- ….25, 26, 27, 28, 29, 30, -
врач отсчитывал количество приседаний.
И за что мне это? Нам на гору собираться. А тут – медпункт, приседания, давление, пульс.
-Давление 120 на 80, пульс в норме. – голос врача был удивлённым.
А я ничего не понимала.
-Мне сказали, что ты в прошлом году поломалсь на Малой Нахашбите. Это правда? А ну? – доктор внимательно
смотрит на мои ноги – присядь на левой ноге.
Я послушно приседаю раз двадцать.
-Всё, ничего сделать не могу. Здорова, хоть в космос посылай. Иди, выпускайся на гору. Береги себя – звучит
вслед знакомое напутствие.
Я иду по поляне, а память настойчиво рисует ту самую картину, которая преследует меня много лет.
Но рассажу по порядку. За год до того самого медосмотра, мы, группа стрыйчан (от названия города – Стрый) приехали по коллективной путевке в Дигорию. Молодые, здоровые, борзые. Наша группа – Сашка,Мирон, Коля и я, Томка. Нам всем по 23-28 лет. Я самая младшая. Да еще и женщина. Вот ведь не повезло!
На горы мы ломанулись, как молодые сайгаки. Мы не ходили, мы бегали. Я, не могла, конечно же угнаться за парнями. По этой причине выходила на подход на полчасика раньше. К приходу ребят на бивуак, успевала чай приготовить. Видимо, еще с тех пор у меня появилась любовь к хождению по альпийским лугам в полном одиночестве. Только ты, ветер и горы. Ты слышишь каждый шорох, слышишь все звуки, вдыхаешь запах ледника. Это – мой самый любимый запах. Он мне СНИТСЯ по ночам. Не знаю, как может снится запах, но это происходит.
На то восхождение мы выходили, как всегда, быстро и бегом. Тактика была такая. Подходим под маршрут максимально близко, ночуем, бежим гору и к первой связи - на бивуаке.
Мы шли на 4Б. Потом день отдыха и 5А. И наша программа выполнена. Закрыт первый разряд. Мне тогда почему-то казалось, что это – главное. Понимание и осознание пришло потом.
Как же холодно, глаза не хотят открываться, залажу поглубже в спальник. Нет, ничего не получится. Сашка, руководитель восхождения, уже орёт благим матом, что пора вставать, что спать потом будем. Приходится вылезать из спальника. Но даже не это самое страшное. Самое страшное – это в тесной палатке вчетвером одеться, обуться, поесть, ничего не разлив, никого не ошпарив, собраться и выйти. Как я ненавижу эти ранние подъёмы! Но так надо. И я покорно пакую рюкзак, обуваю кошки. Фактически мы уже на маршруте.
Ночуем прямо под началом гребня. Мы должны по снегу, очень крутому снегу, выйти вооон на ту перемычку. Видны чьи-то старые следы. Пока мужики собираются, я потихоньку иду. Вот уже все наши на склоне. Я иду, тупо смотря себе под ноги. Сплю фактически. Полудрема какая то. Иду по старым следам по утреннему фирну. Удар кошкой. Опаньки! Кошка не вошла в фирн, а отскочила ото льда, как от бетона. Мгновенно просыпаюсь. Я на склоне одна, стою на куске вытаявшего старого, зимнего льда.
«300 метров висящего ледника обходим справа» Эта строчка из описания маршрута
занозой сверлит мозг. 300 метров я уже обошла. Они подо мной!!! А я стою на бутылочном льду.
Я не могу ни вверх, ни вниз. Это было то время, когда мы ходили в лагерном снаряжении. Ну не держали ни кошки, ни ледоруб на этом льду.
-Ты какого х… туда залезла?- раздался голос сверху. Это мои мужики уже на перемычке. В выражениях они никогда не стеснялись,мои уши никто и не думал жалеть.
-Вали наверх!
-Я не могу, - отвечаю. –Кошки не держат.
-Стой, сейчас веревку скинем.
А я и стою. Куда я оттуда денусь? Конец веревки летит ко мне. И не достает до
меня метров пять. Довязывают какие-то самостраховки. Всё равно не хватает. И я
начала рубится. Я делала это так, как никогда не делала ни на одних занятиях.
Валя Семенюк, дорогая ты моя первая инструкторша, ведь это твои занятия,
знания, которые ты вложила в мою глупую голову, спасли мне жизнь. Это ты учила
нас, зелёных новичков, на леднике Кашка-Таш рубить эти самые ступени. Я рубила
ступеньки, лоханки для рук. Когда уставала, делала большую ступеньку и
отдыхала. А мозг сверлила только одна мысль «триста метров висячего ледника».
Но никакой паники. Весь организм работал, как хорошо отлаженная машина. Был
только лёд и я. Я должна была выстоять, победить. Я очень хотела ЖИТЬ!
Всё, я у веревки! До сих пор вижу перед глазами довязанный кусок австрийского репшура. Это было мое спасение. Не спеша, чтобы не потерять равновесия, вяжу узел. Вщелкиваюсь. Всё, сил у меня больше нет. Никаких! Эти несколько метров ступеней забрали у меня всё. Шаг за шагом в три такта иду к перемычке.
Я наверху. Из этических соображений упущу то, что я услышала от парней. Скорее всего, это была их реакция на то, что они испытали, когда увидели меня на льду.
-Все, идем дальше, – это Сашка командует.
-Сань, я отдохну чуть-чуть – с мольбой в голосе прошу у руководителя.
-На вершине отдохнёшь.
Послушно привязываюсь к веревке. Перед нами небольшая скальная стенка. Работаем автономными связками. Лазание несложное.
Сашка с напарником уже ускакали вперед. Выхожу под стенку. Я в нашей связке по
скалам лазила первой. Ну, как-то лучше у меня со скалами отношения
складывались, чем у Мирона. Пробую лезть. Что со мной? Ноги и руки ватные, в
голове шум, темнеет в глазах. Я НЕ МОГУ ИДТИ! Потом мне уже объяснили, что это
была реакция на стресс. Но тогда я была в полной прострации. Мне нужно только
отдохнуть, чтобы меня не гнали. И есть, как же мне хотелось есть!
Я прошу Мирона лезть. Он смотрит на меня подозрительно, но лезет. Принимает меня на верху стенки. Всё, мы на простом, широком гребне, ведущем натоптанной тропой к вершине.
-Ну, чего ты тормозишь?-Мирон заметно нервничает. Мужики уже на вершине, а мы всё никак.
Я отвязываюсь от веревки.
-Беги, я потихоньку дойду,- я просто прошу его. Он понял. Ушёл.
Иду, как в замедленном кино. Но иду,знаю, что мне нужно дойти, там будет отдых. Я дошла! Медленно, но дошла. Руки и ноги сами всё делали. Они работали отдельно от мозга. На автомате. Мозг не работал вообще.
Вершина! Достаю из рюкзака шоколадки, которые контрабандой затащила наверх сверх нормы. Я всегда баловала мужиков вот такими сюрпризами. Обрадовались. Вижу всё это как бы издалека. Как будто это всё происходит не со мной.
-Ну, всё, давайте вниз!- это Сашка опять командует.
-Саш, еще пару минут, – хотя хорошо знаю, что не будет этих пару минут.
-Внизу отдохнем. До первой связи нужно быть на бивуаке.
-Я не спущусь с этой горы –говорю, как в тумане. Не знаю, почему вырвалась
эта фраза.
И мы пошли вниз. Мирон, которому я уже надоела хуже горько редьки, быстренько скатывается по скалам к перемычке. Остаюсь с нижней страховкой. Опять очень медленно, можно сказать даже неуклюже,спускаюсь на широкую снежную перемычку. Спуск простой. По простому снежному кулуару до снежного плато, потом несколько веревок льда и на траву. А там… А там мои друзья из Краснодара ждут меня. У них завтра тоже день отдыха. Вынесли наверх гитару, просили спеть. Как же хочется вниз, к траве и цветам, к ручью. Устала,как же я устала на этой горе.
Мирон внизу, готов принимать меня. Мы ходили всегда с веревкой. Мы работали с ней так, что просто не замечали в руках. Спасибо инструкторам, которые учили нас. Я иду с ледорубом наизготовку вниз. Как мне тяжело! Ноги свинцовые, сердце колотится в груди, в ушах шум. А внизу видны палатки, там меня ждут, там так хорошо. И я, я перестала бороться. Я просто села на пятую точку и поехала.
Я знала, что у меня есть страховка, и Мирон меня остановит. Сашка и Коля стояли еще на перемычке. Я ехала, набирая скорость. «Вот сейчас чуть скачусь, встану и пойду, а там уже недалеко до плато» - так думала я. Хорошо помню, что я думала в тот момент.
Удар и страшный хруст. Это нога попала в чьи-то вчерашние, подъемные следы. Снег с утра, как бетон. «Перелом» - пронеслось в голове...
И опять я включаюсь. В долю секунды куда-то ушли и шум в ушах, и тяжесть в ногах. Мгновенно переворачиваюсь и зарубаюсь ледорубом в снег. Почему же нет рывка? Почему меня Мирон не остановил? Поднимаю голову. Метрах в пяти от меня Мирон. Тоже на животе, тоже тормознул. Ничего не понимаю. Почему он тут? Почему не метрах в ста пятидесяти выше?
Первая мысль, после остановки: «Все, горнолыжный сезон накрылся!» Дурь несусветная, но подумала именно это. Потом уже будут другие мысли, но они будут потом…
-Я ногу поломала – успеваю крикнуть Сашке, который стоит и по рации дает отбой базе, сказав, что у нас всё
в порядке.
-База, база, тут у нас что-то с ногой. Да, буду на связи. Сейчас уточню.
Я уже не в прострации. И хорошо отдаю себе отчёт в том, что произошло. Левая
нога, голень, поломана. Причём, боли не чувствуется. Это и пугает. Хотя, мой
болевой порог вообще какой-то не нормальный. Переворачиваюсь
на спину, сажусь. Ко мне спускаются мужики.
-Что там у тебя?
-Перелом голени, - ставлю сама себе диагноз. В группе за медицину
отвечаю я, как самая грамотная в этом вопросе. Тамарка-санитарка, так меня называли, в смысле поиздеваться.
Сашка передаёт по рации. Поломана нога. Рация на приёме. Пошла работа. Каремат, палатку мне под спину. Ногу между двух ледорубов. Замотали всё это репшнуром.
-Давайте ей ноги свяжем и потащим – это Мирон пробует пошутить. А может, и не шутил? Не знаю. Я то в сознании. На это рацпредложение ответила так, что самой стыдно. И мозг опять включился в работу. Веревку привязали к обвязке. А ногу держу сама. Мои вещи мужики распихали по своим рюкзакам.
Поехали!...Как парни пахали!!! Двое, Сашки и Мирон, спускали меня, а Коля отбивал камни.
Солнце уже растопило лед на скалах, по снежному желобу, по которому спускали пострадавшую тушку, время от времени летели камни.
Небольшие, но скорость….
И вот мы на плато. По склону ещё куда ни шло, но по ровному тащить мужикам стало совсем тяжело. Как могу, стараюсь им помочь.
Мы уже у края плато. Знаем, что к нам вышел спасотряд. Это мои друзья. Вот они показались на перегибе. Вижу, что спешат.
-Как она? Какая травма? Сознание теряла? – вопросы летят за вопросами.
-Мальчики, все хорошо – смеюсь в ответ.- А что барышня делает на спасработах? – возмущаюсь, когда вижу, как по перилам поднимается девчонка.
-Это медсестра, она укол тебе сделает.
-Не хочу укол! Мне и так нормально –сопротивляюсь, как могу.
Ну не люблю я лекарств, больницы. Насмотрелась этого. Но сильно не поспоришь. Девочка достает аптеку. Делает обезболивающий укол. На кой он мне, если этой самой боли и так не чувствую?
-А дайте ей спирта хлебнуть. Там от протирки еще грамм сто осталось, - сказал кто-то…
Слышишь, ты, кто-то, как тебе в голову пришла такая идея? Главное – споить баб? Тебе это удалось! После всего того, что мы прошли, после моих стрессов, да на голодный желудок. Дело было даже не минут, а скорее секунд. Мне до сих пор стыдно от того, что я выговаривала мужикам, когда меня несли к траве. Бред пьяной бабы.
У Сашки на боку висела рация. На приёме. База всё время запрашивала про состояние пострадавшей, моё то есть состояние. Сашка не мог отвечать. Он нёс край палатки, в которую погрузили моё пьяное тело. На перекуре он не выдержал.
-База, да нормально всё с ней! – проорал он в рацию.- Лежит тут и командует нами!... Понесли! – это было уже к мужикам.
Как они это выдержали? Я не помню всех, кто был тогда. Но я всегда буду им благодарна. Сколько буду жить…
И вот трава. И конь. Орлик, наш лагерный красавец. Его пригнали на поляну, чтобы свезти меня вниз. Сносить на руках – просто нереально. Тропа очень узкая и очень крутая. Посадили меня на коня. А я, что твой Чапай, рассекаю по поляне верхом и несу такую чушь!
К бивуаку бежит наш лагерный врач Саша. За спиной у него доска. Оказывается, Саше сказали, что перелом позвоночника у пострадавшей (типун им на язык!) Вот он и прибежал с доской наверх! Саша, спасибо тебе и прости за то, что тебе пришлось тащить эту хрень так далеко.
Потом был спуск на коне в ущелье. Я никогда так грациозно не ездила верхом. Сидела, как мумия и боялась пошевелиться. оялась, что конь упадёт и придавит меня. Но Орлик – умничка! Он как будто чувствовал, что нельзя падать. Раз только присел на задние ноги. Один раз. Крутая всё таки тропа.
А потом была база, много-много людей, машина,больница. В одной больнице не работал рентген, повезли в Ардон. Про больницу, про людей, с которыми мне пришлось там столкнуться – это уже другая история.
Через много-много лет хочу сказать спасибо всем, кто спасал меня на горе, кто ремонтировал мою несчастную конечность в больнице, кто точил и собирал мой аппарат Илизарова, девушке Ире из Днепропетровска, которая, как мама, ухаживала за мной в больнице, пока я не поднялась на ноги. Спасибо всем тем, кто помогал мне потом реабилитироваться. Это благодаря им я верю в то, что хороших людей на Земле все-таки больше.
И уже через три месяца после описываемых событий,я ехала на Малые горы в Крым. Правда, еще с палочкой, правда, только представителем команды. Но я была на ногах. А могла и не быть. Сложный был перелом. Винтообразный многооскольчатый обеих костей голени.
А теперь немного рассуждений. У читателя может возникнуть вопрос, почему я назвала свой рассказ «История одного полёта»?
Вроде бы не летела, а падала. Не соглашусь. Тем то полёт и отличается от
падения, что упал, и всё, лежишь. А в полёте есть возможность подняться. Я
поднялась. И мне в этом помогли мои друзья и совсем чужие, незнакомые люди.
Спасибо им!
Ровно через год я приехала в Дигорию. И я пошла на эту гору! Я пошла на своё первое в жизни руководство именно на ту 2Б, с которой летела. Я должна была сделать это. Я должна была перебороть себя. Свой страх. Я хотела встретиться с Горой и поблагодарить за то, что отпустила. Пожурила только легонько. И через год гора приняла меня. Она простила мне мою тупость, самонадеянность, разздолбайство. С тех пор всегда, когда иду на гору, прошу у горы пустить и отпустить. Может дико выглядит, но мне всё равно, что подумают обо мне, разговаривающей вслух с ГОРОЙ. Я была ТАМ, за чертой, которая отделяет
жизнь и смерть, всего в шаге. Гора показала мне, как это страшно. Умирать по
собственной глупости. Я всё поняла, я сделала выводы. И тебе ГОРА, спасибо!
Может кто-то скажет, прочитав, мой опус:
«Подумаешь, страсти-то какие. У людей и не такое бывало!»
А может всё-таки стоит подумать? Не нужно ни падений, ни полётов. В горы нужно ходить головой. Слова не мои, Владимира Дмитриевича Моногарова. Еще будучи зелёным новичком, от него их первый раз услышала. Потом,после моего полёта, вспомнила. Думать, думать и еще раз думать. Моделировать ситуации,просчитывать каждый шаг, все последствия этого шага.
Мы, уходя в горы, говорим, что никто не застрахован. Да, это так. Но свести до минимума тот самый человеческий фактор можно.
Ребята, берегите себя. Этими словами я провожаю всех, кто уходит в горы. Совсем скоро сезон. Прошу всех, ребята, берегите себя!
Ваша
Тамарка-санитарка