В цирке был аншлаг, народу пришло не просто много, все билеты были распроданы, и даже сверх того. Казалось бы, вроде ничего такого, самый обычный кочующий цирк, и программа объявлена была не самая заковыристая, однако ж, зрители пришли на первое представление как на сенсацию. В общем, зал был полон, даже в проходах были поставлены дополнительные места. Разумеется, это было против правил пожарной безопасности, и администрацию цирка запросто могли оштрафовать на кругленькую сумму. Но то был дополнительный негласный доход, с молчаливого согласия все той же цирковой администрации разделяемый между вахтером, кассиром и уборщиками.
Правда, представление отработали все артисты просто на «отлично». Выложились, что называется, до дна. Особенный успех имели клоуны. Один из них, невысокий и абсолютно лысый, сидел в гримерке перед зеркалом и молча созерцал свою физиономию. Бледное лицо - последствие постоянного грима, - впалые щеки, глаза, глубоко посаженные и потому придававшие лицу некую угрюмость, нос с горбинкой, острый, не выдающийся подбородок, невысокий лоб. Впрочем, у лысого человека трудно обнаружить границу лба. Эта мысль вызвала улыбку на лице клоуна. Он посмотрел на часы на правой руке, старые массивные механические часы на широком кожаном ремешке. Большая стрелка приближалась к десяти вечера. За окном шёл дождь, было слышно, как капли барабанили по крыше трейлера, служившего гримерной артистам цирка. Чувствовалось, что погода за стенами трейлера далеко не сухая. Клоун отложил расчёску, которую держал в руках и которую уже не помнил, зачем взял, ещё раз бросил взгляд на часы, встал, накинул плащ и, открыв дверь вагончика, вышел в темноту ночи. Дверь трейлера на автодоводе захлопнулась сама.
Холодный липкий дождь наполнял улицы ночного города удушливой сыростью и мерзким шорохом. И если в центре и близлежащих к центру районах, где шум города не стихал, пожалуй, всю ночь, звуки дождя был едва различимы, то в одном из кварталов, далеком от центра, звук мерно падающего с небес дождя наваливался гораздо сильнее.
Здесь было много пустырей. Во времена оно мэрией был принят план по реконструкции этого района, и согласно этому плану многие старые дома были снесены. Но многие еще остались. Серые мрачные дома выставили ряды тусклых окон на безлюдные плохо освещенные улицы. В эту пору суток во многих окнах было темно, и лишь в редких из них горел свет, разбавляя сырую ночную мглу своим желтым светом.
Сюда редко заезжали полицейские патрули. Не считали необходимым. Словно решение мэрии поставило табу на квартал, соблюдать которое должен любой уважающий себя служитель правопорядка. Вот и сейчас по одной из улиц быстро проехала патрульная машина, полицейские явно спешили проехать этот квартал. Судя по всему, им вообще не хотелось выходить из машины в такую погоду, случись тут какое преступление.
По улице, где только что проехала полицейская машина, по тротуару, укрывшись от дождя зонтом, отважно преодолевая лужи, шла женщина, точнее, молодая женщина, девушка, на вид лет двадцати. На ней надет был ярко-оранжевого цвета плащ длиной до половины голеней, из-под плаща видны были ноги, обутые в темные неопределенного цвета туфли. Ее волосы (каштанового цвета, быть может, крашеные) были подстрижены коротко, по-мальчишески, и это придавало ее лицу некоторую озорную беззаботность. Впрочем, в тени зонта лицо было невозможно разглядеть более подробно.
Девушка шла, держа в одной руке зонт, в другой - сумочку. Она тоже явно спешила. Причиной этой торопливости был банальный страх. Ей было страшно. Страх забрался в ее душу спустя минут пять с того момента, как она вышла на остановке из дежурного автобуса и, перейдя через дорогу, свернула на эту вот улицу, практически в конце которой стоял четырехэтажный дом. Этому дому было, пожалуй, лет эдак пятьдесят с хвостиком, как минимум, но его никто не сносил, несмотря на планы мэрии. Два дома рядом были разобраны под застройку, а этот остался. Девушка снимала квартиру на третьем этаже в этом доме. Вернее, даже не квартиру, комнату, на оплату которой уходила значительная часть ее более чем скромного заработка.
Она работала, как и большинство иногородних студенток местного колледжа, официанткой в одном из дешевых кафе. Зарплата была на уровне «свести концы с концами». Что девушка и делала изо дня в день, из месяца в месяц. Работала по две смены - вечернюю и ночную. Последняя смена заканчивалась в одиннадцать вечера. Час уходил на то, чтобы добраться до дома. После всех этих кафешных запахов ужинать не хотелось, поэтому оставалось время почитать лекции, подготовиться к завтрашним занятиям в колледже.
Сегодня вот немного задержалась. Боб, помощник повара, с которым у нее вот уже год был роман не роман, так, отношения, поймал ее в бытовке и хотел было пристать с нескромными намерениями, на что получил полную отставку и серьезный удар коленом ниже пояса. А он, Боб, возьми и вызови начальника смены. Дурак, конечно. Всей смене раструбить, что его ударила девушка. Ну, пока разбирались, выясняли, что к чему, время-то и прошло. Собственно, именно поэтому она шла сегодня одна. Собственно, именно поэтому страх так быстро обосновался у нее в сердце. А тут еще вдобавок и дождь.
А вчера у нее был выходной, и после колледжа они с Бобом ходили в цирк-шапито, расположившийся под здоровенным полосатым шатром в соседнем спальном районе. За шатром стояли машины с клетками для животных и жилые фургоны для артистов. Внутри шатра все было загадочно таинственно. Ряды деревянных ступеней с сиденьями зрителей, красный круг арены, полумрак, зажженные свечи, хрустальный шар под куполом. Ей понравился цирк. Были полосатые (конечно, полосатые, каким же им еще быть?) дрессированные тигры, прыгавшие через огненные кольца, были дрессированные обезьяны, изображавшие людей, были лошади (красивые, изящные) и акробаты на них, были акробаты на трапеции, был слон, ходивший на задних ногах и жонглировавший при помощи хобота тремя гантелями. Был фокусник-факир, традиционно распиливавший свою помощницу в длинном черном ящике и вытаскивавший из своего цилиндра всякие разности. Был и клоун, даже два клоуна, но один ей запомнился. Такой невысокий, лысый, с унылой миной на лице, позволявший своему товарищу шутить над собой, вызывая тем самым смех у зрителей. Ведь смешно же, когда лицом в торт, или когда поскользнешься на заботливо положенной под ноги банановой шкурке. Зал угорал со смеху оттого, что один клоун строил пакости другому, а тот, другой, никак не мог догадаться, откуда на него валятся такие беды, и лишь вздыхал и разводил руками. Мол, что я, такой слабый, могу сделать. Клоунов звали Богатырь и Карлик. Понятно, кем из них был унылый невезучий персонаж этих коротких пантомим, разыгрываемых между выступлениями артистов. Девушка тоже смеялась вместе со всеми, хотя местами ей было даже грустно, но общая энергия веселья побеждала неизменно. И лишь в конце представления, когда все артисты вышли на арену сделать прощальный поклон, она случайно встретилась взглядом с Карликом. Случайно, но от этого взгляда у нее мороз прошел по коже, от этого цепкого, холодного взгляда, в глубине которого скрывалось что-то ужасное. Неприятный был взгляд, и она поспешила отвести глаза.
Слишком поздно вернувшись с небес обратно на сырую улицу, девушка не успела отпрыгнуть в сторону, и проезжавший мимо мусоровоз обдал ее водой с ног до головы. От этой неприятности настроение девушки упало до нуля, впрочем, оно и так было где-то в этой области. Мусоровоз скрылся за поворотом, а она стояла на тротуаре, и по ее лицу стекала грязная вода. Оранжевый плащ потерял свой цвет, став бурым, и неприятно лип к телу. Вода попала в туфли, и там тоже теперь было сыро. Хоть плачь.
Потоптавшись еще немного, она решила идти дальше, но тут краем глаза заметила в тени домов какое-то движение. Обернувшись, она посмотрела туда, где ей почудилось движение. Все было спокойно, только шелестел дождь, мельтеша в конусе фонарного света. Но страх, таившийся внутри, вдруг дал о себе знать и внезапно сковал ей руки и ноги. Она почувствовала, что не может двинуться с места. Неизвестность опасности угнетала, питая панику.
Девушка попыталась успокоиться. Она подумала, что этот район считается одним из спокойных (исходя из заверений риэлтора, занимавшегося поиском жилья для нее и содравшего за свои сомнительного качества услуги солидные комиссионные). Здесь редко случаются драки, сюда не заглядывают бандитские группировки из соседних районов. И полиция патрулирует улицы. Пусть не часто, но патрулирует. И до дома, в общем-то, не далеко.
Это самовнушение почти подействовало, но память подкинула воспоминание, повергшее ее в еще больший ступор. Сегодня на работе, лавируя между столиками, она нечаянно зацепилась взглядом за крупный заголовок в газете, которую читал один из посетителей. Заголовок гласил: «Зверское убийство у бильярдного клуба». Она знала этот клуб. Там ошивалисъ братки из соседнего района. И этот клуб находился в двух кварталах отсюда. То есть, почти рядом. А что, если маньяк? Полиция, наверняка, не нашла улик. Боже, это точно маньяк. Что же делать? Что делать?!!
Неожиданно ступор прошел. Обретя способность двигаться, девушка сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее продолжила свой путь. Вскоре она почти бежала. Теперь страх подгонял ее подобно шпорам. Она забыла про дождь, про то, что вся в грязи, что в туфлях вода и что на асфальте лужи. Она сто раз пожалела, что так резко отшила Боба. Ну, потискал бы он ее, ну что тут такого. Зато вдвоем как хорошо было идти по этой улице. И сама улица казалась не такой угрюмой, да и не в пример короче. А теперь вот ей конца нет.
На следующем повороте ей нужно было свернуть направо, пройти мимо магазина самообслуживания, работающего круглосуточно (если верить вывеске), но всегда закрытого с десяти вечера, а после свернуть в узкий темный проулок между двумя глухими стенами соседствующих домов. Этот проулок выходил на пустырь, на котором стоял ее дом. Всего каких-то десять минут, а то и меньше. Но, миновав магазин, она в нерешительности притормозила у входа в проулок, чернеющего своей темнотой на фоне серых в ночи домов. Проулок длиной в тридцать метров, темный проулок в тридцать метров.
Вздохнув поглубже, она пересекла проезжую часть и,... выйдя на тротуар на другой стороне, обернулась. На той стороне дороги, под козырьком витрины магазина стоял некто, темная фигура в тени здания. У девушки душа ушла в пятки. Что делать? Надо было идти. Идти либо через проулок, либо в обход, вокруг длинного дома. Тут она вспомнила, что в том конце, где был этот «обход», коммунальные службы проводили раскопки и перекрыли улицу для всех, даже для пешеходов. Пройти, конечно, было можно, но был риск свалиться в котлован. Девушка еще раз бросила взгляд через дорогу. Некто стоял на своем месте и видимо ждал. Кто его знает, что это за тип. Может, просто какой-то человек, у которого есть свои дела в столь поздний час в такую промозглую погоду. Вполне могло так быть. Девушка решила, что хрен редьки не слаще и шагнула в темноту проулка, отметив краем глаза, что фигура у магазина исчезла.
Она преодолела половину из тридцати метров, как вдруг почувствовала, что за ней кто-то идёт. Она остановилась и обернулась. В трёх шагах от неё стоял тот некто. Девушка едва сдержала крик. Темная фигура была едва различима в скудном свете, попадавшем в проулок со стороны улицы, но даже и при таком освещении девушка сумела уловить в этой фигуре что-то знакомое. Козырек спортивной кепки отбрасывал тень и закрывал глаза. К тому же этот некто был невысок ростом. Карлик, если можно так сказать. Тут она с ужасом поняла, что, между прочим, это Карлик и есть, тот самый, из цирка. Боже, что ему надо? Ей хотелось кричать, но в горле пересохло, и язык стал каким-то каменным.
Карлик меж тем подошел ближе. В руке его она скорее почувствовала, чем увидела, нож (наверняка, большой такой, со слегка изогнутым лезвием). Эта была смерть, так ведь? А что еще это могло быть? Если с ножом, то смерть, наверняка. Только вот за что? Что она сделала плохого этому... человеку? Впрочем, говорят, маньяки (почему-то она была уверена, что перед ней был маньяк) убивают просто так, из-за какой-то шизы. Странно, что карлик - маньяк. Он очень хорошо играл, все смеялись. Смеялись над ним. А может быть...? Может быть, именно поэтому? Неужели? Но ведь для артиста его жанра смех -лучшая награда, лучшая оценка. Если зрители не смеются, значит, ты плохо играешь. Нет, это не причина. Но что тогда?
Она почувствовала спиной, что упёрлась в стену, отступая шаг за шагом назад. А спустя мгновение лезвие ножа коснулось ее шеи. Холодная сталь неприятно уперлась в кожу. Девушка скосила глаза вниз, пытаясь разглядеть нож (будто от этого ей могло полегчать), но увидела только руку в перчатке. Тогда она подняла взгляд выше, на лицо Карлика, но тень от козырька кепки не давала разглядеть лица, был виден только подбородок. Жаль. Говорят, если смотришь в глаза своему потенциальному убийце, есть шанс изменить ход событий в свою пользу. Как можно было изменить ход событий, девушка не представляла, но была уверена, что можно.
Карлик заговорил.
- Здравствуй. Ты помнишь меня? - голос у Карлика был скрипучим, лишенным
эмоций. - Уверен, что помнишь. Как не запомнить клоуна, над которым все смеются. Но
веришь ли, смеется тот, кто смеется последним. Разве нет?
У девушки язык прилип к гортани, и говорить она не могла, лишь кивнула, с осторожностью, аккуратно, чтобы не дай бог не дернуть шеей, к которой приставлен нож. Карлик продолжал.
- Ты сейчас умрешь. Ты знаешь об этом? Думаю, что знаешь. Но не знаешь, почему.
Полагаю, тебя мучает этот вопрос.
- Я буду кричать, - девушка едва смогла выдавить эти слова, так у нее пересохло во
рту. Да и кричать-то было бесполезно. - Я позову на помощь. Придет полиция.
- Хм, вот как? Что ж, посмотрим, посмотрим. А знаешь, я даже не против. Пока я
буду отрезать от тебя кусочки, ты жди полицию. Я...
Карлик не договорил, так как в этот момент колено девушки резко поднялось вверх и попало ему в пах. Он согнулся от боли, выпустив нож из рук, и зашипел, словно рассерженный кот. Нож выпал из рук Карлика и упал со звоном на асфальт.
Честно говоря, девушка сама не ожидала, что получится именно так. Она хотела согнуть ногу, чтобы попытаться спастись, оттолкнув Карлика, и самой оттолкнуться от стены ногой, но... получилось так, как получилось. Собственно, примерно так же случилось и в бытовке на работе. Тогда тоже удар был для нее неожиданностью.
- Сучка, - шипел Карлик. - Все равно ты сдохнешь, все равно ты унесешь с собой в
могилу свой смех надо мной. Да-а!!
Карлик неожиданно резко распрямился и рванулся к ножу. Однако не успел. Девушка оказалась проворнее, помогла согнутая нога, упёртая в стену. Она схватила нож, а в следующую секунду Карлик обрушился на неё. Завязалась борьба, во время которой Карлик и его жертва катались по мокрому асфальту, и Карлик пытался дотянуться до горла девушки, надеясь, видимо, задушить свою жертву. Однако, инстинкт самосохранения придал девушке сил, и она не собиралась сдаваться. В один из моментов она вывернулась из цепких рук Карлика и отскочила назад, выставив вперёд руку с ножом.
- Не подходи ко мне, - эти были её голос, но слышала его она как бы со стороны.
- Сука! - повторил Карлик, перестав шипеть. Его голос приобрел зловещие нотки.
Он выпрямился, и из-под кепки блеснули злобой его глаза. - Ты умрешь.
С этими словами он быстро сунул руку в карман, достал что-то и прыгнул вперед. Девушка поняла слишком поздно, что в руке у Карлика был полицейский электрошокер. Разряд прошил ее тело, но перед тем, как потерять сознание, она изо всех сил махнула рукой с ножом.
...Очнувшись, девушка осознала, что лежит в большой луже. Вода пропитала одежду и волосы. И тут она вспомнила.... Она тут же вскочила на ноги и в ужасе огляделась. Была ночь, шел дождь, мокрый плащ лип к телу, в туфлях хлюпала вода, зонт валялся в метрах двух от нее, а рядом лежало что-то бесформенное. Тело. Труп. Ничем иным это и быть не могло. С ножом в горле. Точно труп. Девушка даже поняла, чей именно труп. Карлика. Того самого Карлика. Кровь вытекала из перерезанной артерии и смешивалась с дождевой водой. Вот так вот. Еще один газетный заголовок на передовице. И обязательно крупными буквами: «Совершено зверское убийство, преступник (конечно же), скрылся с места преступления». Так всегда бывает во всех криминальных хрониках.
Девушка спрятала лицо в ладони и разрыдалась. Выходил страх.
Наплакавшись, девушка достала из сумочки телефон и вызвала полицию. На этот раз преступник остался на месте преступления.
Шёл дождь....
Волгоград, 21.05.2009