Валокордин

               





    (картина автора)

               
               


               
    У него был вечерний прием. Народу было полно. Очередь никак не рассасывалась. Что он мог с собой поделать! Не умел он смотреть на пациентов непроницаемым взглядом, делая вид, что внимательно слушает и сострадает! Он честно отрабатывал свой хлеб и старался максимально помочь своим больным. Но всегда получалось так, что времени, отведенного на прием,  патологически не хватало, и он постоянно засиживался  допоздна. Может быть, больные и сидели к нему, приходя с других участков, зная, что он не отмахнется от них, как многие его коллеги, а реально попытается помочь.
    Конечно, были и такие, которые приходили в поликлинику с единственной целью - общение. Они с удовольствием отсиживали огромную очередь, беседовали. Спорили друг с другом, жаловались на несуществующие болезни, на дороговизну в магазинах... Тем было много, и обсудить их старушки приходили у кабинета участкового врача. Ему они жаловались на жизнь, на ухудшение самочувствия, на своих детей и внуков, которые о них, по их мнению, забыли. Были, конечно, действительно одинокие люди. Но если их состояние здоровья не внушало ему опасений, он советовал им больше гулять на свежем воздухе и пить  Валокордин - для успокоения души и хорошего сна.               
    Сегодня день был тяжелым. Его медсестра Любочка отпросилась пораньше. У нее заболел сын. Ему приходилось выписывать лекарства, направления на обследования и анализы самому. Он устал. Внимание стало рассеиваться. Он понял, что надо пройтись, чтобы не выглядеть сонным перед пациентами. Он встал, и,  выходя,  извинился:
   - Я скоро буду.
    Проходя по коридору, он обратил внимание на молодую женщину, скорее девушку, которая сидела немного поодаль от всех. Ее лицо…  Она не была его пациенткой. Он всех знал. Выйдя на улицу,  он вытащил из пачки сигарету, прикурил... Нет, не может быть!  Это же Маша! Его первая любовь.   Поежившись от холода, он бросил окурок в снег и пошел обратно.
   - Следующий, - сказал он, проходя мимо очереди.
    Встала  та самая девушка, и зашла вслед за ним в кабинет.
Пока он мыл руки, она села на стул, и, положив сумочку на колени, спросила:
   - Вы не узнали меня, доктор?
    Он обернулся.
   - Я сильно изменилась? - застенчиво улыбаясь, спросила она.
   - Нет. Не изменилась совсем. Просто я, видимо, устал, -  ответил он. - Прошло столько лет. Здравствуй, Маша. Ты похорошела - цветешь!  - улыбнувшись, сказал он.
   - Ты все такой же шутник. Помнится, веселил всю группу в анатомичке. Только у меня не получалось. Мне все время там становилось плохо.
    Он  сел за стол и озабоченно спросил:
   - У тебя что-то болит?
   - Да. Правый бок покалывает, может, съела что-нибудь жирное.
   - Сейчас посмотрим. Ложитесь на кушетку, больная.
    Осмотрев ее, он написал  два направления  -  на кровь и  к хирургу.
   - У меня что-то серьезное? - испугалась она.
   - Будем надеяться, что нет. Надо исключить аппендицит. Сейчас я тебя отведу к нашему хирургу, а то ты к нему не попадешь быстро. И кровь надо на лейкоциты сдать,  но это утром. Если будет сильно болеть вызывай скорую.
    Она испуганно замотала головой и уже почти плача проговорила:
   - Мне нельзя в больницу. Нельзя!
    Он взял ее карточку, пробежал глазами адрес, что-то ему показалось странным, но он не понял что, и  отвел ее в нужный кабинет.
      
      

     Он шел домой. Голова гудела от усталости. Ему надо было подышать морозным воздухом и подумать. Он решил пройтись  по парку. Снег скрипел под ногами, сосны источали специфический аромат, еще гуляли мамаши с колясками, старики сидели на лавках, или чинно прохаживались  по аллеям, владельцы собак выгуливали своих питомцев.  Вдалеке светился окнами его дом. Жизнь кипела в уютных квартирах, у всех были семьи, только он оставался один. Каждый раз, приходя вечером с работы, открывая дверь, привычно влезая в домашние тапочки, он мечтал, чтобы его окликнула любимая жена, бросились на шею детишки, или хотя бы выбегала с визгом любящая его собака, лизалась бы и виляла хвостом.
      С женщинами ему не везло. Его друзья уже давно были женатыми, и некоторые даже не один раз, почти у всех были дети, а он до сих пор оставался холостым. Давно, когда он был еще подростком, родители  подарили ему забавного маленького щенка, но тот заболел и умер. Умер у него на руках, даже ветеринар ничего не смог сделать. И после этого он решил не брать новую собаку. С ними тяжело расставаться, и еще осталось щемящее чувство вины, за то, что не смог выходить, спасти это маленькое беспомощное существо. Нет с собаками покончено. Хотя последнее время его стали посещать шальные  мысли - а не завести ли все-таки  собаку или кошку,  а не жениться ли на первой встречной? Он так устал от одиночества! Но потом здравый смысл брал над ним верх и эти мысли оставляли его. Он был идеалистом. Не смог найти ту, с которой  бы  хотелось прожить всю жизнь  - значит и нечего думать о женитьбе. А собака,  ей  тоже надо уделять много времени, а он  со своей работой  и дома-то редко появляется.
   Маша... Он даже не сразу ее узнал... Маша стала какой-то другой, даже лучше, чем была.  Он будто бы вернулся в прошлое....
 

   После армии он поступил в медицинский. Науки ему всегда давались легко, он не прилагал особых усилий, все шло как по маслу. Некоторые боялись анатомички,  и он действительно всегда подшучивал над своими друзьями, единственно, чтобы отвлечь их, и у всех получалось, кроме Маши. Она всегда падала в обморок. Она честно пыталась привыкнуть, но так и не смогла. Из института она ушла и через год поступила в другой.
     В общежитии, где он жил, всегда было шумно и неуютно. Студенты проводили свободное время  весело и с размахом, конечно, те, которым помогали родители. Он был не из их числа. Его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ему было семнадцать лет. Он остался один в огромной Питерской квартире. Поступать в институт  в тот год  он не стал и ушел в армию. После армии он решил уехать в Москву, так как не мог  жить дома - слишком свежи были воспоминания.
    С Машей у них всегда были очень теплые  отношения. Жила она в центре Москвы  с мамой, и всегда жалела его, но не потому, что родители погибли, об этом он никому не говорил, просто кормила его домашними пирогами, отдавала  ему свои бутерброды. Она знала, что он живет на стипендию и подрабатывает по вечерам. На шумных студенческих тусовках она бывала редко, но в тот зимний вечер она почему-то решила зайти в общагу.
     В комнате, где жила ее подруга собрались почти все первокурсники. Яблоку негде было упасть. Дымовуха стояла такая, что он не сразу ее заметил. Он  встал со стула и стал пробираться к ней. Она тоже увидела его и заулыбалась:
    - Может, ты есть хочешь? - заботливо спросила она его.
    - Нет. Спасибо. Давай сбежим отсюда? - сказал он.
    - Давай, - она взяла его за руку, и они вышли в коридор.
    - Куда пойдем? К тебе? - спросила она.
    - Пойдем просто погуляем. У меня там, в комнате друзья зависли. Боюсь, помешаем,  - подмигнув, сказал он.
     Она засмеялась, показывая белые маленькие зубки, и взглянув на него, предложила:
     - Раз сегодня ты бездомный поедем к нам. Мама будет рада.
     - Нет. Что ты. Давай в парке погуляем, а потом я провожу тебя домой.
    - Почему тебе родители не помогают. Или ты не хочешь у них на шее сидеть? - спросила она.
    - У меня нет родителей.
    - Почему? Ты детдомовский?
    - Нет, они погибли. На машине разбились.
    - Прости, я не знала, - она опустила глаза и погладила его по плечу, - вот почему мне всегда казалось, что ты не такой как все.
    - Я такой же, как все, просто иногда бывает, нахлынет что-то. И я, поэтому стараюсь побольше шутить и балагурить, чтоб никто не заметил. Я очень любил родителей. Мне их очень не хватает.
     Они шли по лесной тропинке, снег хрустел и переливался, мороз кусал за нос, проникал под воротник куртки, и Машка тоже стала ежиться, тереть щеки варежками. Они остановились у высокого дерева, и она спросила:
    - Может, вернемся, я замерзла.
     Она была такая хорошенькая, маленькая, стройная и ему захотелось прижать ее к себе и согреть.
     Он обнял ее, она доверчиво прижалась к нему, и подняла голову, раскрыв губы для поцелуя. И он поцеловал ее. Впервые, там, в зимнем лесу. Она задрожала, неумело отвечая, а он, он задохнулся от нежности....
    
     У них начался роман. Она уже решила уйти из института. Не получалось у нее. Он хотел, чтобы она осталась. Уговаривал, говорил, что она еще привыкнет, но она была непреклонна. В этой маленькой девушке была удивительная сила духа и настойчивость. Они ездили кататься на лыжах, гуляли в парке, целовались до ночи возле ее подъезда. Он был счастлив тогда!
    Почти три года он жил без близких ему людей, и тут появилась она. Они  не заходили далеко в отношениях, но он чувствовал, что она хочет большего, ждет чего-то, а он безумно хотел ее, но боялся обидеть. Ведь он не мог жениться,  ему нечего было ей предложить. Ему еще долго надо было учиться, он  твердо решил стать врачом. Так, умирая от желания и сгорая от неутоленной страсти, они  встречались каждый день.
   Это продолжалось довольно долго. Видя его страдания, друзья подшучивали над ним, мол,  не хочешь с ней, так других полно! А то, гляди, лоб расшибет, не мальчик ведь!
   В общаге стаями ходили аппетитные студентки-медички. Выбирай любую и без заморочек. В любом месте и в любое время можно было завести ни к чему не обязывающую интрижку, и сбросить с себя  эмоционально-половое напряжение. Но он  не мог. Ему казалось это предательством по отношению к Маше, хотя он прекрасно понимал, что мучается от этого не только он, но и она. И в один момент все разрешилось самым  простым образом - Машка заманила его к себе домой, и они  оба не поняли, как  оказались в постели...
   Кончилось все стремительно.
   Он уехал на каникулы в Питер. Долго уговаривал ее поехать вместе с ним, но она отказалась. Сказала, что  будет заниматься  с преподавателями, ведь из Медицинского она ушла и ей надо  поступать в институт.  Он должен был что-то решать с квартирой. Шум и гам общаги ему уже порядком надоели, и он хотел заняться обменом.  В итоге они пришли к соглашению, что каждый будет заниматься своими делами и время разлуки пролетит незаметно.
   Оказавшись вновь в родительской квартире, он опять столкнулся с чувством одиночества и утраты. Он страшно  скучал по  Маше, ночью ему снились кошмары, мерещились какие-то тени, слышались странные звуки и скрипы. Решив, что согласится на любой вариант, он оставил маклеру доверенность и вернулся в Москву. Он знал, что значительно потеряет в площади, но в Питер он больше не вернется. Никогда.
   Первым же делом он поехал к Маше. Он не звонил ей. Хотел сделать сюрприз. Решив подождать ее, он сел на скамейку на детской площадке и стал наблюдать за детьми. И вдруг понял, что страшно хочет иметь ребенка, жену...  Он  женится на Маше. Больше быть один он не мог.
    Буду учиться, и работать, думал он, живут же другие как-то! Главное, чтобы была любовь.  А она была.

    Маша шла к дому с букетом пионов в руках и чему-то улыбалась. Он уже хотел окликнуть ее... Вдруг, сзади к ней подошел мужчина, обнял  ее и нежно  поцеловал. Она засмеялась и прижалась к нему.
     Так, в обнимку,  они  зашли в подъезд.

  Он замер, не веря своим глазам....
  Нет! Этого не может быть!  Но он  же видел ЭТО!
     Он ощутил почти физическую боль, он помнил ее – когда погибли родители…
И теперь, когда он увидел свою Машку, такую счастливую в объятиях этого зрелого мужчины, он понял – все правильно, все так и должно было быть. Он не тот, кто мог бы сделать ее счастливой.  Но почему так больно, почему хочется завыть, закричать?
     Очнувшись, он резко развернулся и пошел прочь.
     Больше они не виделись. 

     Она подошла к  кабинету. На табличке было написано - Врач - терапевт  Белов  Станислав  Константинович.
     К нему никого не было, но она присела на стул. Предательски дрожали ноги. Ей было страшно войти в кабинет и разговаривать с ним, как ни в чем не бывало. Прошло уже две недели, после их последней встречи, но она никак не могла поверить в то, что он снова ворвался в ее жизнь.
     Он оказался прав. Ночью, после визита к нему у нее начался приступ, и ее увезли в больницу с аппендицитом. Теперь спустя две недели, она пришла в поликлинику продлить больничный. После посещения  хирурга, ноги понесли ее к его кабинету - зачем? Все время, пока она лежала в больнице она думала о том, что же тогда произошло. Почему он вдруг резко прекратил с ней все отношения. Она тогда пыталась увидеться с ним, но каждый раз приходя в общагу, ей говорили, что его нет, а потом какая-то подвыпившая девица шепнула ей, проходя мимо, что он поменял Питерскую квартиру  на квартиру в Москве и съехал. Больше он в общежитии не появлялся.
     Как она выжила тогда, для нее осталось загадкой.  Очень помогли мать и брат. Жизнь будто бы перестала ее радовать. Она  не могла поверить, что Стас, ее Стас, мог так поступить с ней. Ведь он был для нее всем  - смыслом жизни, единственной любовью, другом... Она замкнулась в себе и стала жить по инерции. Ничто не радовало ее,  жизнь мелькала вокруг нее, как кадры кинофильма, будто все происходило не с ней, а с кем-то другим. Прошло много лет, смысл жизни вернулся к ней, но она по-прежнему была одинока, так как жила без любви, любви единственного в ее жизни мужчины.
     Открылась дверь кабинета. Она вздрогнула и встала.
     Стас подошел к ней и спросил:
   - Маша, ты ко мне?
   -Да, ой, я не знаю, зачем пришла. Я на больничном у хирурга. Наверное, хочу поблагодарить тебя за правильно поставленный диагноз...
   - Заходи, - сказал он.
   - Может быть, я пойду, мне домой надо, - опустив глаза, проговорила Маша.
   - Я сейчас иду на участок. Я провожу тебя. Можно?
   - Да, да, конечно,  - доставая платок из сумочки, пролепетала она,   пытаясь сдержать дрожь в коленках и уже почти срывающиеся слезы из глаз.
   - Что с тобой, тебе нехорошо? Может быть, позвонить родным, мужу или маме?
   - У меня нет мужа. А мама живет у брата в Норильске уже два года, - почти успокоившись, сказала она.

    
    Они брели по парку, он держал ее под руку, боясь, что она упадет. Было скользко. Деревья стояли все в снегу,  аллея была почти пуста, изредка встречались прохожие, уже начинало темнеть, или просто собиралась метель. Было все почти  как тогда, когда они были еще студентами и у них все только начиналось.... Ощущение  былого, невозвратимого счастья и  тяжесть последующей разлуки, окутали его плотной пеленой, и он уже не мог понять в каком времени он находится, и где реальность происходящего. Как он мог попасть в эту ситуацию снова, и потеряться в урагане уже давно ушедших чувств?  Он резко остановился, порывисто прижал ее к себе и буквально впился в ее губы. Она ответила на поцелуй с таким же рвением и страстью. Он задыхался, у нее подкашивались ноги, они не замечали ничего и никого вокруг, состояние дикой, безумной страсти охватило обоих, и они почти в унисон произнесли:
  - Пойдем ко мне...!
   
    
   Мимо прошла старушка, и, посмотрев на них,  поздоровалась:
  - Здравствуйте, доктор.
  -Да, да, добрый день, Татьяна Васильевна, как ваше    самочувствие? - с трудом приходя в себя, спросил он.
  - Спасибо, хорошо. Вот гуляю, пью на ночь валокордин, все как вы велели, ну пойду я, вам сейчас не до меня...
    
    Они стояли и  смотрели друг на друга так, будто очнулись от сна.
      
  - Что мы делаем? - сказал он.  Я же врач! Ты после операции, мы совсем обалдели!
  - Разве только в этом дело, - покраснев, выпалила она. - Ты же бросил меня!  Наверное, встретил в Питере сногсшибательную красотку и не вернулся ко мне!  Привез ее в Москву, женился, нарожал кучу детишек!
  - О чем ты говоришь? Какую красотку! Ты тоже неплохо время проводила без меня!
  - Я? Я тебя ждала! И даже когда поняла, что ты уже ко мне не вернешься, продолжала ждать. И не только я. Ты бросил нас. И еще смеешь говорить какие-то гадости!
   - Кого это я бросил? Тебя и маму? Или, может,  того мужика, с которым ты целовалась и обнималась тогда, у меня на глазах! - зарычал он. - Я чуть не сдох тогда!
      На них стали обращать внимание. Прохожие оборачивались. Кто-то смеялся, кто-то боязливо их обходил. Стас сгреб ее в охапку и потащил к подъезду своего дома. Она почему-то не вырывалась, а почти послушно шла за ним. Он вошел в подъезд, нажал кнопку лифта.
   - Сейчас зайдем ко мне и все выясним раз и навсегда!
   - Ты что, - спросила Маша, - ты тоже тут живешь?
   - Что значит тоже? Я тут уже давно живу. Как поменялся из Питера, - ошалело посмотрев на нее, сказал Стас. - Машка, ты, что хочешь сказать, что живешь здесь, в этом доме и в этом подъезде?
    - Да. Мы ведь жили в центре в коммуналке, и нас где-то полгода назад, наконец, расселили. Нам дали двушку за выездом.
    - Значит, мы с тобой жили в одном подъезде уже целых полгода и ни разу не встретились?  Я ни разу не встретил ту, о которой вспоминал почти каждый день! - воскликнул он.
    - С ума можно сойти! - выдохнула Маша и прижалась к нему щекой, начиная вздрагивать от  смеха.
    - Ты смеешься? Тебе смешно! -  они вошли в лифт, он прижал ее к стенке кабины и начал расстегивать пуговицы ее пальто.
    - Так куда мы едем,  к тебе, или ко мне?
    - Без разницы, - сказал он, покрывая поцелуями ее лицо, и продолжая раздевать ее прямо в лифте.
    - Ты что, с ума сошел, я же замерзну, сейчас зима!
    - Я не дам тебе замерзнуть, - взяв ее на руки, и с трудом открывая квартиру, - выдохнул он, я хочу тебя, сейчас, быстрее, иначе я умру....
    - А как же моя операция, ты же говорил, что мне нельзя...
    - Я не сделаю тебе больно. Прошу, я так долго этого ждал!
    - Да, да, я тоже хочу, хочу, чтобы ты любил меня.....
     Он положил свою драгоценную ношу на кровать  и  все их заботы и тревоги отошли на задний план,  перестали  для них  существовать...



   - Ты же собирался к больным, - сладко потягиваясь, сказала Маша.
   - Да. Уже стемнело. Мне надо собираться.
     - Ты работаешь на этом участке?
     - Нет. Но лечу практически  всех своих соседей, - засмеялся Стас.
     - Мне тоже надо идти, - сказала она. -  Да и жена твоя может с работы прийти.
     -  Я никогда не был женат. Мы с тобой так ничего и не выяснили. Ты не хочешь меня подождать. Я скоро приду. У меня сегодня всего три вызова. Не уходи, Машка!
    - Мне надо идти, - твердо сказала Маша и начала одеваться.
    - Тебя кто-то ждет? - закипая, спросил он. В нем заговорила ревность. - Скажи!
    - Ты все узнаешь потом. А сейчас мне пора, - она чмокнула его в щеку и выпорхнула из двери.
    - В какой квартире ты живешь? - закричал он ей в след, но она уже убежала - хлопнула подъездная дверь.
     Быстро бегает Машка после операции, подумал он, и пошел к больным.
     Его мучила совесть. У него на первом месте всегда была работа. А  сегодня он никак не мог отключиться от пережитого только что потрясения. Он, уже  зрелый  мужчина, у которого после Машки было много женщин, и одной из них, как ему тогда казалось, он был сильно увлечен. Мужчина,  который давно относился к любви с некоторой иронией, не мог остыть от нахлынувшего на него жгучего всепоглощающего счастья, радости обладания единственно любимой женщиной, не мог забыть того острого наслаждения, которое они пережили  вместе, и он хотел надеяться, что и она чувствовала сейчас тоже, что и он.
     Обойдя больных, которые заметили, что доктор  как будто бы сегодня  не в себе, он пошел домой.   Вернувшись в пустую квартиру, он лег на кровать, где пару часов назад, они с Машкой предавались безудержной страсти,  и чуть не завыл от тоски - он опять был один! Почему она ушла?

    

   
      Маша шла по улице, шел снег, вдалеке светились окна школы, она улыбалась. Вспоминая только что произошедшее, она тоже светилась - от счастья. Ее любимый, первый и последний в жизни мужчина только что был рядом с ней. Они занимались любовью, и это было потрясающе! Неужели они опять вместе! Ей очень этого хотелось, и она не желала сейчас, когда ей так хорошо, сомневаться в этом свершившемся факте.
     Она подошла к школе, в которую  устроилась  работать около полугода назад учителем химии. Ей очень понравился коллектив - почти все молодые специалисты после института,  и только несколько старых учителей, которые были пожилыми, кажется, даже тогда, когда она сама шла в первый класс. Приняли  ее тут очень хорошо, и она, познакомившись поближе с учителями, решила перевести сюда свою дочь Вареньку, которая училась в английской школе-интернате. Скоро Варюшка будет жить вместе с ней, раньше они виделись только по выходным и  обе  - и мама и дочь сильно  скучали друг без друга. Теперь все будет по-другому!  Бог с ним, с английским! Теперь они будут жить все вместе - она, Варька и Стас! Стоп!! Она ничего не сказала ему о дочери. А вдруг  он не захочет ее, не признает Варьку? Нет, не может быть - ведь он ее отец!
     Зачем она идет в школу, ведь она на больничном... Ноги сами по себе привели ее сюда. Ей надо было с кем-то поделиться, и она решила рассказать все своей новой подруге Кате, которая работала в школе учителем младших классов. И когда она лежала в больнице Катя очень помогла ей, живя у нее в квартире, и забирая Варьку на выходные из школы.
     Мама была далеко -  в Норильске. Там работали дядя и брат. Климат там был ужасный, но у брата с женой родился сын,  и мама, решив, что дочь Маши  уже  почти выросла, уехала к новому внуку. И хотя они постоянно созванивались, а брат и  дядя даже помогали деньгами, ей все равно было одиноко. Надо найти Катю. Она должна быть еще в школе.
    Иногда Маша даже завидовала Кате. Ее очень любили дети. Они были еще маленькие и нежные, не то, что ее оболтусы и двоечники, которые, кроме как химозой ее и не называли.
     По имени и отчеству -  только с глазу на глаз,  когда тройки выпрашивали. Что за дети пошли! Неужели и эти малыши, которые сейчас у Кати в классе, потом  тоже будут, глядя ей в спину   кричать  - "ХИМОЗА пошла!  Сейчас, гляди, в осадок выпадет!"
     Катя уже собиралась домой, увидев Машу, заулыбалась, и, чмокнув ее в щеку,  сказала:
   - С возвращением! Ты уже выписалась?
   - Нет. Я к тебе пришла. Мне поговорить с тобой надо. Очень!
   - Что-то случилось? - озабоченно спросила Катя.
   - Да, случилось. Мы опять вместе, по-моему!
   - С кем? С Варюхой?
   - Нет. С ее отцом, - и заплакала. Слезы полились рекой, и остановить их было невозможно. События   последних двух недель перевернули всю ее спокойную и размеренную жизнь. И ее прорвало.
    Катя начала метаться от раковины к графину с водой, вытирала ей слезы полотенцем, размазывая косметику по лицу, и сама уже начала подвывать, потом до нее дошли слова, сказанные  подругой, и она закричала - Молчать! Хватит рыдать!
    Маша перестала плакать и вопросительно уставилась на нее.
   - Ты чего ревешь? Ты ведь сказала, что вы опять вместе. Рассказывай все по порядку, а я сейчас чай поставлю. Мы будем пить чай и болтать о наших девичьих делах.
     Она все рассказала Кате.  Когда-то давно, когда у нее еще были школьные подруги, они делились друг с другом своими переживаниями и радостями. Но потом жизнь раскидала их по разным районам и городам, все повыходили замуж, а она оставалась матерью-одиночкой, замкнутой в своем несчастье. Да и не нужен ей был тогда никто, кроме Стаса. После разлуки с ним она жила  замкнуто и тихо. Потом ей стало легче, она оживала, начинала общаться с людьми, но настоящих друзей, кроме родных  у нее так и не было. Никому, ни одному человеку, даже матери она не говорила того, что сейчас рассказывала своей новой подруге. И ей было все равно, будут ли потом по школе ходить сплетни о ней, или, все-таки, Катя никому ничего не расскажет, как настоящий друг. Ей надо было выговориться.
   - Маш, так ты ему не сказала, что у вас дочь растет?
   - Нет, мы об этом не говорили. Мы вообще еще ни о чем не говорили...
   - Вам было не до разговоров, -  понятливо  улыбнулась Катя.
   - Да, - покраснев, кивнула Маша, вспомнив, что не утаила даже интимных подробностей, - а надо бы поговорить! Он говорил о каком-то мужчине, с которым я, якобы, целовалась и обнималась...
    - Он мог тебя видеть с кем-нибудь?
    - Нет у меня никогда никого, кроме него не было! Хотя... Постой! Вспомнила! - закричала Маша, вскочила, схватила сумочку и убежала, прокричав с порога класса, - Спасибо тебе, Катенька, ты меня просто спасла!   
      Удивленная учительница младших классов покачала головой и не без грусти сказала:
     - Как люди живут интересно! Просто сериал снимать можно, а у меня все по плану - школа, институт, замужество, опять школа, развод!  Дай нам бог всем счастья...

 

      Подойдя к подъезду, она постояла в нерешительности. Она не помнила ни номера его квартиры, ни этажа, на котором он живет. Что же ей теперь делать? Ломиться в квартиру к соседям и спрашивать где доктор живет?
      Ей очень хотелось все сказать ему сегодня, но видимо не судьба... Она поднялась на четвертый этаж,  открыла дверь своей квартиры, и на нее с визгом и лаем бросилась ее собака, которую давно уже надо  было бы вывести на улицу.

      Стас услышал собачий лай. Кто-то пришел домой,  -  подумал он - кого-то  встречают.  Пойти что ли на улицу, пройтись, может Машку встречу... Или спросить у своей соседки - милой старушки, не знает ли она ее?..  Нет не солидно. Разговоры пойдут...
         

       Возле подъезда они столкнулись лицом к лицу. 
       Он протянул к ней руки, он страшно хотел обнять ее, прижать к себе и попросить больше никогда не уходить...
       Даже не поняв, что произошло, он отдернул руку, почувствовав резкую боль, и тут заметил, что на ней висит и рычит маленькая собачка.                Маша вскрикнула, слегка ударила собаку поводком, и та отпустила руку.
      Прохожие - соседи по дому и подъезду начали кричать, звать на помощь – доктора  покусали. Собак развели!
      В такси, по дороге в Травмпункт они долго молчали, потом он сгреб ее в охапку и они всю дорогу целовались как школьники. Таксист оповестил их о том, что привез их к месту назначения, Стас махнул рукой и сказал:
     - Шеф, вези обратно!
     - Как обратно, куда обратно, - запротестовала  Маша, - тебе руку обработать надо!
     - Потом обработаем, я что - не врач!
     - Когда потом?
     -Потом... - он расплатился с таксистом, вытащил ничего не понимающую Машку из машины, втолкнул ее в квартиру,
и больше они уже ни о чем не разговаривали.
      Она проснулась  поздно. Вышла на кухню, был уже почти полдень. Стаса нигде не было.
      На  зеркале было написано ее губной помадой - "Скоро буду. Ушел за вызовами. Не скучай. Целую, доктор".
      Ей показалось, что она слышит голос своей Мульки.   Она приоткрыла входную дверь, и посмотрела на номер квартиры.               
      ОН ЖИЛ ПРЯМО НАД НЕЙ!
      Точно в  такой же квартире, только на пятом этаже.            
      Мулька рыдала. Она оделась, захлопнула дверь, и пошла  гулять со своей маленькой защитницей.
      


      Он опять не знал, в какой квартире она живет. И почему снова ушла.  Сейчас ему надо идти по вызовам, потом будет  прием в поликлинике, а вечером, вечером он пойдет по квартирам, пока не найдет ее!
      Когда он уже сидел в своем кабинете, обойдя кучу больных, он понял -  надо просто спросить у медсестры  ее карту. Она ведь  была у него на приеме.  Как  же он со вчерашнего дня  поглупел!

      Медсестра Любочка посмотрела на него с удивлением.
     - Вы что, ею интересуетесь? - спросила она.
     - Да, интересуюсь. А что тут такого. Я всего лишь спросил адрес нашей больной.
     - Это потому, что Вас ее собака покусала?
     - Вы уже и это знаете?
     - Есть одна очень хорошая пословица, - не живи где..., и
не ... где  живешь!  -  захохотала Любочка.
     - Так, это уже переходит всякие границы. Прекратите, я рассержусь, - строгим голосом сказал он.
      Любочка перестала смеяться и спросила:
     - Зачем она Вам. Вы такой красивый, молодой, у нее ведь ребенок!
      Ребенок! Она ему ничего не говорила. Он встал, вышел на улицу, жадно закурил. Он стоял и думал, почему? Почему о таких вещах он узнает от совершенно постороннего человека?
      До конца приема оставалось еще очень много времени, он никак не мог сосредоточиться на проблемах больных. В голове была только одна мысль. Она опять его обманула?  Или не успела сказать?   Ему становилось все хуже, будто голову стянуло железным обручем, будто не хватало воздуха...
      Любочка поняла, что влезла не в свое, и в весьма деликатное дело. Таким она еще его не видела. Неужели у него действительно что-то серьезное с этой маленькой невзрачной женщиной. По ее мнению учительница ее старшего сына не стоила таких переживаний!
       
     Маша привезла Вареньку из интерната. Девочка радовалась тому, что снова была дома, и что скоро она будет учиться в маминой школе.  Сегодня пятница - впереди два дня дома. Варька играла с Мулькой в больницу. Мулька с забинтованным хвостом была ее пациенткой, а Варя, конечно же, врачом…
     Маша смотрела на дочь и удивлялась, как тонко она все чувствует. Ей казалось, что ее аппендикс никак не повлиял на Варькину психику, но, видимо, она ошибалась.
    В дверь позвонили.  В дверном проеме она увидела его, своего Стаса. Она качнулась ему   навстречу, и вдруг заметила, что с ним что-то не так.
    - Почему ты мне не сказала?
    - О чем? - спросила она.
    - О том, что у тебя есть ребенок.
    - А ты у меня спрашивал?
    - Нет. Не спрашивал, - и на душе у него потеплело, - Я рад, что у тебя есть....
    - Дочь.
    - Дочь, это здорово. А сколько ей лет?
    - Девять.
    - А отец - это тот  мужик, который тебя обнимал тогда летом? Я видел вас.   
- Это был мой дядя, мамин брат! - почти закричала она.
    - Ты была с цветами. И он целовал тебя, и ты была   счастлива... Ты обнималась с ним! Мне показалось, что ты в него влюблена. Ты  так смотрела на него, так к нему прижималась. А он уже не молодой  мужчина, с сединой в висках, но  статный и красивый… Я рядом с ним казался мальчишкой, щенком…. Я понял, что тебе нужен другой муж, и поэтому  ушел. И больше не вернулся.

    - Конечно, целовал! Мы не виделись почти пять лет. Он заменил нам с братом  отца,  и приехал  тогда  на юбилей мамы. Я не думала, что ты такой ревнивец!  Неужели ты не мог еще тогда спросить меня об этом! Сколько времени потеряно!
    -  Нет. Не в этом дело. Просто я не хотел мешать твоему счастью. Что я мог тебе в тот момент предложить? Стипендию? Или те копейки, которые  я получал,  подрабатывая санитаром?  Ведь я был студентом,  – он  горько  усмехнулся. - Какой же я был дурак! - он протянул к ней руки, приподнял ее и прижал к себе. -  Я больше никуда тебя не отпущу! 
  И вдруг... Он поставил Машу на пол ... 
- Девять? Ты сказала ей девять!  Машка, прости, прости меня….  Как я тебя люблю!
     - Что тут происходит? - выйдя  из комнаты, строгим голосом врача спросила Варя.  - Что за шум?
      Мулька  тоже вырвалась на свободу и кинулась обнюхивать Стаса.  Он, с некоторой опаской, погладил ее, а  она лизнула ему руку.
    - Ничего страшного Варечка, это пришел наш  сосед,  - сказала Маша, - он доктор.
      Стас взглянул на стоявшую перед ним девочку  -  как в зеркало. На него  из глубины полутемной прихожей строго смотрели его собственные глаза!
      Он побледнел,  и стал оседать на стоявший в коридоре стул.
      Девочка подошла к нему, держа в руке какой-то пузырек, и спросила:
     - Вам плохо, доктор?  Вот,  ВЫПЕЙТЕ  ВАЛОКОРДИНА!
    
                5 октября 2010 г.