…Звонок…
Открываю дверь. Стоит.
Ну, прямо Витя Северный.
В длинном голубом кашемировом пальто.
Джинсы. Новячие кроссовки.
На шее длинный белый шарф.
Воротник поднят. Перчатки.
На аристократичном лице
Только брови чёрные над синими глазами.
Остальное. Седые волосы до плеч.
А в глазах.
Я не ангел - я не бес.
Однокурсник, но не мой.
И свело нас горе, да беда.
И кто кого спасал, непонятно.
То он мне плечо, то я ему.
То я его вытаскиваю, то он меня.
И если бы не он. Где бы я была?
Кто бы я была? И была бы вообще?
И не было меж нами греха.
И крепко берегли мы своё братство.
Только видела я, как соседка моя
Таяла по нему.
Да ненавидела меня
Лютой завистью.
И вытирала я плевки с лица.
Да маты складывала.
Хотела всем свечек накупить,
Да передумала.
Подорожали они что-то…
Так и жили – были. Разговоры разговаривали.
Про баб неверных. Дружбу великую.
Да вино крепкое.
Он с «ушастым» в руке,
А я без оного. Нельзя мне.
В компании хоть один кто-то
Должен трезвым быть.
А наша компания. Он да я...
…Последние полчаса.
Сидели друг против друга.
И только стол между нами.
Смотрели в глаза друг другу.
И ничего не надо было говорить.
В общем, тяжело расставались.
И всё…
И полетели вдогонку за ним мои письма.
Да не такие, что сейчас сидим – щёлкаем.
А настоящие, человеческие.
Так уж не хотелось рвать ниточку-пуповинку.
И догнало всё-таки одно…
Ибо было мне от него письмецо нескорое.
Единственное и последнее.
Да не письмецо даже, а весточка.
Да не весточка, а записочка…
Что, мол, бросил я после тебя криминал,
Да по монастырям.
И жизнь мне такая нравиться…
Растаяло всё, как дым…
Было это иль не было…
Если было, то быльём поросло…
Осталось лишь пятнышко на сердце,
Как от сигареты.
Да с тех пор стаканы «ушастые» не люблю…