Заснул он под утро, проспал не более четырех часов и встал с тяжелой головой. Умывшись из кружки над ведром, он сел пить чай в комнате у тети Ани. Из окна, перед которым стоял стол, открывалась широкая панорама окраины города. За огородами и домиками на склоне сопки, расположенной ниже дома тети Ани, был виден новый микрорайон с коробками пятиэтажек, за ним озеро и волнистая гряда сопок, покрытая лесом. Справа от озера тоже протянулись вдоль берега пятиэтажные дома, а за ними по склону сопки разбросаны серые частные домики. Из окна, если наклониться к одной стороне, видна была даже часть бухты и три сопки на берегу.
За окном моросил дождь. Константин Сергеевич пил чай, смотрел в окно и вспоминал приснившийся сон. Кладбище, церковь, могилы, ожидание чьих-то похорон. Он вспомнил у Гейне в путевых заметках "Путешествие по Гарцу" было такое наблюдение, что жителя равнины, когда он попадает в горы, первое время преследует мысль о смерти, может и ночные кошмары.
Впрочем сон этот, скорей всего был вызван рассказом тети Ани. Она и на этот раз, заметив, что он обозревает видимый за окном пейзаж, не преминула заметить кроме названия сопок у бухты (Брат, Сестра, Племянник), еще о том, что в озере нашли труп милиционера.
- Его сначала убили, потом бросили в воду. А вон те домики - поселок Падь Ободная. Там живут баптисты и бандиты. Наверное последние года три-четыре стало спокойней немного - видно половину пересажали, а то, чуть ли не каждый день слышишь, что кого-то убили.
И она, кстати, пока он допивал чай, успела рассказать об одном убийстве.
* * *
Месяц спустя, Константин Сергеевич сидел на скамейке под стеклянной стеной автовокзала в самом скверном настроении. Он не выспался и в голове, словно стоял туман. Его опять ночью мучили кошмары. В последнее время он со страхом ложился в постель, уверенный, что стоит ему закрыть глаза, и тут же полезет какая-нибудь чертовщина.
Да еще эти ежедневные рассказы хозяйки.
Вечерами, когда он возвращался из своих походов по городу и его окрестностям, она рассказывала ему о каком-нибудь свежем происшествии. А если ничего не случалось, что было крайне редко, или еще не дошли до нее слухи о случившемся, она вытаскивала какую-нибудь историю из своей памяти. У него сложилось впечатление, что в этом, сравнительно небольшом городе, каждый день кого-то убивают. Краснодар - огромный город, но сколько он там жил, он не слышал, чтобы так уж часто совершались преступления, связанные с убийством. То убили какую-то женщину, то приезжего парня, и затолкали в водопроводную трубу, то в общежитий по пьянке мужика выбросили из окна пятого этажа, или кто-то просто умер.
Как-то ему, когда он был не в духе, пришла мысль, что тетя Аня питает к нему неприязнь. Может даже враждебное чувство, какое не редкость среди простого народа к интеллигенции, к «начальству», и подметив, что ему неприятна эта тема, намеренно издевается над ним. Но немного позже, рассудив уже спокойно, он отверг это предположение, устыдившись. Скорей всего, можно было предположить, она, напротив, хотела как-то развлечь его, а что интересного она могла рассказать, если ее собственная жизнь была подобна этим рассказам. Притом она уже год была на пенсии, томилась в одиночестве и рада была собеседнику, с которым можно поговорить, поделиться, переложить с души хотя бы часть груза, томившего ее.
Последняя, рассказаная ею история, особенно была страшна, и стала причиной его вчерашней бессонницы.
Начало ее он услышал еще в первый день его приезда, в несколько комичном виде. Был дождь, и Константин Сергеевич никуда не пошел. Они сидели перед включенным телевизором и терпеливо ждали, что после очередной дребедени покажут что-то интересное, и тетя Аня рассказывала, что целый месяц жила без телевизора.
- Он перестал показывать: звук есть, а изображения нет. Нести в мастерскую самой не под силу, надо кого-то нанимать. Платить за то, что отвезут, да потом за починку плати. А тут по соседству живет парень, я слышала, разбирается в телевизорах. Он через дом от нас живет, на квартире, там у них во дворе дом и времянка. В доме живет жена с детьми, а муж во времянке. Не знаю, что между ними произошло. Может пил, дрался, по бабам ходил, но давно, помню, они уже живут так отдельно.
А года три, может четыре назад, его разбил паралич. И ни жена, ни дети к нему так и не ходят. Нашли какого-то бича, который согласился ухаживать за ним, вместо платы за квартиру. Наверное, не только живет, но и кормится с его пенсии - много больному надо? Бывает, что у кого заработает - огород кому вскопает, дров наколет, может, телевизор кому починит - так все и пропьет.
Ну вот его я и пригласила. Хотела как подешевле. Бутылку взяла беленькой и хватит, думаю, ему. Приходит он в часов девять. Я на огороде копалась. Привела его в комнату, он телевизор на стол поставил и говорит: "Ты мне, мать, плеснула бы капель десять, а то со вчерашнего котелок что-то не варит". Ну я достаю бутылку, наливаю полстакана, а остальное, говорю ему, получишь, когда починишь телевизор. Отнесла бутылку в другую комнату, открыла дверцу шкафа и поставила в уголочек с краю. И ушла снова на огород.
Не знаю, сколько я там пробыла: может час или полтора - дай, думаю, пойду посмотрю, как там ремонт подвигается. Вхожу: на столе ящик отдельно, "требуха" отдельно, какие-то детальки, лампочки на столе лежат. А он сидит напротив на табуретке и качается, вот-вот, вижу, свалится. "Ну что, работа полным ходом идет?" — спрашиваю его. А он сидит, еле глаза разлепил, руками разводит: "Мать, я сегодня не в форме". А куда ему быть в форме, когда бутылка пустая в ящике лежит. Выпил ведь даже без закуски. Хлебом, видно, занюхал и все.
Недели две я к нему ходила, уговаривала, чтобы он хотя бы засунул внутренности на место. Потом сложила все на покрывало, связала углы и отвезла на такси в телеателье.
И вот, накануне вечером, вернувшись на квартиру, Константин Сергеевич узнал продолжение этой истории.
- Сосед-то, что через дом, что параличом разбитый лежал — помер, - сообщила тетя Аня, как только он вошел в дом. - Уже и увезли. Подогнали маленькую бортовую машину, закинули в кузов, как чурку, и увезли. Он, наверное, уже наполовину заживо сгнил. Такая вонь от него была, что никто не хотел руками прикасаться. Сначала с койки на улицу вытащили, накатили на палки, и потом уж на машину. Эти, его семейка, даже во двор не вышли. Ни она, ни дети. Только в окно из комнаты глядели. А квартирант налакался, что еле на ногах держался, и только мешал - все лез помочь.
Константин Сергеевич обычно старался приходить на квартиру как можно позже. Во-первых, что бы максимально сократить время воспоминаний хозяйки, во-вторых в страхе перед бессонницей, выматывал себя хождением. Но накануне почти весь день шел дождь, и он большую часть времени прождал на вокзале, потом в кино, и снова на вокзале, в ожидании, когда дождь перестанет. Это было еще утомительней, чем пешие прогулки, все тело ломило, хотелось лечь. И он поддался искушению - лег в постель раньше обычного. И ему, на удивление, удалось заснуть довольно скоро, но среди ночи он проснулся и уже не спал до утра.
Он проснулся в поту от ужаса, помнил, что пытался кричать во сне, чтобы проснуться, и потом долго лежал, переживая увиденное во сне. Он видел себя в могиле вместе с покойником, о котором рассказывала тетя Аня. Покойник лежал на деревянных нарах у стенки. Он избегал смотреть в его сторону, занимаясь своим делом. А дело его было обставить могилу надлежащим образом, и он видел ее уже в завершенном виде и знал, что это его рук дело.
Могила была размером с его теперешнюю комнату, в которой он спал, и кроме нар с покойником в ней стояло трюмо с туалетным столиком, на котором стоял телевизор, на стене, у которой были нары, висел большой ковер, и над ним тускло горела лампочка. В начале было чувство удовлетворения от проделанной работы и еще какое-то тревожное чувство, еще не страх, но как будто предчувствие страха.
Он оглядывался вокруг, избегал опускать глаза ниже, когда смотрел на ковер. Потом он повернулся в сторону, где стояло трюмо и увидел в зеркале часть нар и голые ноги. Отражение в зеркале не пугало его и это удивляло. Он продолжал смотреть на ноги, удивляясь, что не испытывает страха. Но тут он заметил, что ноги зашевелились, и не в силах совладеть с собой, судорожно обернулся.
Мужик сидел на нарах по-турецки скрестив ноги : глаза его были закрыты, но Константин Сергеевич почему-то знал, что он собирается что-то сказать. Ужас овладел им. Он хотел отвернуться, но не мог, и тогда закричал и проснулся.
Продолжение следует...