Как Баба Яга с Кащеем Бессмертным поссорились

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мир этот был невероятно велик, но далеко не все в нём хорошо уживались. И вот, в один прекрасный вечер произошёл в некотором роде раскол. Расскажу по порядку.
Стояла глубокая тёмная ночь. Под светом полной серебряной луны мчались по бескрайним полям и дремучим лесам трое славных братьев-богатырей: Вечорка, Зорька и Полуночка — все под предводительством последнего, ведь ночь он знал лучше своих братьев. Богатыри мчались спасать прекрасную царевну из когтей огнедышащего Змея о трёх головах и не смыкали они глаз своих уже семь дней и семь ночей. На охоту выходили ночные существа: то были и Аука (он любил заводить путников в глушь, пока те не окоченеют), и Див (по ночам он спускался с вершин деревьев и пугал полуночников своим страшным видом), и лешие с оборотнями. В деревне, что неподалёку от леса, жизнь шла своим чере-дом. В окнах гасили огни, домовые вместе со своими хозяевами ложились спать,  а их противники, злыдни и барабашки, наоборот, только принимались за свою работу: начинали пакостить хозяевам и приводить порядок, наведённый домовыми, в полнейший хаос. К маленьким ребятишкам приходила старушка Дрёма и убаюкивала их своей красивой колыбельной.

 
ВОТ КАК ЭТО БЫЛО…

Посреди Дремучего Леса, в самой глуши, стояла избушка-на-курьих-ножках. В ней жила могущественная ведунья, которую звали Баба Яга. Деревенские знали её, но заходили к ней чрезвычайно редко — в очень необходимых случаях. Ведьма могла излечить смертельно раненых, могла помочь по хозяйству, но в то же время она могла и усугубить положение семьи. Между прочим, если кто-то из людей сильно докучал ей, Яге ничего не стоило запросто зажарить его и съесть (больше всего она любила детское мясо, ибо оно было самым свежим). Она к тому же владела всеми тремя стихиями (вода, огонь и земля) и могла оживлять неживое. Короче говоря, властью она обладала безграничной.

Вокруг избушки стоял забор из человеческих костей, на костях болтались (и болтали между собой) настоящие человеческие черепа. Калитка была сделана из позвоночников, а вместо шарниров стояли кисти людских рук. На месте замка находилась челюсть — и если сюда намеревался вторгнуться кто-то чужой, она непременно клацала зубами и кусалась. Рядом с калиткой стоял высокий столб из чёрного железа, а на столбе восседал большой толстый чёрный кот с яркими мерцающими зелёными глазами. Его звали Кот-Баюн, потому что своими байками он мог заговорить любого.

Когда черепа вновь ухахатывались над очередной остроумной шуткой в адрес Яги, которую произнёс бывший придворный шут царя (а ныне один из тех самых черепов), Кот размеренно замурлыкал. Черепа поняли, что это не к добру и при-утихли. Тогда Баюн обратился к ним:

— Сегодня очень важный день для моей хозяйки, Бабы Яги…

— Это не та ли ведьма, которая нас посадила на эти шесты? — хихикнул бывший шут. Один из черепов прыснул, а затем захохотали и все остальные — ещё пуще прежнего.

Кот зашипел и огромной лапой ударил шута, от чего тот резко завертелся на кости, а когда пришел в себя, заметил:

— Каруселька то не из лучших, — и замолчал, дав слово Коту.

— Сегодня очень важный день для моей хозяйки, — повторил тот, — и если вы, черепа обглоданные, хоть как-то его испортите, не сносить вам голо… Я имею в виду, вам будет чрезвычайно плохо. Вам всё ЯСНО?!!

На последнем слове голова Баюна раздулась до размеров слоновьей, а клыки его вылезли из челюстей. Черепа в страхе отпрянули.

— Конечно, нет вопросов!

И тут же из распахнутого окна избушки вылетела древняя пожелтевшая шляп-ка, а за этим раздался озлобленный вскрик старухи:

— Это не то, всё не то!!!

— Сложновато будет выполнить твою просьбу, — обратился один из черепов к коту.

— Ну, дело-то ваше, — холодно заметил Баюн, точа когти о столб.

Голова Кота уже вновь приняла прежние размеры.

В избе на данный момент царил полный беспорядок. Баба Яга, старая седая старуха с длиннющим горбатым носом и костяной ногой стояла перед зеркалом. С каждым хлопком её рук на ней возникали всё новые одежды, но все они ей не нравились. Оттого крики Яги становилось всё громче и громче.

— Солёные пиявки!! — ругнулась колдунья, когда на ней оказалось платье цвета морской болезни. — Сёма! Неси ножницы!

Сёмой звали маленького толстенького жировика (домового духа), следящего за порядком в избушке. Вернее, он только должен был следить за порядком, на деле же он только сидел за печкой и уплетал за обе щеки блинчики и ватрушки. Всю грязную работу делала его помощница — чёрная кошка Розочка. А ещё у Сёмы была такая вредная привычка: после того как Розочка всё сделает, он гладил себя по голове, мол хороший жировик, хороший, столько работы сделал, а даже и не устал. Однако на этот раз хозяйка была в ужасном расположении духа. На полночь была назначена встреча с её возлюбленным — Кащеем Бессмертным. Раньше их встречи расстраивались из-за того, что надо было похищать королевен, бороться с богатырями, варить отвары, наводить порчу и тому подобное. Но этой ночью беды не предвещало ничто, и Яга поспешно подбирала платье, в котором будет прилично показаться перед женихом. Белое платье этой чернозубой красавице явно не шло, поэтому она решила попробовать подарок на Ивана Купалу её закадычной подружки, Кикиморы Болотной — сарафан из тины. Он ей очень приглянулся, но оказался чересчур длинным. Поэтому Сёма, спотыкаясь и запинаясь, понёсся за большими ржавыми ножницами. Роза сидела на печи и хохотала про себя, ведь картинка бегущего толстяка, еле семенящего своими ножками-кабачками, не могла не рассмешить. Жировик пронёсся мимо стола, на котором стояли три живые матрёшки: Матрёна (самая старшая), Фёклушка (средняя) и Катенька (младшая из них), — схватил ножницы и, метнувшись обратно, отдал их Бабе Яге.

— Вот, пожалуйста, хозяюшка! — в одно слово пробормотал Сёма и , пятясь за-дом, отошёл к печке. Он сверкнул глазами на Розочку и прошипел ей: — Я в следующий раз из тебя ватрушек напеку…

В избе горело девять чёрных свечей, пять из которых освещало прихожую и зеркало, три освещало обеденный стол, а одна — прялку, за которой Баба Яга пряла волшебные рубашки. Недавно одна девушка набрала ей столько крапивы, чтобы спасти своего любимого, что Яге этого хватит лет на десять.

Яга к тому времени уже обрезала сарафан и собиралась проковылять к ступе, чтобы вылететь в трубу — на встречу к Кащею. Но тут со стола раздался тоненький голосок:

— Корона была недурна бы, Яга, к твоей полуночной богеме, — то была Катенька.

— Сестрёнка права, но вот я бы сперва опробовала диадему, — продолжила Фёклушка.

И взгляды всех обитателей избушки обернулись к старшей матрёшке, ожидая от неё заключения.

— Сестрицы, я думаю, правы, но нет подходящей оправы, — сказала она.

— Но это пустяк, пустим в ход червяков, — хмыкнула Катенька.

— А лучше ещё парочку черепов, — подхватила Фёклушка.

— А камень! — вспомнила Катенька. — Рубин! Все уж разом помрут!

— Но платье из тин!! — возмутилась Матрёна. — Я б взяла изумруд!

— Всё! Пр-р-р!! — остановила их Яга, иначе они вовек не замолкли бы. — Обойдусь без короны!

Катенька пожала плечами:

— А зря! Их так любят бароны…

Баба Яга пригрозила им кулаком, залезла в ступу и вылетела в двери.

— Раскаркалась тут, как ворона! — закончила Матрёна, едва Яга скрылась из виду.

А снаружи раздался хор загробных голосов с забора во главе с Котом-Баюном:

— Как вы прекрасны, хозяюшка!

И с неба в следующую минуту свалился кусок ветчины — прямо в пасть Коту, тот заурчал от радости.

***

Долго ли, мало ли летела Яга в своей ступе по ночному лесу, а вскоре догнали её два духа: мужчина и женщина. Яга их знала, а потому ни капли даже и не удивилась (а, впрочем, она и так бы не удивилась, ведь она изо дня в день связыва-лась так или иначе с потусторонним миром). Это были помощники Кащея, бесы, брат и сестра, Чревоугодие и Тщеславие. Чревоугодие был толст, как бочка, распухшая от солёных огурцов, глаза его были жёлтыми, как охра, а лапы — алчными, загребущими. На его толстом бесовском хвосте висело неисчислимое множество кусков мяса. Сестра его, Тщеславие, выглядела ничуть не лучше. Во рту её торчало два ряда кривых жёлтых зубов, над ушами росли изогнутые рога, сама она была высокой и тощей — в противоположность брату.

— Ох ты! — воскликнула Баба Яга. — Да я вас и не признала сразу! Что с вами стряслось? Тщеславие, когда я тебя видела в последний раз, ты пыталась выкрасть золота из подземелий Кащея. Он узнал об этом?

— Увы! — женщина отвела взгляд.

А её брат расхохотался:

— Ага! Но сна…сначала К…Кащей притворился, что не з…зн…нает, и решил пре-под…днести сестрич…чке под…дарок! З…з… — его так и распирало от смеха, к тому же Чревоугодие почему-то жутко заикался.

— Змею? — предположила Яга.

Толстый бес покачал головой.

— Забойку?

Чревоугодие снова покачал головой.

— Неужто завещание?! — удивилась Яга.

— Зеркало, — подсказала Тщеславие.

— А, — спокойно вздохнула Яга. — Ну и что там дальше?

— А к…когда она несла з…зеркало к себе, оно вдруг тр…ресн…нуло! — прыснул толстяк. — Тщеславие посм…м…мотрелась в него — и вс…всё! — с тех пор сем…мь лет несчастий!!

— А ты-то чего так заикаешься? — спросила Яга.

— Ну! — Тщеславие ехидно глянула на брата. — Расскажи ей!

Чревоугодие отвернулся, снял с хвоста кусок мяса и алчно запихнул в рот. С обиженным видом он заявил:

— Ф набит…тым втом не вафгова…ивают!.. ИК!

(Что значит: «С набитым ртом не разговаривают! ИК!»)

— Это он притворяется, — сказала Тщеславие Яге. — Он таких кусков дюжин десять за минуту умять может!.. Это-то его и подвело. Однажды Кащею удалось выкрасть у князя киевского всю казну. Теперь его подвалы прямо-таки ломились от золота. Но князь послал своих самых верных богатырей, и Кащей всерьёз запаниковал. Тогда ему в голову… то есть в черепушку… пришла мысль: превратить злато в яства — и богатыри уйдут ни с чем… Богатыри и правда ушли ни с чем, но вот беда — братишка заглянул в подземелье раньше Кащея. И удержаться от такого количества еды он просто не сумел, — после каждого предложения Тщеславие противно хихикала. — Выжрал всё, что там было вплоть до последней хлебной корочки!! Затем поднялся на самый верх башни, к Кащею, — и сказал, что золота там нету. Тогда Бессмертный взял да и обратил всю еду обратно в драгоценности — и Чревоугодие провалился с этим весом сквозь все этажи! Всё себе переломал! Вот тогда-то и начал заикаться!

— Всё сказала? — Чревоугодие, медленно пережёвывая телятину, злобно глянул на сестру.

— Нет! Кащей его ещё наказал: после каждого съеденного куска ветчины, ломтика хлеба, листика ботвы его хвост тотчас прожигает его… ну, мягкое место.

И тут же Чревоугодие подскочил на месте, а под хвостом уже дымилась зелё-ная кожа. Баба Яга на пару с Тщеславием посмеялась, а потом спросила серьёзно:

— Ну и чего вам от меня надобно? По своей воле вы тут не очутились бы, зна-чит, вас Кащей послал.

— Т… так и есть, — ответил Чревоугодие, потирая корму. — Он пр… росил передать вам, что вст… т… тречи не будет.

Яга затормозила ступу.

— Почему это?

Толстяк хотел было что-то сказать, но Тщеславие его опередила:

— Он не велел говорить.

— Ах вот он как! — по лицу Яги пробежала зловредная улыбка.

— Что это было?! — перепугался Чревоугодие, тыкая пальцем в колдунью. — Мне это н… не нрав… вится!

Пускай колдунья уже сильно разозлилась на бесов, но знала: наложи она на них хоть слабейшую порчу, сам Кащей может со злости выкинуть что-нибудь совершенно немыслимое. И Яга вновь направила ступу к башне Кащея, но бесы почему-то перестали её преследовать. Они висели в воздухе и  бились об него как о невидимую стену. В недоумении Яга глянула на землю и увидела бегущий между корнями деревьев проворный ручеёк.

— А вам дальше нельзя, — обрадовалась колдунья. — Нечисть сквозь бегущую воду не проходит.

Тут с верхушки ели спрыгнул чёрный волосатый Див и скинул бесов наземь. Там к ним присоединились и чёрные, похожие на ёжиков существа с сучковатыми лапами.

— Приятного аппетита! — обратилась Яга к ёжикам и отправилась в путь.

Оставив Тщеславие и Чревоугодие, Баба Яга пролетела сквозь лес и оказалась в чистом поле. Из леса вела одна хорошо протоптанная тропинка, и ведьма полетела прямо, никуда с неё не сворачивая.

Но вот в поле показался старичок с тросточкой, который непонятным образом здесь оказался. В любом случае, Яга должна была сохранить полнейшую конфиденциальность своего сегодняшнего полёта, иными словами, старичок не должен был увидеть ведьмы в ступе, летящей прямо мимо него. Поэтому Яга шёпотом попросила Полевика, повелителя всех полей, помочь ей. В тот же миг старичок упал наземь, а только колдунья скрылась из виду, дух полей отстал от путника и дал ему подняться.
Тропинка вела к перекрёстку двух дорог. На перекрёстке стоял громадный камень, на котором умелыми мужскими руками было начертано:

«Прямо пойдёшь — смерть свою сыщешь,
Налево пойдёшь — любовь свою встретишь,
Направо пойдёшь — богатым станешь,
А назад пойдёшь — ну и правильно, что остальное не выбрал».

Баба Яга, однако, полетела не налево, а прямо: именно за такими надписями богатыри обычно и находили логово Кащея Бессмертного.

И правда, скоро Яга уже оставила позади и перекрёсток, и моря, и леса. Впереди высилась чёрная горная гряда. На равнине лежало спокойное зеркально гладкое тёмное озеро, посреди которого высилась скала, а на скале стояла высоченная чёрная каменная башня. В окошке, что под самой крышей башни, горел свет.

Колдунья уже подлетала к окну, но перед ней вдруг возник целый столб огня. Яга отлетела назад в ступе, и, когда пламя поутихло, перед ней оказался исполин-ский чёрный змей о трёх головах. Клыки его были размером с коров, а в огромных, налитых кровью глазищах пылал огонь. Правда, хвост его был почему-то немного усечён. Один вид змея мог устрашить любого. Но Яга обратилась к нему совершенно спокойно:

— Привет, Горыныч… Слыхала я, ты опять царевну похитил. Тебя богатыри вовсю ищут.

— Привет, Яга, — тоненьким голоском ответил Змей. — А ты по хвосту моему не видишь?

Яга вопросительно пожала плечами: мол, а что я должна увидеть.

— Нашли они меня уже, надо думать! — Горыныч хотел зарычать, но звук стал похожим на женский визг. — Поначитались ваши богатыри книжек заморских и решили надо мной позабавиться. Говорят, у тебя как у ящерицы хвост вырастет, не бойся! И как хрясь мечом-кладенцом по хвосту!!!

Яга подумала-подумала и спросила:

— Но меч-то они, в конце концов, на место вернули?

— Вот поди и спроси их! — надулся Змей и, скрестив лапы на груди, отвернулся с обиженным видом.

— Не дуйся! — старуха ткнула Горыныча локтем в спину. — Обиженные змеи сейчас никого не привлекают.

— Думаешь? — повернулся Горыныч.

— Знаю! — уверенно ответила Яга. — Средства Русской Информации никогда не обманывают…

— Какие… средства?

— Серебряное блюдечко! «Теперь ещё и с голубой каёмочкой», — мне так цы-гане сказали, когда блюдечко это втюхивали… Оно что хочешь покажет, вот только включается с помощью наливного яблочка, а оно по отдельной цене.

— А-а-а… — понимающе протянул Змей. — Ну я за такими новинками уследить не успеваю, сама понимаешь… Царевны, богатыри, царевны… а! ещё и царевны…

— А почему царевен в три раза больше богатырей? — поинтересовалась Яга. — Обычно наоборот бывает.

— А я так хочу! — пропищал Змей и вновь скрестил лапы.

— Так, ну поболтали и довольно, — улыбнулась Яга своей кривозубой улыбкой. — Мне к Кащею пора.

— Э-э-э! — Горыныч замахал лапами. — К нему нельзя, у него встреча… Непредвиденная.

— Знаю, что встреча, — нахмурилась Яга. — Мне бесы его сказали.

— Всё разболтали, да? — хмыкнул Змей. — Ну да, Чревоугодие за кусок хлеба и сальто назад сделает, не то что разболтает тайны хозяина… Кстати, а где они оба?

— В лесу остались, на обед… у братьев наших меньших.

— На них не похоже… — Горыныч серьёзно задумался.

— И правда, — Яга изобразила на лице беспокойство. — Поди-ка ты посмотри, как у них дела?

— Ага! — кивнул Горыныч сразу тремя головами и легковерно полетел в сторону леса.

Яга ухмыльнулась и покачала головой:

— А он так и не поумнел.

Она влетела в окно, но Кащея там не было — только три девушки за маленьким круглым столиком со свечой.

Келья была тесненькой, полностью выполненной из грубого камня. Из неё ве-ло две двери. Девушки же повернулись к прибывшей ведьме, и та не то чтобы удивилась, но странно повела бровями: одна из девчонок выглядела совершенно обыкновенно, однако у другой был только один глаз — прямо над носом, — а у третьей — три (два глаза расположены как у всех людей, а третий — на лбу).

— Вы никак новые помощницы Кащея? — уточнила Яга у девушек.

— Да, — ответили они в один голос. — Мы сёстры Одноглазка, Двуглазка и Триглазка.

— Мама нас из дому выгнала после того, как мы не смогли сорвать с яблони яблоки, — сказала та из них, что, по всей видимости, была Двуглазкой.

— А так бы вышли за богатого барина, — добавила Одноглазка.

— Вы только не подумайте, — добавила Двуглазка, — яблоня просто заколдована была.

— А мать наша ужасной женщиной была, — вставила Триглазка. — Как вы при-мерно… Вы ж Баба Яга?

Колдунья кивнула.

— Вы, девчонки, меня и не думайте заговорить. Если попытаетесь — я на вас спущу Кота-Баюна.

— Ой! Мы и не думали, бабушка! — у Триглазки два глаза аж на лоб полезли. — Но тут к Кащею вила залетела… Крылатая такая девчонка…

— Я знаю, кто такие вилы! Что она у Кащея то делает?!

— Ну… по её словам, вчера, в ночь на Ивана Купалу, она нашла цветущий папоротник, а затем и волшебный клад — кольцо, которое может исполнить три любые желания своего обладателя. Абсолютно любые желания.

Двуглазка продолжила:

— А несколько лет назад Кащей спас вилу от стаи вурдалаков. Вила помнит это (Кащей на то и надеялся, когда спасал её), и потому она решила отдать кольцо своему спасителю.

И тут из-за одной из дверей раздался истошный вопль. Баба Яга сердито гля-нула на дверь, затем — на сестёр.

— Что это там происходит?

— Не волнуйтесь, — успокаивающе произнесла Одноглазка. — Там находится пыточная камера. А Кащей вон там, — она указала на вторую дверь.

— Тогда я, пожалуй, войду.

— Туда нельзя, бабушка! — сердито сказала Триглазка, приводя свои ногти в порядок.

«Так я и думала, — спокойно решила Яга. — Что же, если я нанесу им вред самолично, то Кащей меня на месте прибьёт… Значит они должны сами себе навредить…»

— Какой у тебя чудный глазик, — ласково сказала она Одноглазке.

— Спасибо, — улыбнулась та. — Только что накрасила.

— Так за это и выпить не грех! К тому же у меня с собой имеется малиновая настоечка. Малинку любишь?

Одноглазка жадно облизнулась и кивнула. Тогда Яга достала из ступы колбоч-ку с жидкостью цвета малины. Одноглазка выхватила её из рук Яги и тотчас сделала три глотка. Но тут Двуглазка с криком: «Эй! А я чем хуже! У меня глаз ещё больше, и оба красивые!» — забрала колбу у сестры и выпила вдвое больше. Под подобным предлогом и Триглазка взяла настойку у Двуглазки и приговорила её в одно мгновение.

Совсем скоро в глазах у сестёр помутилось, и все разом уснули. Яга забрала колбу у Триглазки.

— Ничего, часок сна им не повредит, — с этими словами ведьма зашла в дверь, за которой находилась комната Кащея.

В отличие от предыдущей крохотной комнатушки, здесь был по-настоящему громадный зал, длинный и широкий. В самом его конце стоял высокий чёрный трон. Как и всё здесь, трон был отделан множеством кроваво-красных рубинов. По периметру зала находились высокие каменные колонны — тоже снизу доверху увенчанные кровавыми драгоценностями. Зеркальный пол зала колыхался, точно был полностью сделан из воды. Возможно, это также было одним из препятствий для богатырей, которые приходили сюда за кащеевой смертью.

На троне восседал Кащей Бессмертный собственной персоной. Лицо его было ни чем иным как обыкновенным черепом белоснежной белизны. На макушке красовалась золотая корона — естественно, с большущим рубином. Одет Кащей был в чёрную атласную мантию с широкими рукавами. Подол мантии был настолько длинным, что расстилался на целую косую сажень вокруг трона. По всей мантии были развешаны драгоценные украшения, на тонких белых пальцах-костях Кащея красовались мириады колец, перстней и браслетов.

Вокруг трона крутились маленькие человечки с безобразными рожицами и кривенькими ручками и ножками. У некоторых из них было по сотне глаз, у некоторых глаз вообще не было. У кого-то из человечков рожи располагались на груди, у кого-то ноги росли из ушей. В народе этаких монстриков называли дивными людьми.
Прямо перед носом Кащея вертелась милая на вид белокурая девочка с длин-ными красивыми волосами. Единственное, что было на неё накинуто — белое платьице, расшитое чудными золотистыми переливающимися узорами. Из-за спины её торчало два прекрасных цветных крылышка — точно у бабочки. Глаза вилы блестели сапфирами, она о чём-то оживлённо говорила с Кащеем.

— Так-с! — грозно произнесла Яга. — И чё это мы тут делаем, а?

Она ступила на пол, сделанный якобы из воды, и уверенно зашагала к трону. Вила сжалась в комочек.

— Кто тебя сюда впустил, дорогуша? — удивлённо, но мягко спросил Кащей. — Я же приказал Тщеславию и Чревоугодию предупредить тебя: у меня сегодня важная встреча.

— Важнее, чем наше свидание?! — взревела Яга. — Мы и так десять лет уже подбираем дату. Этот день подходил идеально! А ты тут смеёшься с какой-то девчонкой!!!

— Эй! — вступила в разговор сама вила. — Я бы попросила…

— Помолчи! — рявкнула колдунья. — Не видишь, взрослые разговаривают!

В тот же миг рот вилы оказался зашитым толстыми чёрными нитками.

— Это что за самоуправство в моём доме?! — Кащей совсем вышел из себя. Он вскочил со своего трона, человечки в ужасе заковыляли от него подальше. Колдун взмахнул рукой — и рот вилы открылся, нитки испарились прямо в воздухе. — Воды мне! — приказал он дивным людям.

Один из карликов, более или менее смахивающий на человека, взял стакан и зачерпнул из пола воды, а затем подал стакан Кащею. Тот взглянул на карлика и отшвырнул стакан в сторону, потом снова взмахнул рукой — и ноги человечка поменялись местами с руками. Карлик, и прежде не очень хорошо ходивший, теперь и вовсе стал перебираться ползком. Тогда другой человечек четырьмя своими руками взял огромное ведро, таким же образом, что и первый, набрал воды и отдал ведро хозяину. Кащей взял ведро и залпом осушил его.

— Поговорим теперь спокойно, — вновь мягко сказал он Яге. — Виктория, — указал на вилу, — преподнесла мне замечательный подарок…

— Ты променял наш с тобой вечер на подарок от помеси бабочки и коровы!!! — пуще прежнего завизжала Баба Яга.

Виктория вылупила глаза: такого сравнения в свой адрес она ещё не слыхала.

— ДУРА!!! — не своим голосом пророкотал Кащей. Да это и не голос был, а скорее, рык гигантского быка, усиленный ко всему прочему эхом в зале. — КОЛЬЦО МОЖЕТ ИСПОЛНИТЬ ЛЮБЫЕ НАШИ ЖЕЛАНИЯ!

— Ага! — крикнула Яга. — А может, скорее, твои желания? Тогда пока вила не найдёт колечко и мне, она поживёт у меня!

Колдунья хлопнула в ладоши, и Виктория исчезла.

— Вот значит как!! — пропыхтел Кащей. — ВОН!!! НЕМЕДЛЯ ВОН!!!

И крик его был таким мощным и громким, что Бабу Ягу тут же сорвало с пола и вместе со ступой вынесло в окно. Сама не пойми как, Яга тот же час очутилась в своей избушке — лёжа на печке вверх ногами.

Роза вновь спорила с Сёмой, а матрёшки наперебой комментировали ситуацию.

— Ой, Роза! Следи за усами!!!

— Он вырвет их вместе с глазами!

— Смотри, как ему залепила!!

— Вот так тебе, толстый горилла!!

Рядом с матрёшками стояла серебряная клетка с тонкими прутиками, а в клетке сидела, надувшись, Виктория. Дотронуться до прутиков — а, следовательно, и выбраться из заточения — она не могла, потому что с рождения боялась серебряных предметов.

— Яга! — крикнула Виктория. — Хочу, чтоб меня отпустила!

— Смотри-ка! — хмыкнула Катенька. — Никак, это вила?

— А наша Яга, Костяная Нога, ещё никого не спускала! — сказала шёпотом Фёклушка.

— А домовика?! — крикнула Матрёна. — Подзабыла слегка?

— Та в карты его проиграла! — напомнила Катенька. — И Сёму взяла на замену.

— А тот мнит себя феноменом. И всем говорит, что им делать…

— Хотелось бы так ему вделать! — крикнула вдруг Роза, и все замолчали.

Яга слезла с печи: она заметила в своём доме ещё одну гостью — хозяйку всех листьев, Листину. Безмолвная слепая старуха сидела неприметно у самого порога. На ней было жёлто-серое платье, точно сделанное из опавших листьев.

— Пришла-таки? — спросила Яга. — Во что сегодня играем?

— В дуру, — прохрипела Листина и достала ветхую колоду карт, у которых на рубашках были изображены мифические звери и птицы.

— В дурака? — поправила Яга.

— Среди нас мужиков нет, значит в  дуру, — сказала как отрезала Листина.

— Да, нету мужиков… — проворчала Яга. — Брысь! — шикнула она — жировик с Розой пулей выскочили на улицу.

Они подошли осторожно к окнам и заглянули внутрь. Листина раздавала карты на двоих. Яга накинула на матрёшек и клетку вилы свою серую заморскую Мгно-венно Усыпляющую Шаль. И четыре девицы разом отключились.

Вдруг ставни окошка сами собой захлопнулись, и Сёма с Розой отскочили от избушки.

— Конечно, — раздался сзади мерный мурлыкающий голос Кота-Баюна. — Яга не любит, когда за ней следят…

— А ты видел, как она оказалась в избушке? — спросила Роза.

— Нет, но думаю, что вечер прошёл не совсем удачно. Последний раз она так злилась, когда какая-то знахарка из деревни напустила на лес эпидемию бледных поганок, и Яга не смогла приготовить свой любимый суп.

— А-а-а… — протянул медленно Сёма. — Так то была наша бывшая хозяйка… Мы тогда у ней жили, а не здесь. Помнишь, Роза?

— Ещё бы… — задумчиво промурлыкала кошка. — Знахарка была доброй и лю-била нас обоих. То было не то, что сейчас творится… И если Сёма сваливал всю вину на меня, знахарка судила по справедливости… А Яге лень до справедливости, и она постоянно наказывает меня.

Один из черепов на заборе всхлипнул. Жировик улыбнулся, но из-за кожи, многими слоями висящей по лицу, улыбку стало не так заметно. Он сказал винова-тым голосом:
— Ну прости меня пожалуйста, Розочка. Ты же знаешь, я просто хочу спокойно поесть.

— Знаешь, это не лучшее извинение!! — зашипела Роза и выпустила когти.

— Успокойтесь, — безо всяких нервов произнёс Кот-Баюн. — Давайте лучше посмотрим, как там происходит игра у Яги с Листиной.

Он спрыгнул со своего железного столба, и черепа облегченно вздохнули. Тогда Баюн повернулся к ним и грозно зарычал. Черепа испугались и встали точно по стойке смирно.

Кот с важным видом подошёл ко второму окошку — открытому и подпрыгнул. Однако вследствие своего большого веса высоко подпрыгнуть у него не вышло, и Баюн попросил:

— Ну подсадите меня кто-нибудь, что ли!

Жировик встал на корточки, и Кот неуклюже вскарабкался к нему на плечи, а оттуда, зацепившись за избушку, залез на подоконник.

— Листина поставила на кон двух лесавок, — сказал Баюн, увидев со стороны слепой старухи два обычных с первого взгляда листочка — один с берёзы, другой с дуба. Только они были живыми и говорящими (если точнее, они постоянно шептались, а люди принимали это за шорох листьев).

— А Яга что поставила? — спросила Роза.

— Опять боровичков? — спросил Сёма.

Баба Яга последнее время только и ставила, что этот лесной народец.

Баюн ответил:

— Думает, кого бы выбрать: Белого, Мухомора или Подосиновика… — через некоторое время он добавил: — Выбрала Мухомора.

На столе рядом с Ягой стоял гриб в красной в белый горошек шляпе с весёлым, беззаботным выражением лица.

— Эй, парни, — обратился он к остальным боровичкам. — Есть закурить?

— Фу! — крикнула Листина. — Да он курит! Мне здоровые грибы нужны, а не эта дрянь!!

— Ребята! — Мухомор повернулся к окну. — А у вас есть закурить?

Тут же ставни этого и остальных окошек захлопнулись, и Баюн упал на спину.

— Яга поменяла его на Подосиновика, — тяжело пробормотал огромный кот. — Помогите же мне встать! Я же необычный кот! Я на лапы не всегда падаю!

Роза подтолкнула его с боку — и Баюн перевернулся на живот, а затем встал.

— А почему это не ты мне помог встать? — Баюн покосился на жировика. — Почему заставил даму корячиться?

— Да пустяки, я уже привыкла, — Роза отмахнулась лапой.

— У нас, откуда мы родом, так принято, — объяснил Сёма. — Вместо домовых всегда работают их помощницы. Но иногда они что-нибудь путают — потому-то они простые помощницы — залезут, к примеру, в чужой огород или стащат у других домовых шкатулку.

При этом оскорблении Роза ощетинилась.

—… И тогда мы начинаем воевать между собой, — продолжал жировик. — А из-за этого враждуют и наши хозяева. Одни из них начинают завидовать другим, и у тех, кто завидует, заводятся злыдни.

— Злыдни? — переспросил один из самых плохо сохранившихся черепов. В темноте и вовсе казалось, что у него есть только челюсть, которой он щёлкает.

— Молчи! — прошипел Баюн ему. Он походил вокруг одного места и вдруг сказал: — Точно, чуть не забыл! Всегда же их на ночь включаю.

Он подошёл к забору, вскарабкался по костям наверх, добрался до шута и прокрутил его голову трижды. И тотчас у всех черепов по всему забору изумрудами засветились глаза, точно Баюн разом зажёг внутри них невидимые свечки.

Затем кот осторожно спустился вниз и подошёл к Розе и Сёме.

— Итак, о чём мы говорили?

— О злыднях, — ответил жировик.

— А кто это такие? — спросил всё тот же дряхлый череп.

— Злыдни — это мы, — произнесли три острых, как лезвия, голоса за калиткой.

Баюн, Сёма и Роза подбежали к калитке. За ней стояло три невысоких… вернее, крохотных человечка. Одна женщина и с ней два мужичка. Все в серых и тёмных одеждах, с хитрыми выражениями на лицах. У одного из мужичков лёгкая царапинка под глазом.

— У вас проблемы с соседями? — спросила женщина.

— Или просто со знакомыми? — вторил мужичок.

— Вы завидуете, что у ваших друзей всё получается лучше, чем у вас? — добавил второй мужичок.

— А может, вам не везёт с мужчинами? — по второму кругу пошла женщина.

— Тогда призывайте нас!

— Злыдни сделают так, что с вами житья не будет!

И тут они хором проорали:

— Злыдни! Творим пакости на заказ!!!

— Тс-с-с! — прошептали Баюн и Роза.

— Наша хозяйка сейчас в дурном расположении духа, — пояснил Сёма. — Да и ваша помощь нам пока не нужна.

— Ну смотрите, — хмыкнула женщина и кинула жировику кусочек бересты, на котором было что-то накарябано непонятным почерком. — Если что, вызывайте нас. Меня зовут Пакость, а моих братьев — Подвох и Подлог… Это так, на всякий случай!

И все трое разом исчезли, точно тут и не стояли.

— Вот, это были злыдни! — гордо выпятив грудь, с видом знатока сказал Сёма.

— Да неужто! — притворно удивился Баюн. — А я думал, померещилось… Про-читай лучше, что там написано, на бересте.

Сёма почесал затылок, напряг глаза, вгляделся в кусочек бересты, что-то про-бормотал себе под нос, и Баюн расхохотался:

— Так ты читать не умеешь!! Ха-ха-ха!!

— Да чего ты пургу гонишь? — прохрипел с присвистом жировик. — Темно, вот и не видно ничего… Роза, помоги ему встать, он от хохота опять на спину грохнулся.

А в это время Сёма подошёл к забору, потряс его — и оттуда свалился череп шута. Он зыркнул светящимися глазами на Сёму и спросил:

— Чего надо?

— Поможешь прочитать, — прошептал жировик. — Я рот буду открывать, а ты — говорить, смекнул?

— Ну чего ты там копаешься? — спросил Баюн, который, хоть и встал на лапы, всё равно хихикал.

— Настраиваю, — хмуро ответил жировик.

Сёма поднёс шута к бересте, делая вид, что освещает её, и открыл рот. А шут вместо него сказал:

— Злыдни. Творим пакости на заказ… А Сема толстый остолоп…

Кот с кошкой теперь рассмеялись вместе, а жировик отшвырнул череп в сторону и взял другой.

— Будешь издеваться, как тот, я тебя в печку пущу, усёк? — обратился он к че-репу. А котам он сказал: — Тот просто неисправный какой-то…

Баюн кивнул:

— Вот тут я с тобой согласен.

Сёма вновь разинул рот, а череп прочитал:

— Злыдни. Творим пакости на заказ. Чтобы вызвать нас, просто скажите:

«Обушок и мешок!
Враз перевернись, горшок!
Встань всё к низу головой,
Встаньте, злыдни, предо мной!»

И вдруг перед калиткой вновь возникли три человечка.

— Вызывали? — спросили они.

— Нет, это проверка была, — ответил Сёма. — Свободны.

Злыдни нахмурились и исчезли. А Кот-Баюн с Розой опять за животики держались от смеха.

— На этот-то раз что?! — не выдержал жировик. И заметил, что под носом у него плетутся густые чёрные усы. — Ух, эти злыдни у меня попляшут!

Он с криком вырвал усы и отошёл от калитки.

— Пойдём лучше посмотрим, как там игра продвигается.

Сёма положил на землю череп и потопал к избушке-на-курьих-ножках.

— Окна, если ты не заметил, закрыты, — сказала Роза.

— Так есть ещё люк в полу! — напомнил Сёма и подошёл к избушке с низу — она ведь стояла на ножках. — Ну, Баюн, тут не так высоко, лезь теперь сам.

Кот гневно взглянул на жировика, и, когда тот открыл люк, Баюн поднялся так, что его голова торчала в избе.

— Ох ты! Яга выиграла, — сообщил он. — Какую-то зверушку… Мерзкую такую, с огромными ушами. Листина говорит, что это Будилка. Как вместо петухов. Ой, она идёт сюда!

— Яга? — спросил жировик.

— Зверушка, — ответил Баюн.

И тут из избушки раздался истошный визг. Люк захлопнулся, а Баюн упал — на сей раз на лапы.

— Это она так крикнула? — удивилась Роза

Баюн с Сёмой одновременно кивнули, а у самих глаза по пять рублей от такого ора.

— Так может, хватит к ним уже заглядывать? — спросила осторожная кошка. — Хватит уже. Тебе, Баюн, надо черепа прибирать, которые Сёма раскидал, а нам спать пора.
Она издала невольный зевок.

— Нет! — заявил Кот. — Сейчас самое интересное начнётся! Они гадать будут… А черепа я уже можно сказать прибрал.

Баюн хлопнул в ладоши — и черепа, поднявшись в воздух, сели на свои места.

— И как мы сейчас-то в избу заберёмся? — спросила Роза. — Все проходы заперты.

— Не все, — ответил с улыбкой Сёма. — Есть труба ещё! К тому же, Роза сегодня не сильно печь растопила — и Баюну будет не больно на угли приземляться.

— В таком случае, может, тебя лучше туда запустить? — поинтересовался Кот.

— Да как вы меня туда поднимете-то? — рассмеялся жировик. — Я же тяжёлый.

Кот с Розой улыбнулись друг другу, и Баюн хлопнул в ладоши. В следующее мгновение Сёма уже летел по воздуху к трубе. Уже над самой трубой дым разъедал его глаза — и тут он упал вниз.

— Как думаешь, Роза, он там продержится хоть пять минут? — спросил Баюн.

— Да он и пяти секунд не выдержит, — хихикнула кошка.

И она угадала. Буквально две секунды спустя с диким ором и пылающей пятой точкой жировик пулей вылетел в трубу. Приземлившись, он принялся ёрзать мягким местом по траве до тех пор, пока огонь не потух. Затем он, отдышавшись, лёг на землю и заявил:

— Нет, через трубу опасно… Да и вообще, Роза права, нам спать пора.

— А как вы в избу попадёте? — спросил Баюн. — Там старухи играют, они вас не пустят.

— Так Яга трубу закрыла, вон, смотри! Дым в дом пошёл.

Дверь, окна и люк в избушке открылись, и из них повалили густые чёрные клубы дыма. Затем вывалился ворох листьев и унёсся в лес.

— Видишь, — сказал жировик. — Листина уже ушла.

Следом за ней вышла и Яга.

— Спать!!! — рявкнула она, и по её лицу стало ясно: она не шутила. — И не будить меня утром!!

— До завтра, — Сёма и Роза попрощались с Баюном и зашли внутрь избы. Дверь злобно захлопнулась.

***


Наутро жировик Сёма проснулся от громкого ора Будилки. Мелкий шарообразный монстр зелёного цвета стоял прямо над самым ухом Бабы Яги. Помня, что колдунья хотела поспать сегодня подольше, Сёма запустил в Будилку первое, что попалось под руку. Это оказалась Роза. Пускай она и не попала в цель, но монстрика спугнуть удалось. Всё же орать он не переставал, поэтому Сёме пришлось встать с места и вместе с Розой кинуться вдогонку за Будилкой.

Маленький монстр, спасаясь от преследователей, бросился в печку. Роза прыгнула следом. А Будилка оказался монстром смышленым: он выскочил из печи и закрыл её (хорошо, что там огонь потух). Кошка скреблась когтями о железную крышку, но помочь ей было некому: Сёма продолжал ловить проворного Будилку. Тот заскочил на стол к матрёшкам и сорвал с них (а заодно и с Виктории) шаль. Все четыре девушки сразу же проснулись.

— Ой, а что случилось? — сонным голосом спросила вила. — Такое чувство, точно я продрыхла десять часов…

— Это шаль нас заставляет спать и спать за часом час, — ответила Фёклушка.

— Кто кого внизу гоняет? — сердито спросила Матрёна, повернувшись к полу.

— Там какой-то бес! Атас!! — всполошилась Катенька, увидев Будилку.

— Спокойно, тётки! — стараясь сказать как можно тише, ответил Сёма. — Его Яга выиграла вчера. Но она хочет поспать сегодня. Видно, вчера…

Тут Будилка разбил горшок с малиновым вареньем, и Сёма побагровел от ярости. С криком он кинулся на Будилку, поскользнулся и толкнул зелёного шарообразного монстра. Тот прокувыркался пол-избы, налетел на шаль и попытался выбраться из неё, но вместо этого только плотнее закутался в неё и уснул.

— Вот так-то… — Сёма облизал с себя варенье, взял с пола Будилку и положил его туда, где лежали клубки с пряжей Яги.

Затем жировик подошёл к печке и спросил:

— Роза, ты там? Как дела?

— Я тут! — донёсся приглушённый голос кошки. — Лезу через трубу. Скоро вы-берусь. Открой сразу дверь в избу, чтобы я зашла!

— Хорошо, — кивнул Сёма и побежал на своих кабачковых ножках к двери.

Он со скрипом открыл её и… закричал!!! Ещё громче, чем Будилка! Тут же раздался крик Розы — и она, выскочив прямо через трубу, вцепилась острыми когтями в Сёму, но тот был настолько напуган, что не обратил на когти малейшего внимания.

— Что случилось? Беда? — затревожилась Матрёна.

— Может, злая орда? — предположила Фёклушка.

— Это всё ерунда! — заявила Катенька. — Там свалилась звезда! Открывай ворота! Что сидишь-то, балда?

— Хуже… — пролепетал Сёма. — Там города!

— Что за бред? — спокойно спросила Виктория. — Вам, наверно, почудилось.

— Да ладно? — сердито огрызнулся жировик. — Посмотри тогда сама.

И он отворил окно прямо перед вилой и матрёшками. Дневной свет залил из-бушку. Из окна вместо ёлок да сосен теперь было видно огромное здание, сделан-ное из грубого серого камня. В нём стояло много больших окон из стекла, а одно из них находилось прямо напротив окна избушки. Оно было занавешено розовыми шторами. И тут шторы распахнулись, и перед взором обитателей избы предстала красивая молодая девушка в пижаме такого же, что и шторы, цвета. Роза закрыла Сёме глаза и стащила его на пол со словами:

— Тебе ещё рано на девочек смотреть.

Матрёшки же и вила стояли с открытыми ртами.

— Как это произошло? — изумлённо пробормотала Виктория. — За одну ночь… вырос целый город. А куда делся лес?

— А ну пусти! — Сёма выбрался из хватких лап Розы. — Я посмотрю, что из другого окна видно.

И он распахнул окно на стене, противоположной от первого. Там также стоя-ло высоченное здание, также из серого камня, и напротив окна избы располагалось окно дома. Правда, занавешено оно было не розовыми, а голубыми шторами. Их открыл мальчик в голубой пижаме, потянулся и громко чихнул.

— Будь здоров! — крикнула Роза, и Сёма мигом спихнул её на пол.

— С ума сошла! — крикнул он. — А если бы он тебя заметил?! Хм… Стой-ка… — Сёма поднялся на подоконник и осторожно, краешком глаза глянул в окошко.

— Ну что ещё-то? — спросила Роза.

— Тот паренёк… Я его определённо знаю.

Жировик соскочил на пол, и по его телу побежали волны толстой кожи. Он стал ходить из стороны в сторону, усиленно почёсывая затылок.

— Сёма, ты знаешь, что затылок дураки чешут? — Роза не удержалась от издевательства.

— Подожди, глупая кошка, не мешай!

Он ещё раз посмотрел на мальчика и с хохотом упал на пол.

— Это… Хи-хи-хи!!! Я его знаю!!! Это Иван-Царевич!! Приезжий царевич из соседнего царства! Он на днях забегал сюда, просил у бабки помощи…

— Кто это тут бабка? — раздался хрип с кровати.

Оказывается, свет из окна достиг глаз Яги, и она проснулась — не в самый подходящий момент.

— Это Роза сказала! — Сёма как всегда свалил вину на кошку.

— Да ладно? — недоверчиво спросила Яга. — В таком случае, что случилось с её голосом?

— Так она варенья малинового нализалась! — быстро нашёлся жировик и указал на разбитый горшок.

— Погоди ты со своим вареньем! — прошипела Роза. — Бабушка, там леса нет! Он в город превратился. Дома кругом… И голова, если честно, тоже кругом.

— Что-о?! — Баба-Яга спрыгнула с кровати и отворила дверь. — Батюшки-светы! Что такое произошло?!

Она вышла во двор и подбежала к тому месту, где стоял раньше железный столб. Теперь к столбу присоединилась стеклянная банка причудливой формы, светящаяся изнутри. Кот-Баюн сидел на нём.

— Это фонарь, — объяснил он Яге и вышедшим из избушки Сёме с Розой.

— А вокруг-то что! — Баба-Яга закрыла рот руками.

Повсюду стояли дома по тридцать ярусов каждое, вместо тропинок лежали каменные дороги, вдоль которых располагались фонарные столбы. По дорогам ездили кареты из металла, раскрашенные во всевозможные цвета.

— Но как такое случилось в одну ночь! — давался диву жировик.

Яга забежала назад, в избушку.

— Колдовство… Не иначе как чьё-то колдовство… — бормотала она себе под нос. — Но как же… Это надо быть самым могучим волшебником, чтобы превратить весь лес в… Или надо иметь могучий артефакт!

Она повернулась к Виктории и спросила:

— А твоё кольцо могло это сделать?

Вила отошла назад и чуть не обожглась о серебряные прутики клетки.

— Вполне… вполне возможно… — прошептала Виктория. — Ведь оно… Оно…

— Оно выполняет любые желания, как и сказал Кащей… Что же, он постарался на славу. Одно из трёх желаний уже истратил попусту, — она улыбнулась. — Мне это ни капли не повредит. Роза, где мой сок из свежевыжатых лягушек?

— Но я сейчас ни в жисть не отыщу болота, где водятся именно те лягушки, — кошка пожала плечиками. — Обстановка-то вокруг другая.

— Значит так?! — Яга рассердилась, но, похоже, не на Розу: ибо пинка она ей не дала. — Ну Кащей, лишил меня моего лакомства! Я ещё найду как тебе отомстить!.. Вот прямо сейчас…

Она завертела головой, точно искала, чем бы отомстить.

— Ага! — она указала на Сёму.

— Да! — возликовала Роза. — Сварите из него какой-нибудь эликсирчик!

— Нет же, глупая кошка! — Яга подошла к жировику, подняла его в воздух и достала торчащий из его кармана кусочек бересты. — Что тут у нас…
Обушок и мешок!
Враз перевернись, горшок!
Встань всё к низу головой,
Встаньте, злыдни, предо мной!

Что-то хлопнуло — и из печки вылезло три чумазых человечка. Те же самые, что и вчера предстали перед Сёмой, Баюном и Розой, но на сей раз они были одеты в строгие костюмы: в пиджаки, рубашки, жилетки, брюки.

— Вызывали? — спросила женщина, которую звали Пакость. — Злыдни. Тво-рим пакости на заказ.

— Пакости? — лицо Яги снова прорезала зловредная ухмылочка. — Это именно то, что нам нужно. Итак, злыдни, я хочу…

— Погодите! — остановил её Подвох (а может, Подлог… нет, царапина была у Подвоха!) в серой рубашке и накинутой сверху уютной чёрной жилетке. — Что вы дадите нам взамен за нашу работу?

— Взамен?! — Яга побагровела. — Ах вы несносные!!. Хм-м… хорошо, я дам вам… Пару сапогов-скороходов. Один — сейчас, второй — после выполнения работы. Идёт?

Злыдни кивнули, хитро улыбнувшись.

— Итак, кому хотите навредить?

— Кащею. Бессмертному.

— Неплохая заявочка… — пробубнила под нос Пакость, что-то записывая в свой блокнот, который по размерам был почти с неё саму. — Чем хотите навредить?

— Он черпает свою силу из воды. Засорите его колодцы!

— Да… хорошо, — сказали прохладными голосами Подлог и Подвох. — Но вы же понимаете, что грязь нам откуда-то надо брать. Где же мы её возьмём?

— Я знаю! — сказала Роза. — У Баюна на заднем дворе есть огромная куча его… ну… как сказать поприличнее…

— Так-с, — Пакость снова сделала пометку в блокноте. — Кошачьи экскременты. Показывайте, где они там, — она жестом поманила Розу за собой. Злыдни достали невесть откуда по противогазу, и нацепили на свои мордашки, и вышли из избы.

— Вот теперь-то я ему отплачу сполна, — захихикала Яга, стоило злыдням с Розой уйти. — Так, ну хоть супчик надо сварить, а то днём совсем есть нечего будет. Сёма, достань из-за печки три огурчика… средней величины. Они там уже неделю лежат, должно быть, достаточно протухли.

Сёма залез за печку, и тут из-за двери раздался голос Баюна:

— Яга, к вам гости.

— Гости? — колдунья сильно удивилась. Гости к ней приходили нечасто, а ес-ли и приходили, то после недолгого ритуала они уже оказывались в её желудке. — Где моё платье парадно-выходное? — крикнула она на всю избу и хлопнула в ладоши. Вместо старых изорванных тряпок на ней оказался тот самый сарафан из тины, в котором она вчера летала к Кащею.

С криком: «Здравствуйте, гости дорогие! Проходите! Угощайтесь!» — Яга выскочила из избы и подошла к калитке, за которой стояло два её новых соседа — парень и девушка.

— Ой! Иванушка-Царевич! — обрадовалась Яга, когда увидела старых знакомых. — А кто это с тобой? Никак царевна, которую ты в тот раз спасал? Василиса Прекрасная!

— Спасибо, конечно, за комплимент, бабушка, — сказала девушка. — Но знакомые меня называют Василиска-Приколистка.

— Да и вообще… — добавил парень. — Разве мы знакомы?

— Забыл, да, уже? — усмехнулась Яга. — Ты же ко мне забегал на днях, спрашивал, где найти меч-кладенец.

— Они не помнят ничего, — сказал Кот-Баюн. — Это последствия колдовства Кащея. Они думают, что они и всегда жили в этом городе. А вас они напрочь забыли.

— А ты-то откуда знаешь? — поинтересовалась колдунья.

— Бабушка, кто из нас кот учёный? Я или вы?

Яга обратилась к ребятам:

— Слушайте, а ничего, что у меня кот говорящий?

Те удивлённо переглянулись.

— Они не слышат моего голоса! — сказал Яге Баюн. — Слышат только, как я мурлыкаю.

— Вот тебе, бабушка, и День Солёных Пиявок… — пробормотала в задумчивости Яга.

— Мы к вам чего зашли-то, — вернулся к разговору Иван. — Мы хотим посмотреть, как у вас дома, не сломалось ли чего…

— Ой, вы мои тимуровцы! — рассмеялась Баба-Яга. — Проходите, конечно.

Она открыла калитку. Ребята зашли во двор, и Иван сказал:

— Вообще-то, мы не тимуровцы. Просто у нас обоих в домах сегодня происходит что-то странное. Все вещи теряются, всё дома вверх дном.

— Это только у него, — устало поправила Василиска. — У меня всё в порядке. Признай, Вань, ты просто не любишь порядок!

— Да я, если хочешь знать, сама чистота!! АПЧХИ!!!

— Будь здоров, — немного сердитым голосом сказала Василиска и поспешила вытереть сопли с наряда Бабы Яги.

— Агась, — улыбнулся Иван. — Спасибо.

— Ещё неделю назад я бы сварила вас обоих в котле… — заворчала Яга. — Да вам, сейчас, думаю, помощь нужна.

— Ой, бабушка, мы, пожалуй, потом зайдём, — испуганно сказала Василиска. А затем прошептала на ухо парню: «Похоже, ей самой не повредила бы помощь».

Яга услышала это и прямо на глазах побледнела.

— Грязные гнилые тряпки,
    Мухоморов дряхлых шляпки.
   Пусть за этой красотой
   Вонь идёт весь день-деньской.

И не успели ребята из двора выйти, как от Василиски вдруг засмердело, слов-но от заднего двора Бабы-Яги. Иван зажал нос и побежал подальше от своей подружки, а та, ничего не понимая, кинулась за ним следом.

— Поделом тебе! — крикнула вдогонку Яга.

А тут уже и злыдни с Розой вернулись.

— Отлично, навоз мы получили, — сказала предводительница злыдней, снимая противогаз и помахивая небольшой пробирочкой, которая светилась мутно-зелёным цветом. На пробирочке была толстая деревянная пробка.

— Это что, всё, что вы смогли собрать? — захихикал Баюн.

— Нет, — ответили братья-злыдни. — Там весь твой навоз.

Баюн оторопел.

— Итак, — Пакость обратилась к Яге. — Осталось только скрепить наш договор вашей подписью.

Она выдрала листок из блокнота, на котором красивым каллиграфическим почерком был написан договор. В правом верхнем углу были нарисованы три хитрые мордашки, при этом мордочки на картинке не были неподвижными, они всё время спорили между собой. Под ними был выведен девиз злыдней: «Творим пакости на заказ».

— Распишитесь здесь… здесь… и здесь… — указала женщина.

— А карандашика у вас не будет? — спросила Яга. — Мой съел жировик.

— Карандаш? — захохотали злыдни. — Вы должны расписаться собственной кровью! Багрово-красной живой жидкостью, что течёт в ваших жилах!

— Ага, сейчас! — хмыкнула Яга. — Стану я на вас, оболтусы, свою кровь тратить. Яблочный сок сойдёт?

Злыдни посмотрели друг на друга озадаченно и, пожав плечами, сказали:

— Ладно, давайте… Только пускай это будет сок глазного яблока!

— Хорошо, — невозмутимо ответила Яга. — Сёма, достань бочонок с глазами! — гаркнула она в избу.

— Хорошо! — донёсся голос жировика. — Роза! — крикнул он кошке. — Достань бочонок с глазами!

Помощница прикатила бочку к порогу, а жировик с притворно-усталым видом выставил её на улицу. Яга проткнула длинным ногтем один из миллиона глаз в бочонке и поставила им свою роспись в трёх местах договора. Затем приказала Сёме:

— На завтрак сделай яичницу…

— Глазунью? — уточнил Сёма.

— Глупый вопрос, — фыркнула Яга. — А какую ещё яичницу ты умеешь делать из глаз?!

Жировик молча поднял бочку на место и крикнул на весь двор:

— Роза, сделай глазунью!

— Ох уж мне эти опята-домовята… — проскрипела зубами Яга. — Так, — она повернулась к злыдням: те стояли с ожидающим видом. — Чего стоим? Кого ждём?.. А! Точно!

Она достала из рукава старый резиновый сапог и кинула его злыдням.

— Нам пора! — сказали те. — Скоро придём за вторым сапогом!

— Ага, посмотрим, как вы со своей работёнкой справитесь, ребятки!

И злыдни исчезли. А Яга поспешила в избу. Она сняла серебряное блюдечко, подвешенное над дверью, и достала из своих тряпок красивое ароматное яблочко.

— Не думай даже! — Яга пригрозила жировику, когда тот облизнулся.

Она прокатила яблочко по блюдечку, и тут голубая каёмочка засверкала, в до-нышке блюдечка возникло изображение той самой улицы, на которой стояла избушка. Повсюду находились эти мёртвые столбы с фонарями, стояли вёдра, в которые люди выкидывали то, что им не нужно. Заборы, оградки, люки на дорогах, непонятные знаки, начертанные на табличках перекрёстков — всё казалось настолько неживым и неестественным, что Яга вдруг однозначно поняла: надо дать им больше воли.

— Я думаю, это как раз то, чего не хватает людям! — заявила она.

— А с каких это пор вы на стороне народа, хозяюшка? — Сёма подозрительно глянул на Бабу Ягу: уж не случилось ли с ней чего.

— С тех пор, голубчик мой, как мы в городе оказались. Тут народу поди по-больше живёт, чем в лесу, а значит, и лакомств у меня будет больше. Они, узнав, что я оживила их город, будут приходить ко мне поблагодарить, а я их — в печку.

Виктория хмыкнула.

— Ты чего там? — грубо обратилась Яга к виле. — Тебе мой план не нравится?

— Лично мне твои планы безразличны, — сказала та. — Но как же все люди узнают, что город оживила именно ты?

— А вот это я уж как-нибудь придумаю, — ответила Яга и показала Виктории язык. Потом повернулась к жировику и шёпотом пробормотала: — Пиявки солёные, а как же я это сделаю…

— Думаю, надо сказать заклинание, — промурлыкала Роза.

— И без вас знаем, — задрав горбатый нос, пропищала Яга. — Заклинание-то для начала придумать надо, обмозговать… Ай, ладно, чего уж там!

Она встала, потёрла руки, поплевала на ладони и сказала:

— Город, мёртвый и немой,
    Ты годами был такой!
    Но сегодня оживи!
    Встань, окрепни, зареви!
    Сбрось оковы всех людей,
    Их веди ко мне скорей!

За дверью что-то прогремело — так, что даже печка в избе подскочила. Яга гордо выпятила грудь:

— Ну что, красавица, съела? — обратилась она насмешливо к Виктории. — Я, в отличие от Кащея, и без кольца могу многое творить.

— Тогда отпусти меня!! — закричала вила.

— Э, какая хитрая, — рассмеялась Яга. — Может быть, ты о нём ещё что-нибудь знаешь! Я тебя лучше подержу тут ещё. А сама пока по городу похожу, посмотрю что там да как… Если люди придут… ой, что это я говорю… когда они придут, сунь их в печку, Сёма, и скажи им, чтобы они меня подождали там, хорошо?

— Будет исполнено! — ответил жировик.

Яга вышла из избушки, проковыляла к калитке и вдруг вспомнила, что забыла про ступу. И она уже собиралась позвать сюда Сёму, но, вышедши за ограду, она почему-то почувствовала себя лучше. Она посмотрела на Баюна: тот смотрел на Ягу и, казалось, не верил своим глазам. Черепа тоже глядели на колдунью, причём с таким пристальным вниманием и нескрываемым удивлением, что Яге стало немного не по себе. Каплю её терпения переполнила челюсть, отвалившаяся у самого дряхленького черепа.

— Да что такого случилось? — крикнула она прямо в морду Баюну.

Кот ни  слова вымолвить не смог, он только обежал хозяйку взглядом, и та, поняв намёк, тоже посмотрела на себя. Теперь пришёл её черёд не верить глазам, ведь она словно помолодела. Прыщи, волдыри и бородавки испарились; кожа стала гладкой, как попка у младенца; волосы приобрели былой ярко-чёрный цвет; изменилось всё — от улучшения осанки до исчезновения боли в ногах.

— Вот это да!! — крикнули изумлённые черепа.

— Ёжкин кот!! — заорала на всю улицу Яга. — Вот так Кащей! Ну и наказание он мне подбросил! — её разразило задорное хихиканье. — До скорого, ребятки! С такими-то ножками я быстро вернусь, если не подцеплю себе ухажёра!

И она, хихикая, весело пошла по улице. Поначалу новая обстановка, высочен-ные дома и скоростные кареты на улицах её пугали, но среди прохожих было множество деревенских жителей, и Яга вскоре попривыкла. А в некоторых ей даже удавалось узнавать своих лесных слуг. Аука и Див занимались тем же, чем и всегда: пугали горожан, только теперь в старых олимпийках и с семечками в кулаках. В окнах домов скакали домовики и барабашки — теперь Яга поняла, почему у Ивана-Царевича дома беспорядок: его устроил барабашка, поселившийся у него дома.

Мимо шли две девушки, наряженные (по мнению Бабы Яги) будто шуты на кар-навал и о чём-то непринуждённо болтающие. Яга прислушалась.

— Ваня сегодня устраивает вечеринку, — сказала одна. — Ты пойдёшь?

— Не пойдёшь, — ответила вторая и захохотала над своим же каламбуром. — У меня вечером педикюр.

— Ты чрезвычайно права! — первая активно закивала головой. — Своя красота всегда должна стоять на первом месте!

Обе захихикали и остановились вдруг у фонарного столба. Лампа у фонаря опустилась к ним, вниз, на пружине и подскочила обратно.

— Ух ты! Смотри, как круто! — первая завизжала от восторга и на своих высо-ченных каблуках подбежала поближе.
Лампа вновь опустилась. Девушка задела её и тут же устремилась ввысь. Она заняла место лампы в фонаре и вдруг исчезла. Яга посмотрела наверх: девушки и вправду не было… Значит, заклинание…

— СРАБОТАЛО!!! — завизжала колдунья от радости.

А вторая девушка посмотрела на Ягу, как на сумасшедшую, и подошла к фона-рю. Она подёргала за лампочку и спросила (правда, непонятно, у кого):

— Ау, Лика, ты там?

Никто ей не ответил, но лампа с молниеносной скоростью подняла и себя, и подружку Лики вверх. Вторая девушка также бесследно исчезла. Довольная собой Яга пошла дальше по улице. Из тёмного переулка наперерез ей вышел мужчина в синей форме и фуражке, ведущий перед собой преступника в наручниках. Преступ-ник курил какую-то белую бумажку, такого Яга ещё не видела. Ладно траву, но бумагу!

Проходя мимо мусорки, разбойник выплюнул бумажку, но в бачок не попал. Он хотел идти дальше, но страж порядка остановил его.
— Подними сигарету! — приказал страж в синей форме. — Указ о чистоте мэра Кащея!

«Мэра?! — опешила Яга и чуть было не ругнулась во весь голос. — Так он и тут решил всеми покомандовать! Ну это ему даром не пройдёт!»

Преступник тем временем поднял бумажку и снова бросил в урну. Однако вновь мимо.

— Подними! — повторил страж.

Преступник поднял и, перед тем как бросить, прицелился. Сигарета (как назвал её страж порядка) закрутилась на краю урны и, как назло, снова упала на дорогу. Преступник разозлился до крайней степени. Он яростно схватил сигарету с земли и собственной рукой положил её в мусорку. Однако мусорка отпускать руку бандита не хотела и, напротив, засосала его целиком. Страж огляделся: преступника нигде не было. И с криком: «От меня не уйдёшь!» — он нырнул следом, в урну, где также исчез.

Яга смотрела на них и хохотала, однако хохот её довёл уже до колик в живо-те. У одного из прохожих колдунья спросила:

— Где здесь лекарская?

— Прямо перед тобой! — ответил парень в странной кепке на голове и рубахе с короткими рукавами.

Яга подняла голову и увидела над собой надпись «Аптека», а под ней была нарисована змея, склонившаяся над глубокой чашей.

— Спасибо тебе, добрый молодец, — улыбнулась колдунья.

— Чё? Отстаньте, дамочка, — сердито ответил парень.

Яга нахмурилась: не должно так разговаривать с пожилыми… ведьмами. Змея вынула морду из чаши и заглотила парня полностью — тот даже и заметить не успел — а затем вновь склонилась над ней.

***

Злыдни, между тем, уже стояли у высоких кованых ворот мэрии и пытались в них позвонить. Братья встали друг другу на плечи, а женщина вскарабкалась на них. Тогда она смогла достать до звонка и ударила в него — так сильно, что вся конструкция злыдней обрушилась. За воротами послышались шаги, и маленькие предприниматели отряхнулись.

Открыл им нескладный мужичок со сгорбленной спиной и кривыми ногами. Одет он был в чёрный фрак и чёрные брюки из атласа. На ногах красовались длинноносые туфли — тоже чёрного цвета.

— Чего желаете? — спросил он медленным утробным голосом. — Господин Кащей сегодня не принимает.

— Мы из компании проверки водопровода, — без запинки ответила ему Пакость. — К нам поступили сведения, что у вас имеются три незарегистрированных колодца. Мы должны их проверить.

— А ордер у вас есть? — так же медленно, растягивая слова, произнёс дворецкий.

— Конечно есть, красавчик! — хмыкнула Пакость, вырвала лист из своего блокнота и подала горбатому дворецкому.

Тот почитал-почитал и впустил злыдней внутрь. Под присмотром дворецкого злыдни прошли мимо величественного высокого дома мэра, прогулялись по саду камней, где женщина-злыдень постоянно пыталась заигрывать с горбатым. Но тот не отвечал ни на одну её попытку… Казалось, он её вообще игнорировал… Ещё бы! Сложно не игнорировать женщин, когда твои зрачки по жизни закатанные внутрь!

И вот они дошли до лужайки, на которой стояло три громадных каменных ко-лодца с бочками вместо вёдер на цепях.

— Прошу! — протянул дворецкий и встал как столб.

— Вы должны уйти, — сказал Подвох, нахмурившись.

— Вдруг вашу канализацию прорвёт! — добавил Подлог.

— Хозяин не велит оставлять гостей одних. Я буду здесь стоять.

Злыдни нервно вздохнули. Братья уже хотели броситься на дворецкого с кула-ками, но Пакость их остановила и сказала горбатому:

— Тогда отвернитесь!

— Конечно! — прошептал ей на ухо разозлённый Подлог. — Отвернитесь! По-лучше ничего не могла придумать?

Однако дворецкий послушно отвернулся, а женщина подскочила к первому ко-лодцу и выдернула пробку из пробирки. Не успела, однако, Пакость даже вылить и капли навоза в колодец Кащея, как вонь от него разошлась по всему двору.

Не оборачиваясь, дворецкий закричал:

— Эй! Кто вам позволил загрязнять колодцы мэра!

Женщина поспешно заткнула пробирку и спрятала её.

— А с чего вы взяли, что мы загрязняем колодцы? Вы же не оборачивались!

— Или, может, у вас глаза на затылке? — засмеялись Подвох с Подлогом.

Дворецкий поднял волосы с затылка и обнажил два глаза, гневно уставившиеся на злыдней. Злыдни сглотнули.

— Отведёте нас к хозяину? — спросила обречённо Пакость.

— Это ни к чему, — ответил голос из-за угла, и навстречу злыдням вышел Ка-щей собственной персоной.

Он выглядел сейчас куда лучше, чем раньше. Одежды были теми же самыми, что и у дворецкого (фрак и брюки тёмных тонов), на руках красовались браслеты, на пальцах — неисчислимые перстни, череп обтянула бледная красивая кожа, гладкие чёрные волосы спускались почти до плеч. Кащей подошёл легко к предводительнице злыдней, взял её на свою бледную тонкую ладонь, поднёс к лицу и сказал:

— Сколько бы вам ни заплатили за то, чтобы навредить мне, я дам вам вдвое больше, чтобы навредить Бабе Яге.

Мужчины-злыдни переглянулись с ухмылочками на лицах.

Недолго думая, Пакость кивнула:

— Идёт! — и достала свой огромный блокнот.

Что-то там записывая, она спросила у Кащея:

— А что, у вас с ней ссора?

— Что-то вроде того… Что ты там пишешь? — он попытался заглянуть в блокнот, однако женщина ловко соскочила с ладони на землю и продолжила писать.

— Чем вы хотите ей навредить?

— Для начала что-нибудь полегче… — сказал Кащей, почесав подбородок. — Она не сможет спокойно колдовать, если в её доме наступит хаос… Накормите до отвала её жировика!..

— А в избу-то мы как попадём? — спросил Подвох. — Её сторожит Кот-Баюн.

— В чём проблема! — вскричал Кащей. — Напоите его валерьянкой… Все коты любят валерьянку, ведь так?

Братья хмыкнули.

— Все инструменты за вами, — сказали они в один голос. — И валерьянка, и еда для жировика.

— Об этом даже не беспокойтесь, — улыбнулся Кащей, достал исписанную вручную скатерть из рукава и протянул её злыдням. — Это скатерть-самобранка! Даст вам столько еды, сколько вы захотите…

Но когда жадная рука Пакости потянулась к скатерти, Кащей вдруг отдёрнул её со словами:

— Лучше уж я сам дам вам еды.

Он развернул скатерть, и на ней тотчас же появилось неисчислимое количест-во яств и напитков.

— Берите всё, — посоветовал Кащей. — Жировики чересчур прожорливы.

Женщина достала из кармана своей жилетки пустую пробирку и направила её на скатерть. Вокруг загудело, земля под ногами завибрировала, и еда стала пере-мещаться в пробирку — и неважно, был ли то кусочек репки или же жареный гусь — всё каким-то образом уместилось в маленькую пробирочку, которая немедля засияла красным светом. Пакость положила её обратно – в карман.

Затем Кащей подошёл к своему горбатому дворецкому, взял обыкновенную трубочку для коктейлей вместе с баночкой и проткнул дворецкому горб. Злыдни увидели, как по соломинке прямиком в баночку потекла густая жёлтая жидкость, и Подлог возмутился:

— Что же это такое? Похоже на гной из горба! Зачем он нам?!

Кащей вынул соломинку, и жидкость перестала течь. Он закрыл баночку кры-шечкой, взболтал и подал этому мужчине.

— Дворецкий — дивный, значит, и гной из его горба дивный также, — объ-яснил Кащей. — Пока вы доберётесь до Яги, гной превратится в валерьянку.

Подлог высунул язык от отвращения, но баночку взял и положил в свой кар-ман. После этого его коллега и брат спросил:

— Так какова же будет цена нашей работы?

Кащей вновь почесал подбородок и сказал:

— Будет то, что вы захотите!

Женщина, опередив своих недалёких братцев, ответила:

— Сапоги-скороходы у нас уже есть. Нам нужны шапки-невидимки.

— Без проблем, — засмеялся Кащей. У меня ими всё подземелье завалено. Эти Разноглазые сестрички всё вяжут да вяжут, остановиться никак не могут. Эй, — обратился он к дворецкому, — принеси одну шапку-невидимку!

— Почему одну? — нахмурилась Пакость. — Одну — только за Баюна, а нужна ещё вторая — за жировика.

— Ещё чего! Вторую отдам после того как вы сделаете работу.

Дворецкий каким-то образом засунул руку под землю и достал оттуда обыкновенный с виду чёрный котелок. Кащей взял его и надел себе на голову. В ту же секунду он точно исчез, злыдни замотали головами из стороны в сторону, а голос Бессмертного сказал прямо перед ними:

— Удобно, не правда ли?

Снял и снова оказался в поле зрения. Он отдал котелок Подлогу и добавил:

— За второй вам придётся попотеть!

— Мы постараемся, — убедительно ответила Пакость.

Позвала своих братьев, и все трое исчезли, будто их и не было.

Кащей постоял, подумал и сказал вдруг сам себе:

— А откуда у них скороходы?!

Что-то в кармане его брюк задребезжало, и Кащей поспешно вытащил оттуда мобильный телефон.

— Никак не привыкну к этим техническим новинкам, — пробормотал он и на-жал зелёную кнопку. — Слушаю, — сказал он в трубку. — Ага… Что?! Сбежали?... Трое?.. из психушки?! Говорят, что должны остановить беспорядки?.. Мнят себя богатырями?!!

Он повесил трубку.

— Дело идёт не так, как я того хотел, — вновь обратился Кащей к самому себе. — Богатыри и здесь не дают мне покоя… Я и так упрятал их в сумасшедший дом, а им и оттуда удалось удрать. Они в этом городе единственные, кто не утратил своей истинной памяти… Кроме меня и Яги…
Затем раздался ещё один звонок, Кащей поднёс трубку к уху и дрожащим белесым пальцем нажал на кнопку.

— Алло! — голос его старался быть крепким и сдержанным. — Мэр Кащей у теле… что? Что, простите?.. Как так исчез… в мусорке…— нервы Бессмертного начинали сдавать. — Я разб… разберусь, я сказал!!

Он гневно отвёл трубку от уха, глаза его налились устрашающим багрянцем.

— ЯГА!! — выпалил он.

В кустах что-то заёрзало. Кащей сделал взмах бледной ладонью — и кусты ис-чезли, а на их месте сидели и дрожали мужчина и женщина. Брат и сестра. Сейчас они — как и все жители бывшей деревни — переменились внешне. Вместо уродли-вых гримас, хвостов и рогов у них была обычная человеческая кожа и одежда. Брат до сих пор был похож на бильярдный шар, его брюки сцепляли подтяжки, которые грозили лопнуть в любой миг. Глаза были жадными, охряными, зубы большими и жёлтыми. Сестра его стала высокой миловидной девушкой с длинными исчерна-синими волосами до плеч в длинном платье цвета индиго и модных туфлях на каблуках.

— Тщеславие! Чревоугодие! — закричал на них Кащей. — Что вы здесь забыли?!

— Я ем! — сориентировался Чревоугодие и достал из брюк куриную голяшку.

— А я в зеркало смотрюсь! — Тщеславие вынула из-за пазухи треснутое зер-кальце и показала его Кащею.

— Убери его от меня немедля! — Кащей закрыл глаза и рукой выбил зеркало из руки Тщеславия. — Хочешь, чтобы мне досталось семь лет несчастий!!

Он хотел было наслать на Тщеславие с Чревоугодием пауков-пожирателей, но у него были дела и поважнее.

— Неживое в городе ожило… Это дело рук Бабы Яги! Заклинание сильное, мне его не снять… Но оно должно было поубавить сил у Яги, и та сейчас почти беспомощна в магии… Но с этим хаосом в городе надо что-то делать… Иначе от меня не отстанут.

Кащей пробежался взглядом по двору, по слугам, по себе и остановился на зо-лотом колечке, подарке Виктории.

— Это будет уже второе желание, — сказал он сам себе. — Не многовато ли она от меня хочет?.. Ничего не поделаешь… — он снял кольцо с пальца и произнёс: — Хочу, чтобы ожившие предметы вновь стали неживыми, а исчезнувшие горожане вернулись на свои места!

Он повторил желание ещё два раза, надел кольцо обратно на палец. Земля за-колыхалась, сизое сияние прорезало весь двор мэра. Когда сияние прекратилось, Кащей пожал плечами и пробормотал:

— Наверное, это значит, что всё вышло так, как я хотел… Теперь вы, остоло-пы!! — он повернулся резко к Чревоугодию и Тщеславию. — Достаньте мне богатырей. Они не должны мне помешать, ясно вам?!

Бесы испуганно закивали.

— Так чего стоите? ВОН ОТСЮДА!

Двое быстро поднялись на ноги и в спешке покинули двор хозяина.

***

— И где мы должны искать богатырей! — сердито восклицала Тщеславие, возводя руки к небу.

Они шли по улицам города, но даже не подозревали, где начать искать сбежавших. Тогда Чревоугодие предложил идею:

— Ес… сли бы я был богат… тырём, свалившим из дурд… дома, как думаешь, ку-да бы я пошёл?

Тщеславие безразлично пожала плечами.

— Вот именно! — выкрикнул толстяк. — Я бы отпр… равился в кафе!

— Чревоугодие, ты в любом случае пошёл бы в кафе, будь ты хоть русалкой, хоть кикиморой болотной! — вздохнула Тщеславие.

— Почему? — язвительно нахмурился её брат.

— Да потому, Чревоугодие, что ты — Чревоугодие!! Ты постоянно хочешь есть, это твоя природа!!

Она заметила на другой стороне улицы симпатичного парня и с поддельной улыбкой на лице замахала ему рукой. Парень смущённо улыбнулся в ответ и пошёл своей дорогой.

— Ну да, — хмыкнул Чревоугодие, — а твоя пр… рирод… да — оставлять о себе память, даже если ты уже уст… тала всем угож… ждать!
Тщеславие отмахнулась от брата.

— Ну под… думай сама! — вернулся толстяк к своей версии. — Они целый день пробыл… ли в психушк… ке, их же не кормили ни кусочк… к… ком! Давай зайдём в кафе, ну что, тебе жалк.. ко что ли? — тут он совсем взмолился, и сестра сжалилась над ним.

— Ладно, идём! — сказала она.

Они зашли в какую-то забегаловку с поблёкшей вывеской ядовито-оранжевого цвета. Рядом находилась огромная свалка отходов, которая своей тенью затмевала забегаловку, и оттого запах внутри стоял самый что ни на есть отвратительный.

— Ну что, ты доволен? — спросила, нахмурившись и зажав нос, Тщеславие. — Ни тебе запаха хорошего, ни тебе богатырей.

Их и в самом деле тут не было, однако за тускло-серым столиком в углу юти-лась компания злыдней. Чревоугодие бросил на них жадный взгляд и сказал сестре:

— Смотри, кто тут!..

— Их Кащей послал на какое-то важное дело… — шепнула Тщеславие. — Я слышала, когда мы в кустах сидели.

— А почему не услыш… шала, что это за дело т… такое?!

— Потому что кто-то слишком громко чавкал!!

— Ладно, — Чревоугодие потёр живот. — Сейчас не в… время выяснять, кто т… там чавкал… (Тщеславие на этих словах так и передёрнуло всю от злости.) Вот мой план: ты отвлеч… чёшь народ в кафе, а я подкр… радусь к злыд… дням и выведаю их замыслы… Может, они тоже бо… огатырей ищут…

— Зачем ему посылать на поиски и их, и нас? — недоверчиво ухмыльнулась Тщеславие.

— Потому что так надёжнее, сес… стрёнка! Не найдут они — найдём мы…

— Логично, — ухмылка быстро исчезла с лица девушки. — Может случиться и такое, что твой план сработает… Но как же я отвлеку эту толпу?

Толпой это, конечно, было сложно назвать. У кассового аппарата стоял мужи-чок в клетчатой рубашке и синих потрёпанных джинсах. Неподалёку от него две девушки между собой выбирали, что бы купить: мороженое в вафельном стаканчике или бутылку газировки; обе причём доказывали вред продукта подруги и пользу продукта, выдвинутого на спор ей самой. Три в стельку пьяных мужика что-то распевали, сидя за столиком в самом центре. Через каждые пятнадцать минут один из них подходил к продавцу и брал ещё одну бутылку спиртного.

— Ты до сих п… пор думаешь? — усмехнулся Чревоугодие. — Ты же пос… сто-янно только повода ищешь, чтобы на тебя вн… нимание обратили.

Брат подтолкнул сестру к центру забегаловки и крикнул:

— Сейч… час она кое-что для вас испол… лнит.

Сначала Тщеславие жутко рассердилась на брата, но затем, когда на неё уста-вились глаза всех здесь присутствующих, она вся прямо-таки зардела от счастья. Она хлопнула в ладоши — и неизвестно откуда полилась фантастическая мелодия рояля и скрипок. Тщеславие начала потрясающий танец — так, что никто от неё глаз не мог оторвать.

Чревоугодие незаметно прошмыгнул к злыдням поближе, сел за соседний столик. Он сам немного засмотрелся на  сестру, но потом вспомнил про свой план, осторожно стащил у злыдней блюдо с мясным салатом и внимательно уставился на них, тихо пережёвывая салат.

Возможно, их предводительница именно из-за чавканья отвлеклась от танца и обратилась к братьям:

— Кащей совсем уже озверел. Такую работу — и всего за две шапки-невидимки!

«Везёт вам! — решил Чревоугодие. — Мы её совсем бесплатно выполняем!»

Между тем Тщеславие начала петь — оказывается, у неё на деле прекрасный музыкальный слух и ласкающий уши голос. Вот только песенка оказалась мрачная. Вот как она пела:

— Жёлтый диск на синем небе,
     Пух багровый, словно гребень,
     Высится над белизной
     Льда, что сомкнут над рекой.
     И безжалостно скребёт
     Гребень тот небесный свод…

Затем вдруг загремели барабаны и тарелки — необычно, но впечатление на всех произвело приятное. И последовал припев:

— Разрывая небеса,
            Обнажая чудеса,
            Спрятанные пеленой
            Ночи, сонма звёзд, Луной...

Она повторила его дважды, затем вновь последовал длинный проигрыш, в те-чение которого Тщеславие вновь пустилась в пляс.

— Проверь-ка, — попросил Подвох, — цел ли запас еды, которую нам дал Кащей?

Чревоугодие навострил уши и приковал взгляд к столу злыдней. Пакость достала зелёную пробирку.

— Ой, не та! — сказала она и положила рядом красную. — Вроде бы всё цело. Кащей сказал, их надо накормить — это ключ ко всему!

Чревоугодие прислушался. «Значит, богатырей надо накормить, — подумал он. — Хм-м… может быть, они уснут от этого… Ну да ладно!» Толстый бес уже закончил с салатом и выжидал сейчас момента, когда злыдни отвлекутся, чтобы забрать пробирки. И такой шанс ему выпал: Тщеславие начала петь второй куплет:

— Затухает, точно сон,
            Весь вечерний небосклон.
            Зажигают фонари
            Звёзды-стражники зари.
            Загорит Луны зенит,
            На ночь лишь озолотит
            Мир железа, мир стальной,
            Скроет звёздною каймой...

Злыдни уставились на неё — и Чревоугодие тотчас схватил обе пробирки со стола и вышмыгнул из-за столика. Он направился к выходу, но дверь перед ним открылась, и вошёл представительный мужчина в чистом с иголочки костюме. Он так спешил, что сбил с ног толстяка. Тот выронил красную пробирку, но потери даже не заметил и выбежал на улицу.

Зато Подлог заметил, подбежал и схватил с пола красную пробирку — ту, что с едой. Он подошёл к сестре и сердито сказал:

— Если мы это потеряем, нам самим придётся искать еду для выполнения задания!

А представительный мужчина сел поближе к Тщеславию и, видимо, дожидался, пока та закончит.

— Загустеет вскоре мрак
     И, накинув чёрный фрак,
     Прозябать оставив день,
     На земле раскинет тень...

Она покружилась на месте, повторила под затихающую мелодию рояля по-следние две строчки и под бурные аплодисменты упала на стул — как раз за столик с мужчиной в пиджаке.

— Меня зовут Дармоед Федотович, — представился он, улыбаясь. — Вы от-лично поёте! Не думали заняться пением всерьёз?

Тщеславие захохотала:

— Вы мне льстите, не стоит!!

Мужчина, видать, воспринял её слова всерьёз и хотел было встать да уйти, но Тщеславие испугалась и остановила его:

— Продолжайте! — улыбнулась она. Таких приятных слов ей давно не говорили.

— У нас, на радио, есть один бард, Боян, но он просто ужасно поёт – по сравнению с вами! Ваш голос божественный!

— Спасибо конечно, — на глубоком вздохе сказала Тщеславие, — но, к сожалению, я работаю на Кащея!

— Работе это не помешает, дорогуша!..

Женщина засмущалась.

— Сейчас я на задании, — покраснев, сказала она. — Может, мы увидимся поз-же, Дармоед… как вас там? Меня брат зовёт! — она показала на окно, за которым прыгал и махал руками Чревоугодие.

— Что же… — Дармоед Федотович пожал плечами, — завтра вас устроит? В это же время на этом же месте.

Тщеславие уже сорвалась с места и только в дверях еле заметно кивнула Дармоеду.

— Ну что?! — крикнула она в лицо брату, когда вышла из дверей. — Ты отвлёк меня от чрезвычайно важного разговора. Надеюсь, причина у тебя веская!

— Конечно! — рассмеялся Чревоугодие. — Кстати, неп… плохо пела… Я нашёл способ пойм… мать богатырей!

Тщеславие возвела глаза к небесам.

— Ну… поздравляю… — тут её взгляд остановился на трёх крепких парнях, иду-щих прямо по улице в смирительных рубашках. — А я, похоже, нашла самих богатырей…

— Они есть хотят, — шепнул Чревоугодие. — Так злыд… дни сказали… Готов посп… порить, доста… аточно одного лишь запаха еды из этой пробирки, и…

— Запаха, говоришь?...

***

Сами же богатыри, Зорька, Вечорка да Полуночка, сбежав из «Тёмной крепо-сти», непременно направились в город, ведь они считали, что без них там жизнь совсем под откос пойдёт. Им обязательно надо помочь горожанам избавиться от бед. Пока они добрались до района, где жила Баба Яга, они уже успели перенести гору старушек через дорогу (хотя большинство из престарелых дам направлялись в совершенно противоположную сторону); также с помощью богатырей было остановлено десять автобусных рейсов, где злобные тётки с поглощающими сумками отнимали у бедных пассажиров их последние деньги. И это уже не говоря о том, что была открыта добрая половина канализационных люков, чтобы горожанам, якобы, можно было идти туда, куда им заблагорассудится.

И остановить распоясавшихся богатырей, собственно, было некому: ведь когда на место происшествия приезжала милиция, тех уже и в помине не было — они спешили помочь другим.

Вскоре самый бодрый из них — Зорька — заметил, что прохожие на них косо поглядывают. (Собственно, Зорька был самым бодрым из них только днём, вечером силу набирал Вечорка, а к ночи, естественно, — Полуночка.)

— Слушайте, братцы, — обратился младший Зорька к богатырям, — кажется, эти рубашки, что на нас накинуты, не привлекают молодых девушек. Думаю, нам надо переодеться!

— Твоя правда! — согласился Вечорка. — Смотрите, магазин одежды… Что бы это значило?.. — он почесал лоб.

— Ох, не знаю, что такое магазин, — вставил Полуночка, — но там определён-но есть одежда. Идёмте!

И все вслед за Полуночкой вошли в магазин.

Он был разбит на две половины: в одной из них висели причудливые футболки с необычайными расцветками, жилеты, брюки, кальсоны и тому подобное; на табличке, ведущей в другой отдел, было написано: «Духи;». Полуночка, который всей душой стремился понять потусторонний мир, зашёл в отдел «ДУхи», оставив братьев в салоне с одеждой.

Зорька сразу выбрал себе несколько старомодных рубашек и шорт и подошёл к продавщице в мини-юбке с вопросом, где можно это примерить. Та указала ему на кабинку за шторой. Зорька поблагодарил «добрую русскую женщину» с поклоном до земли и зашёл в кабинку. В примерочную рядом с ним (эта кабинка была не со шторой, а с дверью) зашла девушка и закрыла дверцу защёлкой. На беду этот щелчок услышал Вечорка и решил, что девушка не может выбраться.

С криком: «Не бойся, красная девица!» — богатырь подбежал к двери и ото-рвал её напрочь. Пощёчина последовала незамедлительно. Слава богу, девушка не успела начать переодеваться, а то от Вечорки и живого места не осталось бы. Затем к нему подошёл администратор размером со шкаф и попросил утробным голосом, чтобы Вечорка подождал братьев на улице. Богатырь не стал вступать в бой (который ещё неизвестно в чью пользу закончился бы) и покинул здание…

Едва Полуночка зашёл в отдел духов, как тут же увидел плачущую черноволо-сую девушку с зелёной пробиркой в руке. Девушку уже стоял и утешал толстенный парень в синем комбинезоне, но та плакала всё громче и громче. Богатырь подошёл к ней и положил руку на плечо.

— Чего горюешь, красная девица? — спросил он. — Как тебя зовут?

— Т… Тщеславие!! — заливалась слезами девушка. — У меня духи никто не покупают!!!

— Ну это понятно! — улыбнулся ласково богатырь. — Кто же их будет покупать у тебя в отделе потустороннего мира!

— Что? — не поняла Тщеславие.

— Ну неважно, — всё так же улыбаясь, сказал Полуночка. — Дай-ка понюхаю! Наверно, вкус просто не самый…

Он откупорил пробирку, и по всему отделу моментально разнёсся самый что ни на есть отвратительный запах. У всех, кто там находился, волосы встали дыбом. Полуночка пошатнулся на ногах и упал наземь без чувств.

Тщеславие мгновенно заткнула пробирку и зло повернулась к толстому брату.

— Что ты скажешь в своё оправдание?! — крикнула она. — Там была явно не еда!!

Чревоугодие в синем комбинезоне нервно огляделся по сторонам, потом перевёл взгляд на лежачего богатыря, вытащил неизвестно откуда огромный ящик на тележке и запихал Полуночку внутрь.

— Од… дним богатырем меньш… ше! — деланно улыбнулся Чревоугодие.

Тщеславие вздохнула и вышла из отдела. Толстяк — за ней. Прямо перед ни-ми пронеслись Зорька и Вечорка, крича:

— Полуночка! Полуночка!

Бесы не успели их остановить, и богатыри, выбежав из магазина, скрылись за линией горизонта.

— Хулиганьё! — крикнул администратор.

Бесы пожали плечами и понеслись к Кащею, доставлять добычу.

***

Буквально перед тем как это произошло, в соседний магазин — продуктовый зашла Баба Яга. Раз сока из лягушек она сделать не могла, надо было найти ему замену. Яга зашла в громадный супермаркет и загляделась по сторонам.

Разумеется, во всех этих ярких надписях и указателях разобраться ей не удалось.

«Придётся просить о помощи… — подумала Яга с горечью и даже почувствовала отвращение к своим мыслям. — Так-с… кого бы попросить… Этот какой-то старый, сам небось тут заблудился… Эта такая странная, в каких-то шмотках да обносках… вроде молодая, а ходит в рванье… Подозрительный народец…»

И тут, точно провидение, ей на глаза попался Иванушка. Он шёл вместе с Ва-силиской и тащил перед собой тележку, набитую всякой всячиной.

— Долго ещё нам ходить? — простонал Ваня. — Меня уже ноги не держат просто!!

— Так, это не я вечеринку устраиваю, а ты! Имей совесть… и терпение! Гостей почему-то я обзванивала, за покупками ты вообще не знаю почему согласился идти…

— Ладно-ладно, идём… — проворчал Ваня, — а то опять вся эта байда начнётся… по десятому кругу за день!

— Ванюша! Ванюша!! — закричала Яга и подбежала к ребятам.

Те стояли в недоумении. Пауза продлилась около десяти секунд, после чего Ваня её всё-таки нарушил:

— Я… вас где-то видел!

— Опять не узнал! — улыбнулась Яга. — Я же ваша соседка, Баба Яга!

— А утром вы выглядели страшнее, — заметила Василиса.

— Ой, — хмыкнул Ваня, — кто бы говорил! Она наверное просто не накрашенная была… — он вопросительно посмотрел на Ягу.

— Д… да… — неуверенно кивнула она. — Не накрашенная… Слушайте, помогите мне, я тут не могу найти лягушек в маринаде… Где они продаются?

— Не продаются, — ответила Василиса.

Яга выпучила глаза:

— Как так нет лягушек в маринаде?! Кошмарное место!!

— Может, пойдём? — шепнула Ване Василиса.

— Стоять! — хихикнула Яга. — Я отсюда не пойду… Ладно, может, я погорячилась. Здесь запах какой хороший! Ммм! — она глубоко вдохнула и улыбнулась. — Чувствуете?

— Неа, — после секундной паузы ответил Ваня. — А чем пахнет?

— Русским духом, разумеется! Вкуснотища! — Яга облизнулась. — Вот меня до-ма в печке ещё люди ждут, так я к ним приправу ищу… А слизистого соуса у вас тут тоже нет?

— Нет, — Василиса едва сдержала смех и выдала его за кашель.

Яга огляделась и увидела на прилавке коробку с зелёной горчицей.

— Так вот же он, — она подошла и попыталась прочесть надпись на коробке. Но та была сделана на другом языке. Яга не растерялась и, ведя пальцем по буквам, прочитала: — «Слизистый соус»!

— Тут написано «васаби», вообще-то, — поправил Ваня.

— Да! — закивала Яга. — Мы его так у себя и называем.

— Где у себя? — засмеялась Василиса. — В Японии?

— Ха-ха-ха! — передразнила Яга. — Ладно, ребятки, пошла я в избушку, надо обед готовить.

Она подошла к стене магазина, начертила на ней пальцем дверь и прошла сквозь неё. Ваня постоял немного, посмотрел, затем молча повернулся к Василисе и покрутил пальцем у виска. Девушка ударила его по плечу и, улыбнувшись, сказала:

— Что у нас дальше по списку? Чипсы и сухарики… Вперёд!

***

— Заходит справа Семён!

— Как толст он и огромен!

— Дай, Роза, ему посильней! Горшков только больше не бей!

Стоило колдунье выйти на прогулку, как в избушке вновь всё стояло вверх дном. Окна нараспашку, печка отворена, гардероб Бабы Яги разбросан по всей избе. И всё это благодаря Сёме и Розе. Матрёшки же были просто в восторге: наконец у них появился повод потараторить. Вила Виктория сидела обиженная на весь мир в своей клетке. Катенька её в чём-то понимала и даже поддерживала, но помочь, увы, никак не могла.

Ещё одно счастливое зелёное существо — Будилка — носилось по всей избе за комом, состоящим из Сёмы и Розы и верещало, что есть мочи. Наверно, жировик или кошка случайно стянули с него шаль во время боя.

Вдруг подкова, висящая над порогом, засветилась, и в избе появилась одна, а следом и вторая девушка. Драчуны застыли в своих позах: Роза вцепилась в волосы Сёмы, а жировик (наверно, он потерял ориентацию в пространстве) держал в зубах свой лапоть. Матрёшки прекратили стишить, а Виктория окаменело уставилась на гостий. Один только Будилка пронёсся прямо перед девушками с диким ором, и одна из них от страха запрыгнула на руки к другой. У обеих волосы стояли дыбом, глаза были готовы выскочить из орбит.

Не дав Будилке запрыгнуть на девушек и не дав девушкам уйти, Сёма вновь замотал монстрика в Мгновенно Усыпляющую Шаль и провёл модниц вглубь избушки.

— Не бойтесь, дамы, это мы испытываем новые… новые… будильники! Я вижу, — он окинул их взглядом, — вы интересуетесь красивыми вещами! Вон в том шкафу у нас есть несколько новых… моделей платьев специально для вас! — он указал им на печку.

Девушки заинтригованно подошли к печке, а Сёма в то время уже взял в руки ухват и с усилием запихнул модниц внутрь. Затем закрыл печку на задвижку и задвинул заслонку в трубе — чтобы они не сбежали.

— Вот так-то! — повернулся устало Сёма к домочадцам. — А говорите, что я ничего не делаю!

Роза — она до сих пор сидела на голове жировика — презрительно хмыкнула и, подрав шевелюру Сёмы, спрыгнула на пол.

— Это ещё не всё, — сказала она. — Я чувствую приближение ещё нескольких людей.

И действительно, через несколько секунд в избе возник преступник. Он огля-делся и спросил Сёму:

— Где тут можно спрятаться?! Говори, или я тебя…

Жировик с поддельным испугом указал на печь, и бандит сам залез внутрь. Сёма захихикал. В следующий миг под светящейся подковой материализовался милиционер в голубой рубашке и, отдав честь жировику, спросил:

— Гражданин, вы не видели здесь опасного преступника? Он скрылся от меня в урне.

— Видел, гражданин, — ответил тотчас жировик. — Он спрятался в печке.

Милиционер кивнул, открыл печку и крикнул: «Попался!» Но Сёма был тут как тут с своим ухватом и запихнул стража порядка к остальным пленникам.
Он усталым голосом взревел, ударил головой о стол и сказал:

— Всё, Роза, следующего ты в печку заталкиваешь!

— Чего?! — раздался голос с порога.

Сёма побледнел. Там стоял молодой парень с наушниками на плечах.

— А что ты слышал? — добрым, но дрожащим голосом спросил Сёма.

— Что вы меня в печку затолкнуть хотите!

— Это… я не про тебя… а тебя… тебя…

Вика сказала сердито и довольно:

— Они хотят тебя съесть!

— Что?! — закричал жировик. — Не слушай эту полоумную!

Он накинул на клетку шаль, а тотчас же освободившийся Будилка опять принялся носиться по избе и визжать.

— Чтоб тебя, бракованная игрушка! — взбесился Сёма.

Парень попытался отпереть дверь, но Роза преградила ему дорогу. Тогда он схватил кошку и бросил её в жировика, а сам прыгнул в окно (благо, оно было открыто). Клетка с вилой перевернулась и ударилась об пол. Дверца её слетела с петель, и Вика вылетела.

— Спасибо! — крикнула она парню, но тот уже перескочил через забор из черепов и исчез.

Черепа на заборе завертелись, и один из них толкнул Баюна.

— Что вы себе позволяете?! — мяргнул кот.

Он повернулся к толкнувшему и заметил бредущих по дороге злыдней.

— А-а-а… — протянул Баюн. — Явились, не запылились!

— Всё отлично, господин не пьющий кот! Напакостили мы Кащею! — соврала, ухмыльнувшись, Пакость.

— Я пью! — возразил кот, стукнув лапой по черепку. — Но только по праздникам…

— Так разве сегодня не праздник? — Подвох забрался на забор с одной стороны от Баюна, а его брат — с другой.

— Давай, выпей с нами, — предложил Подлог, вертя котелок-невидимку в руке.

Женщина кинула ему пузырёк с гноем дворецкого Кащея. Тот должен был уже превратиться в валерьянку. Подлог сорвал с забора череп и налил в него полбаночки гноя.

Баюн взял череп и принюхался.

— Пахнет валерьянкой, — подозрительно прокомментировал он.

— Так разве это не чудесно?! — с той же хитрой улыбочкой засмеялся злыдень. — Это ведь просто замечательно. Я слышал, коты обожают валерьянку!

— В том-то и дело, — нахмурился кот. — Вы меня споить хотите, чтобы я уснул, а вы проникли в избушку!

Улыбка Подлога на секунду потухла, но он не растерялся и, пожав плечиками, сказал коту:

— Ну не хочешь — как хочешь.

Он поднёс пузырёк ко рту и сделал вид, будто бы пьёт, а на самом деле вы-лил валерьянку за воротник.

Баюн внимательно смотрел, произойдёт ли что-нибудь со злыднем, но, так ничего и не заметив, залпом осушил череп. И такое вдруг начало с ним твориться: в глазах сначала двоилось, потом троилось, потом и сказать нельзя, голова закружилась, кровь к голове прилила, отчего-то ему так весело стало. Он пробормотал что-то невнятно, захихикал и упал с забора без чувств.

Пакость боязливо подошла к нему, потыкала пальцем. Кот захрапел. женщина аж отскочила с испугу. Потом Подлог кинул ей пробку от пузырька, и женщина заткнула рот Баюну.

— Караул! — закричал шут. — Что творится-то, люди добрые!!

— Заткнись по-хорошему, — прошипел Подвох.

Череп замолчал. А потом спросил:

— А что мне с этого будет?

— А тебе братец мой лысину твою отполирует!

— Что?! — возмутился Подлог. — Да я тебе!..

— Спокойно, — шикнула женщина. — Отполируй его… череп!

— Ладно… — проворчал злыдень и начал протирать шута рукавом.

— Раз уж на то пошло, то и я хочу почище быть! — сказал соседний череп.

— И я!

— И я тоже!

Остальные черепа поддержали первых двух. Пакость запрыгнула на забор и объявила:

— Ладно, мои братья вас всех протрут, только чтобы вы молчали!

Подлог, чистивший шута, хмуро оглянулся, но сестричка одарила его ещё более сердитым взглядом, и тот приумолк. Подвох намотал себе рукав на кисть и составил брату компанию. А женщина спрыгнула во двор да зашла в избушку.

А в избе тихо. Сёма высунулся в окошко, ведущее к Ване и беззаботно болтал с его барабашкой о том, как здорово ставить дом вверх дном; а Роза сидела на подоконнике другого окна и весело разговаривала с Василисиным домовиком, как же приятно прибираться дома.

Пакость встала тихонько у порога, достала из-под юбки рогатку размером с неё саму, взяла с пола брусничную косточку, прицелилась поточнее, а затем как выпалила косточкой прямо в лоб барабашке. Тот из своего дома вывалился да в  избушку-то и ввалился.

Федя (а именно так звали барабашку) гневно оглядел избу из-под своих густых чёрных бровей и, подумав, что опасность исходит из соседнего дома, вскарабкался с помощью посошка на подоконник, к Розе, взял за шкирку домовика и начал тащить в сторону избушки. Мишка (это домовой) поначалу сопротивлялся, но после того, как Федя огрел его посошком, оба кубарем полетели в избушку. Началась драка. Серый клубок, состоящий из пыли, и грязи, и Феди, и Мишки, понёсся по избушке, собирая всё, что попадётся на пути. Временами из клубка выплывала рука Феди с подсвечником, либо Мишина — с котелком.

Пакость стояла тихо в углу и хохотала над ними. Но тут к драчунам подлетела Вика и моментально остановила их, вручив каждому по огромному леденцу. Оба пожали друг другу руки и разошлись по домам… но дома перепутали: барабашка пошёл к Мише, а домовик — к Феде. Федя захлопнул окно, ведущее в квартиру Василиски.

Женщина исподлобья взглянула на вилу, но ничего ей не сделала. Она спрята-ла рогатку обратно. А сама подошла к жировику и сказала:

— Грешно вот так без передыху работать. Надо бы вам и отдохнуть!

— Уважаемая, — нахмурилась Роза, — как вы тут оказались?

— Я думаю, это неважно, — Пакость жеманно улыбнулась кошке и подошла к Сёме. — У нас такой трудный день выдался. Сначала порученье вашей хозяюшки выполнить, потом ещё поглядеть, как Кащей отменяет её заклинание…

— То есть как это отменяет? — обомлел Сёма. — Она ведь закляла, чтоб к ней горожане сходились!!.

Он подбежал к печке, отворил затвор, а там — ни души.

— Ну вот! — разорался жировик. — Вся моя работа насмарку!

— Работа!.. — прыснула Роза. — И это работа?

— Да нет, — ответила Фёклушка, — это просто зевота!

— Да не твоя это, Сёма, работа! — хохотнула Матрёна.

— Вот за пирожками охота… — хихикнула Катенька.

— … салатом, яйцом и компотом…

— Вот, это для Сёмки работа!

Пакость толкнула Сёму в бок.

— Не слушай их, — сказала она, — завидуют. (Она пропустила мимо ушей вы-крик Розы: «Было бы чему завидовать!») перекусить все имеют право.

— Да! — прикрикнул Сёма. — Все!.. А у тебя есть что-нибудь для меня?

Женщина достала красную пробирку.

— Что это такое? — возмутился жировик. — Мало будет этого!!

Тогда женщина выдернула пробку — и из крохотной пробирочки выплеснулся целый океан еды, да с такой отдачей, что она, Пакость, ударилась о дальнюю стену избушки, потом подлетела к потолку и затем пронеслась по всей избушке. Решив помочь ей остановиться, вила схватила её и не дала лететь дальше. А остатки (около половины тонны) яств отправились в открытое окошко к Ване.

Как раз в это время Иван-Царевич и Василиска-Приколистка зашли к Ване до-мой, чтобы продолжить приготовления к вечеринке, и обитатели избушки услыша-ли возмущённый и в то же время хохочущий возглас Василиски:

— Так вот какая у тебя чистота! Сиди и убирайся сам! А я приду через десять минут и проверю.

Пакость стояла на подоконнике и наблюдала, как Ваня обессилено уселся на пол и закрыл глаза руками, а домовичок Мишка по своей привычке принялся прибираться, попутно пополняя свой желудок. А по тротуару уже направлялась к избушке-на-курьих-ножках и Баба Яга, бормоча себе под нос: «Ну вот, даже с помощью волшебства я пришла домой позже этих людей! Ну ничего, сейчас хоть людишек-то отведаю!»

Женщина поняла, что пора ей звать братьев да уматывать отсюда подобру-поздорову, вот только пока она пыталась пересечь океан еды, Сёма, увлёкшийся всеми этими яствами схватил её и чуть не съел. Вовремя женщина достала свой блокнот и ударила им жировика по голове. Сёма выпустил злыдня из рук и продолжил объедаться.

А на улице уж послышался крик Яги:

— Караул, грабят! Кота споили, избу загадили! Ну я вам сейчас задам.

Она ввалилась в избушку, держа за волосы братьев-злыдней и злобно воззрилась на Пакость:

— Лодыри! Проходимцы! И задание моё не выполнили, так ещё и мне навредили!!!

Тут на беду она заметила и то, что Вика освобождена.

— Так вы ещё и пленницу мою вызволили?!

Роза давно не видела хозяйку такой злой. Она схватила Викторию за шкирку и спряталась вместе с ней за тело объевшегося жировика. Матрёшки тоже испугались и попрятались — Катенька в Фёклушку, Фёклушка — в Матрёнушку, а Матрёна — под стол укатилась.

Яга бросила всех троих злыдней в клетку и произнесла:

— Мухоморы и пиявки,
    Водяные и лесавки!
    Злыдней вы, бездельников,
    Превратите мне в хорьков!
    Пусть заплатят за безделье,
    Плутовство да и веселье!
    Только навредят Кащею —
    Чары и спадут с их шей.

Клетка закружилась на месте, завертелась в изумрудном вихре — а потом вдруг остановилась, но сидели в ней уже не злыдни, а трое серых, вытянутых хорьков с длинными хвостами и шерстистыми спинками. Расплакались злыдни:

— Отпусти нас, Яга, пожалей!

А Яга им говорит:

— Конечно, я вас отпущу! Как же иначе вы обещание выполните: вы должны навредить Кащею — тогда вы и превратитесь снова в самих себя!

Она отворила дверцу клетки, и злыдни выскочили из неё и из избушки.

— Ух и противные твари! — проскрипела колдунья сквозь зубы. — Роза, прибери избушку. Сёма, как я вижу, не в состоянии.

Сёма и впрямь уже уснул после такого обильного приёма пищи. Кошка вы-прыгнула из-за его спины, держа в зубах вилу.

— Так, а вот и наша красавица! — злорадно хмыкнула Яга. — Дай-ка мне её сюда, Роза!

Но кошка пожалела Викторию и выплюнула её в сторону окна.

— Лети! — крикнула Роза.

Яга взяла в руки помело и огрела им Розу, а Вика, между тем, никуда и не спешила улетать.

— Мне и тут нравится, — сказала она. — Посмотрю, как Яга будет корячиться! А если она меня снова поймает, я опять сбегу!

— Вот значит как… — прошипела Баба Яга, но сделать она ничего не могла.

Она кинула помело Розе, и та начала прибираться.

А сама Яга подошла к окошку и увидела, что домовёнок Миша вовсю очищает Ванину комнату, пока тот бездельничает. Тут в комнату постучали, домовёнок забрал с пола последние булочки с изюмом и — мигом под подушку. В комнату вошла Василиска с радиоприёмником в руках и чуть не выронила его от удивления. А Иван, открыв глаза, сам изумился не меньше её. Но виду не подал, мол это он сам всё вычистил.

— Чего это ты с радио? — спросил Ваня.

— Так тут… тут передают, что твоего барда любимого уволили.

— Как? — опешил Ваня. — Ну-ка, включи погромче!

Василиска чего-то повернула в приёмнике, и диктор заговорил громко-прегромко:

— Итак, как мы уже сообщали, сейчас прозвучит последний концерт всеми любимого певца Бояна, — и всхлипнул.

Из приёмника полилась красивая баллада. Ваня утёр лицо и вдруг что-то в окне увидел:

— А не Боян ли там идёт?!

По улице, действительно шагал мужчина средних лет, весь обросший — но красиво обросший — и с гитарой наперевес. Ваня хотел выйти поздороваться с ним, но Василиса его остановила, напомнив вновь:

— Вечеринку ты наметил, вот тебе и прибираться!

***

А Бояна между тем догнали на улице двое богатырей: Зорька и Вечорка — и спрашивают:

— Не видал ли ты, добрый молодец, брата нашего, Полуночку?

— Не видал, — грустно ответил бард.

— А куда ты путь-то держишь? — спросил Вечорка.

— Известно дело, к мэру путь держу. Выгнали меня с радио и не могу я больше доносить песни мои людям, вот и хочу разобраться со всей этой кутерьмой!

— Вот здорово! — крикнул Зорька. — И мы тоже к мэру идём, хотим у него спросить, где тут корень зла зарыт. Ну не можем мы, понимаешь, не помогать людям! Нам помощь сил придаёт!..

— Равно как и землица русская! — добавил Вечорка и вытащил целый пласт асфальта одной рукой. Другой он почесал лоб и, сказав: — Не похоже это на землицу, — бросил асфальт на тротуар.

— Э, не пойдёт так, брат, — покачал головой Зорька. — А вдруг люди запнутся! — и выкинул асфальт в кусты.

Буквально сразу же из них донёсся жалобный писк, но богатыри с Бояном уже шли дальше. Стали они путь-дорогу вместе держать. Боян им песни красивые напевал, а Вечорка с Зорькой с мальчишками играли в «гопников и ботаников» (причём, богатыри были на стороне ботаников). Странно, но потом играть ребятишкам расхотелось, и путники двинулись далее.

Дорога была долгой, и им сильно захотелось есть. На все сбережения барда путники купили себе по пирожку с мясом в сомнительном маленьком ларьке, что располагался между домами, и сели на лавочку. Но только поднёс Вечорка свой пирожок ко рту, как что-то маленькое и проворное схватило его и уволокло в кусты. Вечорка не растерялся и нырнул в кусты, вслед за похитителем. Раздался такой громкий хруст веток, что Зорьке с Бояном почудилось, будто бы Вечорка раздавил голодного воришку — ан нет! — богатырь выскочил из кустов, сжимая в руках крохотного серенького хорька. Пирожок они, наверно, в схватке забыли в кустах.

— Смотрите, какой он смешной! — захихикал Вечорка, тормоша хорька в руках — даже и не подозревая, что это злыдень у него в руках.

Тут из кустов выскочили ещё двое таких же смешных серых хорьков и приня-лись кусать богатыря, чтобы тот отпустил их брата. Вечорка же только рассмеялся и сгрёб всех троих в охапку.

— Они, наверно, бездомные! — заключил богатырь. — Надо их в питомник отдать.

У хорьков глаза на лоб полезли от  испуга. Они пытались выбраться из креп-ких объятий Вечорки, но ему казалось, животные просто-напросто щекочут его. Он ещё пуще прежнего засмеялся, помахал рукой друзьям и побежал искать питомник.

А Боян посидел на лавочке, погладил округлившийся животик и сказал сладко-пресладко:

— Вот мы поели, теперича можно и покупаться.

— А как же наше задание? — нахмурился Зорька.

— Да никуда не убежит твоё задание, — отмахнулся Боян. — Пошли, — он встал с лавки. — А я по дороге песенку тебе спою про богатырей. Сам сочинил.

— Ладно, — смирился Зорька и пошёл вслед за бардом, во всё горло распе-вающим своё новое сочинение, которое, вероятно, придумал только что — настолько оно было нескладным.

Но вскоре Зорьке это сочинение даже понравилось, и он начал подпевать.

***

Наскучило Бабе Яге сидеть без дела. И люди не ловятся, и вила сбегает… День явно не задался… А всё из-за Кащея… «Ух! Попадись он только мне!...» — думала Яга, сидя в углу и плетя сеть, но после этой мысли у неё наступил ступор. Не могла она ничем отомстить Кащею, слишком уж сильно она его любила.

А сеть эта была непростой, Яга её плела из сонного агератума — она сама ловила детей, так что Яга могла отдохнуть, пока сеть работает.
В это время в избушке сидела старушка Дрёма и сетовала на плохие изменения в своей жизни.

— Я, — говорит, — воспитателем устроилась в один детский садик. Детишек всех спать уложила, сама спать пошла. Усну — и слышу, что дети плачут. Прихожу — и вижу, старик стоит с мешком. Чёрный такой старик, и шапка у него чёрная, и руки по локоть в чём-то тёмном. Он как меня увидел, так и испарился прямо в воздухе, а детишки мне сказали, что его Бабайкой зовут и что он к ним каждый день приходит и каждый день их будит.

— Ничего, — успокоила её Баба Яга. — есть у меня для тебя одно средство.

Она порылась в своей ступе и достала горшочек с надписью «СНОТВОРНОЕ». Но Дрёма только руками замахала и заговорила быстро-быстро:

— Нет-нет-нет, Яга, ты чего! Я детей поить всякой отравой не стану.

— Ладно, есть ещё одно, — Яга поставила горшок назад, в ступу, отвернулась от Дрёмы, стёрла с него старую надпись и накарябала новую: «СЛАДКИХ СНОВ ДЕТИШКАМ». Она достала горшок и поставила перед Дрёмой.

— Вот! — обрадовалась старушка. — Это как раз то, что мне надо! Спасибо, Ягу-шечка! Я побегу! Сейчас как раз тихий час начнётся. Испробую твоё средство… Нужна буду — свистни меня!

— Хорошо, — улыбнулась Яга.

Дрёма выскочила за дверь.

— Никакой Бабай твоих детишек не разбудит, — хмыкнула Яга и крикнула Розе: — Ты не видела, где мой самый вкусный яблочный сок?

— Нет, — пробурчала кошка, которая до сих пор подметала пол в избушке.

— Так найди!

Роза злобно отшвырнула помело в сторону и принялась искать. Она помнила, что все свои припасы Яга хранила в уголке избы, который служил ей незаменимой лабораторией. Построен этот уголок был на старом дубе — чья кора тоже являлась действенным препаратом в умелых руках ведьмы. На дубе росли трутовики — большие твёрдые грибы. Их Яга использовала вместо полок, на которых стояли всевозможные баночки, горшочки. Между трутовиками были приклеены к стволу дуба восковые свечки. Под потолком висели жёрдочки, а на жёрдочках висели засушенные птицы вниз головами. Жёрдочки эти прямо сверкали разнообразием мёртвых птах: тут были и воробьи, и во;роны, и воро;ны, и сороки, и чайки, и коршуны, и голуби — причём, все — в строгом алфавитном порядке.

Роза быстро нашла сок для Яги, но тут появилась Вика и шёпотом попросила кошку ещё повозиться для виду, а сама взяла горшок с соком и вылетела в окно. Не прошло и минуты, как она вернулась, но уже с другим горшком.

— Что ты сделала? — спросила Роза шёпотом.

— Ничего особенного, — ответила Вика, — просто поменяла горшки Дрёмы и Бабы Яги… Этот надо Яге отдать, только надпись сменю.

Вила стёрла надпись Яги и сделала новую: «ЯБЛОЧНЫЙ СОК». Затем отдала горшок Розе, а та — Яге. Карга отвлеклась от сети и сделала несколько глотков. По истечении минуты колдунья упала на пол. Роза и Вика перетащили её через всю избу и положили её голову на спящего Сёму.

Воспользовавшись тем, что Яга в отключке, кошка с вилой сделали в её котел-ке отвар из дубовых и земляничных листьев, остудили и вылили на Самоловящую сеть: это должно было лишить сеть всех её волшебных свойств. Матрёшки вылезли друг из друга и принялись кататься по полу. Вика подняла их и поставила на стол.

Только Роза и Виктория уселись отдохнуть, как проснулась Яга.

— А чего вы так мало поспали, хозяюшка? — поддельным весёлым голоском спросила  Роза.

— Ко мне во сне, — прокряхтела спросонья колдунья и потянулась, — пришёл Бабай… Я ему говорю, пшёл вон! Детей пугай! А он говорит: дети спят сладко-сладко, мне даже будить их неохота… И так умилился, фу противно даже!.. Но раз дети спят, значит, моё средство подействовало.

Она встала, потянулась снова и пнула спящего жировика:

— Вставай, тебя работа ждёт!

Сёма сонно отмахнулся и проворчал:

— Роза, убери!..

Засунул большой палец себе в рот и повернулся на другой бок. А под ним оказалась ещё куча пирожков да сладостей. Яга сердито повернулась к Розе, и та уже обречённо шла туда с веником и совком. Она сгребла булочки и в последний раз повернулась к колдунье:

— Жалко ведь выбрасывать еду.

— Давай, давай! На улице бездомных много шляется. Увидит у меня кто-то из них гору еды и забежит во двор — а отсюда ему уж не выбраться!

Яга противно захихикала. Пускай изменилась её внешность, но внутренности такие же поганые и испорченные. Выкидывая еду в окно, обращённое в сторону Ваниной квартиры, Роза прошипела:

— Как бы они в темноте гору еды с горой какашек не спутали!

— Не спутают, — ответила весело Баба Яга и повернулась к окну. — Баюн на ночь включает чере…

Тут она остановилась вдруг: она заметила необычайную возню в квартире Ива-на-Царевича. «Обычно так готовятся к праздникам, — подумалось ей. — А чего много на праздниках?.. Кроме еды… Людей, конечно!!» она подбежала к окну, вышвырнула из дому Розу и крикнула Ване, который сейчас развешивал какие-то яркие украшения по квартире:

— Слушай, Ванюша, может, помочь чем надо?

Ваня остановился в ступоре и почесал подбородок. Однако из его квартиры раздался чрезвычайно громкий шёпот Василиски-Приколистки:

— Ты ещё думаешь?! Мы и так ничего не успеваем, — она высунулась в окошко и улыбнулась Яге: — Мы будем вам благодарны… А что вы можете сделать?

— Да я… Я много чего могу, — выпятила грудь колдунья. — Могу пирог спечь.

— Отлично! — радостно воскликнула Василиска. — А лучше три пирога: с яблоками, с мясом и с рыбой… нет, с рыбой не надо, а то как я потом буду Ваню целовать… Давайте, третий будет манник! Хорошо?

— Ладушки! — усмехнулась Яга, закрыла окошко и поковыляла в сторону своей лаборатории: — Будет вам праздник, солёные пиявки вас поберите! Будет, ещё какой!

Тут дверь в избу отворилась. На пороге стояла злющая-презлющая Роза — вся в кусках мяса, теста, зелени, политая сверху вином и компотом.

— Роза! — гаркнула колдунья. — Как же от тебя смердит, Хватун на твою голову! Иди вымойся!

Она взмахнула рукой — и дверь захлопнулась, кошка осталась на улице. Яга принялась оживлённо скидывать в котёл грибы и ягоды. Затем она залила всё это водой и разожгла в печке огонь.

— Пускай растопится печка, потом туда настой запихну.

— Вас же вроде просили пирог сделать, — потянувшись, зевнул Сёма.

— Так-то оно так, я сделаю им пирог, но потом полью его настойкой. Детиш-ки уснут, где были, а я их потом — в печь!

Вила, сдержав крик, отлетела подальше от злой ведьмы — к матрёшкам, те о чём-то спорили. Вика их перебила и спросила:

— А кто такой Хватун, о котором Яга заикнулась?

Матрёна хмуро глянула на вилу и шёпотом сказала:

— Хватуном существо называют, что людей каждый год похищает.

— Одного только в год, — добавила Фёклушка, — он придёт и возьмёт.

— Жертвою монстра любой может стать, — тихо сказала Катенька. — Потому его люди боятся.

— Богачи и бродяги, чернь, рабочие, знать, — вставила Фёклушка. — Хватуна все на свете страшатся. Если схватит тебя — не спасёшься.

— И в страну темноты унесёшься, — сказала Матрёна.

— Ничего от него не поможет, — пролепетала Катенька.

Тут Яга услышала разговор и гаркнула:

— Эй, матрёшки, там! Хватит, быть может?!

Испуганные матрёшки застыли, лица их окаменели, будто и не были живыми. Вила рассерженно повернулась к Яге. «Она хочет помочь детишкам, — хмыкнула Виктория про себя. — Что ж, тогда ей помогу я!»

Она подлетела бесшумно к колдунье, читающей ветхую бересту с рецептами, и спросила нарочито вежливо:

— Бабушка, вам помощь не нужна?

Яга презрительно повернулась:

— А с чего это ты вдруг решила мне помочь, ты же меня едва ль не проклинала тут!

— Я поняла, что вы сильнее и мудрее меня. Ну куда уж там простой виле вас обманывать. Ведь всё равно не получится. Так лучше уж я помогу!

Лесть оказала должное действие. Яга захохотала:

— Вот, это ты правильно подумала! Ладно уж… Так, пока я не поставила настой в печку, добавь-ка туда пол-литра пессимизма. Пусть детишки подустанут и свалятся с ног от лени!! Эмм… Вон там горшок, на верхнем трутовике. Мне не достать.

Вика подлетела к самому верху старого дуба и увидела на широком трутовике гору двухлитровых баночек. Две из них стояли вплотную друг к другу. На одной, с густой мрачно-фиолетовой жижей, значилось «ПЕССИМИЗМ», а на второй, посветлее, с ярким лиловым наваром — «ОПТИМИЗМ». Вила хихикнула про себя и, взяв банку с лиловым раствором оптимизма, вылила незаметно от Яги половину содержимого в котёл.

***

Чтобы добраться до мэрии, Чревоугодию и Тщеславию осталось только подняться на высоченную гору. Но толстяк уже устал тащить ящик с Полуночкой, а дама заниматься грубой мужской работой не хотела. И тут же, на счастье, по той же горе поднимался и Вечорка — в обнимку с тремя хорьками.
Не задумываясь Чревоугодие превратился в полненького дряхленького старичка, у которого морщины и складки расползлись по всему телу, а Тщеславие приняла облик пятилетней девочки с чёрными длинными косами и тёмными глазками.

— Пом… моги, доб… брый молодец, — прокряхтел толстяк. — Сил сов… всем нету, умаялся ящ… щик поднимать в гору.

— Конечно, дедушка, — улыбнулся богатырь. Он подошёл к девочке и попросил: — Подержи-ка этих зверьков, они добрые, — и отдал ей хорьков.
Злыдни сразу принялись шипеть и реветь, и Тщеславие отнесла руку с ними подальше от себя.

Потом подошёл к ящику, взял его на плечо и принялся взбираться в гору. На полпути Вечорка остановился, вздохнул и усмехнулся старику:

— Как будто людей туда понапихали! — и пошёл дальше.

А Чревоугодие беззвучно захихикал в сторону Тщеславия. Та, между прочим, тоже ему засмеялась и случайно сжала в руках хорьков. Все трое разом укусили её, Тщеславие взвизгнула и выронила зверьков. Те не преминули смыться отсюда и поскорее. Вечорка уныло посмотрел им вслед:

— Сбежали всё-таки… Ну ничего, найдёт их кто-нибудь ещё и в питомник отведёт, да? Не перевелись ведь ещё богатыри на земле русской!

Чревоугодие льстиво закивал головой.

— Ну, вот мы и пришли, — заявил Вечорка на вершине горы. Поставил ящик с Полуночкой на землю, вздохнул устало и вытер пот с лица.

— Спасиб… бо, богатырь, тебе, — Чревоугодие отвесил низкий поклон. — В на-граду хочу уг… гостить тебя пирожным, которое моя внуч… чка испекла, — он махнул рукой в сторону Тщеславия.

Он вынул из-за пазухи чёрствый гнилой пирожок с сильнодействующим сно-творным, махнул над ним рукой — и он превратился в красивое пирожное со взбитыми сливками в аккуратной тарталетке. Богатырь разом проглотил пиро-женку и ничего даже не почувствовал. У Чревоугодия был недоумевающий вид: под действием этого вещества не раз уже засыпали все его враги, а тут богатырь стоит и даже не зевнёт! «Что-то тут не так!» — решил толстяк, достал из-за пазухи огромный пирог с телятиной и вылил на него какую-то фисташкового цвета жидкость.

— Это твоё снотворное? — шепнула Тщеславие.

Чревоугодие кивнул ей, а богатырю предложил отведать ещё и пирог. Вечор-ка не отказался, и целиком запихнул пирог в рот, и тот же час проглотил. Он сладко потянулся, и тут-то уж точно — по мнению толстяка — должен был свалиться без сил, однако этого не произошло. Вечорка хотел уж было попрощаться с бесами, но Чревоугодие его остановил.

— Подожди, — сказал он, — у меня д… для тебя ещё кое-что есть… Не есть же всё в сухомятку, пить, навер… рно, охота…

Он отвернулся, достал бутылку и налил в неё все остатки фисташковой жидко-сти. С жадностью и негодованием наблюдал Чревоугодие, как последняя светло-зелёная яркая капля плюхается в бутылку. Бес взболтал её, приговаривая: «Жив в нём ещё русский дух… Жив да здоров!.. Всё моё зелье извёл!» Снотворное приняло дымчатый цвет, а ещё через мгновение стало багряным. Чревоугодие протянул бутылку богатырю, и тот залпом выпил всё — до капли.

— Спасибо, добрый старичок! — бодро воскликнул Вечорка и собрался идти.

Но тут Чревоугодие совсем вышел из себя. Он топнул ногой и обратился самим собой, толстым мужиком с дрожащими подтяжками.

— Никак… кой я не старич… чок, чёрт побери! Я бес! А ты долж… жен уже сдох-нуть от такой дозы снотв… ворного!!

— Сдохнуть? — пьяненьким голосом переспросил Вечорка. Он икнул и упал на землю.

— Ну наконец-то! — обрадовалась Тщеславие и тоже превратилась обратно в себя.

Вместе они затащили Вечорку в ящик, и тот захрапел, как боров.

— Скорее, к Кащею! — крикнула Тщеславие. — Пока богатырь не проснулся.

Отсюда уже был виден особняк мэра, чёрный и угрюмый. Над ним как будто специально сгустились чернильные тучи. Бесы вскарабкались на ящик. Тщеславие оттолкнулась ногой, и они вместе с Чревоугодием помчались будто бы на санях. Через пять секунд они уже стояли у ворот мэрии.
Им отворил дворецкий с глазами на затылке и проводил их во двор. Там он позвал ещё дивных людей. (Пускай они и выглядели обычными, но странная их немота и повадки чудно ходить сохранились.) Те взяли ящик и потащили в особняк.

— Доставьте пленных в сам… мое глубок… кое подземелье, куда днев… вной свет не проникает, ясно?! — крикнул Чревоугодие им вслед. Затем повернулся к сестре и сказал довольно: — Двоих уже п… привезли! Остался трет… тий — и самый смелый.

***

Зорька с Бояном между тем уже стояли на берегу грязной речки. В ней плавали мазутные радужные пятна, в воде были видны осколки бутылок, консервные банки и прочая дрянь.

— И ты тут купаться собираешься? — удивлённо спросил Зорька барда.

— Да, а что такого? Тут немного почистить — и всё в порядке будет.

Боян закатал штанины до колен и вступил в воду. Осторожно, на цыпочках он прошёлся по берегу, убирая с него самый видный мусор: бутылки, покрышки, длинные острые ветки деревьев. Разумеется, всё ему убрать не удалось, но почему-то он всё-таки был доволен.

— Такая водичка прохладная! — визжал он от радости. — Зорька, иди сюда!

— Нет, спасибо, — хмуро ответил богатырь. Ему не терпелось найти Полуноч-ку… Да и Вечорка куда-то запропастился… Верно, никак не найдёт того питомника.

И тут прямо перед богатырём проскочили трое хорьков — точь-в-точь те самые, которых взял Вечорка. Они пронеслись вдоль берега и убежали в сторону мэрии.

— Нам совсем недалеко осталось до мэра, — расслабленно сказал Боян. — Мы успеем ещё всё сделать… Сейчас всего-то… — он взглянул на ярко светившее солнце, — четыре часа дня! Времени ещё вагон и огромная тележка!

— Уже четыре! — всполошился Зорька. — Скорее купайся и пошли отсюда!

— Что случилось? — уставшим от объяснений голосом спросил Боян. — Куда мы спешим?

— Скоро вечер наступит! — выпалил рассерженно богатырь. Впервые он пожа-лел, что взял этого барда с собой.

— Ну да… Официально, он наступит только через два часа… Два часа! Два часа-а! Это много…

— Это мало!! За это время мы не успеем ничего сделать!

— Да брось, Зорька! — отмахнулся бард и расстегнул свою рубаху. — У нас же ещё целый вечер… А потом ещё целый день, а после него ещё день, а после…

— Да слабею я вечером! — не выдержал богатырь. — Силу свою богатырскую теряю.

— Что? — остановился Боян.

— На то я и Зорька, что хорошо проявить себя могу только днём. Вечорка — вечером, а Полуночка — ночью. Потому-то мы и работаем вместе постоянно, чтобы каждый мог друг друга поддержать. А вдруг они в беду какую-нибудь попали! Надо помочь им!

— Хорошо, — Боян стал вдруг серьёзнее. — Сейчас, только вот… — он взял по-следнюю бутылку и куда-то её вышвырнул.

Как оказалось, швырнул он её случайно в реку. Вспенилась тут река, забурлила в ней вода. Волна поднялась и опрокинулась тотчас же на Бояна. Зорька обернулся на него и увидел вдруг, что держит барда в лапах старик-водяной. Вместо волос его плелись малахитовые водоросли до пояса, борода и усищи из них скрывали всё лицо. Мраморно-бледная кожа была у Водяного, и точно вся в крупных чешуйках. От пояса вместо ног у него был иссера-зелёный хвост, погружённый большей частью в воду. А глаза Водяного были скрыты толстой водолазной маской.

— Вот ты где, вредитель мой долгожданный! — обратился Водяной громопо-добным голосом к Бояну. — Долго же я тебя искал! Давно ты засоряешь мои реки. Жить в них уже невозможно. Пришлось маску надеть. Тут люди гибнут — и вот из-за кого всё это! Ну теперь-то ты поплатишься за свои злодеяния! Сидеть будешь в моих темницах до скончания веков!

— Стой! — вскричал Зорька. — Не делал он ничего плохого!

— Не делал, говоришь! — заорал Водяной. — Только что осколком бутылки он сильно ранил мою дочь, красавицу-русалку!

— Но до этого он очищал твой берег! — не отступался Зорька. — Я сам видел.

— А ты, быть может, с ним заодно! Откуда мне знать?..

— Они тоже видели, — богатырь указал на горожан, перепугано смотрящих на огромного водяного, высящегося над ними.

— Бард действительно очищал мой берег? — спросил у них Водяной.

Горожане закивали головами.

— Ладно, поверю я вам, — сказал старик Бояну с Зорькой, — если поможете моей дочке поправиться.

Он поставил барда на песок.

— Хорошо, — согласился богатырь.

— Зорька, мы ведь не успеем! — шепнул ему Боян.

— Подожди меня тут, — сказал ему Зорька, а сам набрал в грудь воздуха по-больше и шагнул вслед за Водяным — в речные просторы.

Старик вновь обратился в волну и накрыл ею богатыря. А Боян повернулся к горожанам и сказал растерянно:

— Хотите, я вам песню спою?

Половина из них тут же разошлась, зато другая с интересом выслушала балладу о двух богатырях и странствующем с ними барде. Правда, когда он дошёл до истории с Водяным, то спел о том, что сам его победил, надавав ему тумаков.

В этот момент в небо вновь поднялась изумрудно-синяя волна и выплеснулась на Бояна. Вместе с волной на берег вышел и Зорька, целый и невредимый.

— Как тебе удалось победить его? — подбежал к нему Боян. — Ты его… утопил?

— Что, шутишь? — усмехнулся Зорька. — Я и не пытался его победить. Я помог его дочери. Слава небесам, у меня осталась смирительная рубашка. Я перевязал ей рану, помазав предварительно лечебной мазью из водорослей. Её там, под водой, выше крыши. Через сутки русалочка поправится… Ах да, Водяной просил передать тебе: «Побольше бы таких любителей природы!» — при этом Зорька попытался изобразить грозный голос старика и его шевелящиеся волосы.

Боян рассмеялся, но сказал совершенно серьёзно:

— Правильно, ты посмотри, во что горожане речку превратили!! В ней покупаться даже нельзя.

В последний раз забурлила река. Снова вынырнул из неё старик, подплыл к богатырю и шепнул ему:

— Нужен буду — только свистни.

И скрылся в пенной воде.

Зорька с Бояном ушли радостные, а из бутылки, брошенной бардом в реку, вдруг выплыло что-то тёмное и огромным пятном отправилось в сторону гидроэлектростанции.

***

А Яга тем временем уже почти закончила готовить своё жуткое зелье. В печ-ке оно уже побывало, водой студёной облито было, в него уже даже трубочки медные вставляли и пузырьки пускали (последнее Яга сделала просто так, забавы ради). Вила уже вовсю занималась пирогом с мясом. В избе мяса не было (хотя, может быть, жировик его куда-то припрятал), и кур Баба Яга не разводила, потому пришлось попросить Розу поймать на улице трёх свежих голубей. (Если были бы нужны старые дохлые птицы, Вика просто сняла бы их с жёрдочки, но в том-то и суть пирога, что он должен быть свежим.) Конечно, Вике было очень жалко птичек, зато, не найди Роза голубей, Яга точно запихнула бы в тесто что-нибудь похуже.

— «… и добавьте в остывший раствор ровно три «вороньих глаза» среднего размера до вторичного закипания», — прочитала окончание рецепта колдунья.

Вика с жалостью посмотрела на висящих на жёрдочке засушенных воронов и их блестящие глаза. Всё-таки, придётся их потревожить. Вила подлетела к птахам и вдруг застопорилась. Она позвала Ягу и спросила:

— А глаза брать у ворона или вороны?

— Глупая девчонка, — расхохоталась Яга. — Вороний глаз — это ягода. Надо их на лугу срывать.

— Эмм… на луг я не полечу! — испугалась Вика. — Там… ммм… холодно!

Но на самом деле она боялась, что оставит колдунью наедине с её жутким отваром.

— Ишь ты какая теплолюбивая, — прокряхтела Яга. — Ладно, придётся вместо тебя кого-нибудь отправлять… Сёма!!!

Жировик, который в это время игрался с матрёшками, пытаясь засунуть Матрё-ну в Фёклушку, а ту — в Катеньку, — услышав голос Яги, тут же бросил матрёшек и притворился спящим.

— Нельзя полагаться на жировиков. Толстые прожорливые создания, живущие только лишь для того, чтобы удовлетворять потребности своего желудка! — свирепо прошипела колдунья.

Она накинула свою шаль из ссохшихся червяков на плечи и направилась к вы-ходу — всё-таки, за окном был уже вечер, на улице холодало.

— Погодите, бабушка! — удивилась Вика. — Но кто же будет готовить пироги?!

— Тебя оставляю за старшую… Когда пирог покроется золотой корочкой, ударь по нему моей горбатой клюкой трижды и скажи:

«Кто не ел, тот сожрёт!
Кто вкусил, тот уснёт!»

— Хорошо, бабушка, — кивнула вила.

А едва Яга вышла из избы, Вика заглянула в печь: пирог уже покрылся короч-кой. Она достала его, взяла из угла старую осиновую изогнутую и треснутую клюку Яги, ударила по корочке три раза и произнесла:

— Тот, кто не кусал тебя, убежит, как от огня!
    Ну а тот, кто съел кусок, станет веселей чуток!

Пирог перевернулся в воздухе и, засверкав вдруг ярким солнечным светом, приземлился на стол.

— Думаю, теперь его можно безбоязненно есть, — улыбнулась Вика.

— Ох и влетит же тебе! — заохал Сёма. — Ох и получишь же ты тумаков от старухи!

— Да если она не узнает о том, что я сделала, как она поймёт, что пирог заколдован не так, как ей хотелось?

— Да я не про пирог! — крикнул жировик и показал пальцем-сосиской на клюку.

После добрых чар и сама трость словно подобрела: из старой осиновой палки она превратилась в молодую дубовую веточку, поднялась в воздух, подлетела к дубу, что стоял в углу, и прижилась к нему, пустив кроме того зелёные листья.

— Ничего она не заметит, — сказала Роза, — если мы накроем ветку какой-нибудь тряпкой.

Вика размотала Будилку из шали и повесила её оборотной стороной на дубовую веточку. Но вместо того чтоб уснуть, ветка ожила и стала расти ещё дальше. Вила испуганно сняла шаль и повесила её лицевой стороной. Тогда веточка успокоилась.

— Э, как выходит, — пробормотал Сёма. — Стало быть, Мгновенно Усыпляющая Шаль может не только усыплять, но и пробуждать! Интересно-интересно!.. Роза, принеси яблочко…

— Ещё чего, — хмыкнула кошка.

— Роза, яблоко!!

Кошка стояла неподвижно.

— Это что ещё такое-то! — прохрипел жировик, он попытался встать на ноги, но не в меру огромное пузо не позволило ему этого сделать.

Он без сил повалился на пол, а остальные обитатели избушки только посмеялись над ним.

***

Яга, вышедши из избушки, подошла к Коту-Баюну — он в это время как раз от-читывал черепов за то, что они снова спрятали его миску с кормом. Шут уже валялся на земле в полнейшей отключке.

— Баюн, как мне добраться до ближайшего луга с вороньими глазами?.. — спросила колдунья.

Кот, не услышавший приближения Яги, замер сначала вместе с черепом в ла-пах, а потом вдруг осознал, что голос ему не померещился и, выкинув череп туда же, к шуту, повернулся к хозяйке с извиняющимся видом.

— А мне-то откуда знать! — воскликнул он. — По здешней местности я не специалист.

— Тоже мне, — проворчала Яга, отворяя калитку и выходя из двора, — а ещё котом учёным называется!

Челюсть на калитке клацнула зубами, едва ведьма вышла.

— Ты прямо как Сёма! — добавила Яга. — И на тебя, и на него положиться нельзя! Оболтусы!

Она хлопнула троекратно в ладоши — и перед ней возник паренёк лет двадца-ти в старой олимпийке и таких же старых поношенных спортивных штанах, на голове у парня была лёгкая шапка не по погоде. Из кармана олимпийки торчал пакет. Под левым глазом выпирал нереально большой прыщ, под правым — фиолетовый фингал.

— О, рада видеть, что ты до сих пор можешь пугать горожан одним только своим видом, Аука, — улыбнулась Яга.

— Я тоже вам рад, хозяюшка, — насмешливо-серьёзным тоном ответил па-ренёк. — Куда собрались?

— Мне нужно найти луг, на котором растёт ягода вороний глаз…

— No problem, baby!  — хмыкая через слово и что-то пережёвывая во рту, ответил Аука.

— Чего ты сказал! — не поняла его Яга и замахнулась на него кулаком.

— Да вы чё! Успокойтесь, мадемуазель! — испугался Аука. — Я говорю: я знаю короткий путь.

Путь оказался действительно недолгим. Спустя несколько кварталов, гаражей с парнями и семечками и пару «отработанных мобил у ботанов» двое вышли к зелёному широкому обрыву, располагающемуся прямо над городом. На самом обрыве деревьев не было, но зато они ограждали кручу от всего остального мира, и, чтобы добраться непосредственно до луга, нужно было сначала этот лесок преодолеть.

Как раз перед самой чащей Аука вдруг сказал, что ему надо бежать, и оставил Ягу в одиночестве. Продираясь сквозь осины, цепляющиеся за одежду клёны и обрубленные перед самым испусканием пуха тополя, Яга едва ли не проклинала про себя весь мир, приговаривая: «Запомни, дурёха! Никому и никогда больше не доверяй! Это плохо заканчивается!»

Как ни странно, в чаще вороний глаз не рос, и колдунье пришлось добраться до самого обрыва. Наверное, решила Яга, это того стоило. Ведь когда она вышла на луг, у ней аж дух захватило: там росли целые заросли травы, смотрящейся здесь, под темнеющим небом и алым солнцем, едва ли не тёмно-лиловой. Город отсюда казался таким крохотным, словно муравейник. Да и люди там копошились, точно муравьи! Но Яга вовремя пришла в себя и, вспомнив, что ей надо набрать ягод, принялась рыться в траве.

Вороньего глаза почему-то не было, зато она нашла незаменимую приправу к её эликсиру ревматизма, которым она спаивала стариков и старушек — бруснику и ежевику… Как они там оказались?..

Итак! Пока Яга искала нужный ингредиент в траве, на небо уже восходила луна, скоро должна была начаться вечеринка у Вани с Василиской.

— Вот он! — воскликнула Яга, наткнувшись на кустик с гладкими манящими тёмными ягодами. Колдунья собрала три штуки и хотела было пойти, но луна её почему-то привлекла.

Взглянув, Яга поняла почему: на обрыве сидела женщина, силуэт её постоянно смывало порывами ветра, но она тем не менее оставалась самым спокойным существом во Вселенной. Одета женщина была в лёгкие ткани, нос её был гладким, глаза — успокаивающе голубого цвета, улыбка добрая и беззаботная. Её имя было Числобог, божество времени. В правой руке она держала луну и поигрывала ею.

— А-а-а… это ты, — обратилась к ней Яга. — Я уж думала, мне чудиться что-то начало…

— Это было бы неудивительно учитывая количество съеденных тобою мухоморов, — ровным мягким голосом сказала Числобог, не отрывая взгляда от луны, вертящейся в её ладони.

Яга только ухмыльнулась ей. Ведь божеству навредить она не могла никоим образом.

— Ладно, что ты мне хочешь сказать на этот раз? — спросила колдунья.

— О чём ты? — невозмутимо произнесла Числобог.

— Да брось ты! — отмахнулась Яга. — Ты ко мне всегда приходишь по пустякам.

— Неправда.

— Да неужели! Помнишь прошлый раз? Ты сказала, что скоро в деревне кончится распродажа и мне нужно купить ещё десять тонн туалетной бересты, потому что следующая распродажа только через год!

— Но ведь это действительно необходимо.

— Но листья в таком деле куда удобнее бересты!

— И тем не менее, ты отправила за берестой Розу.

Яга прокряхтела что-то — по-видимому, очередное проклятье, содержащее в себе солёных пиявок, — и продолжила спор:

— Ну а вспомни-ка, дорогуша, как ещё за десять лет до того ты пришла и сказала, что мне в срочном порядке необходимо приобрести матрёшек.

— Да, я это помню, но ведь это был дружеский совет. У тебя тогда кроме Баюна и кучи мерзких черепов никого и не было.

— Был домовой.

— Пьяница.

— Были часы с кукушкой.

— Кукушка ведь улетела…

— Да, но она оставила там яйца.

— Яйца были деревянными, из них ничего не вылупилось, говорить тебе было не с кем, — сохраняя спокойствие, Числобог быстро провела доказательство своей теоремы.

Яга замялась.

— Зато теперь меня эти матрёшки совсем достали! Стишат и стишат каждый день, изо дня в день, день ото дня! Не могу уже так жить!!

— Взгляни на это с хорошей стороны, — улыбнулась Числобог.

— Это с какой же?

— Хитрая какая, — хихикнула Числобог. — Сама найди эту сторону.

Яга злобно воззрилась на неё и, скрипя зубами, спросила:

— Повторяю, зачем ты опять ко мне явилась?

Тут божество времени посерьёзнело:

— Мир стоит на перепутье. Сегодня в полночь кольцо Кащея разобьётся, и твой лес, твои владенья на веки вечные останутся городом мэра Кащея Бессмертного. Если беду не предотвратить, в свой мир тебе уже не вернуться, Яга.

— Хм! А мне это и не нужно, мне и сейчас хорошо.

— Неужели? Тебя теперь никто тут не уважает, за советом не приходит, ни на кого нельзя положиться, лягушек своих ты тоже найти не можешь; да ещё и любимый бросил тебя. Разве это хорошо?

Яга подумала, помолчала и выпалила:

— И что же ты предлагаешь?

Числобог вновь захихикала:

— Опять я тебе должна помогать? Ты девочка… то есть, ты бабушка взрослая — и решать всё сама должна уметь… Всё, чем я могу тебе помочь — это подкинуть тебя до дома. Помощь принимаешь?

— Конечно! — сердито сказала Яга. — Ещё б я отказалась!

— Подойди сюда.

Яга подошла. Луна в руках богини превратилась в часы. Большая стрелка подцепила Ягу, закрутилась и вышвырнула её прямиком к избушке.
Стремительно колдунья забежала во двор, в избу, кинула на стол все ягоды, что насобирала на лугу, взяла метлу и ступу, потом вдруг остановилась перед серебряным блюдечком и посмотрела в отражение.

— Чего-то не хватает…

Нацепила на волосы голубую ленту, причесалась золотым гребешком, но гребень застрял в волосах. Как ни силилась старуха, вытащить не удалось. Оставив волосы в покое, Яга крикнула Вике:

— Ты за старшую!

И вылетела в распахнутую настежь дверь.

Вика, Роза, Сёма и матрёшки несколько секунд непонимающе смотрели на дверь, потом всё-таки очухались. Вила взглянула на ягоды, скинула со стола вороний глаз, взяла в руки бруснику с ежевикой и со словами: «Вот, эти в самый раз!» — кинула их в зелье. Настой тут же приобрёл приятный розоватый оттенок.

— Вот это дети оценят по достоинству!

***

Летела Яга по тёмным улицам каменного города, путь ей освещали высокие фонари и яркие светящиеся надписи на домах. Здание мэрии Яга заприметила с самого начала: оно было самым высоким в округе, а у начальников всегда помещения выше, это все знают.

По пути старалась Яга сразу продумать свой план. Итак, когда она летала к Кащею в прошлый раз, ей попались на пути бесы Тщеславие и Чревоугодие. «Ну с этими-то простофилями легко разобраться, — думала про себя Яга. — Кину ленту свою — она речкой обернётся, а через речку бесам не перебраться!» Затем ей повстречался Горыныч Змей. «От этого оболтуса тоже отвяжусь легко. Выну гребень из волос, кину перед ним — и станет гребень чащей непроходимой, непролазной. Запутается в ней Змей и, чтобы взлететь, ему понадобится сначала сжечь эту чащу! А к тому времени я уже в доме Кащеевом буду…» А вот там-то, как помнила Яга, её ждали-дожидались три сестрички: Одноглазка, Двуглазка и Триглазка. «Вот эти красавицы на мою удочку не попадутся больше. И как же провести-то их вокруг пальца?..» Думала Яга, думала, да и свистнула что есть мочи.
Тот же час в ступе её возникла из ниоткуда Дрёма, уставшая но с добрым лицом.

— Ты звала меня? — спросила старушка.

— Да, — ответила Яга. — Я хочу попросить тебя об одной крохотной услуге…

— Всё, что угодно, — кивнула Дрёма. — После твоего яблочного сока детишки спали как убитые! И никакой Бабай их не разбудил.

— Яблочного сока? — пробормотала в смятении Баба Яга. — Ну да ладно. Я лечу к Кащею и хочу, чтобы ты помогла мне усыпить его помощниц.

— Они взрослые? — сразу же спросила Дрёма.

— Ну-у… Лет двадцать-то есть наверно… А это имеет значение?

— Увы, имеет, — горько вздохнула Дрёма. — Я умею усыплять только детей… Погоди-ка! — оживилась вдруг она и запрыгала на месте так, точно ей в голову пришла ошеломительная идея. — Погоди-ка!! А этих помощниц зовут случаем не Одноглазка, Двуглазка и Триглазка?!

— Ну да… Так и есть… — ответила колдунья и непонимающе уставилась на старушку.

— Так только одному человеку удавалось их усыплять. Это Крошечка-Хаврошечка!

— Так она же вроде как замуж вышла то ли за барина за какого-то, то ли за царевича…

— Ага, за царевича.

— Но ведь когда Кащей превратил всё царство в свой город, то и дворец царевича исчез. Где же мне сейчас искать Хаврошу-то?

— Дворец не исчез, — поправила Дрёма. — Он обернулся маленьким киоском… А царевич сам там сейчас пирожки продаёт. Я сегодня покупала у него, такие вкусные! М-м-м… — старушка облизнулась.

— А девчонка-то где?

— А она дворником у него работает, — с горечью сказала Дрёма. — Видишь, какую ужасную пакость Кащей совершил.

— Да-а… — протянула Яга. — Может, он не знал… Так, где эта чебуречная?.. А! вот она!

Они пролетали как раз над тем самым киоском — и Хавроша как раз чистила дорожку к нему — да и царевича как раз не было рядом! Яга снизилась, схватила девушку бесцеремонно за ворот, посадила в ступу (как там ещё места хватало?!) и взмыла в небеса.

— Что такое! — закричала Хавроша. — Кто вы такая! Я мужу пожалуюсь!

— Тише, успокойся, — сладким голосом сказала Дрёма, и Хавроша тут же угомонилась. — Мы просто хотим, чтобы ты спела трём своим бывшим сёстрам колыбельную.

— Этим странным девицам с ужасными глазами?

— Ага, — ответила Яга. — Они помощницами у мэра Кащея работают.

— О-о! — Хавроша потёрла руки от удовольствия. — Ну этим-то чумазым дев-кам я всегда напакостить готова за то, как они со мной в детстве обращались.

— Вот, — улыбнулась Яга Дрёме. — Это мой контингент!

— Я рада, что помогла тебе, — хрипло ответила старушка. — А теперь мне самой пора спать, — и она, зевнув, растаяла в воздухе.

А Яга с Хаврошей продолжили свой путь.

***

У ворот мэрии было тихо и спокойно. По крайней мере до тех пор, пока там не появились три хорька. Пускай, внешностью они обладали звериной, но хитрость и гениальные умы остались при них.

Один из них вскарабкался по столбу и позвонил в звонок. Тот издал вопль, и за оградой послышались шаркающие шаги  дворецкого. Хорьки спрятались за кусты и, едва дворецкий открыл ворота, незаметно прошмыгнули во двор. Но не тут-то было! Видно, дивный прислужник Кащея заметил их своими глазами на затылке и закричал:

— Караул! Воры!

— Сейчас выбежит охрана! — сказала Пакость своим братьям. — Я слышу шаги! Это Горыныч!!

Тут дверь особняка отворилась, и из неё выскочили три молодца, одинаковых с лица. У всех тело сложено в форме шкафа (голова, по-видимому, пылилась на антресолях). Все трое лысые, в пиджаках да очках тёмных.

— Трое Горынычей? — изумлённо спросил Подвох, убегая куда-то следом за братом да сестрой.

— Наверно, их растроение произошло, когда лес превратился в город… Ведь и сам Кащей, и его замок тоже изменились! — заметила Пакость.

Злыдни-хорьки заскочили на какую-то лужайку, отдышались — и тут же её узнали. Тут стояло три колодца, которые они когда-то должны были засорить.

— Может, если мы сейчас выполним поручение Бабы Яги, чары с нас спадут и мы снова станем собой? — предложил Подлог. — Где навоз Баюна?

Сестра порылась в своей шерсти, но ничего не нашла.

— Он потерялся, — растерянно проговорила она.

А между тем Горынычи их, кажется, отыскали.

— Проверь поляну с колодцами! — гаркнул один другому, и к злыдням тут же присоединился здоровенный качок.

Хорьки метнулись к колодцам, но охранник был тут как тут. Он молниеносно схватил со всех трёх колодцев вёдра и накрыл ими хорьков.

— Попались! — зловеще улыбаясь, прохрипел он. Приоткрыл одно из вёдер… Там было пусто! Если не считать одной наскоро вырытой норки. Качок открыл два остальных ведра — и там были норы.

А злыдни, тем временем пробравшись подземным путём, оказались уже вновь у главных дверей особняка. И стоило им лишь приблизиться к дверям, как Пакость и Подвох тотчас оказались схваченными вторым здоровенным Горынычем. А Подлог надел на голову котелок-невидимку и стал карабкаться по здоровяку. Тому, видно, стало щекотно — иначе с чего бы это ему вдруг начать трястись и хохотать. Он выронил двоих злыдней; а их брат, добравшись до головы Змея, надел котелок ему на голову и соскочил на землю.

Горыныч затряс головой, не понимая, что где находится, побежал скорее прочь и крепко ударился о первого, который бежал с поляны с колодцами. Первый не понял, кто это на него напал (ведь второй Змей был невидим), и ударил его по голове (наверно, по голове). Тот немедля нанёс противнику ответный удар.

Злыдни воспользовались тем, что эти двое дерутся друг с другом, — и просочились в замок.

Они находились в большом чёрном коридоре, с огромной люстрой из тёмно-фиолетового хрусталя на потолке. Из коридора вело множество дверей в разные стороны. И одна лестница поднималась наверх.

— Наверное, она ведёт в кабинет Кащея! — решила Пакость.

Они подбежали к лестнице, взобрались на первую ступень — и вдруг откуда-то сверху свалилась громадная металлическая решётка. Все трое оказались внутри. Клетку взял третий громила Горыныч и понёс в одну из дверей.

— Как думаешь, что с нами будет? — спросил шёпотом Подвох Подлога.

Тот пожал плечами.

— Съедят, — предположил он. — Или манто сделают из нас.

— Манту? ЭТО ЖЕ ПРИВИВКА! Я не хочу прививок!! У меня на них аллергия!

— Манто это пальто такое! Успокойся.

— Фу-у… — с отвращением, но уже спокойным голосом протянул Подвох. — Лучше пусть съедят.

Дверь вела в просторный подвал. Между прочим, дверь там была не одна. Первой стояла обычная деревянная — наверно, для прикрытия, — за ней шла дверь под цвет обоев в коридоре — может, кому-то постороннему вздумается открыть первую дверь, тогда он подумает, что здесь стена. За этой дверью шла бронированная, а за той — из кирпича. За кирпичной дверью скрывалось — как уже говорили — просторное подземелье. Оно было сверху донизу уставлено бочками с вином. Или так казалось только на первый взгляд?

Горыныч откатил самую здоровую бочку — за ней скрывалась темница. В тем-нице сидели два богатыря — Полуночка да Вечорка — со скучающим видом.

— Вот, гостей вам привёл, — хмыкнул Горыныч, открыл дверь темницы и швырнул туда клетку со злыднями.

— Поаккуратнее, ты! — зашипели хорьки.

— Ох ты! Так вы ж те самые хорьки! — радостно завопил Вечорка.

Злыдни со страхом попятились от него назад.

— Эх… зря вы сюда пожаловали, — продолжал богатырь. — Странные дела здесь творятся, ох странные. Я даже не помню, как тут оказался.

— Это мы тебя посадили! — раздались голоса вне камеры. То были Чревоуго-дие да Тщеславие. — А сейчас нам пора — за вашим третьим братом.

— Да что же вы за изверги! — взревел Полуночка. — Разве ж вы не люди!

— Нет, вообще-то, — рассмеялся Чревоугодие и, даже не зажмурившись, вырвал себе клок волос с головы. — Так, Горыныч, передай Кащею, что мы за Зорькой пошли.

Здоровяк кивнул и запер темницу.

Бесы вышли из подвала, где до сих пор слышался ор Полуночки.

***

Яга уже по меньшей мере сто раз успела пожалеть, что взяла Хаврошу с со-бой. Девчонка оказалась ужасно навязчивой, надоедливой и взбалмошной. Кроме того, она была чрезвычайно любопытной.

— Что это такое? — спросила как-то во время полёта Хавроша и дёрнула выступавшую из ступы доску.

Ступа мгновенно совершила  мёртвую петлю в воздухе, причём так, что Хавроша осталась внутри, а Яга выпала и повисла на флагштоке одного из многочисленных небоскрёбов. Потом колдунье пришлось около четверти часа объяснять девчонке, как повернуть ступу назад, как затормозить прямо под флагштоком… Но как только неугомонная Хавроша поняла, как управлять таким уникальным средством передвижения, она не преминула им воспользоваться. И перед тем как забрать Ягу, она подглядела в окно прямо над флагштоком. По всей видимости, Хаврошу заметили и выплеснули в окно ведро воды. Правда, вода попала на колдунью… но девчонке-то что с того! Она подлетела к земле и дала троим толстым дядькам в строгих пиджаках подзатыльники. Потом случайно нажала ту же доску, перевернулась в воздухе и ударилась о флагшток. Яга спрыгнула тут же в ступу и, строго глянув на Хаврошу, направила ступу к мэрии.

Оттуда, с высоты птичьего полёта, и впрямь все люди казались муравьями. Хавроша, конечно, не могла их всех различать, но у Бабы Яги было зрение на единицу, и она отчётливо видела, как к воротам Кащеевого особняка подходит богатырь, а с ним парень какой-то с гитарой. А из самого особняка выходят двое бесов. «Интересно, — подумала Яга, — что будет, когда они встретятся?..» Хавроша тоже выгнулась посмотреть на «муравьишек» и едва не вывалилась из ступы. Её спасла ленточка Яги. Девочка ухватилась за неё, приняла нормальное положение и случайно выронила ленточку.

— У-у-у!!! — взвыла Яга. — Моя любимая лента!!! Чтоб тебя пиявки солёные съели!! Или хотя бы облизали…

А ленточка между тем, скользя по ветру, приземлилась прямо между богаты-рём и воротами и обернулась шумной синей рекой. Но Хавроша — как теперь всем известно — девочка любопытная, и ей, разумеется, стало интересно, что это торчит в волосах Яги. Она резко и без предупреждения дёрнула это «что-то». Яга заорала от боли и едва снова не перевернула ступу. А вещица оказалась гребешком. От внезапной тряски Хавроша не смогла удержать его, и несчастный гребешок воткнулся в землю — прямо перед Тщеславием и Чревоугодием — и вырос чащей непролазной.

Про себя Яга просто взорвалась. Не хватало ещё, чтобы бесы её увидели. Одно её радовало: они с Хаврошей уже совсем близко.

Но на сей раз высокой башни не было, был высокий дом. А на верхнем этаже очень много окон. За каким из них Кащей? Недолго думая, колдунья влетела в открытое окно. Ступа приземлилась в длинном коридоре.

***

Попавшие в неприятное положение бесы и Зорька с Бояном действовали по-разному.

Чревоугодие с Тщеславием решили взять чащу силой: сестра заставила брата есть деревья. Тому идея, конечно, не понравилась, но делать нечего, пришлось есть.

А Зорька поступил умно: свистнул, что есть мочи — и вырос из воды старик Водяной.

— Сделай милость, Водяной, — попросил Зорька. — Выпей эту речку, нам перебраться через неё надо.

— А переплыть уже не судьба? — насмешливо спросил старик с волосами из водорослей.

Тут в разговор вступил Боян:

— Видишь ли, достопочтимый Водяной, река эта упала прямо с небес, и боимся мы… я… вдруг она какая-нибудь заколдованная.

— Эх, трусишки!

Поднялся Водяной волной вверх и стремительно низринулся в реку. Постепенно воды стало становиться меньше — и вскоре река совсем высохла, а Водяной исчез без следа.

— Куда это он делся? — недоумённо спросил бард.

А Зорька показал на затуманенную и зачернённую ГЭС и прибавил:

— Наверное, он там. Зло какое-то идёт от того места… Эх, найти надо моих братьев да поскорее…

Дошли они до ворот, собрались позвонить, да ворота вдруг сами отворились, и выползли из них совсем без сил брат да сестра, оба пережёвывающие кору деревьев. (Видно, Чревоугодие устал и попросил сестру помочь.)

— Хватай их, — пробормотала несвязно Тщеславие и упала на землю.

— Видишь, — обратился Зорька к Бояну, — к ночи всех в сон клонит, не одного меня.

Чревоугодие протянул загребущую руку к богатырю, а тот похлопал его по голове и сказал весело:

— Не волнуйся, добрый молодец, погоди. Спасём мы братьев моих, богатырей, и вам поможем.

Чревоугодию показалось, что он ослышался. Ведь сейчас эти двое пойдут спасать братьев-богатырей! И вся бесовская работа коту под хвост!.. Быть того не может!

***

И кстати, раз уж речь зашла о котах…

Баюн как раз проворачивал черепушку шута, чтобы включить свет на ночь. Те-перь вокруг избушки плясала мерцающая зелёная гирлянда. Почему плясала? Потому что вечеринка у Ивана-Царевича была в самом разгаре, и музыка из неё лилась такая громкая и ритмичная, что грех было сидеть на месте. Поэтому черепа и плясали.

Только Баюну, похоже, это не нравилось. Не нравилось ему и то, что Яга заве-ла дружбу с простолюдинами. Но танцы, сдавалось, были ещё и внутри избы. Или Коту только слышались выкрики Сёмы, так напоминавшие выкрики певцов из Ваниного окна. Да что там Сёма, сама избушка уже дёргала своими курьими ножками! Её-то Баюн уж точно остановить не мог.

И вдруг ни с того ни с сего музыка прекратилась. Баюн радостно уселся на своём тёплом фонаре и, зажмурившись, сладко и громко — как и подобает коту-великану — замурлыкал. Но в ту же минуту потух и фонарь! Баюн замолчал. Ему становилось не до шуток: фонарь-то остывал! Между тем он заметил, что померкли и все остальные фонари на этой улице, свет в домах потух.

«Точно кто-то заколдовал весь город, — думалось Коту. — Небось опять Кащей постарался…»

Тут люди стали выходить из дома, где жил Ваня, и Баюн про себя очень обрадовался: «Так-то! Уши уже закладывало от вашей музыки!» Но народ расходиться вовсе не собирался. Наоборот, все гурьбой пошли к избушке. Иван-Царевич постучался в калитку.

— Хозяюшка, открывай! — позвал он. Никто не ответил.

Он протянул руку к калитке.

«Сейчас тебя замок и цапнет! — мелькнула ехидная мыслишка в голове Кота. Но её немедленно вытеснила другая: — Если любимчик Яги травмируется, колдунья меня в жабу превратит, а ждать поцелуя от принца мне неохота!» Со злобой на самого себя Кот зыркнул на замок, и тот открыл калитку. Вся орава зашла внутрь. Девочки, заходя, обязательно гладили Баюна по загривку. Сначала ему было противно, что к нему прикасаются всякие простолюдинки, но потом стало даже приятно. А парни внимательно разглядывали конструкцию из черепов.

— Интересная гирлянда, — говорили некоторые из них. — Оригинальная. Интересно, как она работает? На ГЭС неполадка, и электричества нет во всём городе, а тут светло…

Баюну стало почему-то страшно от мысли, что все догадаются о волшебстве, заставляющем черепа светиться. Но одного паренька, к счастью, прервал другой:

— Ну что, так и будем тут стоять? Или внутри будем веселиться?!

С громкими одобрительными возгласами толпа зашла в избу. Моментально из неё выскочила ошарашенная Роза с шерстью дыбом, из-под избы незаметно вывалился Сёма, в открытое окошко вылетела Виктория.

Все подоспели испуганные к Баюну, ожидая от него какого-то объяснения. Вдруг Вика спохватилась:

— У них в плену остались матрёшки!

— Успокойся, — остановил её Баюн. — Эти люди безвредны. Они просто повеселиться хотят.

— И это мне говорит кот-людоед? — недоверчиво хмыкнула вила.

Но когда изнутри послышались первые аккорды гуслей, она угомонилась. Зато всполошился Сёма:

— Мои гусли!! Они ж их угробят!!

Роза засмеялась. Похоже, дети и вправду были мирными…

***

Спустя полчаса напряжённого молчания дверь в камеру вновь отворилась. Богатыри решили, что там опять Горыныч и решили уж устроить ему взбучку, но вошла довольно милая девушка с тремя глазами, держащая в руках поднос с пятью чашками. В них была наведена какая-то каша. Триглазка поставила чашки всем (включая и хорьков), а у Полуночки остановилась и прошептала:

— А вашу кашу я ещё и посолила. Когда ещё что-нибудь надо будет, позовите.

Полуночка кивнул и всё не мог оторвать взгляд от девушки, даже когда та уже вышла из камеры и скрылась из виду.

— Похоже, они нравятся друг другу, — заметила Пакость.

— Господи Боже мой! — Вечорка соскочил со своего места, еле-еле не опрокинув свою чашку, и отстранился от злыдней.

Полуночка непонимающе глянул на брата:

— Что с тобой?

— Уши протри! Хорьки говорящие!!

Полуночка, по-видимому, в тот момент ещё не пришёл в себя после Триглазки и потому не слышал, что говорит предводительница злыдней. Богатырь недоумённо глянул сначала на Вечорку, потом на хорьков и спросил у них:

— Вы и впрямь говорите?

— Ну да, — ответил ему Подлог.

— И что с того? — повернулся Полуночка к брату.

Тот вздохнул:

— Ладно, ничего… Расскажите нам что-нибудь интересного… Как хорьки вылизываются?!

— Так же, как и коты, надо полагать, — ответил Подвох.

Сестра толкнула его в ребро и повернулась к богатырям:

— Мы не животные на самом деле. Нас заколдовали. Но у меня есть план, как нам спастись из заточения!

— Знаете, — промолвил Полуночка мечтательно, — если тут такие девушки по камерам ходят, то я не прочь тут остаться.

— В этом-то и состоит весь план!!

— Что?! — поднялся Вечорка во весь рост. — Моего брата в плену оставлять!..

— Погоди! Выслушайте меня до конца…

Богатыри подошли к клетке и навострили уши.

И хитрая авантюристка рассказала свой план. Он заключался в том, чтобы све-сти Полуночку и Триглазку здесь, в тюремной камере, а самим в это время вы-скользнуть оттуда. Сделать это было непросто, надо было каким-то образом привлечь внимание девушки, поэтому злыдни тут же обрезали длинные рукава у смирительной рубашки Полуночки и вовсю занялись его имиджем. А Вечорка вытащил сильными руками из стены глыбу и выточил из неё чудный круглый столик.

Затем Пакость, оставив братьев возиться с Полуночкой, вырвала очередной лист из своего блокнота, плюнула на него, и обернулся лист самым настоящим ужином. На столе оказались вина, пироги, бараны жаренные, вобла тушёная — короче, чего там только не было!

Братья-злыдни спустя пару минут повернулись к сестре:

— Мы готовы!

Пакость обернулась и прям-таки не узнала Полуночку. Даром что злыдни ста-ли хорьками, они превратились в настоящих модных кутюрье. Надо же умудриться сделать из обыкновенной смирительной рубашки великолепный белый пиджак точно с иголочки!

— Отлично! — хмыкнула сестричка. — Последний штрих!

Она подбежала к столу, вынула из вазы с четырьмя розами одну из них. Под-бежала на своих четырёх к Полуночке и воткнула розу ему в пиджак.

— Теперь ты просто идеален!

Вечорка кивнул: мол, с хорьками он согласен.

«План по извлечению четырёх объектов из камеры почти завершён, — записал он по просьбе Пакости в её блокноте. — Остался только один пункт: заставить…»

— Погоди! — остановился Вечорка. — Это пишется «зОставить» или «зАста-вить»?

— Заставить, — ответила Пакость и продолжила диктовать: — Заставить зайти сюда Триглазку…

— Ну, так это совсем просто, — выпалил Вечорка, поставив жирную точку в блокноте и порвав в нём несколько следующих страниц. Но он, похоже, этого не замечал. — Ведь она сказала: позовите, когда понадоблюсь.

— Да, но сказала она это Полуночке… Полуночка, иди-ка сюда…

— Чего это вам надо? — боязливо спросил у приближавшихся к нему соседей по камере.

После нескольких минут упорных объяснений всё было готово. Злыдни и Вечорка стояли неприметно за дверью. Полуночка застучал в титановую дверь и закричал:

— Триглазка! Триглазка! Помогите!

Не прошло и трёх секунд, как дверь отворилась. В камеру зашла девушка и ог-ляделась: вроде, всё в порядке.

— Ты звал? Что случилось?

— Да вот… — Полуночка тоже окинул взглядом комнату и незаметно намекнул друзьям, чтобы уходили, пока Триглазка не видит. — Не могу один съесть ужин.

— Один? А где же ваши сокамерники… — не договорив слова, она снова огля-делась и убедилась в том, что кроме них тут никого нет. Да и дверь уже заперта с другой стороны.

Она уселась за стол и улыбнулась Полуночке:

— Твои друзья знатно постарались!

— Ты даже на помощь звать не будешь? — ошарашено спросил богатырь.

— Ну мы же здесь не для того. Давай есть!

За дверью раздался грохот. Полуночка выглянул в маленькое окошко в двери: за беглецами гнался Горыныч. Вечорке удалось схватить его на секунду — именно тогда злыдни нацепили единственный имевшийся у них сапог-скороход на ногу здоровяку. Вечорка отпустил, и качок вылетел из подземелья, как пуля. Затем и беглецы покинули подвал.

Убедившись, что всё в полнейшем порядке, Полуночка подошёл к Триглазке, поправил пиджачок и спросил мягким тенором:

— На чём мы остановились?..

***

В коридоре, где приземлились Яга с Хаврошей, оказалось не так уж и пусто. На стуле сидела Одноглазка и читала с упоением какой-то модный журнал. Причём это упоение дошло до такой степени, что она даже не заметила гостей. Те подкрались к ней за спину. И Яга спросила:

— А где твои сёстры?

Не отрываясь от чтения, Одноглазка ответила:

— Двуглазка за кофе пошла, а Триглазка втюрилась в богатыря…

Тут она сообразила, что что-то неладное творится и обернулась. Но даже ойк-нуть не успела — Хавроша прошептала ей на ушко:

— Спи глазок, усни…

И Одноглазка свалилась на месте.

— Одна обезврежена, — сказала с серьёзной миной Хавроша и прыснула от смеха.

— Тс-с! — Яга приложила палец к губам. — Кажется, я слышу шаги…

За углом раздался весёлый голос Двуглазки. Она шла по мягкому ворсистому ковру и напевала последний хит Бояна. Осторожно колдунья выглянула за угол и, когда Двуглазка очутилась совсем рядом, выхватила у ней поднос с двумя кружка-ми горячего кофе. А девушка и с мыслями собраться не успела — Хавроша тут как тут.

— Спи глазок, усни другой…

И Двуглазка упала сонная на ковёр.

— Хорошо, ковёр мягкий, — заметила Яга, — а то нас бы сразу услышали.

Хавроша кивнула и показала на дверь в конце коридора, обитую тёмным титаном.

— За ней, наверно, Кащей сидит, — подумала Яга. — Спасибо, что помогла мне!

— Да пустяки! — отмахнулась Хавроша. — Хорошо, тут Триглазки не было, а то для неё я постоянно колыбельную забываю! Ладно, я побежала, у меня там двор не дочищен. Муж ругаться будет.

Яга усмехнулась:

— Ну иди!

Сама направилась к кабинету Кащея, но вдруг услышала звон стёкол, обернулась — оказалось, Хавроша улетела в ступе, предварительно разбив (скорее всего, по случайности) пару окон. На шум из кабинета выбежал Бессмертный собственной персоной.

— Так, Кащей!.. — начала было Яга, но тот сам повалился на колени и стал рыдать.

— Не могу больше я так, Яга! Этот город меня с ума сводит! Столько жалоб на меня приходит! Раньше за такое можно было на кол преспокойно посадить, а сейчас меня за это самого четвертуют, не меньше! Да ещё и электричество вырубилось, будь оно неладно!

— Так ты, стало быть, согласен отменить свои чары? — удивилась колдунья.

— Да хоть сейчас! Вот…

Он поднял палец с кольцом, но внизу раздался звонок в дверь.

— О! — нервно встрепенулся Кащей. — Ну кого там ещё принесло, чёрт побери!

Они с Ягой осторожно спустились вниз по роскошным чёрным ступеням из гранита. Дверь уже открыл дворецкий. На пороге стояли богатырь по имени Зорька и бард, которого, если верить новостям, недавно выгнали с радио в пользу новоиспечённой звезды по имени… Тщеславие (!).

Мэр направился к дверям, озлобленный, с выкриком: «Чего вы от меня хоти-те?!» — но дойти до порога не успел. Из подвала вырвался брат Зорьки, Вечорка, с толстенным проводом в руках. Кащей был просто разъярён:

— Ещё и ты тут!!

Он погнался за богатырём, а тот кинул провод куда-то в сторону. Поначалу Кащей не уделил этому должного внимания, но потом сообразил, что провод движется по полу. Мэр пригляделся и обнаружил, что его двигают трое крохотных хорьков. Пополам разделиться Кащей не мог, поэтому крикнул:

— Взять богатыря!

Из-за угла появилось двое здоровых Горынычей, и схватили под руки Вечорку. А сам Кащей метнулся за проворными зверьками. Пакость отделилась от своих братьев и заскочила на спину колдуну. Он отвлёкся и упустил момент, когда Подвох и Подлог натянули провод. Кащей споткнулся и упал по направлению к порогу. Волшебное кольцо слетело с его пальца и укатилось по направлению к двери. Его аккуратно поднял Боян и хотел ответить на вопрос, поставленный мэром («Чего вы от меня хотите?!»).

— Молчи! — рявкнул Кащей: ведь любое слово, сказанное сейчас бардом, мог-ло оказаться последним — третьим желанием — и обратить город было бы уже невозможно.

И тут-то произошло то, чего все здесь присутствующие ожидали меньше всего.

Дворецкий — тот, что с глазами на затылке — схватил вдруг Бояна за грудки, повернулся к Кащею, помахал рукой, топнул ногой по полу и исчез.
— Что это было? — недоумённо спросил Кащей.

— Похоже, твой дворецкий оказался Хватуном, — высказала смелую догадку Яга.

От того места, где топнул дворецкий, пошла вдруг трещина по всему полу, затем вышла за дверь и направилась в город. Пол в особняке заходил ходуном, окна повыбивало из рам, камни начали падать с потолка — только успевай отскакивать. Зорька отпрыгнул подальше от дверей и выпалил:

— Что такое происходит?!

— Если это был Хватун, — ответил Кащей, помогая Яге убраться подальше от огромной люстры над ней, — то вместе  Бояном из этого мира исчезло и кольцо желаний! Мир начинает перестраиваться, и…

Тут люстра рухнула и разбилась вдребезги. Кащей накрыл Ягу фраком. Вечорка сгрёб злыдней в кучку и спрятался вместе с ними за круглый стол, который подкатил Зорька. Похоже, всё обошлось. Тряска прекратилась.

Вдруг какой-то новый порыв прямо из-под земли вынес всех наружу, из особ-няка. Только спустя несколько мгновений Кащей осознал, что это был взрыв в его подземелье с деньгами. И впрямь, весь двор оказался заваленным грудами, сугробами золотых монет.

— Мои деньги!! — алчно выкрикнул Кащей и попытался сгрести к себе горстку золотых.

Вдруг что-то хрустнуло в спине. Колдун пробормотал:

— Опять боль в спине не даёт покоя… — тут он привстал, задумался. — Стоп! Боль вернулась… значит, я опять скелет?..

Он взглянул на руки — от них остались только белые кости. Он схватился за голову — но на её месте только лысая черепушка. Он огляделся. Особняка не было и в помине, колдун стоял у своего старого-доброго замка с наворотами. Замок, как и прежде, стоял на вершине чёрной-чёрной горы, а за горами и долами распростёрлось царство-государство мужа Крошечки-Хаврошечки.

Яга встала, потёрла ушибленную голову, прокряхтела — и узнала свой скрипу-чий старческий голос. Вновь всё вернулось на свои места.

Злыдни стали сами собой. Все трое обрадовано обнялись, но тут к ним подо-шли Яга с Кащеем и сказали строго в один голос:

— Не слишком-то радуйтесь, молокососы! Вы так и не выполнили моего поручения!! А-а… Что? — они повернулись друг к другу с удивлёнными минами. — Так вот кто их ко мне посылал! Это ты!

Оба тыкнули пальцами друг в друга.

— Поправочка, — сказала женщина, развернув свой гигантский блокнот. — Яга сказала, цитирую: «Только навредят Кащею — чары и спадут с их шей». А раз мы сейчас злыдни, а не хорьки, то твоё задание, Яга, мы выполнили…

— Поздравляю! — зло усмехнулся Кащей. — Ну а пока вы моё золото в подвал обратно не стаскаете, никуда вы не уйдёте! Поверьте, я вас из-под земли достану!.. А если пропадёт хоть монетка, я на вас спущу Горыныча!

Змей лениво высунул все свои три головы из замка.

Злыдни вздохнули, но делать нечего! Взялись за работу.

Тут прогремел новый взрыв, и из замка вылетело четыре человека. Двумя из них оказались Триглазка и Полуночка — она на руках у него. Двое остальных (Одноглазка и Двуглазка) приземлились соответственно на руки Зорьке и Вечорке. Все шестеро выглядели вполне счастливо. Но Полуночка тут заявил:

— Братья, в подвале я заметил, что на монетах начертано одно лицо — лицо злодея, которого мы ищем с вами уже много лет!! Это Кащеево золото!
Богатыри охнули разом, огляделись — но Кащея с Ягой и след простыл.

А те, узнав, что богатыри за Кащеем охоту ведут, мигом понеслись по лесам да по долам — и выбежали к избушке Яги. Но что там произошло!! Избушку ведь и не узнать сейчас! Вся обвешана гирляндами да листочками разноцветными, вокруг неё хоровод водят детишки вместе с Иваном-Царевичем да Василиской-Приколисткой. Надо всем лесом разносился огромный диапазон голосов хора, состоявшего преимущественно из черепов, лесавок и боровичков. На подоконнике сидели матрёшки и вила и пели своим великолепным квартетом. Откуда ни возьмись появились бесы — брат да сестра. Тщеславие присоединилась к квартету — те только обрадовались. А Чревоугодие отыскал под другим подоконником жировика Сёму — он поедал все запасы, что были в избушке. И с радостью поделился с Чревоугодием. Роза и Баюн налили  в шута великолепный отвар, который сделала Виктория из зелья Яги, и пили его через тростинки.

— Смотри, — колдунья в неопределённых чувствах посмотрела на всё это. — Все рады! Даже избушка и та пляшет!!

Что-то заиграло на её губах. Такого Баба Яга никогда ещё не чувствовала. Но Кащей сказал всё за неё:

— Давай к ним присоединимся!!

— Давай! — расхохоталась Яга.

И Кащей Бессмертный вместе с Бабой Ягой присоединились к хороводу.

А в самый разгар праздника на избе появился из ниоткуда Хватун да и отпустил Бояна со словами:

— Я вижу, у вас тут празднество! А вы без певца! Возьмите вот его! Голос просто чудесный!

— Петь я хочу! — крикнул бард, и желание его — неважно, с кольцом или без него — было выполнено.

Боян спустился с крыши и принялся петь заодно с Тщеславием, Катенькой, Фёклушкой, Матрёной да Викой. А Хватун стоял на избе да отплясывал так, как только мог — да и танцев таких в природе не бывало!

В общем, день выдался самый насыщенный. Подустав немного, Яга отошла и села на пень. Откуда-то с небес к ней спустилась улыбающаяся и спокойная Числобог.

Яга воззрилась на неё с недоумением.

— Ты ведь говорила, кольцо Кащея разобьётся в полночь.

— Так и будет, смотри!

И в самом деле, толстяк Сёма схватил по случайности перстень, приняв его за бублик, и откусил. Зубы — ура! — не сломал, но вот колечко треснуло. Выплеснулась из него пыль волшебная и обратилась в стаю вил. Вика, увидев сестёр своих, присоединилась к их танцу в небесах и упорхнула вскоре к себе домой.

А праздник продолжался всю ночь.

И никто никого не съел. Сегодня.

***

А богатыри меж тем перебрались давно на старую мельницу (в которую обратилась ГЭС) и втроём повергли Лихо Одноглазое. Обняли они своих возлюбленных и хотели было домой возвращаться, но из-за гор из-за чёрных выпорхнул молниеносный Чёрный Вихрь да и унёс красавиц-сестриц за реки, за поля.

— Ждут нас подвиги великие, братья, — сказал хмуро Полуночка, глядя в сумеречные дали.

Оседлали коней своих богатыри и помчались навстречу новым приключениям…

 
ПОСЛЕСЛОВИЕ

И слова Полуночки сбылись. Спасли они и сестёр — невест своих, — и многих других людей. А Вихря Чёрного никто больше не видал. Поселились богатыри с невестами своими в деревне, что на опушке Дремучего Леса, где жила Яга.

И жили они вместе, бед не знали да добра наживали. Долго и счастливо!