок в руках теребит, глаза опустила и тихим голосом спрашивает: - Ты,  прямо мне скажи, в чем моя вина?  Может,  я   что-то  не  так  делаю? 
Спросила,  и  глаз   от   Ахмеда   не   отводит,  ждёт,  что   он   скажет    ей   в   ответ.

Повернулся   он   к   жене   своей  и  с  улыбкой   ответил:  -  Зачем     ты    себя   винишь, не    знаешь разве, что больше всего на свете  люблю  я   тебя.
Засияли глаза у Зулейхи, но, тут  же,   и погасли: - А если так, почему ты такой грустный, о чем  ты   всё  время,   думаешь  и   куда-то   в   сторону   смотришь?
Ахмед вздохнул, помолчал немного,  а  потом   признался: - Не дает мне покоя мысль, никак не могу  найти ответ на один вопрос – что в жизни самое главное?

-  Ой,  засмеялась Зулейха, - ты бы давно у меня спросил.

Прижалась молодая жена к мужу  всем  телом, обняла  его   ласковыми руками и горячо прошептала: - Самое главное в жизни,  это   любовь, такая  как у нас.

-    Это   я   и  так    знаю,  -  не  отводя  глаз  от   любимой,  сказал   Ахмед, - но  только  и  любовь  на   чем-то держится. Должно же быть что-то самое, самое главное в жизни?
 
-     На любви она и   держится, - не отступала   Зулейха.  И так нежно произнесла  это, что Ахмед   потянулся   к   ней    и    забылся   в  её   объятьях.

Прошло   ещё   несколько  дней  и вот однажды, нет - любовь не погасла  в сердце Ахмеда, всё  так же   ласково  и  нежно  относился  он  к  своей  жене,  но,  снова    не  даёт ему покоя   всё  тот  же   вопрос: - Что же в жизни самое главное?

Вспомнилось, как говорил   ему   всегда   отец,  пока  был   жив:  - главное,   говорил   он, - уважать старших.

 Так-то оно так, думает  про себя Ахмед, только вот, – Гаджи-Магома,   пожалуй, никто с таким уважением не относится к людям,   и к тем, кто старше  его  и кто моложе. А что толку   в  этом,  если  в селе  все  смеются, когда он,  считай,  что    каждому встречному чуть  ли   не в пояс кланяется.

Главное, быть добрым, – внушала  Ахмеду  его   мать.  Он    кивал  головой,  а  мысленно  не  соглашался  и  с   этим
- Легко сказать,  -  быть  добрым,  а если кто   обидит, что – спасибо  ему   за это говорить? Э, нет, со всеми добрым не будешь.
 
Так,  рассуждая  сам  с   собой,  снова  сидит  он   у окна,   смотрит  на  небо  затянутое  тучами,  а  в   мыслях   своих   находится   далеко  отсюда.
- Ахмед, Ахмед!  -  в  который   уже    раз звала его  Зулейха,   пока  он,  наконец-то,  не   повернулся    к   ней.   По  затуманенному   взгляду   мужа    догадалась,   о   чем  он   вновь задумался.

- Занялся   бы  лучше   каким-нибудь    делом, - укор  слышался  в  голосе   Зулейхи.  - Смотри, дверь-то   наша, совсем   уже  покосилась,  вот-вот   с   петель   соскочит.   Что может быть главнее мужской руки в доме, а? Или я не права?
- Дверь исправить дело минутное, - вздохнул Ахмед, взял молоток, гвозди, закрепил расшатавшиеся доски, а затем,  повернувшись к Зулейхе , произнес:
- Ты  прости  меня, но пока не найду ответ на вопрос, что в жизни самое главное – домой   я   не вернусь.
 
Зулейха   от неожиданности  так  и  присела  на  топчан, всплеснула руками  и,  теряя  надежду  вразумить  упрямого  мужа,  спросила: – И   где  же   ты собираешься   найти ответ на   этот  вопрос?
 Ахмед,  молча,   пожал плечами и неторопливо стал седлать  своего   коня.
- А обо мне   ты  подумал, не унималась Зулейха, что   в  нашем   ауле  люди скажут, год   ещё  не прошел после свадьбы и, на тебе, оставил жену,  а  сам,   неизвестно куда ушел.

       - Если бы не думал,  давно бы отправился  в  путь.  Сердце  моё навсегда с тобой, но, что   здесь   поделаешь,  затесалась   эта   мысль,   засела в голову,  ни спать, ни есть не  дает  спокойно. Какая же это жизнь,  если не знаешь, что в ней самое главное.

       - Не говори мне больше о своей любви,  - со слезами на глазах крикнула   в  ответ  Зулейха, -  если бы любил, не искал бы за порогом дома,  бог знает что.
       - Не плачь, успокойся – унимал   её Ахмед.
Не  оттолкнула  его  руку   Зулейха, но  и  не  потянулась  к  ней,  не  прислонилась  как  прежде  щекой  к  жёсткой   мужской  ладони,  только    ниже   опустила   она   голову  и  сказала  тихим  голосом : -  Что  ж,  так  и   быть,  раз   ты   решил  идти,  иди, не  думай, умолять   тебя   остаться  дома,   не буду.
Но,   когда  вскочил    горец    в седло  и  пришпорил   нетерпеливого   коня, бросилась  она    к нему: - Ахмед, Ахмед!    Да только поздно,– разве удержишь коня, который почувствовал   волю.

   Долго бродил Ахмед по земле, побывал в дальних странах, мерз в холодной степи, изнывал от жары в пустыне.  Не раз подстерегала его в пути опасность, как-то встретился на узкой тропе с разъяренным медведем, в другой раз чуть не стал добычей барса, - от этих встреч на груди   у  Ахмеда   остались глубокие шрамы.   Давно  пал под ним конь, сносились   его  чарыки,  не осталось в кармане и   гроша   медного, а он все шел  и  шел по земле и продолжал искать ответ на   свой   вопрос: - Что же в жизни человека самое главное?

            Заморские купцы, с которыми  выпала  ему   одна дорога, говорили, - главное в жизни,  это  -  богатство. И он чуть было не поверил  им, глядя, как  пересыпают  они    с ладони на ладонь горсть золотых монет. Но, в тот же, день напали на караван разбойники, разграбили все   их   товары, слава Аллаху, хоть живыми оставили.

  - Нет, думает    Ахмед, глядя на  купцов, проклинающих   выпавшую   им  злую судьбу,  нет, -  богатство не самое главное, что оно, – сегодня есть, завтра  его   нет.

Под вечер  нашли   они  приют у перегонщиков скота,  обогрелись  у  костра, утолили  жажду  и,  обжигая  пальцы, выбирали из   горячего  бульона   жирные  куски  баранины.  Когда  ночь   укрыла  их  звёздным  плащом,  прежде   чем  отойти  ко  сну,  ещё  какое-то  время   провели  в  беседе.   Снова   задал  свой  вопрос  Ахмед,  и  каждый,   по-своему  на  него   ответил.      Один из  кочевников,   расправил могучие плечи: - Слава   Аллаху, что дал  силу    рукам моим.   Сила – вот что самое главное в жизни.

- Сила-то    у тебя и впрямь  как у быка,  да  только и вид такой же,  нет, главное в жизни, – красота,  подключился  к  беседе  стройный  юноша.
- Э, что,   там  ваши,  сила и красота, если сердце не  полнится отвагой, - продолжил  спор  еще один  человек, -  смелость   и  отвага,  вот,  что  –  главнее  всего.
Купец,   больше  всех   пострадавший  от разбойников,  сидел  рядом  и,  словно  соглашаясь  со  всеми,  молчаливо  покачивал  головой,   а  когда  почувствовал   обращённый  на  него  взгляд,  стал   рассуждать:  -  Наверное,  в  зависимости  от  ситуации,  всё,  перечисленное   здесь,   может  на  какое-то  время  стать   главным   в   жизни,  а   если   говорить  о  самом,  что  ни  на  есть,    главном,  -   то  это,  конечно,  ум.  Будь  я  умней,   не  отправился  бы   я  тогда   той   дорогой  и  не стал  бы  на  каждом  шагу   хвастаться   перед   всеми   своим  богатством.

После  этих  слов   ненадолго   воцарилось  молчание.     Мнение   купца  никто  не  пытался  оспаривать,  тем  более  это  и   так, заранее,     было  ясно,  что  самое  главное, конечно  же.  -  ум.    Разве  что  лишенный  ума  будет  с  этим  спорить.  Ну,  а  потом?
 
      Примерно   так   и  спросил   Ахмед  у  сидящих    около      костра   людей.    В  ночной  тишине   громко  потрескивали  охваченные  огнём  сухие  ветки,  то  и  дело  взметались  в   тёмное   небо   снопы  искр,  колеблющееся    пламя   бросало   блики  на   лица,  на  которых   оставили   свой  след   глубокие   морщины.

  И  снова  разгорелся   спор,   что  же  в   жизни  самое   главное.  Одни   ставили  на  первое  место  здоровье,  другие  возлагали  надежду  на  веру  и    судьбу,  кто-то   во  всём  полагался  на  удачу.         
 Ахмед слушал, и ему казалось, что каждый из говоривших   прав, но,  -   думал  он,  не   может,  быть  такого, чтобы самым главным в жизни были одновременно  и   смелость,  и   сила,    и  красота.   Прибавь  к   этому  списку,   веру  в  судьбу, удачу, здоровье  и  богатство,   но,   опять  же,   что-то,  из  всего  этого,  обязательно  должно  быть  самым  главным.   Вот,   если   бы    только  знать, -  что?

И    снова   шёл   он    от одной дороги    к другой,   преодолевал   крутые   горные   вершины,   переплывал   реки,   пересекал   большие   и   малые   страны,  где   люди   говорили   на   разных   языках,   и   всюду,   где    бы    он   ни  был,   искал     ответ на   всё   тот  же  свой    вопрос.
Вдвое старше стал он за это время.    Где только  он   не побывал, но, так и не открыл истины, не узнал, что   в жизни самое главное. По разному говорили люди – кто видел сокровенный смысл  жизни    в радости и веселье, другие искали его в одиночестве,  прожившие   долгие   годы    седые   старики,  мечтали   вернуться  в  юные годы, а молодость завидовала мудрой старости.

По-разному говорили,  и  не  знал  Ахмед  кому  из  них   верить.  Начиная терять надежду, дошел   он  до самой дальней страны.   Долго,   в поисках приюта,   стучался   он,   то в один, то в другой дом, пока, наконец, не распахнулась перед ним дверь убогой лачуги.

       - Потерпи путник, сейчас я приготовлю пищу, сказал ему хозяин   после того, как справился о   его   здоровье, спросил,  куда и откуда идет, и что отправило  его   в дорогу. Ахмед подробно обо всем   рассказал и, теперь,    дожидался,  когда  же,   наконец,   ему   предложат  еду.  Седой аксакал, вместо того, чтобы   расстелить скатерть, достал   каменную ступу, всыпал в неё горсть пшеничных зерен и начал медленно их растирать.
        -Наверное,   придётся   мне   лечь спать на пустой желудок, подумал Ахмед, с трудом вспоминая, когда,    в последний раз  он   досыта   поел.
        -Возьми кувшин, сынок, и набери воды во дворе – прервал его    мысли  о   пище,    хозяин  дома,   где  обрёл   он   приют. Когда Ахмед принес воды,  старик  замесил тесто и, раскатав лепёшку, прижал её ладонью к раскаленным камням очага.

Комната сразу наполнилась запахом теплого хлеба. Ещё немного, и  перед Ахмедом   лежал только что выпеченный чурек. Старик произнес молитву, затем переломил хлеб и протянул  Ахмеду. От своей половины он отломил лишь небольшой кусок и стал медленно его пережевывать. Ахмед хотел  было    последовать примеру хозяина, но чувство голода было так велико, что он в одно мгновенье съел доставшуюся ему половину лепешки.
-Ты ищешь ответ на вопрос, который еще долго будут задавать себе люди – глядя в глаза Ахмеду произнес   седой   горец   и помолчав немного продолжил, - чтобы я не сказал тебе  сейчас, слова мои останутся пустым звуком пока ты сам не найдешь  ответ.

В    очаге    уже    догорали   дрова.     Запах   теплого  хлеба  всё    еще держался в   небольшой   и   тесной   комнате.     Слабый свет   от светильника отбрасывал на стены причудливые тени.    Тихо звучал старческий голос: - Вернись в свой дом и там откроется тебе истина.

 - Как я могу вернуться  домой,   так  и   не получив ответ  на  вопрос,   за  которым   отправился   в   такой   долгий   и   трудный   путь,     что  же  в  жизни   человека   самое  главное, - пытался   возразить ему Ахмед.
Старик   неторопливо  провёл  рукой  по  седой  бороде  и  спросил  у  Ахмеда:  -  Понравился   ли   тебе   мой  хлеб?
- Да, он был необыкновенно вкусным – признался Ахмед.
- А видел ты, как он достался мне? – вновь спросил старик.
- Да, ответил Ахмед, ты сначала растер горсть   зёрен  в этой ступе.
- Легко ли и быстро  это далось мне? – продолжал спрашивать старик.
Ахмед удивился: -  К   чему  эти вопросы, ясно,   что   нелегко, но ты  терпеливо превращал зерно  в муку.
-Вот это и есть самое главное, – удовлетворенно произнес старик.
- Хлеб! Воскликнул Ахмед.
- Не он сам, а то, как я добыл его,   – уточнил старик.
- Ты говоришь загадками, а я хочу получить ясный ответ на свой вопрос, который ищу  вот   уже    многие годы.
- Будь терпелив  и  вернись  в свой дом, там ты и найдешь  то,     что   так  долго  ищешь,  сказав   это,    старик  расстелил  у  ног   молитвенный     коврик и,   простирая    руки к небу,    совершил   вечерний   намаз.

Небыстрым   и  трудным был обратный путь, но Ахмед всё время торопил себя, ибо помнил слова мудрого старца: - только дома найдешь ты ответ на свой вопрос. 
Вот и еще один день близился к концу, последний день его пути. Он уже поднимался по крутой тропе к своему дому, хотел было постучать в дверь, но,  тут  же,  раздумал,   говоря   себе,  -  посмотрю сначала, что там изменилось, решил  он.

Осторожно поднялся  он  на крышу сакли, легкий дымок вился из отверстия над очагом, припал к нему Ахмед и  отшатнулся,   побледнев   лицом.

- Не помутился ли мой разум, подумал он, моя ли эта сакля, моя ли эта жена, со мной ли это происходит.
Он заставил себя   вновь заглянуть в отверстие   на  крыше  и, теперь,   все сомнения   его  рассеялись.

Да, это его Зулейха, всё такая же красивая, словно и не было этих двадцати лет разлуки. Его    Зулейха, та, которая клялась  ему   в вечной любви, которая так ласково, так нежно умела заглядывать в его глаза. Теперь,  с такой же любовью, с  такой же   нежностью она смотрела на чужого мужчину, которой спал крепким   сном на топчане, на его, Ахмеда, топчане,  укрывшись его, Ахмеда, буркой.   А Зулейха, сидела   рядом у   мужского  изголовья и нежно расчесывала   густые  кудри молодого красавца.

Потемнело в глазах у Ахмеда, огляделся  он  по сторонам, увидел на краю крыши  гладкий   тяжелый камень, поднял его обеими руками и, хотел  было обрушить  на голову неверной жены,  как   внезапно возник перед   глазами облик старца, прямо перед собой увидел глаза его и  услышал тихий  его голос: - Дома найдешь ты ответ.

-Уж не смеялся ли он надо мной, подумал Ахмед, и опять послышалось, но теперь будто наклонившись к нему, произнес старик, то недосказанное, что так силился услышать все эти годы Ахмед.    - Запомни, главное в жизни, – это терпение.  Будь терпелив и тогда постигнешь истину.

Ахмед осторожно, стараясь не шуметь, опустил камень, подумал: - Что ж, от наказания она не уйдет, но, проявлю   терпение,   и  вначале,  хотя бы узнаю,  почему она так поступила.

Подойдя  к  двери,   он    заметил,  что    сделана  она  из  новых,  гладко  отструганных  досок.    -  Интересно, скрипя  зубами  от  гнева, подумал Ахмед,- кто   ей   помог   поставить  эту  дверь,    уж  не  тот  ли,  мужчина,  что   чувствует  себя  хозяином  в  его  доме?

Он   негромко  постучал,  сдерживая  в  себе  желание,   выломать,  ставшей    ему  ненавистной,    эту   новую  дверь.   Легкие  шаги  послышались  за  ней, а  затем  прозвучал  такой  знакомый, такой  родной  и  близкий  голос, который  все  эти  годы   был  с  ним   неразлучен.  Но,  теперь,   после  того   как  Ахмед  увидел  свою  жену  рядом  с чужим  мужчиной,  голос  этот,   отзывался  в  его сердце невыносимой  болью.

 Он    сумел  и  на  этот   раз   заглушить,  переполняющий  его  гнев  и  хриплым, неузнаваемым  голосом   назвался   путником,   идущим  в  дальнее  село  и  попросил  пустить   его    на  ночлег.   Женщина     ни  о  чём,  больше    не  спрашивая,   открыла   дверь   и   впустила   незнакомца,    которого    ночь    застала   в   пути   возле    её   дома.

 Как   и   положено,     в  таком   случае,  когда   порог    переступает   гость,  поставила    на  стол      еду,   лепёшки   с  сыром,   кувшин   с   кислым   молоком.    Прикрывая,   краем   платка   лицо,    уже   собиралась  уйти  в  другую  комнату,  когда  Ахмед попросил её остаться.   Она   задержалась у двери,  всё  так  же   придерживая   платок   у лица и, так ни разу  не взглянув  в глаза  незнакомого   мужчины.
 
     - А где  же   муж   твой, почему   ты,  а   не  он   вышел   встретить меня, - спросил Ахмед,  отодвигая  от   себя    в   сторону,   положенную   на   стол   еду.

Зулейха тяжело вздохнула:   – Уже двадцать лет как ушел   мой  муж   из дома и с тех пор  нет  от  него  никаких вестей.
     - Так ты,  выходит,  одна теперь живешь в доме?
     - Нет, не одна, - Зулейха  хотела   ещё,  что-то сказать, но Ахмед со злостью перебил её.

     - Выходит, не дождалась  ты  своего   мужа, а  что  если он  вдруг  вернется?
Только тут Зулейха   впервые подняла    голову и   внимательно  посмотрела на странного гостя,  который   говорил   с  ней  так,    словно,  она   сейчас,   что-то   не  то  сделала   или   сказала,  что-то   не   то.     Когда  глаза их встретились,  Ахмед сразу отвел   свой   взгляд    в сторону.
 
Зулейха   продолжала  вглядываться   в его лицо   неожиданного    гостя  и, боясь поверить внезапно   возникшей догадке,    медленно произнесла:  - Если он вернется,   если   мой   муж  вдруг    вернётся,   это   будет самый   радостный   день в моей жизни.

Она  говорила, не отрывая   пристальный взгляд с  лица  Ахмеда. А тот, возмущенный  этой   откровенной  ложью   уже не  сдерживал себя:  - Радостный  для  тебя    день,   говоришь, а как же тот, что лежит  в  той  комнате,   укрывшись моей буркой?

      - Ахмед! – кинулась к нему    жена,   но  он резко отстранил её от себя.
      - Ахмед! - снова  вскликнула   Зулейха, и глаза её наполнились слезами.
В это время, разбуженный   шумом   из   задней   комнаты    выбежал юноша.
Он был молод и красив. Черные кудри   густыми локонами обрамляли светлое лицо, в   широких   его  плечах чувствовалась сила,    бесстрашие и смелость  были   в   его   глазах.

-  Мама, что здесь происходит, кто этот человек?
Раскались земля под  ногами Ахмеда, ударь   сейчас   в   него   тысяча   молний и то, не был  бы  он  поражен сильнее, чем от  этого    произнесённого   слова: - Мама!
    - Кто этот человек? – повторила    вопрос сына    Зулейха    и   с радостной улыбкой на лице   сказала: - Твой отец.