Васька, верный партнер Никанорыча по подкидному, как раз начал стучать в дверь, когда хозяин со свертками в руках появился со стороны улицы. Было заметно, что Никанорыч спешил. Но в дом почему-то сразу не заходил и, к недоумению Васьки, внутрь гостя не приглашал.
* * *
Когда у Мурки, приблудившей к дому Сергея Никанорыча несколько лет назад, неожиданно родились котята, старик Никанорыч сразу почувствовал себя другим человеком. Он бросил свою любимую привычку выпивать за обедом (на нем ведь сейчас такая ответственность!) и прекратил курить в доме (пассивное курение смертельно опасно для маленьких). Он тут же перестал целыми днями сидеть с дружками-бездельниками возле клуба в скверике. Как оказалось, у него ведь никогда и не было с ними ничего общего. Этим примитивным людям и близко не понять всю меру счастья, которое внезапно опрокинулось на седую голову Никанорыча. Всю жизнь один-одинешенек, а тут целая семья! Теперь у него все будет по-другому.
Первое, что он решил сделать, узнать, стоит ли окрестить новорожденных, чтобы соблюсти традиции и, вероятно, поддержать для самого себя иллюзию гарантии будущего благополучия своих подопечных. Будучи когда-то уважаемым сельским учителем Сергеем Никаноровичем, он считал, что священники – люди недалекие и исключительно мошенники. Но сейчас, к превеликому удивлению старика, у отца Павла оказалось гораздо больше здравого смысла и толерантности, чем он предполагал. Святой отец посоветовал Никанорычу повременить с крещением. Может, когда малыши вырастут, они выберут себе другую веру и захотят стать мусульманами или, например, иудеями... А, может, и вовсе останутся убежденными атеистами, как сам Никанорыч. От слов святого отца Никанорыч неожиданно растрогался, и из тумана слез ему явилось откровение. Он вдруг увидел, что это вовсе не отец Павел перед ним, а сам Создатель спустился с небес и разговаривает с ним, простым смертным!
В приподнятом настроении Никанорыч поспешил домой, где его ждали мать-героиня и трое очаровательных несмышленышей. По дороге он заскочил в сельмаг, в котором уже целую вечность торговала дородная Любовь Лаврентьевна. При виде Сергея Никанорыча Лаврентьевна моментально сменила скучающе-равнодушное выражение лица на любезно-предупредительное и поправила декольте платья. Оттопырив зад, она развернулась, но не полностью, чтобы не оказаться к посетителю спиной, и привычной рукой потянулась к верхней полке позади нее.
- Слуш, Любань, а что полезно кормящим матерям? - спросил вдруг Никанорыч, внимательно изучая полупустую витрину, разделяющую продавщицу и покупателя.
Любаня уставилась на Никанорыча.
- А-а-а-э-э-э-э-м-м-м, - Лаврентьевна попыталась вспомнить себя в период более чем двадцатилетней давности, но тщетно, так как в этот момент в пергидрольной голове Любани, как назло, все воспоминания начали путаться со множеством самых невероятных догадок об этом старом кобеле, по поводу которого у нее уже давно зрели весьма далеко идущие планы.
Никанорыч прервал ее размышления:
- Заверни мне этот кусок ливерки и две селедки. Еще бутылку молока возьму.
Он кинул мятую купюру на поцарапанное блюдце, схватил товар и поспешил прочь. Никанорыч так и не заметил, что сегодня у Любани пробор с другой стороны и новая перламутровая помада. Он-то и раньше был не особо внимателен к таким пустякам, но без дежурного хлопка по Любаниному выдающемуся заду, например, редко обходился. Лавреньевна решила, что она этого всего так просто не оставит, и тут же бросилась в подсобку звонить своей подруге Гале.
* * *
До Васьки уже дошли кое-какие слухи, и он на всякий случай решил сам убедиться, что эти две дуры - Любка из магазина и Галка, жена его, выжили из ума окончательно. Любаня успела сообщить Гале, что у Никанорыча в Жуково есть тайная жена, которая работает врачом в поликлинике (Ишь, врал, сволочь, что к психиатру ездит на сеансы от бессонницы!), и что у этой психиатрички родился от Никанорыча ребенок. О селедке Лаврентьевна тактично умолчала. «А, может, и не выжили они из ума? - думал Васька. - Говорят же еще, что прислужница в храме своими ушами слышала, что Никанорыч тройню хотел крестить!» Про тройню Васька решил Гале пока не говорить, не выяснив подробности, так сказать, из первых уст.
У Никанорыча странно пылали щеки и блестели глаза и он всем своим видом давал понять, что явно не рад другу, пришедшему навестить товарища.
- Привет, старик! Ты как? Давно тебя не видать в скверике нашем! Мужики уже спрашивают. Может, по стопарику? - Васька старался говорить аккуратно, чтобы не выдать свои подозрения.
- Я теперь не с вами, - сдержанно ответил Никанорыч. - У меня новая жизнь.
- То есть, какая такая жизнь? Это… правда??? – вырвалось вдруг у Васьки.
- Что «правда»? - насторожился Никанорыч.
- Ну-у-у-у.. Эт.... говорят... Ну, что у тебя кто-то родился типа... и, вообще.., - Васька забормотал что-то совсем невнятное, сам удивляясь тому, о чем говорил.
- А, это? Ну да, так и есть.
Васька смотрел, не мигая, на Никанорыча, будто не узнавал его.
- Что с тобой, Василий? - забеспокоился Никанорыч. Но потом с гордостью в голосе предложил: - А пошли я тебе их покажу! Крестить пока рановато, но я не суеверный, так уж и быть, позволю тебе взглянуть.
- Они ... здесь? - прохрипел Васька, пропустив сказанное про бога мимо ушей.
- Где ж им еще быть? Зде-е-е-есь, с мамкой своей, - мечтательно протянул Никанорыч.
- И она здесь???
Васька осторожно ступил в дом. Как-то подозрительно тихо для троих младенцев и целой мамаши. "Спят, наверное", - подумал Васька, проходя в комнату. Тут он увидел, что «они» действительно спят.
- А где твоя же докторша из райцентра?
- Меня зовут Анастасия Ивановна! - в комнату уверенно шагнула дама в белом халате и тут же обратилась к Сергею Никанорычу. - Вот и Вы, голубчик. Ну, что ж, придется некоторое время лечить Вашу бессонницу в стационаре. А за питомцами присмотрят, надеюсь, - женщина многозначительно взглянула на Ваську.
Как будто из-под земли, в комнате выросли два амбала-санитара, взяли покорного пациента под ручки, вывели его на улицу и усадили на заднее сиденье районной скорой.
***
Как потом выяснилось, доктору позвонил сам отец Павел, когда понял, что в данном случае религия бессильна. Мурку с потомством забрала к себе Любка. Когда котята подросли, одного взял себе священник, второго - Васька с Галей, а третьего Люба оставила в доме Сергея Никанорыча с Муркой, чтобы было, кому встретить хозяина, когда тот вернется. Любаня же и навещала Сергея Никанорыча в больнице. Он с трудом ее узнавал, только о котятах все время спрашивал. Васька свою Галю хорошенько отмутузил за сплетни и запретил видеться с Лаврентьевной. Но так как пройти мимо единственного магазина в деревне практически невозможно, они все равно с Любкой продолжали общаться почти, как раньше, а об этой истории старались не вспоминать.