В полемике вокруг «похищения» и «пыток» Леонида Развозжаева, оппозиционера и активиста Левого Фронта, соратника Сергея Удальцова, время от времени всплывает то мнение, что защищать его вовсе не надо, поскольку в юности он был живодёром и зверски убивал кошек.
Я тоже считаю, что защищать его не надо (во всяком случае, следует избегать чрезмерной поспешности и категоричности в данном вопросе), но по другой причине. Именно: вся эта история с его «похищением» в Киеве и «психологическими пытками» в каком-то подвале слишком сильно смахивает на, экскюзэ мон Франсэ, «голимое фуфло». На провокацию, в которой Развозжаев является не жертвой, а агентом правительственной спецслужбы, действовавшим по заранее согласованному с нею плану, включавшим и его «бегство» на Украину, и визит в представительство ООН с засветкой там, и немыслимо беспечный его поход в одиночку «за булочкой», и заявление «меня пытали» для корреспондента проправительственного, в общем-то, агентства Life News, и заведомо абсурдные вещи, которые он впоследствии наговорил правозащитникам, вроде «следов от наручников на ногах не осталось, потому что я, как истинный сибиряк, не могу выйти на улицу в лютый киевский мороз(+13 С), не поддев под джинсы пижамные штаны».
Как представляется, целью подобной провокации может быть внесение ещё большего раскола и сомнения в ряды оппозиции, её дискредитация, когда она, следуя правозащитному инстинкту, бросится (уже бросилась) спасать агента «охранки» от «жандармского произвола», выставление лидеров протестного движения сверхдоверчивыми идиотами, наконец.
Когда так, то, вне зависимости от моего отношения к целям этой операции, не могу не воздать должного красоте замысла и исполнения. Это, действительно, не нашистские бесконечно тупые демарши – здесь профессионалы с умом и с фантазией работали.
Я готов извиниться перед Развозжаевым, если окажется всё-таки, что он не являлся активным участником этой провокации, что он действительно по оплошности вышел один за булочкой и попался в лапы неких «гестаповцев», как профессор Плейшнер. В этом случае не останется ничего иного, как признать, что он – истинный революционер, хранивший верность своему делу и своим товарищам до последнего, и заложивший их с потрохами лишь тогда, когда мучители бросили ужасную угрозу применить «сыворотку правды». Что более позорно для «профессионального революционера» – я даже затрудняюсь сказать. Но у провокатора-агента есть хотя бы та отмазка, что он, де, своим умом усомнился в правильности их дела, когда речь зашла о массовых беспорядках и терактах в целях захвата власти, и по собственной воле решил перейти на другую сторону, менее отмороженную.
Как бы то ни было, но мне в действительности не очень интересно всерьёз вникать в отношения Развозжаева с Лубянкой. Ибо, если я разузнаю об этом деле что-то наверняка, воспользовавшись служебным положением и связями, я лишусь возможности комментировать его публично. А комментирую лишь потому, что знаю о нём не больше, чем любой другой гражданин РФ, оперирующий открытыми источниками и здравым смыслом.
И меня, по хорошему счёту, вообще мало занимает политическая активность Левого Фронта, но в глубине души я считаю, что чуть ли не все левые политики, за очень малыми исключениями, - вполне готовые агенты спецслужб и провокаторы. Они хотят «больше государства» - значит, государство легко переманит их на свою сторону, доказав, что оно «достаточно большое» и что можно получить кожаную куртку, красные штаны и персональный маузер, если дружить с государством. И если какие-то левые активисты оказывались истинными борцами с режимом, а не его агентами, - это не их заслуга. Это недоработка «охранки», не сумевшей сделать им подходящее предложение в нужной манере.
Но вот что меня заинтересовало, так это история про зверское избиение кошек. На которую обычно дают вот эту ссылку: http://exlibris.ng.ru/tendenc/2003-04-03/7_game.html
После чего, конечно, у многих возникает вопрос: а не западло ли оппозиционерам защищать маньяка, который не стесняется разглагольствовать о своих маньячествах?
Меня же занимал другой вопрос. Точнее, два.
Во-первых, с какой бы стати взрослый человек стал так откровенничать о явно одиозных вещах, которые совершал когда-то в отрочестве? Он что, до сих пор считает, что в этом нет ничего одиозного, способного отвратить от него людей психически здоровых? Обычно-то люди, повествуя о каких-то истинных автобиографических моментах, склонны приукрашивать себя и выставлять в более выгодном свете (а со временем – они даже сами начинают верить в «адвокатскую» версию своего прошлого). Но какой смысл выставлять себя в глазах публики нарочито мерзким уродом? А может, он действительно псих, и когда так, все его мрачные признания – не более, чем бред? Или, допустим, он не псих, а человек с творческим воображением, большой фантазёр, и тогда его признания – не более, чем художественный вымысел?
Да, многим читателям сложно постичь эту мысль, но есть такой тип закоренелых врунов, которые повествуют о своих фантазиях так, как будто это произошло с ними на самом деле. Это называется «литература», а такие вруны называются «писатели». И когда про человека уже известно, что он писатель (на обложке значится), публика ещё худо-бедно понимает, что, скажем, Лермонтов не «поматросил-бросил» Беллу и не завалил Грушницкого, что это сделал его «лирический герой» Печорин в авторских фантазиях. Но вот когда текст – не книжка с обложкой, проходящая по разряду «художественная литература», а просто текст с подписью автора – иной читатель по-прежнему склонен принимать это за чистую монету, за правдивое признание. Между тем, как говаривал доктор Хаус, «все врут». Особенно же – творческие натуры, которые, будучи в каком-то роде психопатами и шизофрениками, очень часто имеют левые политические взгляды и активно занимаются политикой.
Во-вторых же, подумал я, пусть «Независимая газета» не входит в число моих любимых, но это довольно серьёзное общенациональное издание. Так какого ж хрена ей скатываться до уровня личного бложика бывшего живодёра-кошкодава? Какого хрена предоставлять ему трибуну для своих маньяческих излияний? Других, более значительных, материалов, что ли, не нашлось?
Но приглядевшись, Тёма Зоркий Глаз увидел, что это не собственно НГ, а литературно-критическое приложение к ней, Ex libris.
И мне стал интересен контекст, в котором опубликована эта «исповедь кошкодава». Он, же, контекст – таков: http://exlibris.ng.ru/tendenc/2003-08-07/
Ей-богу, примечательные названия в номере за тот день, третье апреля 2003 года. «Как я играл с одноногим». «Как я играла с ежихой». «Как я играл в Павку». Ну и на закуску – та самая публикация Развозжаева «Как я играл в палача». Которая, конечно, самая брутальная – но тематическое единство налицо. И объясняется оно в статье (там же) Сергея Шаргунова «Это весёлое имя «Бригада»).
Замес такой. Какие-то ученики колледжа, посмотрев фильм «Бригада» (а он как раз вышел в 2002 и стал очень значительным культурным явлением), решили сколотить собственную банду. Заявились в салон сотовой связи с известием, что они теперь евонная крыша и надо им отстёгивать. Естественно, когда на другой день пришли за деньгами, – их принял СОБР и провёл воспитательную работу.
Что следует из этой анекдотической истории? Ну, во-первых, что малолетние долбоёбы – бывали во все времена, и никогда не переведутся. Во-вторых, что конкретно эти малолетние долбоёбы – очень невнимательно смотрели фильм «Бригада» и неправильно его поняли (что неудивительно для малолетних долбоёбов). Там-то, в фильме, показано, что и в начале девяностых нельзя было просто так прийти к коммерсу и сказать, без каких-либо обоснований, «я теперь твоя крыша, плати мне, если хочешь дышать». Это беспредел, и это крайне не одобрят те, кто УЖЕ получает с этого коммерса. Поэтому Саше Белому и приходилось разводить Артура весьма хитро и затейливо – ан всё равно он нарвался на чекистскую крышу. Которая не раскатала Сашу в ноль только потому, что паренёк ей приглянулся, как «вменяемый» и перспективный лидер ОПГ, с которым можно работать. Но на что рассчитывать детишкам из колледжа, которые тупо наезжают на серьёзные фирмы, без какой-либо рекогносцировки, с понтом «башляйте нам, ибо мы круты»? Что ж, им показали, насколько они на самом деле «круты». И, в общем-то, «вопрос исперчен».
Но для публицистики – в своём роде лакомая жвачка. Поэтому, наметя стандартной для таких случаев душеспасительной пурги, Шаргунов обратился к коллегам: "А вот давайте вы поведаете, какие в вашем детстве были «нехорошие» игры»!" Или, иными словами: «Подрочим вместе на наше пубертатное и предпубертатное маньячество!» Что-то вроде «творческого задания» от Настасьи Филипповны на «рассказ о самом нехорошем поступке в вашей жизни».
И понеслось, кто во что горазд. Да, обычно люди врут, чтобы выставить себя в более выгодном свете, но если «выгодный свет» - это наибольшее маньячество, то, значит, будут усугублять своё маньячество.
Когда было такое «творческое задание» - понятно, почему Развозжаев (кореш Шаргунова, если не ошибаюсь) так усердствовал, чтобы его «исповедь кошкодава» была настолько брутальна и омерзительна. Но вот насколько она истинная и искренняя – хрен знает.
Как по мне, в этом повествовании есть как явные несуразицы, так и некоторые признаки «стёба» и «глума» над «психоанализом» и доверчивостью публики..
Ну вот начинается оно с крайне интригующей информации о том, как некие парни и девчонки, числом человек 20-30, набивались в однокомнатную квартиру, чтобы посмотреть немецкое порно. То есть, делается как бы многообещающий намёк на раскрепощённую сексуальность.
Но далее, без какого-либо логического перехода – история о методичном тинейджерском садизме в отношении кошек, что воспринимается, после такого начала, как субститут сексуальности у неких психически увечных персон.
Описывается, как они взяли «двух ласковых дворовых кошек». Что есть «ласковая дворовая кошка»? Да когда дворовые – они застрёманные все. Помню, в первом классе подкармливал, по пути в школу, дворовых кошек колбасой из своих бутербродов (ну да, вот такой я был «гринписовец»; я всегда только людей мучил, а зверушек любил), - так они поначалу никакой ласковости не обнаруживали. Она колбасу-то возьмёт, но очень осторожно. А протянешь руку погладить – шугается тотчас. И требовались недели знакомства, чтоб эта мнительная пушистая дрянь отблагодарила хотя бы возможностью её гладить и сама тёрлась об ноги.
Ну а когда берёшь кошку и несёшь куда-то, даже СВОЮ кошку, - она очень быстро теряет всякую ласковость и начинает вырываться. К корзине для транспортировки кошка ещё привыкает, но вот если на руках её нести, даже почёсывая за ухом, - метров через пятьдесят начинает негодовать и трепыхаться. Что очень быстро переходит в истерику с выпущенными когтями. И я уж не говорю о транспортировке в мешке, где незнакомая кошка по-любому будет орать и вырываться, возбудившись до крайней степени.
Развозжаев, однако ж, предлагает поверить, что они с друганами принесли двух кошек на место казни, и повесили кота, и пинали его в течение пяти минут, превратив в кровавый форшмак (понятно при этом, как бы он визжал), а вторая кошка, наблюдая это безобразие, оставалась такой ласковой и умиротворённой, что Развозжаеву пришлось щипать её, чтобы вызвать на какую-то «царапучую» реакцию, чтоб обрести моральную способность казнить её…
Да всё это – какой-то слишком уж нарочитый «экзистенциалистский садомазохизм». Вот прямо для учебников по психопатологии. Или же, наоборот, почерпнутый из них, учебников.
Особенно знаменательна концовка, переход к которой столь же алогичен, как и переход от «эротической» завязки к «кошкодавству»:
«С тех времен во мне засела патологическая жажда справедливости».
Тут уж видится неприкрытая аллюзия на Шарикова, которая не может быть случайна, которая не может не быть стёбом.
Поэтому я и думаю, что для Развозжаева и текст этот, и участие в Родине, и участие в Левом Фронте, и «похищение» кровавыми чекистами, – это всё одна игра, и одного рода враньё. Утрированно абсурдное и неправдоподобное в деталях. Таков уж «авторский стиль».
И если я не верю ни единому слову данного персонажа о его похищении и пытках в подвале – с чего бы верить этой истории про кошек? Тогда у него был вполне понятный мотив наврать с три короба, нагнать жути. Достаточно «интригующей», чтобы попасть на страницы литературного приложения к крупной газете. Некоторые люди ещё и не такого про себя наплетут, ради славы или ради стёба. Особенно – ради стёба над «мещанской» доверчивостью и впечатлительностью.
Знаю ли я при этом, что некоторые дети и подростки действительно бывают бессмысленно жестоки, мучают и убивают всяких безобидных зверушек, типа кошек?
Знаю, конечно. Да, бывают патологические чмошники, которые настолько не уверены в своей способности к насилию, что доказывают сами себе свою «крутизну» такими идиотскими вещами, как мучительство зверушек. Нормальный человек (даже ребёнок) и без подобных дурацких экспериментов знает, что в случае надобности – способен убить врага или зверя вполне хладнокровно, не раздумывая и не раскаиваясь, что видовой инстинкт не подведёт (а мы очень агрессивный от природы вид, но умеющий сдерживать свою агрессию ради коллективного сосуществования). Точно так же, как нормальный, физически и психически здоровый парень достаточно уверен в своей сексуальной состоятельности и привлекательности, а потому не нуждается в доказывании её кому-либо посредством изнасилования.
Тем не менее, в силу самых разных причин, у некоторых детей психика бывает расшатана, а мозги набекрень. И они делают такие вещи, которых сами толком не могут объяснить. Потом, с возрастом, зачастую они становятся умнее и сдержаннее, учатся компенсировать свою психопатию. Но, полагаю, то сознание, что хоть когда-то был конченым уродом – здорово отравляет жизнь, и взрослому человеку не очень-то хочется вспоминать о своих нелепых детских жестокостях. Если они на самом деле имели место.
Другое дело – прогнать на заказ пафосную туфту про то, как живодёрство внушило автору «патологическую жажду справедливости».
Нет, я могу допустить, что эта история всё же правдива – но гораздо более вероятно, что автор гонит. Ибо, кажется, он по жизни «****ит, как Троцкий». Творческая личность, однако.