I
За спиной громоздко хлопает жестяная дверь городского морга. Я сбегаю по скользким ступенькам, тускло облапанным светом старого фонаря. Я сегодня быстро закончил работу, но на улице уже стемнело. Небо потускнело, а солнце засосало туда, за горизонт. Я поднимаюсь вверх по улицы. Темно. Хаотичная мелодия бьющихся бутылок, пьяных криков, рёва сирен и визга тормозящих шин сопровождает меня. Но она далеко. Она где-то там, за домами, вокруг меня. Я иду, быстро перебирая ногами. Но не от того, что мне страшно. Я просто спешу. Очень спешу.
Смешно вспоминать, но еще полгода назад я боялся тишины этой улицы, ее безмолвия, ее спокойствия. Мне приходилось, как в детстве, считать до ста, загадывать, что если за это время я не успею дойти до порога своего подъезда, из тьмы вылезет нечто страшное, какое-то неведомое существо из самых страшных кошмаров, вцепится в мои плечи когтистыми лапами и утащит за собой. Во тьму. После нескольких лет работы в морге я перестал бояться темноты. Я вообще перестал боятся. Каждый день вдыхая запах смерти, запах тлена, перестаешь верить в жизнь после смерти.
Я перебираю ногами. Спешу. За спиной в темноте кто-то хрипло кашляет. Выхаркивает желчь на асфальт. Полчаса назад прошел дождь. Мокрый асфальт. Воздух стал легче. Начав работать в морге, я потерял веру в райские сады и чистых дев, ждущих меня после смерти, но стал задумываться о жизни. Нельзя уйти, не оставив после себя ничего. Так хочется обессмертиться, прожить еще одну жизнь. И я уверен, что сделаю это. Я проживу еще одну жизнь. Я не сгину просто так. Без следа. Нет.
Во внутреннем кармане моего старого плаща, перешедшего от отца, завибрировал телефон. Не останавливаясь, я достаю его и отвечаю на звонок.
- Да, я слушаю…
- Где ты пропадаешь? – ее голос. Давно я не слышал его. И теперь, наверно, слышу в последний раз.
- я?.. работа… Дела…
Она никогда не знала кем я работаю на самом деле. Как проститутка, врущая мужу, что она работает в баре у стойки. Как юный наркодиллер, толкающий травку своим одноклассникам, врет маме про старых друзей, купивших ему новый плэйстэйшон. Это трудно сказать. Стыдно.
- Я скучала… - и это звучит так искренне и мощно, что я ели сдерживаю себя, чтоб не упасть прямо тут на колени и разрыдаться. Как же больно и плохо. Но нельзя… выбор сделан.
- я тоже… - сдавленным голосом отвечаю я, с трудом сдерживая боль тугим комом в горле.
- приедешь ко мне? – как же хочется плюнуть на всё, ответить «конечно» и рвануть на все выходный к ней.
- прости, не могу. - выдавливаю из груди - Прости… за всё прости… больше мы не увидимся… Никогда…
- что? Что ты?..
Я сбрасываю не дослушав. Прерываю разговор и бросаю телефон в пустую урну, стоящую рядом. Прости меня…
Нужно спешить.
Мою маму убили когда мне было 13. Она возвращалась домой после ночной смены. Двое обкуренный подростков полоснули ножом по сонной артерии и забрали кошелек, бросив её истекающую кровью. Папа повесился, когда мне было 19 и я уже успел поступить в университет. Мне нужны были деньги. В моем маленьком разлагающимся городишке нашлось лишь одно место, где я, не получив образования, мог бы зарабатывать неплохие деньги – в морге. Довольно простая, но грязная работа. Очень грязная. Я мыл свежие трупы. Шланг, вода, тазик, губка, хлорка, и стирай с покойника следы начальной стадии разложения. Труднее всего работать с попавшими в дтп и прыгунами из окон. Они очень плохо пахнут и выглядят далеко не богемно. Кровь, испоражнения, рвота, мозги… Совсем не для слабонервных. Но за каждый вымытый труп мне платили две сотни. И этого почти хватало.
Подхожу к остановке. Небо сегодня ясное. Оно сплошь усеяно холодными точками звезд. Жаль, но люди ошибались. Ошибались, ошибаются и будут ошибаться вечно. Там высоко, за небом, за этими звездами, за пределами бесконечности нет бога. Никогда не было. Мне сказали об этом. В морге. Все говорили об этом: изнасилованные и задушенный, по сей день не пойманным маньяком, женщины; погибшие в автокатастрофах; самоубийцы; бабушки и дедушки убитые старостью и бесчувствием внуков… все. Запахом, пустотой в глазах, вечным безмолвием они шептали мне о том, что за гранями этой жизни ничего нет. Совсем ничего. Пустота.
Маршрутка останавливается. Я протягиваю деньги водителю и сажусь к окну. Пробегающие мимо фонари и вывески набирают скорость. Я не сдамся. Я никогда не сдавался. Писал рассказы и выкладывал их в блоги, на страницы социальных сетей, раздавал распечатки друзьям и знакомым, читал в барах незнакомым мне людям. Рассказы антирелигиозные, грязные, безнравственные и аморальные. Я не сдавался и продолжал писать только потому, что подруга моей бывшей девушки однажды сказала, что ей нравиться моё творчество. Я никогда не сдавался. Я перебирал десятки женщин, чтобы найти ту единственную и неповторимую. Я бросал девушку на первом свидании, если она хотя бы чем-то не подходила мне. Хотя бы одна неправильная нотка, родинка не на том месте, голос не тот, не та музыка, не те писатели – всё. Она мне не нужна. Было очень трудно… Мне приходилось уживаться с одиночеством, не бросать принципы и прятать пятна спермы, нечаянно оставленные на штанах после вечерней дрочки. До того как встретилась та единственная, я успел дать имя каждой мухи в своей комнате, десятки раз пройти триста семьдесят два шага до моего любимого кафе, где я чаще всего назначал свидания женщинам и переспать в своем воображении с Ленни Барби, Сашей Грей, Аллетой Оушен, Аннетой Шварц и еще кучей известных порно-актрис. Я никогда не сдавался. И сегодня я поборю смерть. Покажу ей понятный жест, оттопырив средний палец не разжимая кулак. Верну ушедшие в пустую 14 лет. Оставлю след. Сегодня. Пока еще не поздно…
Маршрутка останавливается, я выхожу. Кожу гладят крапинки теплого дождя. Окна центральной больницы горят электрическим светом. Сегодня меня там ждут. Знаете… Пусть я и не верю в бога. Я убежден, что там за пределами неба нет ничего. Что нет загробной жизни. Лишь пустота… Но я знаю, что в каждом из нас есть душа, живущая в этом упорном моторчике размером с кулак. Душа живет в сердце. И умирает она после того, как сердце перестанет стучать. Мне об этом сказали. В морге. Все эти безмолвные тела умоляли меня не повторить их судьбы, не дать остановиться своему сердцу. Мне пришлось отдать все свои сбережения для того, чтобы местный врач придумал мне неизлечимую болезнь, о существовании которой я услышал тогда, из его уст, впервые. Мне пришлось собрать сотни бумаг и сдать десятки анализов. Только для того, чтобы не дать моему сердцу перестать биться. Чтобы подарить ему новое тело.
Я иду по чистому каредору больницы ярко освещенному холодным светом. Под ногами повизгивает кафель. Кабинет 38. Табличка затерта. Я раскрываю дверь без стука. Кабинет освещен только тусклой настольной лампой. За столом, заваленным кучами потрепанных бумаг сидит он – последний, кого я увижу своими глазами. Его усатый рот в знак приветствия растягивается в грустной улыбке.
- Здравствуй. – он подходит ко мне и протягивает руку – а мы уже думали, что ты передумаешь.
- Нет, такой шанс я не упущу.
- Ну проходи, присаживайся – он мило и осторожно указывает на кресло рядом с его рабочим столом, - там на улице дождь?
Сегодня он слишком неспокоен, возбужден. Я плюхаюсь в кресло.
- Да, дождь.
- Ну что ж… Ты точно всё обдумал? – он потирая ладони, смотрит тревожно на меня поверх очков.
- Да, конечно.
Он молчит. Смотрит на меня. Потом подходит к столу, достает из тумбочки сигареты и быстро закуривают. В сумерках слабоосвещенной комнаты клубами кружит дым.
- Знаешь, в нашей больнице впервые будут проводить такую серьезную операцию. – он говорит, опершись на стену, - да. Мы врачи, мы обязаны спасти этого мальчика любимыми способами… Но зачем это тебе? Ты и вправду готов отдать свое сердце неизвестному юнцу из неблагополучной семьи?
- Да.
- Но… - продолжает врач – зачем? Я ведь знаю, я ведь знаю правду. Ты абсолютно здоров и ближайшие пару десятков лет, ты бы жил ни на что не жалуясь…
- А потом бы умер – перебиваю его – умер и всё. Ни оставив следа. Прожив совершенно бесполезную жизнь…
Момент тишины. Доктор подходит к столу и вдавливает недокуренную сигарету в толстое стекло пепельницы.
- Ему семь лет. – начал он уверенным тоном – его мать напилась до бессознательного состояния и накормила парня сильным успокоительным. Сердце не выдержало. Уже третьи сутки он живет только за счет машины и пока еще даже не приходил в сознание. Желательно уже завтра приступить к трансплантации сердца, так как времени очень мало. Мы полностью готовы. Нужная аппаратура привезена из Европы. Вот только готов ли ты?
- готов – уверенно отвечаю.
- Тогда сейчас мы выделим тебе кровать. Ты должен отоспаться.
Прощай моё старое тело. Потрепанное в юношестве ветрянкой. Покусанное в детстве собакой. Проколотое пирсингом. Побитое в уличных драках. Зацелованное любимой. Замазоленное работой… Выбор сделан. Умру я. Но мое сердце будет еще долго стучать в груди этого мальчика. Надеюсь он не повторит моей судьбы… Надеюсь он проживет долго и счастливо, улыбаясь каждому приходу солнца и каждой улыбки любимой… Надеюсь…