Виктория Владимировна сегодня была не просто расстроена, она чувствовала, что снова сорвется, не удержится и станет пить. Она не считала эту свою привычку болезнью, это просто дурная привычка, повторяла она себе. Я ведь не все время пью, не валяюсь под заборами, не сплю с кем попало, просто привычка. Да, от нее трудно избавиться, но ведь у всех есть свои слабости. Она не может быть алкоголичкой и аргументы в пользу этого казались ей очень весомыми, к примеру, как бы она могла вырастить двоих детей, ведь у сильно пьющих матерей дети или попадают в детский дом или беспризорные некормленые и неумытые бегают по двору. Нет, это не про нее, она гордилась своими детьми и ей пришла в голову мысль, что хоть в этом жизнь ее удалась, а что самое важное для женщины найти своего мужчину, свое место в этой жизнь, создать семью, очаг, выполнить свою главную задачу как женщины, родить, оставить после себя потомство. Ведь она родилась, пришла в этот мир для этого, на это указывают и тонкая талия, и высокая грудь и округлые бедра. Ей казалось удивительным, то, каким образом после рождения ребенка грудь наливается молоком, где в организме оно формируется и как оно, по множествам каналов, подходит к соску, полное всех минералов, витаминов и всего прочего, что необходимо младенцу. Удивительно как создан мир и как после этого не верить в Бога или в силу, которая все это создала. Мысли ее прервались, пришла дочь из школы, ее охватила досада, не успела до ее прихода хоть немного выпить, а теперь, при дочери стыдно и неудобно, ведь последний раз, когда Михаил хотел положить ее в наркологическую клинику она устроила прямо в регистратуре скандал, кричала что ее принимают за алкоголичку, размахивала руками пытаясь вырваться от него, а он всего лишь хотел ее успокоить, помочь ей понять, что все это для ее же пользы. Стыд и срам что там говорить.
Вика вспомнила себя молодую, красивую, ей 20 лет она учится в Щуке и будет актрисой. Она уже видела себя в мечтах на красной дорожке в Каннах, ею восхищаются как молодым дарованием и каждый из репортеров, стоящих за лентой отделяющей дорожку от толпы, пытается снять ее как можно удачнее, и завтра все газеты будут пестреть ее фотографиями. А что, у нее все для этого есть, она красива, темпераментна, талантлива, ей так казалось, тогда. Сейчас видя своих, более удачливых ровесниц на экране, она понимала, что не одна красота и увлеченность гарантирует успех, а еще внутренний стержень, работоспособность, талант, но не тот, который каждому кажется у него есть, а тот который позволяет человеку выделиться из толпы, вызывает невольно у людей восхищение, удивление и гордость за весь человеческий род, ведь некоторые из нас имеют способности которые удивительны, необыкновенны и в некотором роде даже божественны.
Вика начала думать о своей жизни, пытаясь понять, как произошло, что она теперь 40 летняя одинокая женщинаслез детей и без мужа, с небольшой двухкомнатной квартиркой в черемушках, склонностью к выпивке и без специального образования и кого винить в том, что ее жизнь сложилась именно так и никак иначе. Вспомнив кто виной всему, она взяла сотовый и решила, что так просто ему не уйти от нее. Вика набрала номер.
- Да Виктория Владимировна услышала она родной голос.
- Мне нужно с тобой увидеться я должна сказать тебе что-то очень важное, но не по телефону. – Голос ее звучал сдавленно и Михаил понял что снова будут слезы, упреки и даже шантаж. Но ничего не поделаешь, нужно соглашаться на встречу, иначе может грянуть гром и тогда станет еще сложнее выбраться из создавшегося положения.
- Да конечно Виктория Владимировна. Когда и где?
Договорившись о месте встрече, Вика положила трубку, и начала готовиться. В голове вертелись одна за другой фразы, которые она говорила ему уже много раз. Ей хотелось сказать что-то такое, сильное, что заденет его и дойдет до самого сердца, и он престанет быть таким холодным и безразличным, взгляд его станет теплым как прежде и он как раньше, при встрече будет говорить ему «здравствуй любимая» вместо холодного и будничного «как дела дорогая».
Тимязев Михаил Юрьевич был родом с Кавказа. По его внешности никто не мог этого сказать, разве что брови, густые, почти сросшиеся на переносице выдавали в нем неславянские корни. Нельзя сказать что он не любил своей родины, но сейчас находясь в Москве, в течении пятнадцати лет ему казалось что там, далеко, нет никакой жизни, вся она здесь, в этом городе, с его шумом и сутолокой, с метро и пробками, с его женщинами и небоскребами.
Он не был рад звонку Вики сегодня. В последнее время ему тяжело давалось общение с ней. Он пытался порвать с ней не один раз, но всякий раз при расставании она начинала плакать, ему становилось жаль ее, и утешая, и сам не замечал, как они мирились. Так продолжаться больше не может, думал он, нужно расстаться с ней, но как это сделать. Жизнь на две семьи утомила его, надоело врать и выкручиваться, а Вика становилась все требовательнее.
Михаил Юрьевич встретил ее в 22 года и она была старше на 10, но это не имело значения, ведь она была самой желанной, красивой, умной и близкой женщиной, ему казалось что он знает ее уже много лет. Ей было странно и смешно, что этот мальчик говорит о какой-то любви и совместном будущем, но он не отставал, упрямо добивался ее внимания, каждый день цветы и поток ласковых слов в записках и телефонных сообщениях и она сдалась. Это было счастливое время, он даже переехал к ней со своими вещами и зубной щеткой. Жене объяснил, что ему придется по работе, большую часть времени, находиться в другом городе. Немыслимо как ему удавался этот обман, он сам себе удивлялся, оглядываясь назад. Но он не мог оставить не ту женщину не эту. Вике он говорил, что не может бросить детей, что нужно подождать немного, ведь они совсем малыши, подрастут и тогда возможно ему удастся развестись, и он женится на ней и сам в это верил и ждал, когда же наступит это время. Он всегда жил сердцем и пытался совместить такие жизненные обстоятельства, которые казалось, не могут существовать в одной реальности.
Каждый вечер он выходил от Вики будто за сигаретами или продуктами, а сам в это время звонил Марине, спрашивал о детях, разговаривал с ними по телефону, а потом возвращался. Вика делала вид, что верит будто - то им, очень нужна была эта банка сгущенки, и он понимал по ее глазам, что она все знает. Да, тогда она была гораздо мягче, чем сейчас и он подумал, что возраст никак не красит ее ни внешне, ни внутренне. Теперь, когда она не могла донести до него то, что ей казалось, он не понимает, она могла начать кричать так, что у него закладывало уши. Он понимал, почему так происходит. Он ее разлюбил и был холоден и неприветлив, не был открыт для нее, она это чувствовала и давила, пытаясь вернуть его расположение, а он все больше отстранялся.
Вика пересекла улицу и зашла в кафе. Выбрала столик у окна, она всегда так делала, приятно смотреть на оживление, на людей снующих взад, вперед, и ни о чем не думать. Открылась дверь, он шел прямо, не сгибаясь и как бы раскачиваясь из стороны в сторону. Он всегда так ходил. Она смотрела, как он подходит и понимала, что любит его больше всего на свете и именно это чувство заставляло ее иногда его ненавидеть, за то, что разлюбил, за то, что безразличен.
- Здравствуй, Вика.
- Здравствуй, Миша – и сама себе удивилась, как спокойно она это сказала. Нервы в последнее время сдавали, и ей казалось, она начнет не с приветственных слов, а с какой-нибудь язвительной фразы.
- Ну как дети? Как сама?
- Все хорошо, прекрасно. – Ей удалось принять умиротворенное выражение лица. – Рита меня сегодня спрашивала, что происходит, почему ты так редко появляешься у нас, а мне ты знаешь, даже говорить ничего не хочется, ты так изменился в последнее время.
Миша вздохнул тяжело, он так и знал, придется выдумывать и возводить новую гору лжи, из–за которой, возможно, он на это надеялся, Вика так и не разглядит правды.
- Я женат, ты ведь все понимаешь, в этом вся проблема. Будь я свободен, мы могли бы любить друг друга не скрываясь, могли бы кричать об этом на весь мир. Но это невозможно, я не могу бросить детей, Марина не даст мне их видеть, если мы разведемся. А жить вот так, мучить тебя и себя, я не могу.
- А что ты предлагаешь делать мне, я провела с тобой свою молодость, для чего объясни мне, может это я чего – то не понимаю. – Вика все больше распалялась, щеки ее покраснели. - Как мне жить дальше. Не будь тебя, я может, встретила бы человека, который полюбил бы меня, я была моложе, красивее тогда. Что ты предлагаешь мне делать сейчас, я тоже хочу семью, хочу быть счастливой. Значит, пока я была молода и красива, нужна была тебе, а теперь стала вдруг не нужна да? Ну, отвечай же. О чем ты думал, когда переезжал ко мне, на что я потратила 6 лет. – Леру распирало от злости, Она представила себе, как берет его голову в свои руки и ударяет ее об стену, один, два, три раза, все мало, убить бы его. Она отвернулась, посмотрела в окно, он понимал, что ей просто не хочется на него даже смотреть. –Хочешь, не хочешь ,отвечай за свои поступки, ты ведь любишь меня как ты говоришь, давай я сама все расскажу твоей жене, матери, сестре, если ты не можешь. – Она замолчала.
Такие угрозы Виктория Владимировна высказывала не первый раз, и Михаил Юрьевич храбрился, но в душе очень боялся, что это все же может произойти.
- Все не так как ты говоришь. - Миша придвинулся к ней поближе, пытаясь заглянуть ей в глаза. - Я тебя не бросаю, я буду заботиться о тебе, если тебе нужна моя помощь я здесь, я никуда не денусь, ты ведь знаешь.
- Нет не знаю, как ты себя будешь вести так и я буду, давай рас станется, но это не снимает с тебя никаких обязанностей касающихся меня, если тебя устраивают такие условия, так меня тем более.
- меня устраивают.
Миша шел домой, и ему казалось, будто гири, которые висели на его ногах последние месяцы, исчезли. Он не шел, летел, душа его пела, по всему телу разливалась буйная радость, он даже невольно улыбался и прохожие поглядывали на странного человека с удивлением. Все, он свободен, нет нависшей беды, она не расскажет все его близким, жена не будет кричать на него и хлопать дверью, матери не придется страдать от того что ее сын непорядочный человек и ему не придется в конце концов притворяться, что он любит ее.
А Вике было плохо, сначала она бодрилась, говорила себе, что раз он не держится за нее не пытается удержать, значит все-таки не любит, она ему не нужна, и она это вполне может пережить, неужели она будет цепляться за человека, который совершенно ею не интересуется, это не в ее правилах. Всегда мужчины добивались ее внимания, а не она их. Прошел день, второй, третий, она дала слово себе, что не станет ему звонить, пусть сам сделает первый шаг, соскучится по ней, захочет поговорить, а он все не объявлялся. Все чаще ей хотелось взять трубку и позвонить самой, ей казался странным и неуместным этот запрет, не звонить, который она сама себе создала, все валилось из рук, она как наркоман думала все об одном и том же, и руки сами тянулись к телефону. В таких случаях она брала его и держала в руке, неотрывно смотря на темный экран, а вдруг он зазвонит и высветится его номер и она не поверит своим глазам, посмотрит еще раз, протянет немного в сладостном ожидании разговора и снимет трубку.
И все же Вика не выдержала и набрала его номер, в трубке длинные гудки, идут, идут, никто не снимает трубку. Она начала злиться, раздражение поднималось в ней, снова набрала, нет ответа, снова и снова. Бросила телефон подальше и решила больше не звонить. Зачем она ему вообще позвонила, «дура, дура» говорила она себе. Вика была недовольна собой, она чувствовала, что сделала ошибку, теперь, она в проигрыше и он точно не позвонит. Она с горечью вспоминала об их первых встречах, как он говорил, что сделает ее самой счастливой женщиной в мире, будет целовать ее все время, любить без остановки по десять раз в день, а она заливисто смеялась, не могла остановиться, и верила и не верила его словам. Она удивлялась, куда все ушло, ведь он действительно любил ее когда-то. Может она все-же ошиблась, сделала неверный шаг, начав с ним встречаться и теперь жизнь, вот таким вот образом наказывает, дает знать, что за неверные поступки мы несем ответственность. Может ошибки начались не с него, а еще раньше, может она слишком была открыта, всегда шла навстречу своим чувствам, любви, не замечая преград. Еще учась в институте, Вика влюбилась в однокурсника, вышла за него замуж и родила Маргариту. Она видела, что он слаб, но не могла четко объяснить, сформулировать, в чем заключалась эта слабость, а закончилось тем, что он стал пить и она подала на развод, решила, что достойна большего и им не по пути в этой жизни. Она не думала в то время о том, что нужно иметь жилье, закончить институт, устроиться работать и только потом заводить семью. Даже сейчас она не могла себя винить в этом, все люди так поступают, думала она, любят, когда приходит время любить, рожают, когда узнают, что беременны, это совершенно нормальный, необходимый ход жизни, разве не так? Видимо не так.
Прошла уже неделя после последнего разговора. Вика с трудом заставляла себя вставать по утрам, а чаще даже не вставала, лежала целый день, отвернувшись к стене. Жизнь потеряла смысл. Она перестала понимать, зачем люди суетятся, кушают, смотрят телевизор, ходят по магазинам, зачем они ссорятся, мирятся, плачут и смеются. Рита начала беспокоиться. Она замечала, что мама не спит по ночам, просыпалась от всхлипываний, подходила к ее постели и старалась ее успокоить. Рита в такие моменты сама чувствовала себя мамой, уже не ребенком, а человеком, который отвечает за кого-то, не только за себя, который сильнее другого во сто раз и в ее руках жизнь и здоровье другого человека.
Еще через неделю Рита уже сама просыпалась ночью, даже если в доме была тишина и шла проверить маму, как она там. Она уже знала, что мама не спит, лежит на спине и смотрит в потолок. Так было и в предыдущие две ночи. Ее это даже немного пугало. И если до этого мама откликалась, когда она ее звала, то в этот раз она ничего не ответила. Рита села на краешек кровати и начала ее тормошить «Мама, мам , ну ты что? Скажи что-нибудь, может тебе водички, мам?» Скорая приехала быстро. Рита встретила их в подъезде, проводила в мамину комнату, выслушала рекомендации врачей. Вела себя совсем как взрослая. Виктории Владимировне сделали укол, посоветовали поменьше нервничать, побольше отдыхать и развеяться, куда-нибудь поехать. Все время пока были врачи в комнате, она по большей части молчала, отвечая на вопросы кивком головы или одним, двумя словами. Она молчала, но не потому что в ее голове не было ни одной мысли, нет, ее мозг усиленно работал, ее организм, казалось, собирает все свои силы, для того что бы жить, найти выход из положения, она не отступит, она не отпустит его, завтра она встанет и все начнет сначала.