Однажды матёрый однополчанин сказал мне за рюмкой в ресторане:
- А я ведь увидел смерть. Только не говори мне, что все из нашей братии видели её. Тут другое! На войне ведь к смерти привыкаешь, ты и сам знаешь это. Тебя хотят прикончить, ну, и ты убиваешь. А я узрел облик смерти в госпитале… помнишь, когда мне прострелили селезёнку, и врачи боялись гангрены. В палате нас было четверо. И смерть пришла после полуночи. И я увидел прозрачный облик смерти в правом углу. Она – высокая, печальная, смуглая и странно красивая! Глаза у неё огромные и мудрые… Она смотрела и выбирала. А я встретился с ней взором! Ты ведь знаешь: я снайпер. Нас в плен не берут, а сразу убивают с муками. Ведь мы получили право выбирать свою жертву. Появляется, например, десять человек, а ты успеваешь застрелить только четверых, вот и приходится выбирать. И это сладко затягивает, и я привык к такому выбору, как к наркотику… Так и грустная смерть выбирала средь нас. А после того, как её глаза встретились с моим взором, она выбрала не меня. И я понял, что ей жаль свою жертву! Она очень похожа на земную красавицу, но её обрекли на плохую работу… И она любит и бережёт преданных слуг…
И я хрипловато прервал его:
- Достаточно! Давай хлобыстнём ещё по стопке!
И чокнулись мы хрустальными рюмками, и залпом выпили мы холодную водку, а затем, закусив с хрустом малосольными неженскими огурчиками, мы сменили тему нашей беседы…