Пролог.
Иногда всю ночь лежишь и ни на секунду не закрываешь глаза. А мысли врываются в твою голову, шумят в ушах, колотятся в тон ударам сердца. И ты не можешь их остановить.
Иногда всю ночь лежишь на спине и смотришь в потолок, как ошпаренная держишься за одеяло. А мысли уже разрушают всю твою сущность, всё, что было в тебе, проникая в каждую клеточку.
Лежишь, и готовишься к неизвестности.
И вдруг, ты начинаешь ясно слышать свои мысли. И голос в твоей голове, такой привычный голос, который раньше говорил твоими мыслями и озвучивал прочитанные книги, вдруг перебивается другим. Неизвестным.
«Настя, нет, нет! Настя! Настенька! Не уезжай, пожалуйста, не уезжай, Настя! Останься!»
Такое бывает. У нормальных людей это встречается редко, пару раз в жизни от силы, и означает значительные перемены.
Когда-то я тоже считала себя нормальной. Но это было уже в прошлой жизни…
Он в последний раз улыбнулся, уже не оборачиваясь, и ушёл навсегда.
19.12.11.
«А всё-таки знаешь... Каким - бы
ты ни был, я всегда вот именно
такого и хотела.
Правда» (из материалов Интернета)
-Мам, ну пожалуйста! Ну маам! Ну давай никуда не поедем, ну перезапишемся, маам!
При насморке ныть всегда очень удобно. Голос сам получается такой, какой нужно: гнусавый и печальный. А в моём случае, ещё и с ангиной, так вообще прелесть.
Хотя, если бы это действовало на мою маму! Она, будто с берушами в ушах, лихорадочно искала свой паспорт и мою медицинскую карточку. Карточку лечения в глазной клинике.
Не зная, как ещё убедить маму, я наконец сказала:
-Мам, я сегодня всю ночь не спала. Мне было ужасно хреново, ну просто…Пипец![1] Разве могу я с температурой, больным горлом и распухшим носом ложиться лечить глаза?
Мама, не высовывая голову из шкафа, ответила:
-А то я не знаю! У тебя всю ночь жар был. Я пыталась тебя разбудить, а ты отвечала, что обязательно приедешь. Ну вот, приедешь, значит, приедешь. Если глаза лечить не будешь, то в очках всю жизнь так и проходишь!
«Как будто бы что-то изменится!» - подумала я и пошла в ванную.
Попрощавшись с котом и хомяком (папы у меня нет), я напихала в карманы носовые платки, одела наушники, взяла одну из двух сумок с вещами и выдохнула.
После болезни, даже непродолжительной, выходить на улицу всегда очень страшно. Кажется, что всё уже совсем по-другому, не те дома, не те люди, не тот воздух. Так случилось и сейчас. От блестевшего повсюду снега было светло, да так, что мои глаза зажмурились сами собой. Казалось, сейчас не полседьмого утра, а часов 9.Заложенный нос моментально пробился от морозного воздуха, а голова закружилась от переизбытка чувств.
В автобус я садилась уже с наполненными слезами глазами. Такую тоску я не испытывала никогда, хотя в эту больницу ложилась уже четвёртый год подряд. Сердце ныло, скулило, болело, а музыка в плеере играла, как назло, самая грустная. Я смотрела в окно на тёмное небо, подтаявший и грязный снег на проезжей части, и пыталась понять себя. Пыталась понять, что со мной не так, может это на меня болезнь так влияет, но плакать из-за того, что на каких-то 10 дней ложишься в больницу-это слишком. Мама, словно прочитав мои мысли, вздохнула:
-Насть, ну всего каких-то 10 дней! Это же совсем мало. Неделя и три денёчка пролетят незаметно, вот сама увидишь, а там Новый год, заживём…
Я понимала, что уже ничего не изменить, уже еду в автобусе, уже на полпути…
Но всё же попыталась:
-Ну я же болею, мам. Блин, ну как меня вообще с такой рожей положат туда? Я тебе отвечаю, мы едем просто так, нас отправят обратно, скажут: лечитесь и перезаписывайтесь! - я вздохнула.- Не судьба, видишь? Это Бог предупреждает, что не надо, поэтому и послал болезнь.
-Ну, если бы была действительно не судьба, - мама хихикнула,- ты бы так просто не попала в больницу!
Вдруг, как в подтверждение её слов, автобус остановился. Я поняла, что это незапланированная остановка, не для того, чтобы высадить людей, хоть и сидела с закрытыми глазами. Люди стали возмущаться, а водитель сказал, что дальше не поедем, какие-то неполадки с двигателем.
-Ну, всё, пипец![2]-сказала я, кое-как протолкнувшись из автобуса со своей огромной сумкой на улицу. Приключения начинаются. Все-таки, сидеть в автобусе было намного лучше, чем тащиться по обочине, в жуткий холод, с сумкой в руках до ближайшей остановки.
И к тому же слушать мамины ругательства, насчёт того, что мы опаздываем.
«Не судьба, так не судьба, вот она, уже второй раз мне сверху доказывают, что не надо ложиться в больницу!» - я ворчала про себя, стараясь не слушать маму.
В итоге, вызвали такси. Мама сидела неизвестно на кого обиженная, а я горевала, что теперь сто процентов я попаду в этот ужас, то есть, в больницу.
Когда увидела знакомые очертания здания, сердце упало в пятки. Голова стала кружиться, а внутри всё сжималось. Я старалась думать о другом, не вспоминать, что было ночью. Думать о школе. Да, мои одноклассники, наверное, ещё спят в своих тёплых кроватях, а не идут по снегу в полвосьмого утра с соплями и ангиной.
Мама зашла первая, сказала мне стоять пока в коридоре (там, где не было ни единого стула), переобуваться и раздеваться, а сама пошла отдавать карточку медсестре и смотреть, есть ли места в комнате ожидания.
Я не слишком хотела идти в эту комнату, там всегда было до ужаса много народа, мало мест и, самое главное, орущие очкастые малыши. А также те люди, с большинством из которых проведёшь 10 дней. Сидеть в комнате ожидания приходилось обычно часа 3-4, но никак не меньше, за это время потихоньку слетаешь с катушек. Только по истечению ужасных 3-4 часов, тебя, наконец, ведут наверх и показывают палату.
-Насть! мама вернулась быстро, пойдем туда, там теплее и тебя кое-кто ждёт! Надеюсь, ты узнаешь её.
Я принялась лихорадочно вспоминать, кто там может быть, неужели приставучая девочка, лет на 5 младше меня?
«Она» оказалась совсем не приставучей девочкой, и даже девочкой, старше меня на год, моей подружкой (то есть подружкой по больнице) Сашей. С ней мы лежали полгода назад, с ней будем лежать и сейчас.
Зайдя в комнату ожидания, среди мелькающей малышни, Сашку я заметила не сразу. Да и тот факт, что она здесь, не особенно меня и обрадовал. Мысли мелькали, наверное, со скоростью света, а сердце бешено колотилось. «Сейчас, сейчас!»-кричали голоса в моей голове.
Я боялась и твёрдо сказала себе, что после того, как отлежу здесь, обязательно схожу к психиатру.
Сделав музыку погромче, я села у самого входа в комнату, у окна, и уставилась на улицу. Что «сейчас»? Будет конец света, взрыв, террористы, или что?
Что-то подсказывало мне, что надеяться надо на самое плохое. Но я не верила.
Очнулась я от того, что очутилась в объятиях Саши. Она вытащила у меня из ушей наушники и стала спрашивать у меня всякую ерунду. Я отвечала только «да» и «нет», а голоса в моей голове, надрываясь и смешиваясь, орали. Я стала умолять Бога, чтобы уже поскорее произошло то, о чём меня предупреждают мои же мысли. Но меня, вдобавок ко всему, ещё и начало трясти. Я сжимала кулаки и старалась сдерживать себя. Это получалось слабо и только с закрытыми глазами.
Когда сидеть мне уже порядком надоело, начало отпускать… Мысли утихали, коленки не тряслись, а лоб перестал покрываться испариной. Я открыла глаза и выдохнула. Сидели мы уже час, в любом случае ещё нескоро. Но я готова была сидеть тут сколько угодно, лишь бы мысли и тревога не возвращались. Оглядевшись по сторонам, я подумала, что сегодня больше никого не положат. Народу было много. Но на это мне было совершенно плевать, я снова закрыла глаза и наслаждалась отсутствием навязчивых мыслей и насморка.
Не прошло, наверное, и пяти минут, как я услышала голос какой-то бабушки. Она только что вошла и разговаривала по телефону. Говорила звонко и чётко, и мне стало интересно, с кем она приехала. Я вытащила один наушник из уха. Бабушка объясняла по мобильнику, что доехали они отлично. Но никого рядом с ней не было. Я уже хотела обратно одеть наушник, как вдруг входная дверь резко распахнулась. Рука, тянувшаяся к наушнику, резко онемела, ноги похолодели и меня затошнило.
В комнату вошёл парень, очень высокий, я никогда таких не видела. Он нагнулся, когда проходил в дверной проём. Я, по своей природе, ниже своих одноклассниц, а уж тем более одноклассников, но такого я даже представить не могла. Запрокинув голову, чтобы посмотреть на его лицо, я стукнулась головой об стенку. Но мне было фиолетово на это. Я смотрела в его туманные глаза, и не могла даже понять, какого они цвета. Волосы у парня были тёмные и спутанные. Такое выражение лица я видела у людей, отстающих в развитии: открытый рот, улыбка, которая буквально перекосила его лицо…
У меня началась икота. Мысли буквально пробивали мою голову насквозь, но я не понимала их. Сидела и дрожала, мне было ужасно жарко, но, в то же время холодно. Насморк давал о себе знать, горло болело. Я снова повернулась к окну и стала всматриваться вдаль. Меня буквально всю выворачивало наизнанку, я видела своё отражение в стекле, сейчас это было не человеческое лицо, а мордочка кролика, которого через секунду бросят удаву в пасть.
-Прикольный мальчик, да? - мама толкнула меня локтём.
Сделав неудачную попытку улыбнуться, я просто хихикнула с серьёзным выражением лица.
Краем глаза я видела его, он сидел рядом с бабушкой и вращал глазами в разные стороны.
Очнулась я от нагнувшейся передо мной Саши:
-Настюх, ты чё, втюрилась? - и она засмеялась во всю комнату.
Тогда я поняла, что смотрю на него не краем глаза, а сижу, повернувшись всем туловищем в его сторону.
Но я не втюрилась. Даже наоборот. Он совершенно не вписывался в мои идеалы. Я не могла смотреть на него, но мне хотелось.
Чтобы ответить Саше и одновременно убрать мысли, я тряхнула головой так, что разноцветные круги перед глазами стали появляться чётче, чем люди. Опять отвернулась к окну и закрыла глаза. Зелёный круг, красный, жёлтый…Красный, жёлтый, зелёный…
Через некоторое время мне стало легче. Я даже выключила музыку в наушниках. Просто сидела и смотрела в окно, на светлеющее небо и проходящих мимо людей. В каждом человеке можно узнать свои, индивидуальную историю. Вот у этого низенького толстого мужчины сломались очки, и он подбегает к каждому доктору, проходящему мимо, и трясёт очками с погнутыми дужками прямо перед лицом врача. А вот эта, совсем молоденькая ещё девчушка, но уже с ребёнком на руках, звонит мужу в другой город и диктует ему, какие вещи привезти, т.к. их с ребёнком кладут на операцию.
Постепенно, сама того не подозревая, я начала обращаться в слух. Мои глаза смотрели в окно, а весь остальной организм реагировал на малейший шорох со стороны того парня. Когда он вдруг резко встал, надел куртку и вышел, мне стало вновь не по себе. Я смотрела в окно, видела, как он уходил. Стараясь внушить себе, что мне должно быть пофигу на всяких там парней, я начала считать квадратики потолка. Когда насчитала их 46 штук, у бабушки парня, вновь, уже в который раз зазвонил телефон. Мне показалось, что ещё немного, и я сорвусь с места, и подбегу поближе к ней, чтобы лучше слышать. Бабушка рассказывала, что в нашем городе дороги намного лучше и что они прекрасно доехали, а в самом конце разговора сообщила, что Влад проголодался, и она отправила его в буфет за пирожком.
«Значит, он вернется, и его зовут Влад…Интересно, он будет лежать или просто приехал на приём?». Мысли атаковали мне мозг. Кто бы мог подумать, собственные мысли, и идут против меня!
Пока я пыталась совладать с мыслями, Влад уже вернулся. То есть, стоял на улице и курил. Парень всё время оборачивался, наверное, боялся, что его увидят курящим. Я сидела, как глупая, прижавшись носом к окну, когда его глаза встретились с моими. От его взгляда мне стало не по себе. В глазах Влада было что-то такое, чего я никогда ещё в своей жизни не видела у других людей. Что-то волшебное, но в то же время пугающее, запретное…
Когда он вошёл, комната мгновенно наполнилась запахом табака. Я ненавидела этот запах. И ненавидела курящих людей. Бабушка спросила, курил ли он. Парень отрицательно покачал головой. Я знала, что он врёт, но впервые в жизни мне не захотелось, чтобы человеку стало стыдно за свой поступок.
Время близилось к десяти утра, и нас начали по одному вызывать к врачу, для уточнения нескольких вещей. Мне нужно было убирать наушники с плеером в сумку и вставать к двери врача, чтобы услышать, когда назовут мою фамилию. Бабушка Влада закопошилась. Она убеждала его встать к двери, иначе, они не услышат. Он резко ответил:
-Когда позовут, тогда и встану!
И в ту же минуту медсестра вышла и позвала:
-Орлов!
Парень метнулся за медсестрой, проходя мимо меня, задел мою руку. Бабушка побежала за ним.
По телу у меня пробежали мурашки. Он выше меня почти наполовину!
Моя мама засмеялась и посмотрела на меня очень странно.
Сразу после Влада позвали меня. В кабинете врача я встала на весы, взяла карточку и на этом всё, мне сказали подниматься наверх. Наконец-то нас положили!
Поднявшись наверх, мы всей толпой встали у поста, то есть у стола медсестры. Влад стоял как раз позади меня. Я чувствовала, как он дышит мне в затылок.
Меня положили в 12 палату, вместе с Сашей. Развернувшись, чтобы пройти в свою палату, я резко столкнулась с Владом. Меня наполнила ужасная злость, мне захотелось наорать на него, но всё, что я смогла произнести, было словом «Пипец[3]». Он отошёл с дороги.
В двенадцатой палате было всего 3 места. На койке прямо рядом с дверью(и холодильником кстати) лежала я, на койке у окна лежала Сашка, а на койке посередине лежала девушка, лет 23, и её младшая сестра девяти лет.
Когда вещи были разложены по тумбочкам, еда – по полкам в холодильнике, а мамы наши уехали по работам, мы с Сашей решили пройти по отделению. Как только я открыла дверь, тут же решила закрыть её. Прямо перед нашей палатой, в двери палаты № 3, стоял Влад и обнимал дверной косяк. А ещё, палил на меня в открытую. Я быстро вышла из палаты и направилась к окну. Подбежавшая ко мне Саша сказала мне на ухо:
-Ну что, видела, этого дибила – переростка положили прямо напротив нас! Фу, он такой урод!
Я кивнула головой.
-И вообще,- продолжала моя подруга, - что-то в этот раз нормальных мальчиков нет, и наверное уже не положат.
-Пипец[4], да,- согласилась я, думая о другом,- не положат.
-Ну, пошли в палату?
Не прошло, наверное, и пяти минут, как зашла моя врачиха и сказала идти в коридор и ждать её. Я вышла и села на лавочку, рядом со своей палатой. Докторша зашла в 3-ю палату, и оттуда вышел Влад и встал рядом с лавочкой, на которой я сидела. Мне было интересно, почему он не сел рядом. Я отвернулась, достала зеркальце: вроде с лицом всё в порядке. Поворачиваться мне не хотелось. Я закрыла глаза и принялась упорно вспоминать формулы по алгебре, дабы отвлечься.
«Привет!»- я очнулась от девчачьего голоса. Обращались явно не ко мне. Я повернула голову. Рядом с Владом, также прислонившись к стенке, стояла девушка, лет шестнадцати, всего на несколько сантиметров ниже самого высокого (по моим предположениям) парня в моём городе. Она была совершенно ничем не примечательна, чересчур худая, прыщавая, без выдающихся груди и попы. Влад не ответил ничего, только закрыл глаза.
-Тебе ведь 16 лет, да?- спросила его девчонка.
-Нет, 15.-Влад явно нервничал.
-Ты Владик, да? Я лежала с тобой когда-то, помнишь?
-Нет.
Мне хотелось встать и треснуть эту девушку по голове. Не знаю, почему, просто возникло такое желание. Она увидела мой взгляд на себе и улыбнулась. К моему счастью, вышла Нина Николаевна (моя врачиха) и позвала меня на осмотр.
Сидя на стуле в смотровом кабинете, я думала, что хорошо, наверное, сделала, что не улыбнулась этой девке в ответ. Во-первых, я не хотела ни с кем знакомиться, чтобы дни в больнице прошли быстрее, и я потом ни по кому не скучала. Во-вторых, эта девушка мне сразу чем-то не понравилась.
Сразу после меня в смотровой кабинет зашёл Влад, а девчонка всё также стояла, прижавшись к стенке. В моей палате никого не было, и я решила подождать Сашу в коридоре. Села опять на ту же лавочку. Девушка тут же села рядом.
-Что, понравился мальчик, да?- с наивной улыбкой спросила она.
-Нет, а тебе какая разница?
-Да никакая в принципе,- девчонка оглянулась на дверь, за которой сейчас находился Влад, пододвинулась поближе ко мне и продолжила более тихим голосом,- это-Влад Орлов. Не пытайся подлизаться к нему или понравиться - не выйдет. Я уже лежала с ним раньше, поэтому знаю. Многие девочки клеились к нему, но всё впустую. Он никогда никого не полюбит, никогда не скажет ни слова о любви. Знаешь, любовь Орлова - нереальная вещь. Её не существует. И даже если тебе повезет, и она появится, то тебе будет очень плохо. Смотри, обожжёшься.
Она говорила всё это с таким чувством, что мне захотелось плюнуть ей в лицо. Я снова ничего не ответила, даже не посмотрела на неё. Быстро поднялась и пошла в палату. Попив воды, я рухнула на кровать. «Любовь Орлова, любовь Орлова… И вообще, зачем она мне всё это высказала? Говорит страшные вещи, а сама лезет к нему, ага. Будто я не видела», - думала я, сдирая лак на ногтях. Нервы, нервы. Я снова начала рыться в своих мыслях и чувствах. И вдруг, обнаружила одно маленькой, неизвестное мне чувство, но оно росло и крепло с каждым мгновеньем.
-Я влюблю в себя этого идиота, чего бы мне это не стоило. Я узнаю, что такое «любовь Орлова».- сказала я, почему то вслух и сама испугалась.
Что я несу? Я стукнула себя по щеке. «Хорошо, что в палате никого нет, иначе сочли бы за сумасшедшую». Но чувство не ушло. Да, мне не нравился этот парень, но я просто обязана была опровергнуть слова этой девчонки и влюбить его в себя.
Влад стоял у своей палаты и разговаривал по телефону:
-Да я уже понял, что ко мне никто не приедет!- повторял он несколько раз.
Стараясь не смотреть на него и двигаться эффектнее, я направилась к окну. «Грудь вперёд, спина прямая!»- командовала я сама себе. Постояв минуту у окна, я повернулась и пошла таким же шагом обратно. Влад взглянул на меня всего один раз. Тогда я села на лавочку рядом с ним. Он, не поворачивая головы в мою сторону, огромными шагами ушёл к окну. Я разозлилась. Что он вообще о себе возомнил? Но злиться мне пришлось недолго- позвали на процедуры.
Когда я вернулась, Саша лежала на койке и читала книжку, а сёстры собирались гулять. До вечера их не будет, и нам с Сашей поручено было следить за ноутбуком. Время близилось к 12 часам, и я решила лечь и послушать музыку, а потом пойти на обед. Отвернувшись к стенке, я старалась не заснуть, но тот факт, что я не спала всю ночь плюс болезнь, давал о себе знать…
На обед давали борщ. Я поняла это по разбудившему меня запаху, доносившемуся из столовой. Зевнула, потянулась, и услышала смех:
-Ты издаёшь звуки, как маленький динозаврик,- Сашка просто умирала от смеха,- завтра уже выписываемся, а ты ещё только проснулась!
-Что ты врёшь?- хихикнула я и запустила в неё подушкой.
Сон явно пошёл мне на пользу. Голова уже не была забита странными мыслями, да и горло болело не так сильно. В этот момент повариха стала звать всех на обед:
-На обед, ребятки! На обед!- кричала она, заглядывая в каждую палату.
Сашка тут же вскочила:
-Настьк, ну, давай быстрей, ща съедят же всё, ну!
И ложка и кружка уже были у неё в руках. А мне ещё надо было их искать.
Через минуты 2 Саша, не выдержав, убежала без меня.
Войдя в столовую, я принялась искать глазами Влада, но его тут не было. И так же не было места для меня. В итоге, меня посадили одну за дальний стол. Как я и думала, на первое был борщ.
Я ела и считала, сколько съедаю ложек, когда напротив меня кто-то сел. Я подняла глаза и тут же опустила их - это был Орлов. Меня всегда пугала перспектива есть при мальчике, казалось, что борщ стекает у меня по подбородку, что сейчас я на себя опрокину тарелку… А ещё, я боялась оторвать глаза от борща, не дай Боже, Влад подумает, что я на него пялюсь! Но всё таки, аккуратно, из под опущенных ресниц, я взглянула на него. Парень ел, как свинья, нисколько не стесняясь. Для вида встряхнув волосами, я встала и ушла в палату. Там Сашка уже мыла посуду.
В два часа начался тихий час. По идее нужно было спать, но в принципе следовало тихо сидеть, не шуметь и не выходить из палаты. Мы с подругой достали книжки и легли. Я не выдержала, и пожаловалась ей на то, что на обеде мне пришлось сидеть с «этим самым парнем из третьей палаты».
-Фу, Настюх, не рассказывай!- Саша скорчила рожу, за что в неё снова полетела подушка.
На этот раз она себя ограничила, и в меня полетели сразу две подушки, одна за другой.
Ржали и кричали мы, видимо, сильно, потому что зашла медсестра и сделала замечание, а когда увидела, во что мы превратили койки, кричать на всё отделение стала сама. Нам, в общем-то, было пофигу, но койки пришлось привести в порядок. В итоге, весь тихий час я слушала музыку.
В четыре вечера был кварц. Всё отделение 15 минут должно сидеть в коридоре, пока палаты «очищаются от микробов» с помощью синей лампочки. Ещё нужно было идти в манипуляционный кабинет за лекарствами.
Вернулись Ксюша и Лиза - наши соседки по палате. Младшую-Лизу всё время рвало, она чем-то отравилась. Кварц отключили и ей поставили систему.
После ужина в третьей палате началось веселье. Там играла музыка, кричали девчонки (хотя палата была пацанская), хлопала дверь. Медсестра кричала на них уже несколько раз, но это не помогало. Я лежала на койке лицом вниз и всё это меня уже бесило. Это больница, как ни как, а не бордель. Ксюша велела мне закрыть дверь, потому что Лиза наконец уснула. Как раз, когда я подошла к двери, из третьей палаты босиком выбежал Влад (у него, видите ли, тапочек в коридор выкинули, развлечение, хоть куда) и какая-то девка с завёрнутой до груди футболкой. Дверью я хлопнула прямо у них перед носом. Во мне всё бушевало, хотелось вмазать им всем, да покрепче. И когда в нашу дверь громко постучали, я, как бешеная, сорвалась с койки, распахнула дверь и схватила за шиворот мальчишку, лет 12, пытавшегося убежать. Обернувшись, я увидела, что Лиза проснулась, и вышла в коридор, не отпуская мальчишку.
-Слушай сюда, щенок, ещё раз подойдёшь к моей палате, мало не покажется тебе, понял?- я боялась матернуться.
Пацан виновато улыбался:
-А это не я, девочка, это мой брат-близнец!
-Сказочки рассказывать будешь в другом месте, а сейчас марш отсюда, и скажи идиотам, с которыми ты веселишься, чтобы вели себя потише. У нас ребёнку в палате плохо, уроды!
-А, ну раз ребёнку плохо, тогда ладно, мы шуметь не будем больше!- мальчишка убежал в третью палату и захлопнул дверь.
Но он наврал. Шуметь они не прекратили до самого отбоя, то есть до 9 вечера. Изредка по коридору летали тапки и лифчики, а я лежала и умоляла время идти быстрее.