Лихой всадник вскочил на седло. Повернул гнедого на север и пошёл рысцою вперёд. Тот косил кровавым глазом и ждал ошибки седока, чтобы взбрыкнуть. Но, Витя не собирался предоставлять ему такой возможности. Пришпорил и жестко взяв поводья направил того по тропинке вперёд.
За пролеском была деревенька в двадцать семь домов. За спиной полк в двести сорок шашек. Тачанка с "Максим"-ом. Он нёсся легко и безбоязненно - за спиной сила, которую не перебороть. По крайней мере, не теми силами, которые могут противопоставить крестьяне. Топот копыт его гнедого и коней двух его товарищей разбудил сонную деревеньку. На крыльцо ближайшего домика выскочил мужичонка и тоненько завизжал: "Стенька! Атас!". Воткнул ему в лицо сходу две пули с именного "Нагана" и понёсся дальше в сторону старостиного строения. Гнедой встал на дыбы, он направил его, чтобы тот вынес дверь в дом копытами.
Раззз!!! Треск дерева, дверь вместе с косяком ушла внутрь плашмя. Притолока низкая, пригнувшись соскочил с коня и побежал по дому, занеся шашку на "готовсь". Сзади было слышно, как заходят в деревню остальные - выстрелы, треск выбиваемых дверей, визги bспуганных женщин и крики успевших оборониться вперемешку с хрипами убиваемых.
В сенцах первое, что увидел Витя - хозяйская дочка в одном исподнем, с ночным горшком в руках, застыла в безмолвном ужасе. Рраз! Один взмах - голова пополам. Треск костей под сталью отдался в голове у Вити канонадой пушек. Дальше - большая светлица - староста с иконой в руках. Защищается, будто щитом. А толку? Рубанул сверху наискосок - вместе с иконой до грудины. Оружие застряло, упёрся ногой, со скрипом вытащил. Дальше... Дети под лавками прятались, золовка за печку залезла, долго за косы тащил... Потом надоело - зарубил в спину несколькими ударами. Никого не осталось живого, побежал на улицу.
А там стоит мужик с оглоблей. Стреляют по нему - всё мимо. Тачанка застряла в буераке, это Витя потом уже узнал. А, сейчас страшно это было. Стоит обычный мужик - скачет на него на коне казак с шашкой наголо, тот его за руку хвать! И о землю. Слышно, как хрустит позвоночник, всадник ложится вместе с конём и не двигается больше. Вокруг него уже человек пять с лошадьми вместе лежат. Витя перехватил вспотевшей рукой оружие поудобнее и бросился вперёд, на того мужика. Встретился глазами... И понял - тому всё равно. Смерть, Жизнь - одинаково. Он умер давным-давно в каких-то своих неведомых схватках, которые ему - Вите, даже и не снились.
Но, ничего - подумал Витя, ща я те кишки-то вспорю! Махнул шашкой сбоку, как на учениях, расслабил кисть, чтобы придать больше ускорения... И не попал. Мужик неуловимо переместился в сторону и ударил рукой, выпустив оглоблю на землю. Витя только почувствовал прикосновение к лицу и затем услышал хруст собственных позвонков....
Атаман в бога не верил, но стороной обходил изрубленное тело. Мужик убил двенадцать его бойцов и долго не падал...
Казаки суеверно крестились и перед выходом из деревеньки, не сговариваясь, поклонились наспех вырытой могилке с перекошенным крестом.
Лёжа в полевом лазарете, закованый в корсет из гипса, и потом, когда уже война кончилась, и была вторая война... Витя всю жизнь вспоминал того мужика и силился понять...