- Я же приеду следующим летом, обязательно! - сверкала большой щербиной между двух передних зубов восьмилетняя длинноволосая кудрявая рыжая девчонка по имени Алиса.
- Точно?
- Ну конечно! Филь, мы еще, знаешь, как будем играть?! И кораблики по морю пустим опять, и вишней объедимся!
- Но ты приедешь почти через год к бабушке, только в июле! Всего на два месяца. У тебя столько друзей там, наверное, дома. Ты обязательно про меня забудешь, - Филлип, короткостриженый, загорелый мальчуган лет десяти отроду с типично южной внешностью грустно потупил глаза.
- С чего ты взял?
- А у меня тут, в маленькой деревеньке совсем никого нет! Я тебя, Алиса, не забуду. Ты мой самый лучший друг.
- Спасибо, Филь! Правда, спасибо. Хочешь, шарик подарю? - девочка протянула ему в руки золотистую ленточку, на которой прыгал, рвавшись в небо, розовый шарик.
Филлип испуганно взял её в руки
- Приезжай еще, только...
- Обязательно.
- Бывай?
- Бывай!...
Алиса поспешила к родителям, которые ждали её в красном автомобиле старенькой модели. Она обернулась всего разок, и то - её пышные, бледно-рыжие волосы, с которыми резво играл ветер, мешали разглядеть вдали её забавное личико с неправильными чертами. Мама взяла девочку за руку и заботливо усадила в машину, сев следом сама. Немного поторохтев, автомобиль резко сорвался с места и помчался вдаль, оставляя за собой кубы дорожной пыли.
Заглядевшись, Филлип не заметил, как ленточка прытко выскользнула из его потной руки.
И вот, последняя память об Алисе стремительно улетала в верхние слои атмосферы.
"Интересно, а что будет с ним?" - размышлял мальчишка - "Как далеко в космос он успеет улететь? Может, его сожжет первая попавшаяся на его пути звезда? Или шарик упадет в руки какому-нибудь ребенку с какой-нибудь дивной планеты, где шарики стремятся пасть на пол, а не взлететь?"
Долго еще кружилось розовое пятнышко на ярко-голубом полотне неба.
Филлип, едва сдерживая предательские слезы, которые накатывали непонятно от чего - то ли от обиды, то ли от безысходности, то ли от жалости, правда жалости к самому себе, к тому, кто переносил в данный момент такую тяжелую потерю.Смотрел на улетающий шарик и вспоминал – вспоминал, как весело и хорошо ему было этим летом. Как пускали они с Алисой кораблики по луже, и воображали, будто это море (ведь, как известно, с хорошим другом и лужа - океан, и океан - лужа). Как бросали железные крышечки с крыши высокого дома. Как играли, и бегали, и кушали вместе... Всё это было уже не с ним, не в его памяти, не в его сердце - все это скопилось в маленьком наполненном гелием пространстве между округлых резиновых стен, которые неслись сейчас от Филлипа прочь, под палящим вечерним солнцем последнего дня лета. Он точно знал - первый день осени навсегда заберет у него лето, потому что без Алисы ему - лето и не лето совсем, а он точно знал, точно-точно-точно: Алиса больше не приедет. И сердце его визжало, и рассудок туманился, - он уже не помнил, как дошел до дома и сразу лег спать.
В октябре к дому бабушки Алисы подъехал длинный черный автомобиль, которого прежде Филлип никогда не видел. Как узнал он потом, это был катофалк. А позже, в феврале следующего года, окна и двери того дома забили, а на заборе повесили большую табличку: "Продается".