Начало: http://www.proza.ru/2012/06/12/1519
И это Вас, когда потухло,
Я у груди пронёс назад,
Как девочка больную куклу,
Как руку раненый солдат...
(Иосиф Уткин)
Мы спустились в уютный ресторанчик отеля. В полумраке тихо играла музыка. За угловыми столиками я заметил людей моей охраны. Пожилой, импозантной внешности maіtre d'hоtel встретил нас у входа полупоклоном:
- Добро пожаловать! – сказал по-русски, - Прошу вас, господа, - и широким жестом пригласил нас следовать за ним.
Наш столик, сервированный на три персоны, был у дальней стены зала.
- Как поживаете, мсье Павел? – спросил я метрдотеля.
- Слава Богу, господин капитан-лейтенант. - Поздравляю Вас с производством в новый чин. И позвольте выразить свое восхищение вашей очаровательной спутницей!
- Моя жена...
- Оооо! Поздравляю, поздравляю! Совет да любовь! Мадам! Вы восхитительны!
Таня, кивнув в знак благодарности, зарделась...
Мы сели за столик, заказ я сделал заранее. Подозвав официанта, показал молча на бутылку шампанского в ведерке со льдом. Отработанным приемом он открыл и разлил в бокалы. Первый бокал я поставил перед нашей дамой и, взяв свой, встал:
- Друзья! Наш первый тост, как всегда, за любимых и любящих женщин!
Володя встал, он был грустен. Взяв свой бокал, сказал:
- За любимых!
Таня поднялась, взяла шампанское:
- Товарищи офицеры! За любовь и верность!
На эстраде грустно играл саксофон... Под шампанское у нас были сыр, бутерброды с икрой, устрицы, и жареный миндаль.
- Малая! – сказал Тане, указывая на сыр, - Это Чеддер. Положить?
- Пожалуйста... и бутерброд...
Грусть саксофона лилась в полумраке...
- Ребята! – сказал я, кивнув в сторону эстрады. – По-моему это Папети... Пойдем, товарищ лейтенант медслужбы...
- Да... – подавая мне руку.
Рядом с нами танцевала еще одна пара. Бережно прижимая к себе свою даму, я сказал на ушко:
- Ты знаешь, мне как-то неуютно в присутствии Володи... Сука эта твоя Людка...
- Не смей говорить так! Она будет, знаешь, как счастлива, если родит...
- А если не родит?... Мне повторить? – съехидничал я.
- Я тебе повторю! Ишь ты... Мне, думаешь, так это легко... Сейчас я уже не выдержу...
- Так вы об этом варианте уже давно сговорились?
- Не совсем так... Давай забудем об этом, мне очень неприятно... Но мы – врачи и с этой точки зрения - это как мама отдает глаз своему ребенку, или почку... Забудем.
Саксофон, протянув последнюю ноту, умолк. Все зааплодировали. На эстраде рассаживался небольшой струнный оркестр. Руководитель, взмахнув смычком, повел мелодию «Клен ты мой опавший»... Не выпуская руки Тани, сказал , сидящему за столиком, другу:
- Вовка! Пошли...
Он сначала повертел отрицательно головой, потом медленно поднялся и, решительно махнув рукой, сказал:
- Пойдем Сашка! Пойдем дружище!
От этих слов и искренности тона в зале как бы посветлело...
Мы ступили на невысокую эстраду, я, дождавшись конца такта, прервал дирижерским жестом музыку. Мы стали у микрофона, и я кивнул: «начали»... Дирижер поднял смычок и...
- Клен, ты мой опавший, клен заледенелый... – мой баритон и тенор друга тихо слились, нащупывая тональность.
- Что стоишь, нагнувшись под метелью белой... - мягкое лирическое сопрано Татьяны, казалось, обволокло наши голоса, уводя их в метель далекой России...
Еще в училищные годы эту песню мы с Володей пели, бывало, на есенинских вечерах, пели с Таней Люда и Володя, под гитару в их гостиной. Темпераментный французский зал притих, головы посетителей, как флюгеры под ветром, одновременно повернулись в нашу сторону и застыли... Скрипка нежной болью тихо вела оркестр, ей вторила, слегка выделившись, гавайская гитара.
Недалеко от нас, за столиком, плакал, утираясь салфеткой, пожилой господин...
- Сам себе казался я таким же клено-о-о-м, - мы с Таней слегка притихли, выпустив ввысь тенор Владимира,
- Только не опа-а-авши-и-м, - Володя с Таней... и все вместе:
... а, вовсю, зеленым!
Оркестр радостно встрепенулся – рванула вверх мандолина, залихватски ударила балалайка, громко, не стесняясь, призывно застонала гавайская... А сверху над всеми ими царила скрипка.
Последний, ниспадающий, отданный скрипке звук исчез в бурных овациях... И весь этот зал, медленно стал двигаться к эстраде, и остановился в двух шагах от нас. И вдруг все, не переставая аплодировать, расступились, и к нам подошла она - утомленная мадонна барокко и квинтэссенция женской привлекательности и романтичности...
Дугою бровь... Открытые красивые глаза... Небольшой ровный носик с трепещущими ноздрями... И полуоткрытость прелестных губ, нижняя чуть больше верхней...
Мы, как по команде, сошли с эстрады. Она обняла и поцеловала Таню, а потом подала нам с Владимиром обе руки.
Мы, с ним одновременно став на колено, поцеловали их.
- Спасибо вам, русские...,- сказала тихо среди упавшей вдруг тишины.
Таня грациозно сделала Knicksen, мы - легкий поклон.
Я, взяв ее под руку:
- Je vous prie, - пригласил жестом на эстраду.
- С удовольствием! – сказала она по-русски.
Я любил Высоцкого. Часто пел его песни... В зале стояла жадная тишина. Попросил гитару и, повернувшись к ней, запел, стремясь «под Высоцкого»..
Не сравнил бы я любую с тобой,
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой, -
Как Мадонной Рафаэлевой!
Дом хрустальный на горе для нее.
Сам, как пес бы, так и рос в цепи.
Она грустно улыбнулась и поддержала:
Родники мои серебрянные,
Золотые мои россыпи!
Родники мои серебрянные,
Золотые мои россыпи!
Тихое, грустное молчание зала...
Поднес ее руку к губам, поцеловал и я тихо прочел:
И это Вас, когда потухло,
Я у груди пронёс назад,
Как девочка больную куклу,
Как руку раненый солдат...
- О-ля-ля! Мне тоже нравится Уткин... – и решительно обняв меня, поцеловала в губы.
Все зааплодировали.
Я подвел за руку Таню:
- У нас завтра свадьба... Приглашаем.
- О! Как это по-русски? – Совьет да любовь! Спасибо за приглашение. Вы очень милы.
Она не смогла придти на свадьбу – улетела на съемки. Утром мы с Таней встречали гостей из России. Там был Михалыч с супругой, пять человек наших боевых пловцов, собранных им и... Людмила... Они расцеловались с Таней, и Люда повернулась ко мне:
- Прости, Саня...
Глядя, на ее похорошевшее счастливое лицо, я все понял...
- Целуйтесь уж... при мне можно... – сказала моя жена.
У гостиницы нас встречал Володя. Первыми из машины вышел я и сказал ему:
- Володь! Возьми, пожалуйста, груз...
Он подошел, и я открыл заднюю дверку, где сидела, съежившись, его бывшая жена. Он на мгновение застыл... Потом как бы отвернулся от увиденого...
- Ты что, жлоб с деревянной мордой, не можешь помочь женщине выйти? - грубо, осуждающим голосом сказал я.
Здесь просто требовалась какие-то слова, просто слова, ломающие напряженность момента,... как мат, поднимающий в атаку под пули...
Он подал руку женщине. Вышла,... стали друг против друга. Я тихо прошептал:
- Придурки, не ломайте сцену без слов и действий... Обними ее... – и отошел.
Они нерешительно обнялись... и вдруг Володя, схватив ее за руку, потащил в отель...
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/28/1649