Пуэр же, в отличие от Артёма, благополучно вышел из портала, щёлкнул пальцами обеих рук (держа Летицию на плече), и портал осыпался на серый пол Аскельбазы всё той же яркой пылью.
Поразительно, но не было слышно ни одного голоса. Пуэр думал, что, раз совершён побег, то все должны копошиться, что-то делать… было подозрительно тихо. Однако далеко впереди проглядывались чьи-то тени. Пуэр решил действовать осторожно и не звать их: ведь то могли быть не конвульцеры, а сбежавшие преступники.
Он медленно побрёл в сторону этих теней.
Ни капли не сгибаясь под лёгким телом девочки, Пуэр шёл и надеялся, что с Артёмом всё в порядке. «Надо будет проведать его завтра — вдруг его хранитель не объявится…» — подумал юноша. Он также думал и о своей напарнице, Насте, которую ему не удавалось увидеть уже с неделю. Если честно, он уже начинал сильно за неё беспокоиться.
Позади послышался шорох. Пуэр оглянулся, но ничего не заметил… Вот только пыль, оставшаяся от портала, исчезла.
— ПРОЯВИСЬ, — прошептал парень.
Холл озарился чёрно-белой вспышкой на мгновение; Пуэр подозрительно огляделся и вновь пошёл по узкому коридору.
«Теперь, когда совершён побег, — говорил себе юноша, — нужно быть настороже… И почему это холл не охраняется конвульцерами? Надо будет сказать об этом Критосу… Нет, это просто кошмар какой-то! Вампиры, вервольфы, феоморфы, веры — все сбежали и могут атаковать в этот самый момент все миры… Либо же они могут сейчас находиться в высоком древнем здании тюрьмы… А что если Аскельбаза уже захвачена! Ведь порталы-то находятся под властью Тёмных сил!.. Нет, не хочу думать об этом! Конвульцеры не допустили бы такого…»
Вот впереди показался свет — конец длинного холла. Тени исчезли, точно их и не было, и Пуэр заспешил в ту сторону.
Из-за света, пускай и не столь яркого, но после непроглядной мглы полыхнувшего из фонарей, пришлось зажмуриться.
Пуэр стоял на перекрёстке. Все дороги он знал: одна вела в лазарет, куда ему, Пуэру, и надо было двигаться; другая возвращала назад, откуда он и пришёл; третья, петляя кольцами, спускалась глубоко под землю — туда, где находились казематы Аскельбазы; последняя, вымощенная неровными каменными ступенями, поднималась в самую высокую башню тюрьмы.
Пуэр медленно побрёл по той дороге, что вела в лазарет. «Заодно и Карцера навещу… Хм… интересно, даже перекрёсток никем не охранялся… И всё же, как сбежали арестанты?.. Мы схватили Лютого, Александра, Минор и феоморфа с ними и заточили их вместе с остальными узниками… Значит, сами они выбраться не могли… им кто-то помог. И так как это не конвульцеры и не минотавры, то, держу пари, это была Кира!.. Ох, точно! Надо забрать её из портала…»
Этот коридор не был таким долгим, как холл, ведущий в амфитеатр. Зато он был невероятно высоким и выстроенным аркадой. Белые блики фонарей плясали на стенах, и юноше казалось, что это призраки. Поначалу он испугался, но потом даже пытался искать в призраках знакомые лица… Ему так хотелось вновь увидеть свою семью… после того как Лютый проклял их и обрёк на вечное заточение в Чёрных Тюльпанах.
Но это были лишь блики.
Очень скоро Пуэр вышел к высоким стеклянным вратам лазарета. Он толкнул врата ногой, и те с лёгкостью распахнулись.
Внутри лазарета тоже стояла полная тишина. Он представлял собой долгий зал с огромными окнами во все стороны. По всему залу стояли койки, но сегодня они почему-то пустовали. Правда, только на одной из них лежал Карцер… И целителей тут тоже не было… Точно все исчезли из тюрьмы. Пуэру стало совсем не по себе.
Он аккуратно положил Летицию на койку рядом с Карцером и укрыл её пледом. Сам страж уселся рядом с Карцером, и его взгляд тут же упал на пустую вазу для цветов.
— Я мигом, — прошептал Пуэр, ни к кому в особенности не обращаясь.
Встал, топнул ногой об пол, завертелся на месте и очутился тотчас же на обрыве, необычайно сказочном. Там цвели невероятно красочные цветы, причём каждый из них отливал всеми цветами радуги. Реки тут были кристально чистыми, голубое безоблачное небо плыло над головою стража. Но задерживаться здесь было опасно: в лазарет могли проникнуть посторонние. Пуэр сорвал пятёрку цветов и, взглянув на небо, издал исступлённый вздох: вдалеке краснел багровый закат.
Это мог быть просто закат, несмотря на то, что его некоторые считают признаком беды. Пуэр был не слишком суеверным, но в этом мире небо испокон веков сохраняло голубизну… И багровый закат дал ему понять: что-то неладно. Страж уныло опустил глаза, топнул ногой и вновь оказался в лазарете Аскельбазы.
Пуэр хлопнул в ладони — ваза Карцера наполнилась водой. Юноша поставил цветы внутрь.
За углом снова что-то прошуршало — но в этот раз более явственно. Пуэр отошёл от коек, щёлкнул — тела Карцера и Летиции покрыло белой полусферой. «Так надёжнее», — решил Пуэр и вскрикнул:
— Выходи! ПРОЯВИСЬ!
Лазарет осветился чёрно-белой вспышкой. В её свете Пуэр различил смутные человеческие очертания высоко на стене.
— ЭЛЕКТРО! — юноша направил ладонь в сторону этого силуэта.
Раздался глухой стук о стену. Парализованная чёрная фигура упала на пол. Пуэр подошёл поближе, существо скорчилось. На правом глазу незнакомца красовался огромный кровавый шрам.
— Как я и подозревал, — сказал с пренебрежением страж Аскельбазы. — Феоморф Виссарион. Последний раз мы с тобой виделись, когда я заточил тебя в каземат этой тюрьмы. Сколько лет, сколько зим!
— Много! — резко скрипнул феоморф, вскочил и распахнул громадную пасть, точно намереваясь проглотить Пуэра.
— ЗАМЁРЗНИ!
Синяя струя проскользнула по Виссариону и обратила его руку в чистейший лёд. Пуэр сжал кисть в кулак — и лапа феоморфа разорвалась на осколки.
Феоморф взвыл от боли — ваза, стоявшая на тумбочке Карцера, упала и разбилась вдребезги. Цветы упали на пол и тут же начали вянуть. Пуэр оторвал взгляд от них. Главное: он убедился, что целы Карцер с Летицией. Страж подошёл к Виссариону и подставил шест к его морде.
— В тот раз, — сказал Пуэр, — ты пытался бежать и поднял на бунт десяток своих собратьев. Я и несколько конвульцеров вас остановили…
Он провёл шестом поперёк морды феоморфа и остановился на шраме:
— Это я тебя обжёг, помнишь?.. Ты мог поднять бунт и в этот раз, вот только вопрос: как же вам всё-таки удалось уйти. Защита безупречна.
— Значит, не так она и безупречна, — прошипел Виссарион. Целой рукой он попытался убрать шест от лица.
— Заткнись! — брызнув слюной, рыкнул Пуэр. — Кто ты такой, чтобы мне перечить!!
Конец шеста — тот, что находился у глаза феоморфа — начал накаляться, и Виссарион всеми силами пытался отползти. Но чёрная кровь так и плыла из раны. Осколки вот-вот растают — и тогда руку не восстановить.
— Отвечай: ты или не ты устроил побег?!
— Ему бы ума не хватило, Пуэр, — сказал позади голос колдуна с серым лицом.
Пуэр обернулся и увидел перед собой, у дальней стены лазарета, Лютого. От удивления юноша даже шест выронил.
— Как… как ты выбрался, чёртов колдунишка? — прохрипел ненавистно Пуэр. Но эта нена-висть так его охватила, что он не мог даже двинуться.
Ничего не соображая, юноша увидел, как руки Лютого подобно змеям ринулись к Пуэру и охватили его, став, причём, нечеловеческой длины.
— Колдун не может такого делать… — хрипнул своим жёстким, но совсем ничего не понимающим голосом Пуэр. — Ты не Лютый… Так кто же ты, феоморф тебя дери!
Силуэт Лютого полыхнул чёрным пламенем и обернулся в густую массу дыма. Между прочим, руки этой массы до сих пор цепко держали Пуэра.
— Ещё один феоморф! — рассердился Пуэр. Он начал дёргаться, но лапы чудовища были очень крепки.
Тогда Пуэр резко упал в сторону, и феоморф упал вслед за ним, ослабив на некоторое время хватку. Юноша выбрался из лап чудовища, схватил шест и махнул им по направлению к феоморфу. Тот соскочил с места, и стекло, стоявшее за ним, выбило взрывной волной.
Пуэр сдунул волосы с лица.
— Не тебе со мной тягаться!
Но что-то тяжёлое вдруг оказалось на его спине, и Пуэр упал на стеклянный пол. «Точно!»
— Зеркаль! Отправь феоморфов в казематы!
Повинуясь зову стража, зеркальный пол втянул в себя и Виссариона (который, как оказалось, и упал на спину Пуэра), и второго феоморфа. Юноша устало перелёг на спину и вздохнул. «Надо что-то делать с Карцером и Летицией… Здесь их оставлять чересчур опасно… Хотя купол и даёт им некоторую защиту, но зло слишком изощрённое… Похоже, в этой тюрьме не осталось никого из наших… Перекрёсток не охраняется, целителей нет на месте…»
Врата в лазарет открылись. Пуэр обернулся: в арочном проёме стояла большая тёмная фигура в плаще с капюшоном. Бугорки на голове были похожи на рога, но утверждать Пуэр ничего не решался.
— Идём отсюда, — произнесло существо, и Пуэр вздохнул облегчённо: это был голос минотавра Критоса.
— Погоди, нужно забрать друзей, — юноша кивнул на Карцера с Летицией.
— Им сейчас ничего не грозит, а вот мне с тобой надо поговорить…
— О чём?
— Пошли! — голос Критоса перешёл на рык, но сразу успокоился. — Ты сейчас в большей опасности, чем они.
— Почему?
— Ты постоянно такой любопытный? Идём.
Пуэр встал на ноги, взял шест и вышел из лазарета. Критос запер врата. Свет здесь был довольно тусклый, и увидеть лица минотавра не удавалось. К тому же, он отворачивался довольно долго — пока не дошли до перекрёстка. Там фонари закончились.
— Э… э… Критос, — неуверенно обратился Пуэр к своему спутнику. — Ты не знаешь, что здесь произошло?
— Массовый побег.
— Это и я знаю… Ты, кстати, не ответил мне на вопрос… Ты говорил, я сейчас в опасности… Почему?
— Лютый, — отрезал минотавр. — Он выбрался из своей клетки.
— Он не мог!! Откуда ты это знаешь?.. Эмм… может, это был феоморф, притворившийся Лютым?
— Я знаю — и точка. Его нет внизу, в казематах! Так где же ему ещё быть, как не на воле. Я знаю, что он охотится за тобой, Пуэр. Заточил всю твою семью в Чёрных Тюльпанах, а сейчас и за тобой гонится, потому что ты убил его родню.
— Но мы с тобой знаем, что это был не я! — разозлился Пуэр.
Повисло молчание. Они проходили сейчас мимо того места, где происходила недавно схватка Пуэра и Артёма.
— Критос, когда я отводил Артём… домой, здесь было несколько светлее обычного. Почему?
— Почём мне знать? Тут носились конвульцеры, может, это следы от их световых сфер… Ты же с ними больше меня знаком…
Пуэр недоверчиво покосился на спутника:
— Да ну?..
— А может, это вместе с узниками освободилось большое количество энергии… У них большие возможности, особенно у таких колдунов, как Лютый…
— Не говори о нём! — крикнул Пуэр и уставился на собеседника в упор.
Они стояли у закрытого арочного прохода, ведущего в амфитеатр. Минотавр возвёл глаза к небу — с него едва не упал капюшон.
— Послушай! — он так и не поворачивался к юному стражу. — Я знаю, как ты ненавидишь колдуна — он проклял твою родню, а сейчас и твои друзья в коме, но зло слишком изощрённое…
— ОТОПРИСЬ, — по привычке прошептал Пуэр, прислонив свою ладонь к стене. А в голове пронеслось: именно так он думал, лёжа в лазарете. «Зло слишком изощрённое…»
— А потому, — продолжил Критос, — может, стоит к нему присоединиться?
— То есть как?! — поразился юноша.
Он стоял на самом пороге лестницы. Минотавр стоял поодаль. Он почему-то отошёл и снял капюшон. Это был не минотавр. Это был Александр, землекрой, участвовавший в сегодняшнем бунте. За его спиной стоял едва различимый во тьме Лютый — на этот раз настоящий. От ярости у Пуэра даже мурашки по коже проскочили.
— Присоединиться так же, как это сделал я, — голосом Критоса сказал колдун. — Я немного выучился его манере говорить.
Юноша схватился за шест, но места развернуться не было, и Александр пнул его тяжёлой но-гой в бок. Страж, онемевший от ужаса, покатился по ступеням. Всё его тело было в синяках и ушибах. Сквозь свои вздохи Пуэр еле различал слова, которые бормотал Лютый.
— … И ТЬМА ТВОИ СИЛЫ НАВЕК ПОГЛОТИТ,
И СТАНУТ СВЯЩЕННЫМИ ЧЁРНЫЕ УЗЫ,
И ШЕЮ ОБВЯЖУТ ЗМЕИНЫЕ БУСЫ,
ДУША ЗА ПОКОЕМ В ТАРТАР УЛЕТИТ!
Пуэр попытался встать, но мученическая боль надавила на все точки тела. Вдобавок, руки и ноги прильнули друг к другу так, что Пуэр вытянулся подобно солдатику. Шею и конечности охватили незримые тросы. Кровь приливала к голове с немыслимо жуткой силой. Из-за тяжести пут юноша едва мог различать свои собственные мысли.
— Три человека из четырёх необходимых сгинули во мраке Чёрных Тюльпанов у дворца Параллели, — с мрачной усмешкой сказал Лютый. — Колдунья по имени Кира научила меня проклятью. Я встретил её, когда был в самом смятённом состоянии — когда ты истребил моих родителей.
Пуэр не мог даже сказать, что это был не он: проклятие парализовывало даже его рот.
— А ведь тогда я был из самых обыкновенных граждан, добропорядочных. И ничего не знал о том, что во мне — как и в моих родителях — была заключена сила колдунов. Кира сказала, что если я перейду на сторону Аффекта, она мне поможет. У меня не было ровным счётом ничего, терять мне тоже было нечего. Я последовал её совету, и она научила меня весьма действенному проклятью. Я проклял твоих мать, отца и брата — и теперь они отбывают вечное наказание. Но теперь Кира поставила мне новое условие: ты ещё сможешь жить, пока я не поймаю мальчишку. Артёма Нэкст. Приказ поступил совсем недавно, видно, ей Аффект что-то на ушко шепнул, — Лютый язвительно усмехнулся. — Но мне-то что? Лежи здесь, пока я ищу Артёма Нэкст. Никуда не уходи!
Лютый хлопнул в ладоши, и арочный проход исчез. На его месте осталась лишь каменная стена.
Пуэр ужасно себя чувствовал. Он не мог ничего сделать. Он не мог помешать колдуну… да что там колдун — он и сам ни мускулом двинуть не мог! Он молча оглядывал залу.
Только теперь она показалась Пуэру опустошённой, — теперь, без конвульцеров и минотавров, находящихся неизвестно где. Даже лучик света не проскальзывал на угрюмых стенах амфитеатра. После побега тюрьма действительно стала тёмной.
«Вновь и вновь всё рушится по моей вине. Если бы я не устроил потасовку с Артёмом, я узнал бы, что случилось со стражами… А теперь столько миров в опасности! Земля, Параллель, теперь и Аскельбаза, а вместе с ней и…»
Только сейчас юноша вспомнил, что в лазарете остались одни единственные, кого ещё не покинул свет — Карцер и Летиция.