Улыбнулся ветер, касаясь заледеневших мокрых веток, которые звенели, касаясь друг друга. Словно кто-то невидимый настраивал оркестр, натягивая струны и продувая тромбоны.
Пронесся сквозняк по водопроводной трубе, вырвавшись на волю через водосток, ударили литавры старой черепицей на крыше маленького дома. Натянулся скрипичный нерв, когда мороз тронул стекло, пустив по нему свой первый узор…
Кашлянул дирижер, взял палочки, и вот уже проснулся день, отряхнув недосмотренный утренний сон. Задрожали оставшиеся золотые листья на ветках, с легким презрением глядя на зеленых собратьев, и под звуки фортепиано, сорвавшись с насиженных мест, понеслись туда, где их ждали.
Усталые зеленые листья с завистью смотрели им вслед, ожидая своей участи. Но никто из них не знал своего будущего.
Взвивались палочки дирижера, билась, словно в припадке, его шевелюра, и взгляд пронзал пространство, когда звучали скрипки и ветер неистовал. Разбушевавшийся день с неохотой сдавал позиции вечеру, который уже засыпал снежной пудрой дороги и души тех, кто устал и мечтал о любви.
Укутал снег промокший, серый город, застыв на проводах и подоконниках. А когда хлопья неторопливо опускались на фоне зажженного фонаря, многие сердца наполнялись счастьем и на их лицах вспыхивали улыбки.
Когда на город опустилась ночь, оркестр уже молчал. Не было слышно даже дыхания ветра. Лишь снег, забыв обо всех, продолжал свое дело, засыпая все вокруг своей искренностью, добротой и чистотой. Это и было настоящим счастьем для тех, кто все это видел и чувствовал.
… Где-то вдалеке вздрогнули улыбчивые сосульки, напоминая всем, что совсем скоро проснется утро…