"Мужчина по отношению к женщине ведеит себя именно так, как она ему позволяет"
Народная мудрость.
"И создал Бог мужчну, и позвал Он Женщину"
Оля Климко, одна из авторов сайта.
Зазвонил будильник. Татьяна сунула руку под подушку, достала мобильник и нажала кнопку отключения звонка. Ну, что ж, шесть часов утра. Ее время подъема. Сколько она себя помнила, она всегда вставала в шесть утра. Хотя была «совой» по натуре и поздние вечера были для нее самыми любимыми часами суток. После одиннадцати вечера у нее наступал своеобразный творческий подъем и она любила заниматься своими творческими делами: любила писать, любила читать, любила думать за листом бумаги или книги, сидеть за клавиатурой «компа».
Она спокойно могла лечь спать часа в два – три ночи и встать после девяти утра бодрой и свежей. Но ей всю жизнь, с тех самых пор, когда она закончила школу на золотую медаль и ушла из родного дома учиться в институте, ей приходилось вставать в шесть утра, в самое неудобное и неприятное для нее время дня. То самое время, когда ей хотелось спать и когда она видела самые хорошие свои сны. Поэтому она не любила утро. Сильно не любила.
Татьяна полежала немного, приходя в себя, затем села на кровати. Рядом лежал муж, Петр, уткнувшись лицом в подушку и негромко похрапывал. Рот его был слегка приоткрыт и на подушке в этом месте четко виднелось темное мокрое пятно от выделившейся во время сна слюны. Эта особенность мужа всегда ее раздражала, но она никогда ему об этом не говорила по той простой причине, что это было физиологической особенностью организма мужа, а мужа надо принимать таким, какой он есть и не пытаться его переделать под себя.
И когда тебя с мужем связывают чувства любви, то такие проблемы взаимного существования мужчины и женщины никогда не становятся проблемой. Но если любви нет и никогда не было, а мужчина, живущий с тобой не является для тебя даже элементарно симпатичным, тогда все его привычки и физиологические особенности не могут не вызывать в тебе ничего, кроме элементарного раздражения, если только не отвращения.
--- Интересно, - мелькнула у нее мысль, - а почему это он никогда не слышит звонок будильника? Я слышу, а он – нет! И почему это я всегда должна вставать первой и готовить завтрак для нас двоих? Хоть бы раз встал первым и приготовил бы ей кофе, и подал бы в постель завтрак для своей любимой женщины. Ведь он же ее любил! Во всяком случае, говорил об этом. Это она его никогда не любила, хотя и жила с ним. А может, и он ее никогда не любил, а жил с ней лишь потому, что подошло время жениться?
Татьяна вздохнула и встала. Надо начинать приводить себя в порядок. Наступил ее рабочий день. И этот ее рабочий день всегда начинался с работы над собой. Она никогда не любила смотреть на себя по утрам в зеркало. Она не любила себя утрешнюю. Лицо одутловатое, опухшее, помятое, щеки висят, губы синие, вялые, веки отвислые, изо рта идет несвежий запах. И она не понимала разговоров подруг о яркости утреннего секса. Утром вообще не до секса. Потому что по утрам не хочется друг на друга смотреть – неприятно! А они об утреннем сексе! Наверное. потому и говорят, что его и у них нет и никогда не было по утрам. Поэтому очень даже хорошо, что она встает гораздо раньше мужа, потому что у нее есть время привести себя в порядок и сделать из себя привлекательную и желанную для мужчин женщину.
Татьяна встала и, не накидывая на себя халат, обнаженная, пошла в ванную. Ей некого было стесняться. Они жили вдвоем. Детей у них не было. И она не любила спать одетой, одежда в постели сковывала ее и мешала ей спать. Ей мешала даже элементарная ночная пижама. Не говоря уж о чем-то другом. И она спала всегда полностью обнаженной. Но мужу почему-то не нравилась эта ее привычка спать обнаженной. Как многие, не слишком уверенные в себе мужчины и потому постоянно комплектующие в отношениях с женщинами, он не любил иметь дело с полностью обнаженными женщинами. Такие женщины пугали его, вносили растерянность и даже некоторую неуверенность в себе, в собственных мужских возможностях.
Ванная у них была объединенная с туалетом. Раньше у них все было раздельное - и ванная, и сам туалет. Но обе комнатушки санузлов были мизерные по размерам и не слишком удобные в обращении. Поэтому они с мужем убрали разъединительную стенку и сделали общий санузел для квартиры. И не пожалели. Ведь их было всего лишь двое и никто никогда никому не мешал.
Она приняла свой утренний контрастный душ, сделала все свои утренние туалетные и косметические процедуры и вновь почувствовала себя настоящей женщиной. Затем прошла на кухню и приготовила для мужа завтрак. «Мужин» завтрак обычно состоял из порции омлета с ветчиной и чашки кофе с бутербродом из кусочка белого хлеба, намазанного маслом. Сама же она утром ограничивала себя яблоком или мандарином вместе чашкой кофе, который выпивала с сухариком. И больше ничего. Правда, на работе, в десять часов утра женщины их отдела традиционно пили чай. И здесь она позволяла себе с чаем съесть бутерброд с сухой колбасой или же с осетриной, которые брала для себя из дома.
Так начинался каждый новый день ее жизни. Жизни женщины в расцвете сил и здоровья, красивой, обаятельной, преуспевающей в работе и в личной жизни, женщины, которой завидовали практически все ее коллеги на работе. Но только не она себе.
Татьяна вышла за него замуж через два года после приезда на завод по распределению. Они работали в одном бюро отдела и Петр сразу же начал активнейшее ее обхаживал, а ей надоело жить в заводском общежитии для ИТР-овских работников. Надоело до невозможности, до чертиков в голове. Она уже всерьез начинала чувствовать себя серой, никому не нужной мышкой, хотя внешне была очень даже эффектной женщиной. И она поддалась на его ухаживания, дала согласие на свадьбу. А свадьба была шикарной. Потому что его родители тоже работали на этом заводе и ходили в больших заводских начальниках. Теща была заместителем Главного бухгалтера, и тесть – заместителем Главного конструктора.
Вскоре после замужества она забеременела и им дали от завода двухкомнатную квартиру в заводском доме. Родители мужа постарались. Но родить она не родила. У нее произошел выкидыш. Потом была еще беременность и снова выкидыш. Ее положили в клинику на обследование и ее доктор сказал ей горькую правду – детей она иметь не сможет никогда.
Это были последствия ее девического аборта, который она сделала от своего любимого институтского парня, Виктора, и с которым они собирались сыграть свадьбу на пятом курсе . Но свадьба не состоялась из-за какого-то «дурацкого» случая, из-за какой-то невразумительной чепухи, суть которого она так и не поняла. Да и он тоже. Она была уже беременная на третьем месяце. Но легла от злости и обиды на жениха в больницу на аборт. Аборт получился с осложнениями.
И она потом еще почти месяц пролежала в больнице, борясь с воспалительными процессами. И ее лечащий врач, пожилая докторша гинеколог, так ей и сказала – не будет у тебя больше детей. Тогда она эту новость восприняла относительно спокойно. Ее тогда волновал другой вопрос – почему это он, ее жених, не приходит к ней в больницу. А тот закусил удила из-за того, что она посмела без его согласия избавиться от его ребенка и не пришел ни разу.
Время было весеннее, у нее был преддипломный отпуск и она половину своего диплома сделала тогда в больнице. А потом защитилась на отлично и уехала одна по распределению в этот Подмосковный город с певучим названием Подлипки. Хотя планировали со своим женихом уехать по распределению вместе.
Естественно, что мужу своему она ничего не сказала про студенческий ее аборт и он успокоился. Внешне успокоился и больше не докучал ей с ребенком. Ведь он не знал истинной причины ее проблемы. Родители его правда, успокаиваться были не намерены и устроили ее как-то в специальную московскую клинику. Но оказалось все бесполезно. Помочь ей не получилось. И они жили вдвоем без детей. И жили не так уж и плохо. Изменять ему она не изменяла. Не было у нее такой потребности в изменах. Но однажды все-таки случилось. Не без ухищрений ее близкой подруги. Все-таки правду говорят, что самые страшные враги женщины – это ее близкие подруги.
А та выдавала замуж свою дочь. Свадьбу играли в большом загородном доме родителей жениха. И здесь подруга познакомила ее с мужчиной средних лет, другом ее мужа, который был на свадьбе один. Она была одна и он был один. У нее муж заболел и лежал дома на больничном. И даже настоял на ее участии в торжестве. Вот подруга их вместе и соединила. Она даже комнату им специальную организовали в домике для гостей с отдельной, закрываемой на ключ дверью . И целую упаковку презервативов оставила им в комнате.
Там она и отрывалась пару ночей. С пятницы на субботу и с субботы на воскресение. И оторвалась с удовольствием. Сделала себе сексуальный праздник. Но больше подобных случаев себе не позволяла. . Хотя подруга пыталась их свести еще не раз. Но она не согласилась на большее.
Что-то в ее душе не позволяло ей пойти на подобный шаг. Ведь, как ни крути, но секс на стороне является изменой. А она, все-таки, была замужней женщиной. И пусть она не любила своего мужа, но изменять ему ей не хотелось. И вправду, хорошенького надо понемножку. Ну, ладно попробовала разок под настрооение. Пусть случайно, не намеренно, но все же попробовала. И хватит, наверное. Меру все-таки надо знать. Даже в сексе на стороне. Самое главное в жизни – это во время остановиться. И она остановилась. Ладно, если бы чувства хоть какие! Но ведь чувств-то не было! А так, как кошки по весне, что-то не хотелось.
***
Завтракали они всегда на кухне. И он всегда разговаривал за столом. Слушал радио и разговаривал, комментировал утренние новости. Не мог кушать молча. Она же по утрам была молчалива и редко, когда слушала его. Лишь иногда поддакивала и утвердительно кивала головой, занятая своими мыслями. Поддакивала потому, что он обижался, если видела, что она его не слушает. И она усиленно делала вид, что слушает. Ведь семейная жизнь – это целая гамма компромиссов с самой собой, со своей совестью, со своей женской сущностью, которая требует в отношениях с мужчиной прежде всего любви, а не элементарного исполнения половых инстинктов
И сейчас она внимательно смотрела на него, на своего мужа, с которым прожила почти два десятка лет, но его не видела. Он что-то говорил, активно жестикулируя руками. Но она его не слышала. Она видела и слышала не его, а того, незримого и невидимого, своего любимого когда-то, да и сейчас еще, мужчину. Мужчину, которого не было рядом с ней уже много, много, много дней. А точнее – много, много лет. Того самого мужчину, которого не было рядом с ней, но который продолжал оставаться с ней. В ее душе, в ее сердце. И который сегодня ночью опять приснился ей. Она вздохнула и встала со стола. Встала намеренно, но не демонстративно, а просто потому, что ей надоело слушать мужа.
Она подошла к раковине и стала мыть посуду после завтрака. Голос мужа что-то слишком уж раздражал ее сегодня с самого утра и она не хотела, чтобы он сейчас видел ее лицо. Потому что раздражение не могло не отразиться на выражении ее лица, и муж мог бы заметить ее недовольство. Он тогда сразу бы подскочил к ней, обнял бы ее за плечи, стал бы участливо расспрашивать, целовать в шею, в щеку, проявлять заботу и внимание, от обилия которых ей порой хотелось взвыть и разрыдаться. И она бы могла сорваться и наговорить ему грубостей. Как уже бывало много раз в их совместной жизни. А ей не хотелось сегодня с утра портить себе настроение. Да и мужу тоже.
Сегодня она опять видела во сне его, своего первого и самого любимого в мире мужчину, своего Виктора, своего победителя, и ей не хотелось портить себе впечатление от этого сна. Ей сейчас хотелось совершенно другого. С каким бы удовольствием она сейчас бы уединилась и посмотрела его фотографии. Но у нее не осталось ни одной его фотографии. Она тогда, после выхода из больницы «всердцах» уничтожила все , что касалось их совместных отношений. И письма, и записки, и фотографии. Все! Даже совместные фото. А потом долго жалела об этом своем поступке. Да и сейчас жалеет. Хотя образ его буквально намертво «впечатался» в ее память и не исчез даже после таких долгих лет разлуки.
***
Высокий стройный парень с подвижным, худощавым лицом, большими пухлыми и ярко красными губами, тонким, словно сжатым с боков, породистым носом с горбинкой, густыми черными бровями, буквально нависающими над глубокими глазницами, в которых прятались зеленовато коричневые внимательные глаза, и длинной шевелюрой роскошных черных волос, волной спадающих ему на плечи.
Он был видным, красивым парнем и знал об этом. Девчонки с курса буквально вешались ему на шею. И он пользовался их вниманием, как хотел, особенно не задумываясь над последствиями. Две из них уже взяли академический отпуск и уехали домой рожать от него. Но он продолжал бездумно порхать по жизни, летая от цветка к цветку, вбирая в себя лишь одни удовольствия.
Они были однокурсниками, но учились в разных группах и друг о друге не знали ничего несколько лет. МИХМ или « Московский Институт Химического Машиностроения», где они учились, был большой и они не встречались друг с другом почти четыре года. Да и жили они в разных общежитиях. Он в мужском, она в женском.
Познакомились они на одном студенческом вечере и буквально сразу же прилипли друг к другу. На следующий год, на пятом курсе решили пожениться и поехать по распределению вместе, мужем и женой. Свадьбу решили сыграть на майские праздники. Она была отличница и претендовала на красный диплом и на самое лучшее на курсе распределение. Он был твердым хорошистом и ни что не могло помешать им в их совместном распределении и в их запланированной на совместность жизни.
Поэтому они не стали предохраняться. Потому что беременность не только не могла помешать им в их сияющем светлом будущем, но даже и поспособствовала бы в более быстром получении квартиры на их месте работы. И где-то после Нового Года она действительно забеременела.
А потом эта «дурацкая» ссора, ничем не объяснимая, кроме их молодости и исходящей отсюда непримиримой и все разрушающей возрастной глупостью; разрыв отношений с взаимной хлопанью дверями, раздельное распределение, аборт с осложнениями и долгое лежание в больнице, последующий затем, после защиты диплома , раздельный отъезд на места работы. Она в Подмосковный город «Подлипки» на оборонный завод, он в Пензу, на местный завод химического машиностроения.
***
Помыв посуду и убрав за собой и за мужем, Татьяна ушла в ванную. Здесь надо отметить, что муж ее никогда за все годы их совместной жизни ни разу не убрал за собой после еды и никогда не помыл посуды. Единственное, на что он был способен в данной ситуации – это убрать за собой со стола и сложить грязную посуду в раковину, где она могла лежать днями, неделями, до ее фактического «посинения» и появления неприятного запаха на кухне. Впрочем, большинство женатых и холостых мужчин делают с грязной посудой примерно то же самое. Так что ее муж в этом отношении не отличался от других мужей.
В ванной она закрыла за собой дверь на защелку и подошла к настенному зеркалу. На нее смотрела крупная, ладная женщина с высокой грудью, крепкими бедрами, тонкой, даже несколько зауженной талией и копной темно каштановых волос, небрежно разбросанных по округлым плечам. Она дернула головой и недовольно сморщилась. Ох, уж эти ее волосы! Жесткие, упрямые, своевольные, почти что "несгибаемые" и никогда не хотели укладываться в нужную для нее форму. Да и вообще она себе никогда не нравилась. Все в ее лице было не так, как ей бы хотелось иметь.
Все крупное, не пропорциональное и совершенно несоразмерное с общим видом лица. Нос тяжелый, мясистый и чуть ли не нависает над громадным разрезом большого рта с буквально вывернутыми наружу, как у негров, губами; глаза выпуклые, неестественно большие, бесцветные, и кажутся искусственно выпученными, даже вытаращенными; а про подбородок вообще говорить нечего - не женский он, а настоящий мужской, квадратный подбородок, да еще с ямочкой посередине.
Хотя, если по честному, то она была очень красивой женщиной, типично русской женщиной, с крупными, словно бы небрежно вылепленными талантливым скульптором чертами округлого лица и самой фигуры и затем лишь слегка кое где подправленными резцом .
В дверь ванной деликатно постучался муж:
-- Слушай, Таня, нам пора! А то опоздаем! Я пойду прогрею машину, а ты одевайся и выходи!
Она вздрогнула, тряхнула головой, отбрасывая нахлынувшие на нее ненужные сейчас мысли, затем несколько раз глубоко вздохнула, приходя в себя. Еще раз посмотрела в зеркало, поправила прическу, взяла кисточку для ресниц, чуточку тронула в нескольких местах, подправляя тушь, затем взяла помаду, пробежала по контуру губ, еще раз глянула на себя в зеркало и вышла в коридор.
Да, пора одеваться на работу. Господи, как же оказывается легко притворятся перед нелюбимым тобой мужчиной. Но как же трудно сделать то же самое перед мужчиной, которого ты любишь и от одного присутствия которого, даже мысленного, у тебя до сих пор захватывает дух и кружится голова. И чем больше проходит лет, чем туманнее и расплывчатее становится в памяти его облик, тем сильнее тебя тянет к нему.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ЗДЕСЬ
http://proza.ru/2012/11/02/1365