Всю ночь она боялась проспать подъём в школу для своего сына-пятиклассника. Сон прерывался несколько раз, но продолжался, как многосерийный фильм. Она опять переплывала тяжёлую серую реку с бурунами вместе с умершим любимым братом. Она её переплывала только с умершими и только с любимыми людьми. И каждый раз не помнила первой дороги, - только противоположный берег. Он был чужой и странный. Белый-белый не холодный снег лежал повсюду, укрывая какие-то детали ландшафта, но ей они были незнакомы и поэтому не интересны. Её волновало только одно – а как же ей плыть обратно? Силы явно не хватало, а оставаться с братом почему-то не хотелось. Днями она с большой нежностью вспоминала его, и всякие милые случаи из детства. С горемычной тоской мирилась она с тем, что похоронен брат далеко-далеко от родного города и денег всегда не было на то, чтобы приезжать хотя бы в день памяти на его могилу возле стен Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом. Этот брат (любимый Серёжа) был единственным другом, который никогда не осуждал её и не лез к ней в душу, а только готов был помогать ей во всём и защищать от любого и безоглядно.
После того, как сын хлопнул входными дверьми, она пошла за платьем на балкон (квартира была очень маленькой), но по пути заметила, что монеты, отложенные ею на автобус, исчезли со стола. Ясно, - сын взял на пирожки в школу. Она не расстроилась, а даже наоборот - сразу успокоилась. Значит, не надо тащиться через весь этот чужой город на гастролирующий семинар о гармонизации здоровья и окружающего пространства. На этот чудодейственный семинар не в первый раз её зазывала новая знакомая по имени Верочка. Слава Богу, - можно не дёргаться... но не тут-то было, - зазвенел мобильник и милый беззаботный Верочкин голосок прощебетал о перемене места проведения мероприятия. Верочка уже давно была взрослой женщиной, но удачно сложившаяся семейная жизнь сделала её сильно инфантильной. Поэтому Верочка (как она сама выражалась) усиленно занималась личной самореализацией. У Верочки был снят офис для работы со всеми желающими, у кого жизнь дала трещину. По этой же причине к Верочке попала и она. Скорее не по причине, а по звонку ещё одной её новой знакомой с фирмы по ландшафтному дизайну, куда её так и не взяли на работу из-за критического возраста. Там нуждались явно не в специалисте, а в молоденькой диве с крайне красивыми коленками.
Она извинилась перед Верочкой, сначала что-то невнятно пролепетав о причине своего непохода, но потом, набрав полные лёгкие для смелости, твёрдо добавила – нет денег на автобус. Верочка перезвонила через 5 минут: ”Жаль. Очень жаль, ведь я тебе собрала немного картошки, моркови и свёклы. Ты бы смогла сварить себе борщ”. Ей от этих доброжелательных слов стало и больно и обидно. Она вспомнила это жаркое лето, родной дом и огородик, на котором росло всё необходимое для жизни, - знай только не ленись, поливай! И ещё она вспомнила, как с любовью укладывала она собранный урожай в подвальной яме, освещённой тусклой лампочкой на длинном кабеле. Этот способ освещения соорудила давным-давно её мама – в прошлом инженер междугородней связи... “Любимая, милая, хорошая мама моя, помоги мне! Мне так плохо без тебя! Без твоих тихих смиренных глаз, полных любви и покоя… как я несовершенна по сравнению с тобой! Боже, дай мне такого глубокого покоя… Мама, с тобой жилось просто и понятно ...”
Неужели я теперь нищая, и мне подают милостыню?- с горячими слезами шептала она сама себе. Как же стыдно! Как же невыносимо стыдно!
Семинар стоил 2000 рублей в день, но для начинающих слушателей первые три часа шли бесплатно. Ей на самом деле очень хотелось сгармонизировать своё здоровье и пространство вокруг… и ещё она хотела найти работу... очень хотела...
Муж лежал в постели своей комнаты и смотрел в потолок, он всю неделю работал в своём департаменте от звонка до звонка и ему в качестве вознаграждения за непосильный труд при губернаторе области положен был и полноценный отдых. Муж, давно живущий только своими интересами, совсем не скрывал свой животный интерес к незатейливому утреннему происшествию. Денег ведь у жены действительно очень давно не было даже на автобус, а мороз выдался за 30 градусов, идти пешком было явно далеко, просить она не станет. Все монеты он ещё с вечера выгреб до копейки из карманов одежды в прихожей. И стащить мелочь на автобус не было ни какой возможности. Видимо, для таких вот веселух и для выполнения рутинного бытового труда он её сюда с сыном и зазвал. Они старались ему не мешать. Тихо жили в кухне, как мышки, ели какую-то баланду из квашеной капусты. На выходные уходили куда-то, и он мог заказать на квартиру любую красивую проститутку. Сначала муж скрывал свою страсть, но после долгого безразличия к ней, как к женщине, открыто заявил о своих мужских правах. А смиряться поначалу ей было ох как трудно! Она даже лежала в психушке, а потом подсела на невралептики и с виду совсем успокоилась, если бы не горестные ночи со страхами и кошмарными снами...
Они были сверстниками, но у мужа была приличная работа, приличное образование и приличные доходы его матери, держательницы акций предприятия, работающего на драгметаллах. А у неё были только дети и ненаписанные стихи. Впрочем… не совсем так. Она была гораздо ярче его и пользовалась большим успехом у противоположного пола. И при желании могла бы… Да не могла… Не могла да и всё…
Она опять пошла на свой диван в кухне, но не спать, а бездумно реветь и реветь. Зачем она приехала сюда – в этот чужой город, к этому чужому человеку, который ненавидел всех людей сразу из-за того, что не сбылись его детские мечты, и он не занялся прикладной научной деятельностью и просто не сел в космический корабль и не улетел от этой ненавистной планеты!
Вдруг ни с того ни с сего икона Николая Чудотворца, стоящая ровно на плоскости кухонной тумбочки упала…
Она захватила эту икону с собой уже на ходу в ту минуту, когда сын вытаскивал последнюю сумку при отъезде из их родного дома. Глаза с иконы смотрели на неё глазами её отца, - внимательно и требовательно. Рука сама нашарила под подушкой затертый псалтирь с закладками на 50 и 90 псалмах. Она давно знала их наизусть, но нынче ей почему-то захотелось разглядеть каждую буковку… Но читка совсем не удавалась, - мешали слёзы. Их было так много и они были такими ..., что можно было их слушать и слушать, тяжко падающих на пожелтевшие странички.
Муж разочарованно пошёл что-то есть в своей комнате. Ел он тоже очень громко. Суббота как суббота, - ничего весёленького…