Глава шестая
Крушение иллюзий
78.
Аркадий Львович Нимченко радостно раскладывал канцелярские изделия в ящиках своего нового рабочего стола. Он был доволен тем, как гладко прошёл его переход на завод шлифовальных станков. Шёл 1951-й год. В то время переход с одного предприятия на другое был не простым делом. Для такого перехода требовалось согласие руководителей обоих предприятий, Достаточно было заупрямиться директору того предприятия, где работал Аркадий Львович, чтобы переход стал невозможным. Поэтому на заводе шлифовальных станков Аркадию обещали, что в случае необходимости директор завода шлифовальных станков обратится в обком партии за помощью.
Когда Аркадий Львович подал заявление об увольнении главному энергетику завода сельскохозяйственных машин, он предполагал, что придётся долго бороться. Ничего этого не понадобилось. Главному энергетику хотелось избавиться от Аркадия Львовича, в котором он видел возможного соперника. Главный давно замечал, что начальство смотрит на Аркадия Львовича как на заместителя главного энергетика, и опасался, что при какой-либо неприятности, Аркадия посадят на его место. Он предпочитал, чтобы все на заводе знали, что он незаменим. Главный энергетик взял заявление, и сам зашёл к директору завода за подписью. В тот же день Аркадий оформил увольнение.
Заводу шлифовальных станков предстояло спроектировать и построить ряд специальных станков для оборонных нужд. Выполнение этого задания было под контролем у ЦК партии. Задание предполагало автоматизацию станков, а специалистов, способных спроектировать эту автоматизацию на заводе не было. Сергей Ступин обратился на кафедру в политехнический институт и ему порекомендовали Аркадия Нимченко. Сергей помнил Нимченко по институту и был уверен, что это именно тот человек, которого они искали. Грамотный, энергичный инженер, специализировавшийся на восстановлении схем автоматизации трофейных станков. Сергей был доволен, что увольнение Нимченко с завода сельскохозяйственных машин не затянулось. Времени было в обрез, и каждый день был подарком.
Аркадий зашёл к Сергею обсудить вопрос о принятии на работу Лёни Шпильмана. Накануне Лёня позвонил Аркадию по его домашнему телефону и подтвердил своё желание работать на заводе шлифовальных станков.
- Сергей Романович, у меня имеется кандидатура на должность инженера в мою группу. Это молодой специалист, только защитивший дипломный проект. Я его хорошо знаю и могу его рекомендовать на эту работу.
- Аркадий Львович, я вижу две проблемы. Первая это то, что ваш протеже неопытный инженер. Мы бы хотели, чтобы кандидат имел производственный опыт. Вторая проблема, молодые специалисты должны работать по назначению, и принимать их на работу без направления не разрешается.
- Я всё это знаю, Сергей Романович. Парень имеет свободное распределение, и с этим проблемы нет. А опыт дело наживное. Главное он работящий и очень толковый. Да вы его знаете. Он предупредил меня, что вы его родственник. Его зовут Леонид Шпильман.
- Лёня? Он мой двоюродный брат. Вас не смущает, что он инвалид?
- Совершенно не смущает.
- Ну, тогда хорошо. Только я не стану подписывать его заявление. Вы можете сказать о моей поддержке кандидатуры, но я не хочу оставлять след под заявлением. Поймите меня правильно. Я уважаю Лёню, искренне верю, что он будет хорошим работником. Но я бы не хотел рекламировать, что он мой родственник. В конечном итоге, конечно, узнают на заводе. Жизнь сложная штука. У меня есть враги и завистники. Я не хочу давать повод к придиркам и обвинениям. Вам придётся подписать заявление у Виталия Марковича. Скажите ему, что я согласен с кандидатурой Шпильмана. Договорились?
Виталий Маркович был главным конструктором. Он конструкцией станков не занимался, предоставив эту работу Ступину. Негласной обязанностью Виталия Марковича было представлять завод в Москве, в министерстве, в Госплане. Это была очень важная работа для завода. Для того, чтобы обеспечивать положение завода в министерстве, вовремя корректировать план, выбивать необходимые комплектующие, средства на расширение завода нужен был человек, который бы имел связи в министерстве. Таким человеком был главный конструктор завода Виталий Маркович Будницкий. В молодости он дружил с нынешним министром и имел доступ непосредственно в дом к министру. Об этом знали в министерстве. Виталий Маркович был вхож во все кабинеты. В дополнении к этому Виталий Маркович имел влияние на распределение продукции завода. В условиях дефицита вопрос распределения продукции давал Виталию Марковичу дополнительные рычаги в тех министерствах, которым нужна была продукция завода. Виталий Маркович на заводе был очень важным человеком, и даже директор завода его побаивался. Чего доброго скажет что-то плохое о директоре на семейном чаепитии министра.
Аркадий Львович, как человек новый, ничего этого о главном конструкторе не знал, и был очень удивлён, когда в кабинете главного конструктора обнаружил главного инженера и директора завода. Аркадий хотел было извиниться и выйти, но Виталий Маркович подозвал его и объявил присутствующим, что Аркадий призван спасти завод. Даже ему, Виталию Марковичу не удалось от военного заказа отказаться, и теперь только Аркадий Львович может спасти положение, вовремя спроектировав станки. Увидев в руках Аркадия Львовича бумагу, Виталий Маркович сказал:
- Что это там у вас?
- Вот помощника себе нашёл. Принёс заявление на подпись.
- Хороший помощник? Давай подпишу, - Виталий Маркович размашисто подписал бумагу и подал её на подпись директору. – Работа срочная. Подписывай, пожалуйста, не заставляй Аркадия Львовича бегать по кабинетам. Пусть проектом занимается.
Вопрос о приёме на работу Лёни был решён. О его родственных связях со Ступиным Аркадий никому, ничего не сказал. Раз Сергей Романович не хочет распространяться, то и не надо. Никто не спросил и слова о Лёне. Подписали заявление на одном доверии к Аркадию. Аркадию это было очень приятно. В отделе кадров начальник поморщился, прочитав фамилию Лёни, но заявление взял и велел Лёне прийти лично. Когда Аркадий вышел из отдела кадров, начальник позвал инспектора и велел ей созвониться с институтом. Она должна была убедиться, что Шпильман действительно имеет свободное распределение и по какой причине.
79.
Оксана получила письмо из Вильнюса от Сони Бронеславовны. Соня вот уже несколько лет добивается воссоединения с семьёй и до сих пор не получила разрешение на выезд в Польшу. Её муж получил должность профессора в Краковском университете. Он со своей стороны добивается воссоединения с Соней. Он уже был готов переехать к Соне в Вильнюс, но Советские власти не дали разрешение. Ей не дают разрешения переехать в Польшу, ему не дают разрешение переехать в Литву. Так и живут они разделённые государственной границей. Соня в отчаянии.
Оксана ужасно огорчилась, прочтя это письмо. Ей было совершенно непонятно, почему не дают жене поехать к мужу. Она себе представила, как бы она переживала, если бы ей не давали соединиться с Лёней. Оксана собралась с духом и написала тёплое письмо своей учительнице. Потом она его перечитала, и ей показалось, что она написала недостаточно задушевно. Она порвала письмо и стала писать его заново. Лёня застал её за этим занятием, когда пришёл домой после посещения отдела кадров завода шлифовальных станков.
- Я никогда не видел таких формалистов, как в этом отделе кадров. Они звонили в институт, не веря, что я получил свободное распределение. Они звонили в поликлинику убедиться, что я в действительности инвалид. Меня всё это недоверие настолько раздражает, что я был готов забрать своё заявление и пойти устраиваться где-нибудь в другом месте. Аркадий Львович говорит, что это связано с тем, что мне предстоит выполнять оборонный заказ. Он просил на отдел кадров не обижаться. Они чиновники и выполняют всё по правилам.
- Так они берут тебя на работу или нет?
- Уже взяли. Завтра выхожу. Вот и пропуск на завод выдали.
- Тогда действительно можно не обращать внимания на формалистов. Вот от Сони Бронеславовны пришло письмо. Почитай.
Лёня прочёл письмо и задумался. Было обидно, что такую хорошую женщину как Соня Бронеславовна удерживают вдали от семьи. Он не мог понять, почему ей чинят препятствия. В нашей самой справедливой стране в мире не должно быть такой несправедливости. Наверное, столкнулась с такими же формалистами, как в отделе кадров. Лёня не был готов ещё отнести эту несправедливость за счёт советской государственной системы, которая на словах заботится о каждом человеке, а на деле совершенно лишена человечности. Для государственной машины у отдельных людей нет лица, нет чувств. Имеются только инструкции и указания вышестоящих органов, в соответствии с которыми следует с людьми обращаться.
Для Оксаны, которую с детства учили дома не доверять справедливости советской власти, отношение властей к Соне Бронеславовне было напоминанием о произволе. И она относила это к системе власти. Что-то не то в системе, если обижают столько людей.
Занятия в медицинском институте требовали от Оксаны много времени. Она даже вынуждена была по вечерам оставлять Ролана на Лёню и Марию Ароновну. Ролану шёл шестой год, и он уже начал читать по слогам. Это была заслуга Марии Ароновны, которая часто забирала ребёнка из детского сада и гуляла с ним по Александровскому садику. Марии Ароновне минуло пятьдесят лет. После войны в стране было столько вдов, что она о своей личной жизни забыла и думать. Все свои силы и любовь она отдавала детям и внуку. Её радовал каждый успех Ролана. Она готова была поделиться со всеми успехами внука. Своей невесткой она тоже не могла нарадоваться. Оксана относилась к ней не как к свекрови, а как к родной матери. Оксана старалась выполнить все тяжёлые домашние работы, оставляя за Марией Ароновной только приготовление пищи. В свою очередь Мария Ароновна всегда поддерживала Оксану при любых разногласиях с Лёней. Мария Ароновна считала, что у неё трое детей. Она отдавала должное, что Лёня и Оксана, взрослые люди, но пока они учатся, стараются получить образование, она считала необходимым опекать их как детей. Жизнь была нелёгкой. Особенно материально было тяжело. Все заработанные деньги уходили на питание, и о паре новой обуви можно только мечтать. Жилось так тяжело, что об устройстве личной жизни некогда было думать.
Радостно было, что Лёня окончил институт и приступает к работе. Хотя его заработок будет не намного больше пенсии, всё же станет легче. Её немного беспокоило, что Лёня будет работать там же, где Серёжа Ступин. Это как-то не хорошо. Но Лёня сказал, что работа будет интересная, и он с нетерпением ждёт момента начала работы.
80.
Оксана и Галя шли по Преображенской улице в направлении Успенской и обсуждали радостное событие. Они только что получили в деканате дипломы об окончании медицинского института. Оксана рассказала, как отметили такое же событие соученики Лёни. Девушки планировали вечеринку, но было несколько препятствий. Первое заключалось в том, что ни у Гали, ни у Оксаны не было помещения, в котором можно было бы собрать достаточное количество людей. Второе препятствие было в том, что большая часть их группы, не проходивших специальную подготовку, уже разъехалась по назначению. Осталось несколько ребят, с которыми девушки не дружили. Самое же главное было то, что без Гриши Галя не хотела участвовать ни в каких вечеринках, а Гриша не мог вырваться из Харькова. Порассуждав на эту тему, девушки пришли к выводу, что празднования по поводу окончания института не будет. Это испортило настроение. Галя подумала, что надо пойти домой, но передумала и пошла с Оксаной вниз по Успенской.
Гале было особенно тоскливо. Она не хотела оставаться одна. Обе женщины получили назначение в Одесский облздравотдел. Областной отдел здравоохранения мог оставить их в Одессе, а мог направить в какую-то больницу Одесской области. Главный врач Областной больницы, где они проходили подготовку, обещала добиться, что их направят к ней. Гале не хотелось отправляться в деревню. Городской девушке, привыкшей к кипению культурной жизни города, деревня казалась ссылкой. Гриша вряд ли поедет в деревню за ней, а без Гриши Галя свою жизнь не представляла. Грише в деревне совершенно нечего делать. Он ведь инженер, ему необходимо работать в промышленности, а не в сельском хозяйстве.
Галя задумалась над тем, как повлиять на Областной отдел здравоохранения, чтобы её оставили работать в Одессе. Никаких путей влияния она не видела. Галя поделилась своими мыслями с Оксаной.
- Слушай Галочка, что если ты позвонишь своему отцу? Он ведь имеет большое влияние. Если он попросит Облздравотдел, то ему не откажут.
- Я ему не звонила уже семь лет. Да он и не знает, что я окончила институт.
- А ты наберись нахальства и позвони.
- Оксана, мне неудобно.
- Ты позвони. Ты это делаешь не для себя, а для будущего. Для твоей будущей семьи. Нет в деревне заводов. Грише там делать нечего. Это значит рано или поздно, но придётся бороться за возвращение в Одессу. Позже будет тяжелее. Ты просто обязана позвонить. Иначе будешь себя ругать, что не позвонила.
- А он, может быть, и не захочет. Он ведь от нас ушёл.
- Скорее всего, захочет. А не захочет, то ты раз и навсегда узнаешь, что он тебя не любит.
Гале было страшновато звонить отцу по этому поводу. Вот понадобилась помощь и она звонит отцу, а когда помощь не требовалась, она не звонила целых семь лет. Плохо смотрится такая дочерняя любовь. С другой стороны, Галя в глубине души надеялась, что отец её любит, и сделает для неё всё, что она попросит. Гале вспомнилось детство. Отец всегда был занят. Только несколько раз он имел возможность провести отпуск с семьёй. Галя помнила и ценила каждый день, каждый час, проведённый с отцом.
Галя вспомнила, как задолго до войны они отдыхали в Сочи. Отец учил её плавать. Он входил в воду по пояс, неся Галю на руках. Потом он опускал её в море, поддерживая двумя руками. Галя начинала двигать руками и ногами, как будто она по-настоящему плывёт. Отец медленно опускал руки, оставляя Галю бултыхаться в воде. Увлёкшаяся Галя и не заметила, как она начала самостоятельно поддерживать своё тело в воде. Так постепенно Галя научилась плавать. Это было замечательное время!
У Гали не было дома телефона. Для звонка в Москву необходимо было пойти на междугородний переговорный пункт. Галя заказала телефонный разговор у телефонистки и стала ждать вызова, наблюдая в окно за улицей. Междугородний переговорный пункт был на Дерибасовской. По улице ходили прохожие. Одни куда-то бежали, спешили, другие медленно прохаживались. Галя так увлеклась наблюдением, так долго ждала, что она вздрогнула от неожиданности, когда по громкоговорителю назвали её имя. Она вскочила в кабинку и схватила трубку. Голос телефонистки сказал: «Говорите, пожалуйста».
- Папа, это я Галя, здравствуй! – сказала Галя, услышав как в трубке густой, до боли знакомый голос, сказал « Алло».
- Галочка, здравствуй дорогая! Я рад, что ты мне позвонила. Виноват перед тобой, всё собирался написать, и так и не написал.
- Папа, я окончила медицинский институт!
- Поздравляю тебя, дочка. Желаю успехов в работе. Надеюсь, что ты, как и я хирург.
- Нет, папа, я решила стать гинекологом-акушером. Эта врачебная специализация требует женщин. Я прошла специальную практику.
- Понимаю, одобряю выбор. Хотелось бы, чтобы ты приехала к нам погостить, уж больно соскучился я по тебе.
- Я по тебе соскучилась тоже. Но, я не смогу сейчас приехать, обещаю, что приеду в первый же отпуск.
- До конца разговора осталась одна минута, - раздался голос телефонистки.
- Папа, мне нужна твоя помощь.
- Чем я могу тебе помочь, доченька?
- Папа, помоги мне остаться работать в Одессе. Я обращаюсь к тебе, так как мне больше не к кому обратиться. Мой друг инженер. Он не может поехать за мной в деревню. Мне просто необходимо остаться в Одессе на работу. Я не могу допустить, чтобы моя жизнь, моя любовь, пала жертвой распределения на работу. Я прошу тебя о помощи.
Галин голос начал дрожать. Девушке нелегко было просить, но мысль об одинокой жизни в глухой деревне заставляла её униженно просить помощи. Галя была готова заплакать.
- Успокойся доченька. Распределение уже было?
В этот момент телефон щёлкнул и замолчал. Время закончилось, и Галю отключили. Галя стояла в кабинке растерянная и заплаканная. Свет в кабинке погас, приглашая покинуть помещение. Не зная, что делать, Галя открыла дверь кабинки. В громкоговорителе раздалось имя Гали с приглашением в другую кабину. Ещё не понимая, что произошло, Галя перешла в другую кабинку и сняла трубку. В трубке раздался голос отца:
- Успокойся, дорогая, теперь они не прервут разговор. Я звоню по правительственной линии. Начни всё с начала. Было ли уже распределение? Мне это нужно, чтобы знать, куда обращаться.
Галя подробно рассказала папе обо всех своих делах. Они говорили минут двадцать. Никто их больше не прерывал. Отец обещал Гале решить вопрос с её распределением.
81.
Оксана не стала брать отпуск после окончания учёбы. В первые же дни она пошла в Облздравотдел на приём к заведующему. Предъявив ему, что она жена инвалида Отечественной войны и по закону должна остаться на работу в Одессе, она попросила направления в Онкологическую больницу хирургом-гинекологом. Заведующий долго вертел её справки в руках. Потом он сказал, что в Онкологической больнице места все заполнены, и он может только предоставить Оксане место в поликлинике участковым врачом. Оксана сказала, что она на войне была хирургической сестрой, что она прошла специальную подготовку по хирургии и по гинекологии и будет неправильно её использовать в качестве участкового врача. Слова Оксаны вызвали гнев у заведующего, и он сказал, чтобы она выполняла, что ей предписано. Руководству виднее. Он бы послал её хирургом, но хирургов много, а в участковые врачи никто идти не хочет. Нет мест в хирургии. Оксана покинула кабинет полностью морально разбитая. Она боялась начальства и не знала, что ей делать.
Единственный человек, у которого Оксана могла попросить совет в этом деле, был доктор Мирошнюк. Вечером того же дня Оксана взяла Ролана и пошла в гости к Мирошнюкам. Анна Ароновна была очень рада принять Оксану. Соломон Давыдович задерживался на операции. Анна Ароновна подробно расспросила Оксану обо всех делах. Её беспокоило здоровье сестры. Оксана успокоила, сказав, что недавний грипп прошёл и Мария Ароновна вполне здорова. Потом они поговорили о Ролане, о его развитии. Ребёнок прочитал бабушке Анне стих Маршака. Анна Ароновна угостила вкусным печеньем. Потом Оксана подробно рассказала Анне Ароновне о посещении Облздравотдела. Когда Оксана уже кончала свой рассказ, пришёл Соломон Давыдович. Анна Ароновна бросилась подавать на стол ужин. Оксана ещё раз во всех подробностях повторила свой рассказ. Соломон Давыдович был возмущён. Он знал, что городу не хватает хирургов, в особенности в области женской онкологии. У него были хорошие, дружеские отношения с заведующей горздравом. Доктор обещал поговорить с ней на эту тему.
Возвращаясь домой, Оксана рассуждала на тему о невозможности простому человеку добиться чего-то без помощи блата. Если верить Мирошнюку, городу позарез нужны гинекологи-хирурги с онкологическим уклоном. Больные по три месяца ждут очереди на операцию. Это ожидание в большинстве случаев плачевно кончается для больных – рак из операбельного превращается в последнюю стадию, когда больного уже ничего не может спасти. И всё это не потому, что не хватает операционных, а от того, что не хватает хирургов. При таком положении дел чиновник во вред обществу специально подготовленного хирурга посылает районным терапевтом! Безобразие творится по прихоти высокопоставленного чиновника от медицины! Что-то не то в обществе, где такое возможно.
Прошло пару дней. Соломон Давыдович передал, что Оксану приглашают в Горздравотдел. Оксану приняла симпатичная женщина средних лет, которая работала секретарём заведующей. Она сказала, что у неё все документы на Оксану. Оказалось, что документы сразу же передали в горздрав, так как в них были указания оставить работать в городе, как жену инвалида войны. Немного погодя Оксану пригласили к заведующей. За столом, заваленным бумагами, сидела пожилая женщина.
- Коваленко, я очень рада, что ты пришла сегодня. Завтра за этим столом будет другой человек. Я ухожу заведовать больницей. Надоело быть бумажным червём. Я всё-таки врач. Мне без больных нельзя. Так вот по просьбе уважаемого Соломона Давыдовича хочу взять тебя к себе в больницу. Мне тебя Соломон хвалил, а я его мнение высоко ценю. Вот в анкете сказано, что у тебя есть высокие правительственные награды. Мне такие врачи очень будут нужны. Пойдёшь ко мне?
- Я надеюсь, - ответила Оксана,- что вы не приглашаете меня на должность терапевта.
- Помилуй бог, в больнице не хватает хирургов. Предлагаю должность хирурга с уклоном на хирургию женских заболеваний. У нас ведь хирурги универсалы. Ты будешь первой, специализирующейся на женских болезнях. Не обещаю, что не придётся участвовать в других операциях. Рук не хватает. Но постараемся сделать упор на гинекологии. Согласна?
- Да я об этом мечтала.
- Когда сможешь приступить к работе?
- Если областной здравотдел не будет чинить препятствий, то хоть завтра.
- Какие препятствия? Они о тебе ничего не знают. Все бумаги у нас и я воспользуюсь служебным положением сегодня, чтобы не иметь дело с горздравом завтра. Согласна?
- Конечно, согласна. Когда выйти на работу?
- Возьми у секретаря направление и приходи через неделю. Раньше у меня не будет времени на тебя. Принимать больницу не простое дело. Нужно всё проверить, а на это требуется время. Жду тебя в больнице через неделю.
Оксана подумала о Гале. Может замолвить словечко?
- Ты что-то хочешь сказать?
Оксану словно прорвало. Она в доверительной форме изложила просьбу помочь подруге. При этом Оксана не забыла упомянуть, что Галя окончила вуз с отличием. Заведующая позвала секретаря и спросила, есть ли в горздраве документы на Галю. Документов не было. Не смогла Оксана помочь подруге.