После того, как озарило ярким светом поля и леса, исчез без следа король Филипп-Самодур. И неизвестно, правду говорили люди, али лгали, но, мол, видели, как из дома Жано выскочил, опоясанный дорогим мечом, медведь, а за ним с десяток крыс. И, якобы, зрея эти превращения, помрачился умом старый охотник Жано. Бегал он по лесу и кричал неведомо кому:
– Ты мне правду скажи, Элиза, где медведь, который проглотил солнце!
Но не было ответа, шарахались от него вдовы, чьи мужья полегли в походе короля. Вскоре посёлок опустел. Все покинули проклятое место. А ещё заприметили люди, что наводнило королевство толпищами крыс. Проходу от них не было до тех пор, пока не объявили им войну, и всем миром не истребили…
Элиза так и осталась сидеть, на коленях поддерживая голову Робера, своего дорогого человека. Губы напевали ему песню, из глаз лились слёзы. Приходил Антуан, просил её пойти домой, но она не соглашалась. Он приносил ей еду, но еда оставалась нетронутой. А слёзы всё лились и лились из её прекрасных глаз. Прошло много времени. Девушка превратилась в камень, из которого бил солоноватой водой печальный родник. Из тела Робера вырос огромный дуб. Рос он долго, не брали его ни топоры, ни пилы, не смогли сокрушить ни сильные ветры, ни яростные зимние вихри, что время от времени налетали на пустынный, заброшенный в лесных дебрях, посёлок.
Антуан, свидетель тех далёких событий, единственный из охотников, оставшийся в живых, не раз приходил к тому дубу, и в задумчивости часами простаивал там, вспоминая былое. И чтобы не канула в Лету эта незабываемая история, поведал он её своему сыну, тот переложил на песню, а песню подхватили гусляры и бродячие музыканты-трубадуры. Кто знает, может, и Вещий Боян напевал её на пиру князьям, а те ему долгую славу пророчили на радость потомкам.