Известно, что иногда люди, перенесшие клиническую смерть, резко меняют взгляды на жизнь, и уж, конечно, отношение к ценности самой жизни, ее значимости. Переоцениваются многие вещи, казавшиеся ранее существенными. Ну, ясно, - человек в пограничном состоянии заглянул в пустоту, понял, что все просто, как в двоичной системе: вот была 1, а вот тебе 0, и никакие десятые, а тем более сотые роли не играют. Поэтому начинает ссображать: живешь, – не мелочись, делай главное, не грызи ближнего и наслаждайся каждым днем. Получается - поправило пограничное состояние человека. Жестко, иногда – жестоко, - но поправило. Что-то вроде оперативного вмешательства Бога, когда он увидел, что терапия не действует.
Не очень сравнимо, но что-то подобное происходит с альпинистами («парня в горы возьми, рискни…»), и всякими другими экстремалами, хлебнувшими лиха. И даже просто какие-нибудь походные неудобства изменяют чайников-горожан в лучшую сторону: тоже, по их впечатлению, побывали на границе,- «в такую грозу попали, так промерзли, чуть не утонули» и т.д. Глядишь – больше стал человек друга по походу ценить, увидел в нем что-то главное, чего в городе не замечал, разумеется, «если он не скулил, не ныл».
Человек, побывавший неоднократно в серьезных испытаниях и с достоинством из них вышедший (речь, разумеется, не только о походах), - более, и как-то правильнее приспособлен к жизни: уже тертый калач, уже появляется уверенность при новых проверках, которые задает ему жизнь: - Перемелем, перетрем!