В осенний вечер за окном сгущались синие сумерки. Иногда налетал внезапным шквалом тугой ветер и бросал пригоршней в окна редкие капли дождя. Небо было затянуто серыми тяжелыми тучами, которые клубились низко над землей, пропитанной влагой и туманом. Наверное, воздух был таким влажным, что тучи не могли пролиться сильным дождем, ведь влага сразу же впитывалась обратно, и поэтому весь день моросило, моросило, моросило…
Старушка задвинула занавеску со вздохом и отошла вглубь комнаты. Свет зажигать было пока рано, но по углам комнаты уже пряталась, змеилась тьма. Надо сказать, она поселилась там уже давно, и казалось, ничто не выманит ее наружу, никакой даже самый яркий фонарь. Потому что темнота уже просто вросла в стены с пожелтевшими обоями, в старинную обветшалую мебель, и даже в плетеную спинку венского стула….
Старушка поежилась и зябко повела плечами, ища взглядом шаль, чтобы накинуть ее на плечи. Одна кошка в углу не замечала ни серости, ни сумрака, ни осени – она уютно посапывала под старым торшером, и ей, наверное, снились цветные, пушистые и теплые кошачьи сны.
Вообще-то, старушка уже давно жила одна. Муж, маленький, сухонький старик с добрыми голубыми глазами, умер несколько лет назад, а сыновья, как водится, разъехались. Что им было делать в этом маленьком провинциальном городке, где троллейбусы едут по выбоинам разбитого асфальта, а летом стонут от пыли и жары тополя? Уехали, улетели из гнезда в поисках лучшей жизни. Навещали мать раз в год, да звонили на праздники – вот и все общение.
Старушка смахнула непрошеную слезу. Почему-то вспомнился теплый летний день: она молодая, спешит домой из библиотеки, где работает после училища. Бежит мимо витрины магазина, поводит головой, любуясь на свое отражение, встряхивает кокетливо волосами. А каблучки стучат по асфальту, и сумочка летит в руке, и солнце рассыпается в окнах веселыми оранжевыми бликами. Отблеск воспоминания был таким ярким и зримым, что ей на миг даже показалось, что в комнате посветлело, и тьма спряталась, отползла в дальний угол. И почудился где-то промелькнувший солнечный зайчик, и солнечный луч скользнул по обоям. Но это длилось всего секунду, а в следующий миг порыв ветра, снова ожесточенно швырнувший горсть холодных капель в стекло, уничтожил зыбкий образ.
Старушка прошлась туда-сюда по квартире, прошаркала тапочками на кухню. Все домашние дела были переделаны, посуда чисто вымыта и расставлена по шкафчикам. Синий вечер сулил обычное, ставшее уже привычным одиночество. Но образ прошлого, такой искристый и яркий, так и не шел из головы.
Старушка постояла немного, как будто к чему-то в себе прислушиваясь, а потом, внезапно повинуясь какому-то внутреннему импульсу, решительно зашагала в коридор и сняла с вешалки длинную серую вязаную кофту с большими круглыми пуговицами. Заторопившись, чтобы успеть до темноты, быстро оделась в старое синее пальто, на голову водрузила бархатную фетровую шляпку своей молодости с вытертой шелковой лентой - в этой шляпке, как ей казалось, она еще выглядела большой модницей, - и вышла из дома.
Южный ветер подхватил ее и понес по улицам вечереющего городка. Куда-то спешили прохожие, сумрачно, зарывшись носами в воротники своих курток. Ветви деревьев, с которых облетели листья, гнулись жалобно и часто, взмахивали над дорогой. Под ногами в месиве из грязи и осенних листьев хлюпала вода.
Несмотря на поздний час, в окнах библиотеки горел свет. Большие желтые квадраты ложились на мокрый асфальт, и ему под льющимся мягким сиянием становилось немного теплее - не так зябко, не так кололи злые иголки мелкого колючего дождя.
В окне мальчик играл на скрипке. Спешащие мимо прохожие иногда замедляли шаг, смотрели в его сторону, но тут же, закутавшись еще сильнее, борясь с ветром, спешили домой, к своему очагу.
Старушка несмело толкнула дверь и вошла в помещение. На нее дохнуло теплым воздухом, пропитанным запахами клея, книжных томов, тишины, и еще чего-то неуловимого и очень знакомого. Хотя, саму старушку в библиотеке уже мало кто помнил. Кроме, разве что, книг, старых друзей молодости, которые приветливо глядели на старушку с полок.
Она осторожно разделась, сняв подмокшее пальто и шляпку с прилипшим к ней мокрым осенним листком, а потом робко прошла в зал и присела с краешку. В библиотеке был вечер классической музыки. В зале сидело еще несколько пожилых женщин, они оглянулись, когда вошла старушка, и даже, как показалось, слегка ей улыбнулись. На душе сразу стало немного теплее.
А музыка лилась. Мальчик играл на скрипке, и мелодия плыла по комнате, разливалась переливами, рассыпалась нежными нотами и перезвонами дальних колоколов. В этой музыке были лес и горы, и голубое небо, и весеннее солнце, и юность, и красота, и любовь. Она наполняла комнату, разбивала окна, и уносилась дальше во тьму. Ее частички настигали случайных прохожих, которые не могли понять, откуда в этой печальной осени вдруг взялся кусочек весны?
Старушка слушала, и холод отступил, и стало уютно и светло на душе, и все заботы ушли далеко-далеко, остались где-то там, снаружи, за кружевными занавесками и синими атласными шторами, а потом и вовсе перестали существовать. Сказка длилась и длилась.
Поздно вечером старушка вернулась домой, вошла, гремя ключами, в свою квартиру и зажгла во всех комнатах свет. Мирно стучали ходики на стене, спрыгнула с кресла кошка, и, мурлыча, поластилась к хозяйке. Старушка, напевая, приготовила ужин, достала из шкафа вязание, к которому не притрагивалась уже полгода, и устроилась вместе с ним перед телевизором. Правда, она почти не замечала то, что происходило на экране, потому что внутри у нее звучала музыка, которую она принесла в этот холодный осенний вечер с собой. И злой ветер, который по-прежнему бушевал за окном, уже не мог проникнуть ни в квартиру, ни в сердце.
Засыпала старушка в этот вечер с улыбкой на устах, рядом уютно свернулась кошка. Музыка все звучала…
А ночью за окном тихо лег первый снег.