Глава 16
В себя я пришел от того, что меня похлопали по щекам мокрой тряпкой. Голова гудела, хотя уже меньше, но боль в плече так и не прошла. Я с трудом разлепил вспухшие веки, но никого не увидел. Потом чья-то рука опустила мне на лоб влажную тряпицу. Я моргнул и только теперь увидел сестру. Она отняла руку от моего лба и наклонилась ко мне, заглядывая в глаза.
- Ну, слава Богу, - сказала она, - живой?
Я кивнул.
- А чувствуешь себя как?
- Н-нормальн-но, - прохрипел я, заикаясь.
- Тише! – прошипел Сол, сидевший в стороне от нас. Только сейчас я заметил, что мы уже не на открытом месте, а в кратере, защищенном со всех сторон каменными зубцами. Я лежал под небольшим выступом, а Сол занял удобную для стрельбы позицию. В руках моей сестры я тоже увидел пистолет.
Не уходят? – спросила она.
Сол отрицательно покачал головой.
- Вот дерьмо. Что ж нам делать? – Ариадна отвернулась от него, и было не понятно, задала ли она этот вопрос Солу и просто размышляла вслух.
- Что происходит? – не выдержал я и приподнялся на локте. Ариадна сразу же повалила меня на землю, сильно припечатав к камням, а сама вскинула оружие. Где-то над поверхностью кратера засвистели пули, несколько попало в прикрывавший нас с Ариадной выступ. Сол резко выпрямился и выстрелил три раза. Послышались крики, чей-то голос, судя по всему, послал нашей компании проклятья.
- Не шевелись, понял, не делай резких движений, - зашептала мне Ариадна, отпуская меня.
- Да что происходит - то? – уже тише спросил я.
- Позади тех, что мы видели, шли еще двое, - после короткой паузы ответила Ариадна, - они даже разговаривать не стали, сразу выстрелили. Повезло, что среди них нет ни одного настоящего бойца. А у нас есть, - она кивнула в сторону Сола. Сол как раз разрядил в иорданцев всю обойму.
- Перезаряди, - он бросил моей сестре пистолет.
Ариадна поймала его и, быстро отделив магазин, вставила туда патроны и перебросила Солу. У меня возникла мысль, что у Ариадны был случай попрактиковаться в подобных делах.
- Если бы Сол, - продолжила она, не глядя на меня, - не успел выстрелить раньше, нас бы уже застрелили. К счастью…
- К счастью Сол хорошо умеет убивать, - рявкнул я. Снова послышались голоса, выстрелы. Ариадна снова хотела повалить меня на землю, но на этот раз я оттолкнул ее.
- Ты что, не понимаешь, - заговорил я, ни мало не заботясь о том, что могу быть услышан, - не понимаешь?! Он людей убил, Сол на наших глазах застрелил этих людей! Он их убил, и…
- А было б лучше, если б прострелили твою башку? – зло спросил Сол.
- Да ты убийца, - выпалил я.
- Говори, как хочешь, - отрезал он, - мы с Ариадной тебе шкуру спасали, а ты…
- С Ариадной? Так и ты тоже?.. – закончить я не успел. Выстрелы прекратилась, и кто-то на незнакомом языке сказал что-то. Кажется, задал вопрос.
- Они… - начала Ариадна, но Сол зашипел на нее, прижав палец к губам. Мы прислушались. Тот же голос говорил что-то еще. Мои спутники понимали, о чем идет речь.
- Послушай, давай я с ними поговорю, - быстро заговорила Ариадна, - ты израильтянин, тебя могут и не послушать, а меня послушают.
Сол хохотнул.
- На тебе такое же обмундирование, как и на мне. Они не на лица, они на одежду смотрят.
Голос произнес что-то еще. Это очень не понравилось моим друзьям.
- Так, Сол, медлить нельзя. Или я к ним выйду или они все тут разнесут, - решительно сказала Ариадна.
- У них бомба? – в ужасе спросил я.
Сол как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Ариадна встала во весь рост и ответила говорившему на том же языке. Голос что-то приказал ей, и она отбросила пистолет. Пистолет подобрал Сол и протянул мне.
- Не выпускай его из рук, - прошептал он, - они блефуют. Говорят Ариадне, что за ними следует целая пехота, но это не так, раз мы ничего не увидели со скалы. Главное, что бы они отвлеклись и забыли про нас на время, а там глядишь и прорвемся.
- Сол, - произнес я, - ты намекаешь, что нужно всех перестрелять?
Сол поглядел на меня с каким-то усталым сочувствием.
- Адди, поверь, мне это не доставляет удовольствия, - он отвечал мне и одновременно следил за разговором, который Ариадна вела с иорданцами, - но не убей я их, они бы… они и так уже тебя ранили, Адди. Не жалей, не стоит.
Не стоит. Сол хотел сказать, что они не стоят того, чтобы желать об их смерти? Или что-то другое имел в виду? Интересно, а мы втроем, мы чего-нибудь стоим?
Мы еще какое-то время полежали в укрытии, но потом в кратер спустилось два человека, один поднял меня, а другой надел наручники на Сола. Никто не сопротивлялся.
- Что случилось? – спросил я. Хотя и перестрелки не было, происходящее совсем мне не нравилось.
- Нас доставят в Дамаск, в местную тюрьму, где мы… ну… какое-то время побудем, - объяснила Ариадна. Ей удерживать не пытались. Интересно, что она задумала.
- В тюрьму? – ошарашено спросил я, будто никогда не слышал о такой штуке.
Когда мы вышли из кратера, нас ждал еще один человек. Это был тот самый военный, про которого я подумал, будто бы он возглавлял этот маленький взвод. Наверное, я не ошибся. Боец бросил на меня презрительный взгляд, усмехнулся и что-то сказал Ариадне. Моя сестра промолчала, но взгляд ее сделался очень недобрым…
Несколько часов нас вели на северо-запад. Уж не знаю, как именно военные собирались добираться до Дамаска, но насколько мне известно, отсюда до него недели три пути. Я сильно устал. Хотелось пить, плечо болело все сильнее. Один раз я упал. Один из иорданцев пнул меня под ребра и поднял за волосы. Наконец мы сделали остановку. Старший подозвал к себя одного воина и что-то объяснил ему. Другой все это время пристально и в тоже время как-то испуганно наблюдал за нами, не опуская оружия. Мои спутники были удивительно спокойны. Неожиданно моя сестра улыбнулась и что-то сказала. Старший переспросил, выругался, но позволил одному из бойцов сделать то, о чем она просит. Ариадна достала сигарету, боец подошел к ней и протянул зажигалку. Внезапно раздался двойной хлопок. Не успел я понять, что это было, как старший притянул меня к себе и приставил к виску дуло. Два молодых сержанта упали на песок. У каждого на груди расползалось кровавое пятно. Ариадна держала в руке маленький пистолет, который легко спрятать под одеждой. Иорданец осклабился и зарычал что-то на своем языке.
Мне стало по-настоящему страшно. Как не было даже в Адад-Римма. Как не было даже в пещере. Военный щелкнул предохранителем. Я зажмурился. И тут меня резко толкнули, и я упал лицом в песок. За моей спиной завязалась драка. Дрались Сол и иорданский воин. Все осложнялось тем, что у Сола были скованы руки.
- Стреляй! – крикнул я сестре.
Ариадна, не шевелясь, смотрела на катающихся в пыли и песке людей. Потом быстро подняла что-то с земли и, подойдя к дерущимся, огрела по затылку одно из них.
К счастью, это оказался иорданец. К счастью…
- Ну ты даешь, - Сол с трудом выбрался из-под обмякшего тела, - ты хоть соображаешь, как ты рисковала?
- С трудом, - изо рта Ариадны вместе со словами вырвалась струйка сигаретного дыма.
- Ты убила его? – равнодушно спросил я, трогая ногой тело военного. Не с упреком, не с раздражением. Действительно, чего они стоят?
- Этого оглушила. А этих, - она бросила взгляд в сторону лежащих на песке трупов и вздохнула, - увы. Мне очень жаль.
- Забери у него оружие, - Сол кивком указал на оглушенного, - и найди у него ключи от наручников, они точно у него, я видел, как он их забирал.
Два пистолета, запасные обоймы и короткий десантный нож оказались у нас. После непродолжительных поисков ключи были найдены в одном из потайных карманов, и Ариадна расстегнула наручники.
- А он что? Пусть подыхает? – спросил я, от боли кусая губы.
- Да уж я не стал бы плакать, - отозвался Сол, - ничего с ним не случиться, полежит, очухается и пойдет своей дорогой. Пошли скорее, возможно, ему взбредет в голову преследовать нас.
Через несколько минут мне стало так хреново, что моим друзьям пришлось взять меня под руки и тащить всю дорогу на себе. В один прекрасный момент рана открылась вновь, и Солу пришлось остановиться, чтобы сделать мне перевязку. Жара стояла смертельная, а пить хотелось все сильнее. Не смотря на то, что рана была перевязана, кровь продолжала сочиться сквозь ткань, а пуля так и оставалась внутри.
Так прошло еще несколько часов кошмара.
- Он так больше не протянет, - сказала Ариадна, - надо что-то делать, иначе он умрет.
- Ариадна, мы в Иордании, - отвечал Сол, - да тут любой врач нас не просто не примет, он еще и херни какой-нибудь ядовитой в дорогу даст, что б сдохли побыстрее. Не, это не выход, у нас ничего не выйдет.
- Не выйдет!? – Ариадна остановилась и посмотрела Солу в глаза, - а ты предложишь бросить его здесь???
- Ариадна, я всего лишь…
- Не говори, что выхода нет, твою мать! Он мой брат, понимаешь? И я лучше сдохну вместе с ним, чем брошу в пустыне одного!
- Я не предлагаю его бросить, ты меня послушай, - Сол повысил голос, - я кое-кого тут знаю. Можно будет попробовать. Придется надавить, а не то можно и попасть…
- но у нас не одного…
- ничего, я знаю…
- а если он…
- я надеюсь, что все же…
Голоса моих товарищей поплыли куда-то вдаль. Боль в груди из острой и режущей, стала какой-то тупой и обволакивающей. Чтобы не закричать, я закусил губу и прокусил ее до крови. Ноги не слушались и Сол с Ариадной подхватили меня с двух сторон подмышки. Куда мы шли, я не осознавал. Мне теперь кажется, что я несколько раз терял сознание, но приходя в себя, ничего не мог вспомнить. Дальнейшее я восстановил по словам сестры:
Глава 17
Мучая зрение, Азария всматривался в ночь. Его последнее время мучила бессонница, и он выходил на крыльцо, полюбоваться на звезды. Ночь редко приносила с собой нечто из ряда вон выходящее, но Азария и не надеялся на какое-то фантастическое видение. Ему доставляло удовольствие просто глядеть в небо и не о чем не думать. Иногда он даже пытался зарисовывать те звездные узоры, которые ему удалось распознать. Однако сегодня, когда он заранее прихватил с собой тетрадь и карандаш, небо заволокло темным и тяжелым туманом. Изредка сквозь него проглядывала одна-другая звездочка, но через секунду плотная завеса уже вновь скрывала ее, словно боялась открыть нечто такое, на что простым смертным смотреть нельзя.
«А ведь древние врачеватели умели читать по небу. Интересно, что предвещают звезды сегодня?»
Вдруг какой-то шорох за домом привлек его внимание.
«Опять шакалы».
Ночных джиннов, как их многие называли, он не боялся. Когда шорох стал более настойчивым, Азария, выругавшись, зашел в дом, чтобы взять винтовку. Когда он вновь показался на крыльцо, все стихло.
- Что еще за чертовщина? – тихо пробормотал он.
Он простоял с ружьем еще несколько минут, но никаких звуков на этот раз не повторилось. Азария вздохнул.
- Медленно положи ружье на пол, - произнес по-арабски голос за его спиной с сильным акцентом.
«Хуже. Израильтяне».
Азария сначала напрягся, готовясь дать при возможности отпор, но когда почувствовал два холодных дула, понял, что такой возможности не представиться. Он бросил ружье.
- Вот так. Теперь повернись. Так же медленно, - говоривший был удивительно спокоен.
«Это плохо. Либо ему нечего терять, либо это воля такая». Азария даже невольно позавидовал.
За его спиной стоял солдат в израильской форме. В руке он держал пистолет.
«Профессионал…»
Не смотря на такое слабое вооружение, солдат держал уверенно, даже не принужденно. Второй, чуть в тени, с надвинутым на лицо беретом, тоже держал пистолет и поддерживал третьего. Тот едва держался на ногах. Одежда на груди и левый рукав полностью пропиталась кровью.
- Мы нуждаемся в твоих услугах, доктор. Наш товарищ ранен. Вылечи его и будешь жить.
- Непременно, - кивнул Азария, выбивая из рук солдата пистолет. Солдат вздрогнул и отпрянул. Азария, тем временем, размахнулся, готовясь наотмашь ударить самоуверенного юнца по шее, но его кулак рассек воздух. Азария не успел удивиться реакции этого наглеца, когда резкий удар под колени повалил его на пол. В следующую секунду он оказался втиснут носом в собственный пол, а сверху на него уселся солдат.
«Да, не зря так вольготно себя ведет».
- Неплохо, для старика. В общем, еще раз такое повториться, получишь пулю в лоб, а сейчас готовь свои инструменты. Нашему другу нужна срочная помощь.
- Да пошел ты! Я еврейским выродкам не помогаю, - прошипел Азария.
- Нам поможешь, - сидевший на нем солдат даже не разозлился. Азария уже понял, что перед ним отнюдь не новобранец, - придется, ведь жить ты хочешь? Извлеки пулю и наложи повязку. Большего от тебя не требуется.
- Что б я сдох!
Невыносимая боль в запястии заставила Азарию захрипеть, что бы сдержать крик. Из глаз брызнули слезы.
- Это всегда можно, отец. Ты только парню помоги, а там как пожелаешь, - солдат встал и резко поднял Азарию на ноги. Врач быстро ощупал запястие, но никаких повреждений не было.
- А ты молодец, - усмехнулся Азария, - умеешь правильно пытать.
На застывшем, почти восковом лице израильтянина дрогнула кривая усмешка. Азарии показалось, что таким образом солдат пытается скрыть какую-то затаенную боль.
- Доставай инструмент, - повторил он, - и не вздумай прикоснуться к оружию.
Раненого положили на стол. Он хрипел и задыхался. Вглядевшись в него, Азария удивился, увидев перед собой юношу европейской внешности с каштановыми волосами и бледной кожей.
- Я и не знал, что Израиль привлекает солдат иностранных государств для своих операций. Откуда он, из Болгарии, Албании? Или Греции? – спросил Азария, надевая перчатки.
Ему не ответили. Разорвав одежду на несчастном, Азария быстро оглядел рану и присвистнул.
- О, ребята, да он у вас не жилец!
Второй солдат, тот, который поддерживал раненого, резко выдохнул и передернул плечами.
- Сделайте же что-нибудь, - хрипло произнес… произнесла она.
«Все больше сюрпризов».
- Удивительно, что он столько прожил у вас. Рана не глубока, но пуля застряла в сухожилиях и они теперь нагнаиваются. Нужна сложная операция, - Азария призадумался, пытливо глядя на солдат, - ребята, вы уверены, что мне стоит продлевать его агонию? Он не выживет, это ясно, как день. Чего вы от меня хотите?
- Извлеките пулю, - ответила девушка. По-арабски она говорила еще хуже своего сослуживца, но вполне отчетливо.
Азария некоторое время смотрел на нее. Хотя лица он не видел, он догадывался, что она плачет. Первый солдат, хоть и нечего не сказал, но впервые заметно напрягся.
- Хорошо. Я удалю пулю и постараюсь удалить гной. Но у меня нет наркоза. Вам придется помогать мне, иначе ничего не получится.
Девушка-солдат подошла к столу и подхватила раненого под плечи. Парень подошел с другой стороны, не переставая держать врача на прицеле.
- Слушай, я не собираюсь кромсать твоего приятеля, - рявкнул Азария, - он и так скоро окочурится, зачем мне это дерьмо?! Я врач, а не убийца.
- Так спокойнее, - отозвался каменный человек.
- Одной рукой ты его не удержишь.
- Надо будет, удержу без рук.
Азария приступил к операции. Она была очень долгой и мучительной, как для доктора, так и для все остальных. Раненый пытался кричать, но тряпка, которую его заставили закусить, мешала ему издавать громкие звуки. Бедняга сильно дергался, девушка едва справлялась с ним, прижимая его голову и руки к столу, она положила ладонь ему на лоб и что-то нашептывала. Каменный, хоть и не без усилий, и впрямь удерживал ноги товарища одной рукой, пистолет он так и не опустил. Азария почувствовал раздражение. Да что он, кретин, что ли? А если он резкое движение сделает, он, что, все равно палить начнет?! Да нет, этот не начнет.
«Этот поймет, когда нужно убивать».
- Держите крепче.
Азария одним рывком выдернул часть пули из тела юноши. Того исказила сильнейшая судорога, Азария даже подумал, что началась агония. Черт, не подох бы так сразу…
- Это еще не все, держите его.
Вторая часть пули проникла глубже в тело, и добраться до нее было труднее. Как могло получиться, что пуля раздробилась, уже попав в него? Значит, она уже изначально была с браком…
«Или не подходила под оружие».
- Еще чуть-чуть…
Осколок поддался на уговоры и вышел из тела. Капли крови, смешиваясь со зловонным гноем, капали на пол. Раненый затих. Наклонившись, Азария прислушался. Дышит. Доктор облегченно вздохнул. Осталось удалить гнойные выделения и наложить бинт.
* * *
Под утро Азария стряхнул с себя остатки беспокойного сна. Девушка продолжала сидеть около раненого, даже достала оружие. Другой, каменный, отвернувшись, смотрел в окно.
- Как он? – спросил Азария.
- Спит, - ответила девушка.
Каменный повернулся, посмотрел на товарищей. Потом на Азарию. По его лицу было не понять, о чем он думает, но врачу все же показалось, что он чем-то встревржен. Азария усмехнулся.
«Видать, тоже разглядел!»
- Когда он сможет идти? – спросил наконец каменный.
Азария пожал плечами.
- Через день-два. Конечно, чем дольше он будет в покое, тем лучше.
- Чтобы ты успел сдать нас иорданцам? – каменный даже не пытался пошутить.
- А зачем? Я, как мог, подлатал твоего друга, сколько он протянет – небу известно, но сдавать вас, чтобы его наверняка шлепнули, я не стану. Зачем мне было его спасать, если бы я хотел, в конечном счете, его убить?
Каменные коротко выдохнул.
- Да. Ты не врешь.
- Да и потом, причем тут иорданцы?
Теперь даже девушка-солдат посмотрела на него, если не в недоумении, то, по крайней мере, вопросительно.
- Не понял. Что ты имеешь в виду?
- Кто из вас его шмальнул?
Наконец-то лицо каменного солдата перестало быть непроницаемым. Брови поползли вверх, а губы искривились в презрительной усмешке.
- Ты что, бредишь? Зачем нам это?
- Ну, вам-то это, судя по всему, не было как раз нужно. По случайности пальнул и чуть не угробил, так? Кто, она? – он кивнул в сторону девушки.
Солдат поглядел на свою спутницу, словно ища поддержки, потом снова перевел взгляд на доктора. Чуть наклонил голову. Взгляд его, обычно стеклянный, вдруг стал любопытным, острым, чуть насмешливым.
«А я-то думал, он машина».
- Ты смеешься, врач? С чего ты взял это?
- Знаешь, любезный, это ты, похоже, меня за идиота держишь. Я, всю жизнь людей латавший, не отличу наши пули от ваши израильских?
Парень долго и пристально всматривался в лицо врача. Азарии даже стало немного страшно.
- Да, - едва заметно заикнувшись, сказал солдат, - я случайно выстрелил в него и чуть не убил. Когда скрывались от иорданского кордона.
Азария торжественно усмехнулся.
- Ну вот, я не такой уж и старый дебил, как ты думал, да? – весело проговорил он, - ладно, сидите здесь, сколько хотите, я вас не выдам, - он двинулся в сторону кухни, - завтракать будете?
- Будем.
Оставшись одни, солдаты переглянулись.
- Ты поняла?.. – еле слышно спросил Сол.
Ариадна задумчиво посмотрела вслед хлопочущему врачу и вздохнула.
- Мне кажется, что да.
Из кухни донесся голос Азарии.
- У меня остался ягодный пирог и морс, из…
- Как только Адди чуть окрепнет, мы уходим, - чуть громче произнес Сол, - этот не так прост, как кажется. Может он и поверил, что это я его, а может, и нет. Если что заподозрит... – он тяжело вздохнул, - в общем, осторожно нам надо вести себя. Особенно Адди. Как бы чего не ляпнул в бреду. Уж извини.
Через несколько минут Азария вернулся в комнату.
- Может, душ принять хотите? – спросил он.
Ариадна согласилась с этим, а Сол отказался. Пока ее не было, Азария хлопотал над Адди, проверял повязки, сделал укол, подложил под голову свернутую куртку. Сол, тем временем, вертел в руках кусочек ягодного пирога. Он вполне мог напихать в этот кулинарный шедевр отравы, думал он. Даже почти наверняка напихал, вон, как нас радушно принимает. Но как бы он не старался найти этому подтверждения, пирог ничем не выдавал своего секрета. У него был нормальный запах и хороший вкус.
Ариадны не было почти час. Сол уже начал волноваться, когда она все-таки пришла с мокрой головой. Да, действительно, грязи на них было с три короба, пока все отмоешь… В общем, в итоге Сол решил тоже попробовать вымыться и шепнув подруге: «осторожней с едой!», отправился в душ.
Так прошли целые сутки.
Азария не выпытывал у них, кто они, откуда и куда идут, но все задаваемые им вопросы были настолько неожиданны и многозначны, что Сола вновь охватило беспокойство, прошедшее после принятия ванны. Иорданец явно что-то подозревал. Или пытался узнать как можно больше про них. Отвечал ему по большей части сам Сол, но иногда он обращался непосредственно к Ариадне. Сол очень внимательно следил за ее речью, но Ариадна, похоже, тоже раскусила Азарию и ее ответы были уклончивы и очень осторожны. Она не сказала ему ни откуда родом, ни как оказалась в израильской армии, ни как ее зовут. Ничего, что могло бы как-то подтолкнуть его к разгадке.
Вскоре Адди начал приходить в себя. Сначала его сильно тошнило и рвало, но после того, как Азария сделал ему еще два укола, стало гораздо лучше. И вот тут-то доктор почувствовал почву для реванша.
«Раз эти молчат, этот скажет».
Он принялся расспрашивать Адди про его самочувствие, про то, что он чувствовал до того, как пулю извлекли, восхищался тем, что тот остался жив, якобы из профессионального интереса.
- Когда мы столкнулись с иорданцами, они начали стрелять и…
- Нет-нет, что ты, они здесь не при чем,- вдруг заговорила давно молчавшая девушка, - ты не увидел, но это вот он, - она кивнула на товарища, - случайно попал в тебя. Суматоха была жуткая, нас почти окружили.
- Сол? – Адди никак не мог вспомнить, что бы это именно Сол случайно выстрелил в него.
Ариадна вдруг сделала страшные глаза и стиснула зубы. Сол, чье имя Адди только что назвал, остался неподвижен, но парень все же предпочел отвернуться от него и посмотреть на Азарию. На лице того читалось любопытство и какое-то затаенное торжество.
- Знаете, мне кажется, ему пора отдохнуть, - Сол решительно подошел к другу и положил руку ему на здоровое плечо. Адди чуть не вскрикнул, так сильно впились пальцы в его тело.
- Да, вы правы, Сол, - кивнул Азария и, как ни в чем не бывало, вышел на кухню.
- Что случилось-то? – спросил Адди.
- Молчи и ничего больше не говори ему, - зашептал Сол, - мое имя выболтал, так хоть про Ариадну ничего не говори. И себя не называй. Лучше спящим притворись.
- Ну… Но… Но ведь он спас меня, - не понял Адди беспокойства своих друзей, - что плохого он нам сделает?
- Не знаю, - ответил Сол, - он иорданец. И как бы хорошо он сейчас к тебе не отнесся, меня он ненавидит люто. Так что лучше за собой следить…
Сол отошел от них и тихо подкрался к двери, ведущей на кухню, откуда можно было различить, чем именно занимался доктор.
Я в недоумении повернулся к сестре.
- Ариадна, слушай, что на самом деле случилось? Почему Сол говорит, что это он попал в меня?
- Да пуля эта, неладная… - пробормотала она.
- Что? Какая пуля?
- Которой тебя ранили. Она израильского производства. Но ранил тебя не израильтянин.
Я некоторое время смотрел в лицо сестры, пытаясь понять ее слова.
- И что это значит?
- Сам подумай.
Я пожал плечами и поморщился, когда левое ответило болью.
- Да не пойму я. Вот вы с Солом такие стратеги и все в этом соображаете, что с меня-то взять?
- Кто-то поставляет в лагерь врага наше оружие, - прошептала Ариадна.
Я чуть не расхохотался.
- В лагерь врага? Наше оружие?.. Да ты в своем уме, сестренка? Какие иорданцы нам враги? С каких это пор мы – израильские солдаты? Да мы такие же израильские солдаты, как ты – Катрин Денев!
- Ты палку-то сам не перегибай, - сварливо ответила Ариадна, - я с точки зрения Сола сужу, а такая фраза сама вышла. Ну, чтоб было понятнее.
Я хмыкнул. Чтоб было понятнее, говоришь…
- Как себя чувствуешь? – спросила вдруг Ариадна.
- Да вроде бы нормально. Хотя, знаешь, голова как-то кругом идет, после всех этих «наркозов». Но идти, в случае чего, смогу, - заверил я.
- А бежать?
- Бежать… Ну, если не очень далеко, то да, - я даже не пытался пошутить.
На самом деле мое самочувствие в тот момент оставляло желать лучшего. Голова болела, рука плохо слушалась, во всем теле присутствовала странная вялость и немного подташнивало. Может быть, это и нормально, ведь этот иорданский доктор практически вытащил меня с того света. Вот если бы поспал чуток, может и лучше бы стало.
- Знаешь, я посплю немного, - сказал я сестре. Та встревожено посмотрела на меня, потом в сторону кухни. Сол, оказывается, ушел помочь врачу готовить.
- Он там ничего с ним не сделает, - улыбнулся я.
- Сол? Да нет, - Ариадна улыбнулась в ответ. Как же я долго не видел этой улыбки! – Врач у нас вне подозрений, а пока Сол там с ним, травить нас он не будет. Хотя, знаешь, по-моему, Сол что-то затевает. Ты спи, спи пока. Если что, разбудим.
Ариадна встала, подошла к холодильнику, достала оттуда два пива, почитала этикетки, пожала плечами и, откупорив одну, приложилась к бутылке.
- Слушай, а вы его долго уламывали, чтобы он меня спас? – спросил я.
- Не очень, - Ариадна оторвалась от своего интересного занятия, - Сол показал ему пушку, тот мигом согласился.
- Ясно. Только… Где ж вы патроны достали? Неужели у иорданцев прихватили?
- Да не было у нас никаких патронов. Сол ему пустой пушкой угрожал. Когда доктор этот кинулся на него, я думала, все, попали теперь, а Сол завалил его, молодец. Пиво будешь?
- Буду, - я сделал глоток. Горькое, отлично.
- Вот уж не чаяла найти на иордано-израильской границе такого вкусного пива, - сказала моя младшая сестра.
- Да уж. Пустой пушкой, говоришь? И он, значит, купился? Ну вы даете, ребята!
- Вот черт, - неожиданно выругалась Ариадна.
- Что случилось? – спросил я, не ожидая услышать ничего хорошего. Не хватало только, что она сейчас сказала, что они потеряли рукопись в пустыне и ее надо срочно идти искать.
- Манускрипт, - ответила она, и я неожиданно для себя успокоился, сообразив, что так оно и есть.
- Нет, ты представляешь, - продолжала она, - я оставила сумку как раз на кухне, с этим докторишкой. Не хватал только, чтобы он ее тиснул.
- Да? – чувствуя несказанное облегчение, произнес я, - ну, значит, нужно ее оттуда унести.
Засыпая, я вздохнул. Сколько, сколько же, Господи, нас еще будет швырять по левантийскому древнему Востоку?!
* * *
«Господь Милосердный, что это?»
Листы были настолько хрупкими и истлевшими, что начинали ломаться от дуновения ветра. Язык напоминал арабский, но из-за сильных повреждений и бдительных надсмотрщиков, разобрать что-либо было невозможно. Рукопись, должно быть, представляла собой немалую историческую ценность.
«И не только».
- Доктор?
Азария резко выпрямился, уронил манускрипт на пол и напряженно улыбнулся, глядя на девушку-солдата.
- Он только что уснул, - сообщила она, - вы не приготовите нам чаю или чего-нибудь еще?
- Чай? Ах да, конечно, - Азария облегченно выдохнул.
«Не заметила? Кажется, нет…»
- Минуту.
Когда она ушла, Азария быстро положил манускрипт на место, решив заняться им как чуть позже, и приступил к приготовлению чая.
* * *
- Спасибо и… можно еще кружечку? – попросила девица, после третьей чашки.
- Танин вреден для сердца, - сказал Азария.
- Да бросьте вы, в чае не содержится танин.
- Кто из нас врач? В чае как раз таки и содержится.
- Ну ничего, налейте еще одну и хватит.
Удивленный Азария подхватил ее кружку и ушел на кухню. Сол и тот парень, имени которого он не выяснил, давно спали.
«Что она, на романтический вечер надеется?»
- Ушел, - прошептала Ласкари, - может, пора?..
- Пора, - губы Сола едва заметно шевельнулись.
Ариадна сделала какое-то неуловимое движение. Сол вновь спал. Кажется, он вправду спит, подумала она с улыбкой, но быстро одернула себя. Слишком часто она ловила себя на непозволительных мыслях о Соле.
- Вот чай, - Азария поставил перед ней кружку давно остывшего напитка.
- Спасибо, а то я горячий не люблю, - Ариадна сделала глоток, - знаете, мы вам очень благодарны. Наверное, скоро уже уйдем.
- Уйдете? – как бы невзначай спросил врач, - а… когда? И куда? Может быть, в пути вам понадобиться помощь? Я могу…
- О, нет, что вы, доктор, вы и так много для нас сделали, хотя и не должны были. Мы оставим вас в покое. Ваше здоровье, - она чокнулась о стакан доктора.
Азария помедлил, но все же допил остатки холодного чая.
«Уходить собрались, значит. Посмотрим, посмотрим».
- И все-таки, я должен знать, куда вы направитесь, - настаивал Азария, - я, в первую очередь, врач, а уж потом иорданский подданный, я не могу отправить на смерть тех, кого выдернул с того света.
Ариадна задумчиво вздохнула.
«Красивая девочка».
- Думаю, нужно выбираться отсюда, - сказала, наконец, она.
- Вы имеете в виду Иорданию? Или Ближний Восток? Знаете, я могу свести вас с нужными людьми, они помогут добраться до Кунейтры с караваном паломников, а оттуда идет поезд в Дамаск. Уж из Дамаска вы сумеете добраться туда, куда вам нужно, - Азария позволил себе улыбку.
- Вы очень добры, но нет, спасибо, - она еще отхлебнула чаю. Азария зевнул.
- Поздно уже, - поплывшим голосом сказал он, - вы спасть не хотите?
- Хочу, да… Да, конечно, - поспешно ответила она, - сейчас, вот, чай допью и пойду. Тем более что товарищи мои спят.
Она медленно допила чай. Азария подпер голову рукой.
- А чем вы вообще думаете заниматься, когда выберетесь отсюда? – спросил он.
- А, - отозвалась она, словно ее отвлекли от каких-то мыслей, - чем? Да вот рыбу ловить буду. Где-нибудь на Фиджи или Тасмании. Или в армию пойду.
- Сразу в армию? – Азария с трудом подставил под тяжелую голову вторую руку, - вы ведь солдат? Или нет?
- Офицер, - ответила она.
- На вашей одежде никаких отличительных знаков. Я, было, подумал, что форма у вас левая, - врач усмехнулся, - а где вы служили, позвольте спросить?
Она помолчала.
- Знаете, доктор, мне приходилось даже воевать. Причем в разных армиях. Трудно поверить, правда?
- Да очень. Не представляю, как молодую девушку могло занести так далеко от ее родных мест в… чужую армию, - сон накатывал на Азарию неотвратимой снежной лавиной. Он подложил голову под руки и постарался держать Ариадну в поле зрения.
«Дьявол, как же я устал…»
- Да нет, ничего удивительного, можете мне поверить, - пожав плечами, ответила девушка, - на самом деле я давно готовилась к военной карьере. В армии служили не только мои отец, дед и прадед, но и мать с бабкой. В армии служили мои братья и сестры, и, как я надеюсь, будут служить мои потомки. Видите ли, доктор, я вовсе не считаю, что армия не для женщин. Дело не в том, женщина или мужчина, это не главное. Все дело в отношении человека к этому предмету, в его устремлениях, в его желаниях, любви к Родине и… В общем, то, насколько ты готов защищать Родину, родных и защищаться сам, и отличает одного человека от другого.
- Потрясающе, - раздался голос Сола.
Азария, положив голову на руки, мирно похрапывал, убаюканный философским бормотанием Ариадны.
Девушка перевела дух.
- Ух, долго же мне пришлось капать ему на мозги. Он что-то не хотел сдаваться.
- Да, он продержался до последнего, - кивнул Сол, думая о чем-то, - Ладно, буди Адди и сваливаем, пока иорданские шакалы не приперлись, - он решительно соскочил с кровати и подошел к спящему врачу.
- Его надо связать, - предложил он.
Глава 18
- Скорее, скорее, пока он не очухается, - приговаривала моя сестра, пока мы в ночь карабкались по барханам и глотали песок на ужин.
- Да даже если и очухается, - прохрипел я, отплевываясь, - что с того? Связан ведь.
Мы убегали в пустынную, непроглядную ночь, прочь от докторского дома, куда, по навету этого предателя, уже спешили иорданские бойцы. Сол сказал, что с этой стороны они нам не попадутся, потому, что в этом направлении находится израильский гарнизон.
- А далеко нам до Израиля? – спросила Ариадна.
- Да не очень, километров десять-двенадцать по прямой, - беспечно ответил Сол, - если, конечно, не собьемся с дороги.
Да, по меркам Сола это не очень далеко. Ариадна тоже не выглядела расстроенной. Я, в другой ситуации, может быть, тоже сказал, что это рядом, но рана в плече начинала ныть с новой силой. Я даже боялся, как бы она вновь не открылась.
- А ты вправду слышал, как он разговаривал с иорданцами по телефону? – спросил я.
Сол с раздражением посмотрел на меня.
- Я, по-твоему, похож на сумасшедшего? Да, уверен, Адди. Почти сразу, как ты очнулся, он пошел на кухню, помнишь? Он набрал какой-то номер, сказал несколько слов. Я понял, что это значит. Таким языковым шифром пользуются все, кто проживает вблизи границы или имеют какое-то отношение к армии.
- А еще он лазил в манускрипт, - вставила Ариадна.
- Что-о? – брови Сола резко взмыли вверх.
- Что слышал, - огрызнулась сестренка, - лазил, лазил, но я вовремя пришла. А то неизвестно, до чего бы долазился.
- А, черт, надо было пристрелить его, - яростно прошипел Сол, да так, что я задрожал.
- Ты чего это?
- Я… да, ничего, - отмахнулся Сол, - просто херово как-то у нас все получается. Сначала иорданским попались – слава Богу, в плен не загремели, потом Адди в плечо пулю засадили, теперь это… Он же ведь все своим разболтает.
- Да и пусть, мне кажется, они и не поймут о чем речь. Для них главное что? Израильтяне свободно гуляют по их территории, надо истребить их всех к чертовой матери, а книжечки ихние – дело десятое.
- Да не имел я ввиду, что его шлепнуть надо, - с досадой в голосе ответил Сол, - просто… Ну, сами понимаете. Может, и вправду иорданцам плевать будет на рукопись. Она точно у тебя?
- Точно, - ткань развернулась, и в руках Ариадны оказался предмет наших страданий и лишений, - сразу проверила, как только уснул этот. Ну, ничего, теперь ему за все воздастся.
- Да уж, - хмыкнул я, - за помощь израильтянам по головке его не погладят.
- Ничего, сочинит сказочку, как мы его пытали и заставляли, - сказал Сол, - а они и поверят. Может, даже, медаль за отвагу дадут. А могут и расстрелять, - он невесело хохотнул, - тут как повезет.
Мы сделали одну остановку. Сол сменил мне бинты. Рана вроде бы выглядела лучше, но не зарубцевалась. Рука все еще плохо слушалась, хотя боли отступили.
- Ничего, ты крепкий орешек, многим первое ранение обходилось куда как хуже, - говорил Сол.
- Смотрите, уже светает, - воскликнула Ариадна, вскакивая на ноги.
- Верно, - медленно проговорил Сол, смотря на восток, - надо идти.
Становилось жарче, идти под солнцем оказалось гораздо труднее, чем ночью. Мы выпили всю воду, что у нас была, остатки еду испортились от зноя, и их пришлось выкинуть на радость шакалам и гиенам.
И иорданцам.
Я поймал себя на мысли, что рассуждаю, как израильский солдат. Но за что мне их любить, они же чуть не пристрелили меня. Да, по духу я уже израильский боец. И моя сестра тоже.
Вот интересно, из Израиля мы как скоро сможем выбраться? Сол говорил, что открыто ни в коем случае нельзя, но «первое время». А когда оно закончится, это время? Да и Ариадна хотела сначала разобраться с рукописью. А она, пока не разберется, из страны не уедет, хоть захлестни ее война со всеми стихийными бедствиями. Значит, я один или…
Нет. Сестру я не брошу. Останься она хоть жить здесь, без нее домой я не вернусь.
Господи, как же трудно идти. Пот водопадом заливает глаза, не видно не чего, пить хочется… Да еще этот шум в ушах, неужели миражи уже начались? Боль в плече вдруг усилилась. Я стиснул зубы и пошел за своими друзьями. Сол вдруг остановился. Шум становился все сильнее. Я от этого с ума сойду…
- Вы слышите? – спросил Сол.
- Ага, - кивнула Ариадна, - и это…
- Это значит, мы дошли, - радостно сообщил Сол, - все, кончились наши мучения! Скоро спать будем в нормальных постелях. А тебя наш врач посмотрит.
- Ну, слава Богу, - выдохнул я, - а то я уж думал, глюки от жажды начались. Думал, все, рехнусь сейчас.
- Обычно так думают люди с устойчивой и твердой психикой, - возразил Сол, - но ты не так уж и не прав. От всего того, что с нами приключилось, и впрямь рехнутся можно.
Мы стали продвигаться чуть медленнее. Вскоре показалась граница. Не доходя до нее примерно несколько метров, стояло три танка. Я долго всматривался, но никак не мог определить модель.
- Это что ж… не третий «паттон»? – спросил я.
- Нет, - покачала головой Ариадна, - «Центурион».
- «Центурион!?» Никогда не слышал.
- И «Шот» - добавил Сол, - стойте здесь и не высовывайтесь.
Он выбежал вперед и что-то закричал на иврите. Солдаты сначала потянулись к оружию, но потом опустили его. Один из них подошел к Солу, не убирая, однако, руку с автомата, и осторожно заговорил с ним. Не знаю, что именно тогда сказал ему Сол, но солдат вдруг радостно вскрикнул, обнял Сола, а затем к нам начали сбегаться все остальные. Они обступили нас, хлопали по плечам и спине, что-то восхищенно говорили, но я, к сожалению, ничего не понимал. Да и устал я сильно, что бы на вопросы отвечать.
- Один из моих спутников ранен, ему нужен покой, - сказал Сол одному офицеру. И еще, мне нужен Йогев. Он здесь?
Офицер (старший лейтенант) кивнул, с интересом покосился на нас и ушел.
Через несколько минут нас провели в разбитый неподалеку лагерь, где мы вкусно поели и, после всех этих мытарств, заснули, наконец, в нормальных кроватях, как Сол и обещал.
* * *
- Вставай.
- А…
- Вставай, говорю, тебя врач посмотрит.
С трудом разлепив веки, я сел на кровати. Рядом со мной стояла Ариадна, которая ободряюще улыбнулась мне. Около меня сел худощавый мужчина лет шестидесяти, если не больше, в израильской форме, с медицинской повязкой на рукаве. При нем был небольшой чемоданчик.
- Сними рубашку, - попросил он.
Пока врач осматривал мое плечо и руку, Ариадна сидела на тумбочке и, потягивая пиво, наблюдала за его движениями.
- Все в порядке, - диагностировал, наконец, доктор, - опасности нет, но я все же обработаю рану. Кто тебя зашивал?
- Честно говоря, мы не спросили, как его зовут, - ответил я с усмешкой, - это было почти на границе с Иорданией. Там живет один…
- Я понял, - кивнул доктор. Наверное, он знал о ком идет речь.
Повисло молчание.
- Господин Арслан, что вы можете сказать? – неожиданно спросила Ариадна.
Врач задумчиво посмотрел на нее.
- Я говорю о самом ранении, - продолжала Ариадна, - вы же видели пулю? Это действительно то, что мы думаем?
Арслан не отвечал.
- Почему вы молчите?
- Я думаю, - подал голос врач, - просто думаю, что… Твой брат ранен израильским оружием, в этом сомневаться не приходится. Но если его ранили иорданские военные… - он опять замолчал.
- Значит, кто-то поставляет израильское вооружение в Иорданию, - закончил я.
Никто ничего не сказал.
- Разве нет?
Врач как-то рассеянно, вроде бы, соглашаясь, покачал головой.
- Про вас троих говорит невероятные вещи, - заговорил, наконец, Арслан, - якобы вы уже не в первый раз бывали у Красной Скалы, оба раза попадались иорданцам и оба раза спасались. Это правда? – он посмотрел на меня. Я на сестру.
- Не совсем так, - вздохнув, ответила она. Видно, ей уже не раз приходилось объяснять это, - Сол дважды был в Петре, дважды попадался иорданским военным и дважды возвращался живым. Как Амих.
- Да, - Арслан неожиданно вздрогнул и посмотрел Ариадне в лицо, - Ты знала его?
- Нет, - она покачала головой, - Но Сол рассказывал про него.
- А капитан Савораи знал его?
Ариадна пожала плечами.
- Возможно. Но нам ничего определенного не говорил.
Арслан о чем-то подумал, пробормотал что-то, пожевал губами и встал, опираясь на трость.
- Что ж, - сказал он, - если все так, как вы говорите, то предатель может быть только в наших рядах. Мы – единственный постоянный гарнизон на этой границы. С Иорданией имеется соглашение о взаимном ненападении…
- Мы знаем, - перебила Ариадна.
- Повторяю: если все так, как вы говорите, - с нажимом повторил доктор, недовольный, что его прервали, - о нейтралитете придется надолго забыть.
Если хотите, сообщите о своих подозрениях полковнику Йогеву. Но без доказательств вам, боюсь, никто не поверит, - он направился к выходу.
- Какие еще нужны доказательства?! – я резко выпрямился, - неужели вам недостаточно того, что вы видели?
- Не достаточно, - отрезал Арслан, закрывая за собой дверь. За секунду до этого он пристально посмотрел на меня, - найдите предателя. Вся ответственность за эти подозрения лежит на вас.
Дверь захлопнулась. За дверью послышались его прихрамывающие шаги.
- Не поверил, - я стиснул зубы и сел обратно на кровать, - черт, ну как, как нам найти предателя?
- Отставить панику, - отозвалась Ариадна, - найдем.
* * *
- Полковник тоже не спешит мне верить, - позже говорил Сол, - но дал понять, что считает такое предательство возможным. Теперь изобличение «крысы» - целиком наша задача.
- И как мы должны ее найти? – спросил я, - провести всеобщий опрос? Простите, не вы ли, случайно, нас иорданцам сливаете?
- А что с пулей? – спросила Ариадна, - ты показывал ее кому-нибудь?
- Только Йогеву и Арслану, - покачал головой Сол, - но от них, как видишь, толку не много. Пуля эта самая обычная, таких десятки… сотни тысяч в нашем производстве. Арслан убежден, что пули могли попасть в Иорданию случайно.
- А легально они туда не продавались?
- Чтобы самим сдохнуть от своего же? Нет, Ариадна.
- А если иорданские военные забрали их у убитых? – предположил я, - забрали, мол, ему уже не нужно, и воспользовались?
- Они так не делают, - веско сказал Сол.
- Почему?
Дважды бессмертный боец устало посмотрел на меня.
- Не принято, - без дальнейших разъяснений ответил Сол, - оружие с трупов снимается и уничтожается, но не мы, не они не пользуемся вражеским оружием.
- Брезгуете что ли?
- К тому, - не обращая на меня внимание, продолжал он, - пуля, как ты, Ариадна, помнишь, раздробилась в теле Адди. А стрелял иорданец все-таки из своего пистолета. Наши патроны сделаны по-другому, и это еще одна причина, по которой мы не используем чужое для своих целей. Пуля, чуть не убившая Адди, пришла в негодность до того, как ее использовали. Нет, пристрелить такой тоже можно, если нет альтернативы. Возможно, те ребята сами не знали, что у них за снаряжение.
- Ну, знаешь ли, если кто-то подсовывает вашим врагам «списанный товар», то чего ты боишься? – я видел волнение Сола, я сам был встревожен. Но мой товарищ был чем-то напуган.
- Я боюсь того, - ответил он, не глядя на меня, - что проданные налево патроны – прикрытие. За границу доставляется нечто более ценное. Это во-первых, а во-вторых, патроны вовсе не «списанный товар», как ты выразился, это оружие. Этим можно убить. Ты, что, так и не убедился в этом?
Я почувствовал, как к горлу подкатил ком.
- Но… с чего ты взял?.. – начал, было, я.
- А что, по-твоему, уходит в Иорданию? – спросила моя сестра. Самое удивительное, что ее голос совсем не дрожал. Здоровая психика.
- И в только ли в Иорданию, - Сол передернул плечами и отошел к стене.
Несколько минут длилось напряженное молчание.
- Вот что, - наконец заговорил Сол, - это уже совсем иное дело. Немедленно покидайте страну и сохраните манускрипт. Возможно ты все же сможешь его расшифровать, - обратился он к Ариадне, - события принимают неожиданный поворот. Если случится война – вы никогда отсюда не уедите. Поэтому я предлагаю вам исчезнуть отсюда как можно скорее. То, что теперь должно случиться – уже моя забота. Вы не…
- Стоп, стоп, стоп! – замахала руками Ариадна, - хочешь, чтобы мы бросили тебя в этой кровавой свалке?! Мы не для того столько вытерпели, что бы бросать все на полпути. Если мы и покинем эту страну, то все втроем.
- Ариадна, если случится война…
- А манускрипт? Ты ведь так хотел узнать, что именно имел…
- Не перебивай меня, пожалуйста! Я хочу сказать, что манускрипт мне по-прежнему интересен. Но когда на карту поставлена судьба целой страны, прости, я лучше пожертвую своей призрачной карьерой историка-филолога, - уверенно закончил Сол, - и извинись за меня перед профессором. Видно, не судьба мне стать ученым.
- Вот сам и извинишься. Никуда я без тебя не уеду.
Сол гневно вздохнул и посмотрел на меня чуть ли не с мольбой.
- Адди, ну, хоть ты-то скажи ей!..
- Знаешь, Сол, - тихо произнес я, вставая рядом с сестрой, - мы не уедем.
Много позже вспоминая эту минуту, вновь и вновь воскрешая ее в памяти, я понимаю, что это был мой последний шанс вернуться к почти потерянной, привычной жизни. Покинь мы с Ариадной тогда Израиль, все сложилось бы совсем иначе.
Сол смотрел на нас, и на его лице отразилась смесь легкого ужаса и сильного удивления. Впрочем, через секунду он уже весело смеялся.
- Ну вы и психи, ребятки! – еле выговорил он, сгибаясь пополам в пароксизмах хохота.
- А ты это еще не понял? – тихонько пробормотала улыбающаяся Ариадна.
Я незаметно подмигнул ей.
- Кто в гарнизоне производит досмотр паломников?
Глава 19
В начале лета, как всегда, друзские паломники потянулись длинными рядами караванов к Храму Авеля. Кто-то из них, памятуя о враждебно настроенных сирийцах, выбирал окольный путь, но находились и те, кто направлялся прямиком в Сирию. Вообще-то, никто толком не знал, по каким месяцам друзы совершают свой хадж. Об их религии никому ничего не было известно. Говорили, будто бы друзы почитают Авеля как Бога, кто-то утверждал, что друзы ищут того, в ком возродилась его душа, и этот кто-то будет для них новым Мессией. Как бы то ни было, друзы держали свои секреты в тайне. Они частенько перевозили с собой через границу золото, драгоценные и полудрагоценные камни, тканые ковры ручной работы, свое знаменитое сувейдское вино, изделия из кости и всевозможные украшения. За это полагались большие пошлины. Бывало, чтобы не затягивать бумажную волокиту, паломники находили способ по-быстрому поладить с пограничниками, но, как ни странно, такое случалось не часто. Иногда паломники везли с собой что-нибудь из растений или трав, но в таком случае их редко пропускали через границу. Если друзы везли клинки, кинжалы и ножи, их без промедления пропускали, но если у кого-то из них находили огнестрельное оружие – его перевозка обстояла куда проблематичнее. Людей по несколько месяцев не выпускали даже из городов, пока окончательно не выяснялось, что оружие паломники везли с собой «исключительно в мирных целях». Если кому-то этого доказать не удалось, о других странах можно было смело забывать. Редко в их караванах можно было встретить женщин. Те, кто знал о вере друзов больше остальных, утверждали, что по их учению, у женщин нет души, а коли так, зачем куда-то паломничать. Другие придумывали истории о том, что друзские женщины одеваются так же, как и мужчины, кто говорил, что друзы крадут себе жен у других народов, и именно за этим отправляются, якобы, в паломничество; но все это полная ерунда.
В последние дни их караваны тянулись длинными вереницами, и на таможне едва успевали проверять друзский скарб. В это время под Дамаском проходила крупная ярмарка, а поскольку друзы и в обычное время везут с собой немало товара, то в этот раз досматривать приходилось, чуть ли не каждого персонально.
Просматривая документы, Ицхак задержал взгляд на стоящем перед ним человеке. Это был молодой, недавно рукоположенный в сан акиль, лет тридцати семи-восьми на вид, с очень важным лицом.
- Тоже на ярмарку, – скорее подтвердил, чем спросил солдат.
Акиль презрительно посмотрел на Ицхака из-под кустистых черных бровей.
- Если ты, воин, не способен уразуметь подобных вещей, я тебе скажу, что мы отравляемся в Дамаск, почтить память предка нашего народа, - неожиданно визгливо ответил тот, - я, впрочем, тебя не виню, все воины джуххаль.
Ицхак никак не отреагировал на эти слова. Он уже знал, что акиль – это человек, вроде как, из высшей расы, а джуххаль или джахиль – второго сорта.
Слава Богу, ты у нас просвещенный, устало подумал Ицхак, а вслух спросил:
- Мустафа Аради?
Акиль очень важно, будто у него спросили, знает ли он все таинства друзского богослужения, медленно кивнул.
- Господин Аради, вы везете с собой оружие, - начал солдат.
- Но закон не запрещает увозить вместе с собой семейные реликвии, - запротестовал друз.
Он явно ждал этого вопроса. Волнуется, ох как волнуется.
- А чего ты раскричался-то, я еще ничего тебе не предъявлял, – ухмыльнулся Ицхак, - я не про ножи твои. Ты везешь с собой «АК-47».
- У меня имеется разрешение от израильских и сирийских властей, - облизнув губы, проговорил акиль и протянул Ицхаку истрепанные бумажки. Ицхак видел, что с Аради мгновенно слетел весь гонор, и порадовался этому.
- Ты идешь через Иорданию. Кто тебя там с этой дурой пропустит?
- Вот, - Ицхак принял от друза еще один серый истертый листок. Казалось, что с этим листком он век прожил в пустыне и тот спасал ему жизнь. Ицхак прочел написанное, внимательно вглядываясь в бумагу. Где же он таскал этот документ, что он теперь в таком состоянии?..
- Подожди здесь, - Ицхак поднялся.
- Эй, воин, ты куда? – высоким голосом воскликнул Аради, - сколько я должен тебя ждать? В Иордании меня ожидают…
- Сколько понадобится, - прервал его солдат, - твои бумаги сверить с кое-чем нужно. Понимаешь? – он внимательно посмотрел на друзского священника.
Аради сглотнул.
- Конечно, джахиль, - обычным, надменным голосом произнес он, - проверяй, смотри, что тебе захочется – на все воля Божья! – и махнул рукой.
На мгновение Ицхака охватило негодование. Этот наглый друз как будто не понимал, о чем идет речь, словно капризный ребенок, у которого отобрали сладкую конфету. Если бы, дорогой друг, это была простая бюрократия, я и сам бы плюнул на эти досмотры, но время, время, видишь ли, не спокойное, каждая вторая мразь норовит заработать где-то на стороне, вот и приходится в дерьме чужом рыться, думал Ицхак, пока шел. И время не спокойное, и на границе волнения, и трое солдат, уже прочно вошедших в ранг «бессмертных», говорят о возможности предательства в наших рядах. Недавние случаи дезертирства, коих уже давно не бывало, только и наталкивали на подобные мысли. Вздохнув, Ицхак постучал в дверь некоего кабинета.
- Да!
Он вошел. За небольшим письменным столом сидел капитан Савораи и что-то просматривал. При появлении Ицхака он быстро спрятал этот предмет в один из ящиков стола.
- Что-нибудь любопытное? – коротко спросил капитан.
- Похоже на то.
Савораи некоторое время разглядывал принесенную ему бумагу под светом лампы. Потом достал перочинный ножик и аккуратно поскреб им засохшие чернила. Зачем-то лизнул.
- Точно, - кивнул он самому себе, - молодец, солдат. Фальшивка!
Ицхак облегченно выдохнул. Он уж, было, подумал, оскорбил кого-то ложными подозрениями.
- Веди друза к нам, - распорядился он.
- Что теперь скажешь, джахиль, - самодовольно спросил акиль, едва увидев Ицхака.
- Руки за голову, - спокойно ответил солдат, - а сумку твою я заберу с собой.
Аради побледнел, как полотно. Губы задрожали. На лбу высыпали крупные капли пота.
- Что? – пропищал он, - Как!.. Как вы смеете!.. Я буду жаловаться!
- Сначала прыгать будешь, святоша, - Ицхак расставил все точки над «ё», - руки, сказал, за голову!
Больше акиля упрашивать не пришлось. Наверно, не впервой ему попадать в подобные передряги. Ицхак с видимым наслаждением защелкнул у него на запястьях железные браслеты. Все, приятель. Мне твоя гнусная рожа сразу не приглянулась. Посмотрим теперь, какой ты смелый. Теперь понятно, как наши стволы и патроны утекают из армии. Крыса явно из верхушки. Так думал Ицхак, пока они подходили к кабинету капитана. Ицхак мирно, даже ласково смотрел на друза. Тот почувствовал взгляд, обернулся и, встретившись взглядом с джахиль, мелко задрожал. Ицхак улыбнулся еще доброжелательнее.
- Приятель, а ты ведь не акиль, - сказал он.
Друз исторг какой-то страдальческий то ли вздох, то ли всхлип.
Дверь открылась, и вышел капитан.
- Не сюда, - хмуро бросил он Ицхаку и пошел по направлению к лестнице. Солдат удивился, но пошел за ним.
Когда они подошли к лестнице, Савораи не стал подниматься выше, а спустился в погреб.
- Давай сюда его, - велел он.
Подталкивая перед собой напуганного до полусмерти друза, Ицхак спустился за капитаном.
- А почему нельзя было оставаться там? – улучив момент, спросил он.
Савораи задумчиво поглядел на солдата.
- Отсюда не слышно криков, - спокойно ответил он.
Ицхак едва сдержал улыбку. Если бы он не так хорошо знал этого человека, то решил бы, что тот говорит серьезно.
- И позови, пожалуйста, капитанов Ласкарисов, - сказал Сол, усаживаясь напротив бледного Аради. Когда Ицхак ушел, он, пристально смотря на акиля и загадочно улыбаясь, закончил свою фразу, - без них не будем начинать.
Дольше Аради сопротивляться не мог. Сол мог так выбрать тактику для ведения допроса, что подозреваемый сам испытывал желание поскорее рассказать все, что знает. Я даже как-то раз сказал, что лучше было бы ему стать раввином, чем военным.
* * *
- Отпустить его мы не можем, - говорила моя сестра, - оставлять его – тоже опасно. Он хоть и говорит, что не знает заказчика, но может и соврать.
Я обдумывал услышанное от друзского контрабандиста.
- Ну, знаешь ли, после такой психологической атаки у него не было никаких сил на вранье, - сказал я, - Сол умеет договариваться.
Сол в данный момент был занят тем, что вместе с солдатом по имени Ицхак, потрошил сумки друзского священнослужителя. Как и предполагалось, советский автомат был, своего рода, прикрытием. При тщательном осмотре остальных мешков, тюков и рюкзаков были изъяты ружья израильского производства, пистолеты, патроны к ним. Совершенно деморализованный акиль даже не пытался что-то утаить. Все адреса-пароли-явки, время переправы, места встреч были теперь у нас. Правда, выяснилось, что друз толком ничего не знал, что осложняло дальнейшее следствие. К тому же, поимка только одного контрабандиста еще ничего не значит. Возможно, отныне шпионы узнают, почем фунт лиха и впредь будут осторожнее.
- Одного непонятно, - протянул я. Ариадна посмотрела на меня, - почему Сол не отдаст этого Аради наверх? На черта он нам здесь сдался? Если мы из него что-то еще не выколотили, там-то точно смогут.
- Тссс! – Ариадна зажала мне рот ладонью, - Сол считает такой шаг слишком очевидным.
- Что?! – не понял я.
Ариадна взяла меня под руку и отвела в сторону.
Вот это солдат – Ицхак, кажется, - говорил, что Аради не впервой тут мельтешит. В прошлые разы проходил. Обычно он ходил через Израиль, но вот пару раз и в Сирию выбирался. Ты думаешь, он просто так менял свои маршруты? Сомневаюсь. Слишком нагло себя ведет. А это значит – ничего не боится. Ну, то бишь, просто получил от доверенного лица заказ, и все тебе. А может быть, боится кого-то, кто пострашнее нас с тобой. И потому молчит.
- Я не пойму, к чему ты клонишь.
Ариадна глубоко вздохнула, опустила глаза.
- Сол думает, ему покровительствует некто из нашей верхушки, - пояснила Ариадна, особо выделяя слово «нашей», как бы подчеркивая сложившуюся ситуацию и наше непосредственное в ней участие.
- И кто же? – я не очень-то верил в то, что на предательство мог пойти один из израильских военных, но в этих словах все-таки что-то заставляло задуматься, - Сол не говорит, кого именно он подозревает?
Ариадна опять вздохнула и покачала головой.
- Нет, он не говорит, но…
- Что?
- Видишь ли, - протянула сестра, - друзы, они ребята такие… Вроде и на виду у всех, а на деле скрытные, слова из них клещами не вынешь. Вот и из этого тоже. У них, понимаешь ли, один за всех и все за одного. Друзы народ не оседлый, в каждом государстве есть хотя бы одна ихняя община. Израиль не исключение. Вот и подумай сам, кто среди местной верхушки может представлять…
Она еще не закончила, но я уже догадался, кого она имеет в виду.
- Арслан!
Ариадна вновь зажала мне рот.
- Тихо, - зашипела она, - не ори. Да, местный врач, у него и доступ к оружию, и ко многим документам тоже есть. Не всем, надо признать, врачам такое достается.
- Я всегда знал, что докторам веры нет, - пылко прошептал я.
- Не ерничай. Я могу и ошибаться. Но ты подумай, как он заволновался, когда я заговорила про Амиха. Я специально вспомнила про него, что бы посмотреть как он среагирует.
- Да, точно, - припомнил я.
Сол рассказывал, что к ответственности за неподчинение верховным приказаниям несли трое, и только Амиха почему-то расстреляли. Судьба двух счастливцев, равно, как и их имена, остались в неизвестности.
- Сол думает, кто-то оговорил Амиха и нарочно его подставил, - продолжил я, - и теперь ты думаешь, это Арслан.
Ариадна выглядела нерешительной.
- Знаешь, глупо подозревать только из-за друзской фамилии, - честно ответила она, - но ежели не он… тогда… - она пожала плечами, - тогда кто еще?
- Да ты не спеши с выводами, - я ободряюще хлопнул Ариадну по плечу, - не зря с нами Сол, уж он-то до истины доберется.
- А как же! - мы резко обернулись и посмотрели на незаметно приблизившегося к нам Сола. Вид у него был не сказать, что бы мрачный, но немного грустный.
- Ничего, - как-то капризно спросил я.
- Ничего, - Сол тяжело посмотрел на меня и отвел глаза, словно ему было стыдно, - он утверждает, что родом из Таршиха, жил там в друзской общине, даже в армии когда-то служил, но это полная хрень! Не мог он служить! Если б служил, не был бы сейчас попом. Друзы должны больше двадцати лет учиться на своих святош, а этому-то и сорока нет, вы представляете? Тарших этот уже лет пять, как по-другому называется, после присоединения к деревне Маалот, его ничего не может связывать с теми… тем местом, - Сол просто закипел от негодования.
- Значит… значит, нужно продолжать поиски, - подвел итоги я, - искать других контрабандистов, пока не найдем того, кто что-то знает.
- Ты сам понял, что сказал? – Солу, кажется, начала изменять его титановая выдержка, - думаешь, тебе прямо-таки как на духу все выложат? А может и этот что-то…
- Ты напрасно подозреваешь руководство, - я впервые так бесстрашно оборвал Сола, человека, перед которым робел, - если это арсланский шпион, можно попытаться поговорить лишь с полковником. А он…
- Плохо ты Йогева знаешь, - скептически усмехнулся Сол, - думаешь, я не хотел так поступить? Я думал над этим, но есть определенные причины, по которым я не смогу это провернуть.
- Какие же? – с вызовом спросил я.
Сол не успел ответить.
К нам подошел тот солдат, которого моя сестра называла Ицхаком. Он молча протянул Солу какие-то отобранные у друзы документы.
- Что это?
Сол повертел их в руках, и его лицо приобрело какое-то странное выражение.
- А ты сам посмотри, - он протянул документы мне.
- Давай, - я взял бумажки и стал их рассматривать, - ну и что? Мустафа Аради, тридцать семь лет, так. Вот, родился он действительно в Таршихе, Галилея… Старший лейтенант, а ты говоришь, не мог служить. Да что не так-то? – в сердцах воскликнул я, когда увидел, как Сол на меня смотрит.
- Дай это мне, - Ариадна забрала у меня из рук документ и подошла к столу, за которым сидел друзский контрабандист.
- Кто дал тебе это? – спросила она по-арабски, хлопнув по столу бумаги.
Пленник даже не взглянул на них. Он злобно посмотрел на мою сестру и гнусно ухмыльнулся.
- Да если я назову тебе имя, капитан, меня сегодня же на части порвут, - процедил он сквозь зубы, - и в Амман отправят. В назидание, чтоб не болтали много.
Ариадна некоторое время испытующе смотрела на Аради, но тот больше ничего не произнес. В полном недоумении я повернулся к Солу.
- Да что это такое, объяснишь, наконец?
- Это паспорт, - ответ Сол, - настоящий израильский паспорт, не поддельный. Совсем новый. Это в дополнение к тем двум сирийским и одному ливанскому. Ну и еще кое-какие бумажонки, по мелочам.
- И тот, кто его выправил, и есть заказчик, - закончила мысль друга подошедшая к нам Ариадна.
- И предатель, - сумрачно добавил я.
Как же я мог так проглядеть? Ведь все было ясно. Имя, место рождения, полные данные. Да ладно, черт бы с ним, с паспортом.
- А может, на него попытать надавить? – предложил я, - тогда все расскажет? А, Сол?
Он покачал головой.
- Нет, Адди. Страх перед его заказчиком сильнее, чем перед нами, - ответил военный, глядя на друза. Друз тоже смотрел в нашу сторону и продолжал гнусно ухмыляться.
- Так что, - продолжал он, - если за этим Арслан и стоит – мы этого наверняка никогда не узнаем.
Ицхак подошел к Солу, что-то сказал.
- Вы есть хотите? – спросил Сол.
Втроем мы отправились в столовую для военных, расположенную в стоящем по соседству здании. Ицхак остался стеречь друза.
- Не может он быть израильским военным, - шептал всю дорогу Сол, - невозможно. Я знаю всех, кто служил тогда в том отряде, но этого я не помню. Значит, все-таки подстава. Господи, ну почему такое дерьмо! – неожиданно воскликнул он.
- О чем ты?
- В документах этого… Аради сказано, что начинал он, в 1949, как десантник и боец Ехиды 101. Через пару лет получил уже офицерское звание. Ну? Теперь понятно?
- Более чем…
- Тихо! – зашептала Ариадна.
Кое-кто оглядывался на нас. Шум в столовой притих, словно убавили звук. Послышался невразумительный шепот, я уловил фамилию Сола в разговоре двух солдат. Да, здесь нам поговорить не удастся.
- Что это, суп? – спросил я, внимательно смотря в тарелку.
- Ну, что-то в этом роде, - сказал Сол, отправляя в рот ложку, - да ты не бойся, не отравишься. Вкусно… - неуверенно добавил он.
Пока мы ели, я напряженно думал. Арслан стоял у верхушки израильской армии. Не у самой, конечно, но того положения, которое он занимал, было достаточно, что бы тайно переправлять ружья и наркоту за границу. Ему ничего не стоило нанять друзского бандита, нарядить его в поповский костюм и отправить через израильскую границу. Но вот незадача – появились мы. Мы о чем-то догадываемся. Мы знаем историю подполковника Амиха. Когда четырнадцать лет назад произошла кровавая резня в арабской деревушке, никто не вспомнил про сержанта Амиха. А два года назад всплыли «новые» факты. Якобы, он там наворотил дел, без приказов шел и расстреливал мирных жителей через чердачные окна и двери погребов. Но ведь так делали многие, и это было известно раньше. Почему же только Меир Амих понес такое наказание? Кто-то хотел сместить его, занять его место, получить неограниченный доступ к секретным архивам израильской армии? И вдруг товарищ Сола так кстати (или некстати, уж с какой стороны посмотреть) натыкается на друзского святошу, толкающего контрабанду в Иорданию. Святоша сначала аллахом клянется, что не знает ничего, а когда на свет выплыли его фальшивые документы, он заявил, что никаких имен не назовет. Документы-то по всем правилам склепаны, без сучка, без задоринки. Но вот, что странно: согласно им, Аради служил вместе с Амихом, более того, Амих, тогда еще солдат, подчинялся ему, как старшему по званию. Все офицеры, принимавшие участие в той резне, известны Солу, дружившему в свое время с Амихом. Святоши среди них нет.
- Послушай, - тихим шепотом обратился я к Солу, - имена тех, кто резней командовал, хранятся где-нибудь?
- А? – Сол поднял на меня взгляд, - конечно. Но все строго засекречено. Упреждая твой вопрос; доступа к архивам в этой области у меня не имеется.
- Да это и так понятно, - досадуя на скепсис Сола, отмахнулся я, - ты выслушай сначала. Ицхак ведь недавно сюда переведен, так?
- Так, - подтвердил Сол, - он вот только и начал служить, до того в военном архиве работал.
- Ну так он, возможно, что-то сможет выяснить для нас. Пусть направит запрос…
- Официальный запрос? Очень интересно, на каком основании ему пришлют эти данные? Во-первых, возникнет вопрос: зачем. Во-вторых: почему, - Сол загибал пальцы, - в-третьих: откуда такие сведения. В-четвертых: знает ли руководство. В-пятых… Да что там, хватит и первых четырех пунктов. Или одного последнего. Даже если оттуда и придут какие-то сведения… Неужели ты думаешь, что они будут правдивыми? Да Арслану там биографию почище, чем у царя Давида нарисуют. Или ответят, что во время таких-то событий находился в Соединенных Американских штатах, где защищал интересы еврейской общины.
- Соединенных Штатах Америки, - поправил я, - нет, я не про официальный запрос, а про… - я развел руками, - неофициальный.
Сол молча смотрел на меня.
- Официально и долго, и бесполезно, - продолжал я, - а так времени меньше уйдет, а мы получим факты. Попроси его.
Пока мы горячо обсуждали наш план проникновения в святая святых израильской армии, которая не менее свята, чем та, что когда-то находилась в Храме, Ариадна напряженно высматривала что-то на другом конце зала.
- Ребят, вы потише, - вдруг скала она.
- А что?
К нам, прихрамывая, направлялся доктор Арслан.
- Очень мило, - пробормотал Сол, натягивая на свое лицо сдержанную улыбку.
Ему что-то стало известно, панически подумал я. И что, он отныне станет нашей тенью?..
- Приятного аппетита, - Арслан сел за наш столик, - надеюсь, еда не слишком мерзкая? А то ничего толкового достать здесь просто не возможно. Места удаленные, да и время неспокойное, - проговорил он, внимательно глядя на нас.
- Да нет, что вы, еда хорошая, - вежливо откланялась Ариадна, для пущей убедительности заглатывая ложку супа.
- Эй, капитан, вы поаккуратнее, у нас тут кое-кто из любителей покушать с расстройством желудка ко мне попал, - попытался пошутить Арслан.
- Простите. Зов природы, - Сол, извиняюще улыбаясь, вышел из-за стола и не спеша направился к выходу. Арслан какое-то время смотрел ему вслед.
- Я слышал, несколько часов назад при попытке пересечь границу был остановлен контрабандист, - сказал Арслан, переводя взгляд с Ариадны на меня, и снова на Ариадну.
Я напрягся. Не вовремя ушел Сол. Такого поворота, прямого разговора, я никак не ожидал. Повисла пауза. Арслан опустил глаза и уже на тон ниже продолжал.
- Если вы все еще думаете, что это то, про что вы думаете, то вам бы лучше не ходить вокруг да около. Я говорил об этом с полковником Йогевом, он тоже ждет или конкретных фактов, или ничего. Возможно, что теперь вообще упущено время, чтобы что-то доказывать…
- Господин Арслан, - голос Ариадны звучал совершенно спокойно и непринужденно, будто она вела с врачом светскую беседу, - задержанный всего лишь провозил с собой советский «АК-47», документы на который испортились в пути. Его недолго подержали с нами, ну, простая бюрократия, но в Иорданию не пропустили. Он уже держит пути домой.
- Он шел в Иорданию? – нахмурился Арслан, - хм… Но почему вы тогда его отпустили назад? Вы же сами говорили, что контрабандисты сообщаются с иорданскими военными через этот гарнизон. Зачем вы его отпустили?
- Успокойтесь, доктор Арслан, он явно был не опасен, - попытался я вытащить сестру, - шумиха, которая поднялась из-за этого случая, была явным преувеличением. У него просто-напросто испортились документы, и вот…
- Всего-навсего! – сверкнул глазами Арслан, - да вы… Вы что, не понимаете, что эти документы могли быть поддельными? Что они нарочно могли так выглядеть. Вы хотя бы сохранили эти бумаги?
- Увы, - Ариадна изобразила на лице глубокое раскаяние.
Арслан сделал, было, страшные глаза, но лишь мучительно вздохнул.
- Как же вы могли так… Ну ладно эти, но Соломон. Куда он смотрел-то? Вы хоть понимаете, что вы натворили? За такое вас отправили бы под трибунал, будь вы солдатами израильской армии.
- Как Амиха, - шепнула Ариадна.
- Что? – не разобрал Арслан.
- Я говорю: не стоит так беспокоиться, - Ариадна смело взглянула наглому предателю в глаза, - мы запомнили этого человека, теперь он никуда просто так из страны не денется. Под ответственностью капитана Савораи.
- Конечно, под его, а под чью же еще? – раздраженно огрызнулся врач, - как, собственно, и вы оба, с вашими липовыми званиями, и ваша безумная затея с поимкой стукача, - Арслан вдруг наклонился к нам, - поверьте, я не меньше вашего хочу найти эту грязную крысу. Этого вы****ка, который сливает информацию нашим противникам. Я вижу, вам приходится тяжело с этим. Вам понадобится помощь, я могу оказать ее.
Моему удивлению не было предела. Я едва сдержался, чтобы не воскликнуть. Арслан – иорданский шпион – предлагает нам помощь в поимке самого же себя?! Нет, так обычно не происходит. Значит, мы все-таки возводим на врача напраслину? Предатель не Арслан? Тогда кто же? Кто-нибудь еще выше, кто-то стоящий над Арсланом и Йогевом?
Что-то было в моих мыслях. Что-то, что я, да и не только я, а мы все, упустили. Предательство Арслана было бы слишком очевидным. Если бы он был предателем, не подошел бы сейчас к нам с таким разговором.
- В общем, подумайте, - сказал на прощание доктор, - я готов помочь. Да и полковник, думаю, в стороне не останется, - он поднялся с намерением уйти.
- Майор Арслан?
Врач обернулся и посмотрел на Ариадну.
- Да? – холодно спросил он.
- Как вы познакомились с Амихом?
- С Меиром Амихом? В госпитале. В 53-м он получил серьезную травму головы, но мне удалось его подлатать. Они попали ко мне вместе с Йогевом. Правда, оба тогда еще были сержантами. Или младшими лейтенантами?.. А, не важно. А какое это имеет значение?
- Никакого, - пожал я плечами, - просто интересно.
Арслан несколько секунд тяжело смотрел на нас, словно собираясь что-то сказать. Но потом, видно, передумал, развернулся и, опираясь на свою тросточку, вышел из столовой.
- Слушай, Ариадна, - проговорил я, - а ведь не он это.
Ариадна посмотрела на меня, и по ее взгляду я понял, что она пришла к такому же выводу.
* * *
- Ицхак отправится завтра утром. Я заменю его на посту. Если только еще не отпала необходимость в просмотре архивных записей, - сказал Сол.
Было далеко за полночь, все уже давно спали. Мы втроем сидели в погребе. Строго говоря, сидели мы с Солом, а Ариадна напряженно ходила из угла в угол.
- Нет, не отпала, - покачал я головой, - для гарантии.
Сальная, коптящая, восковая свеча дернулась и с угрожающим шипением выплюнула горячую, вязкую каплю. И где Ариадна откопала такие свечи? Нормальных нельзя было попросить, что ли, у того же Ицхака? Ох, тревожно мне что-то из-за этого парнишки, сам не знаю почему. С ним, может, сходить?
- А где святоша? – спросил я.
- В камере он, дрыхнет, - ответила Ариадна, разворачиваясь на пятках.
- Да что ты никак не усядешься? Смотри, услышат нас из-за шагов еще…
- Адди, если нас и услышат, то только из-за твоих воплей, - заступился за мою сестру Сол, - я вот все думаю, как бы нам…
Он, недоговорив, замолчал. Молчали и мы с Ариадной. Так можно и вечность промолчать. Еще бы! Быть на один шаг к разоблачению предателя и не иметь возможности сделать это только из-за того, что он здесь большая шишка. Впрочем, это не только тут, оно и везде так же. Но в данном случае это было более чем обидно.
- Как же так?! – со скрытым отчаянием сетовал Сол, - ну, как же они могли такое упустить!.. У них под самым носом крыса сидит, жирная и вонючая, страну сливает в отстойную яму, а им там хоть бы что! И зачем я, Господи, только уехал а Англию?..
- Сол, успокойся, это уже от тебя не зависит, - успокоила его Ариадна, - остался бы или уехал – все равно просочилась бы гниль. Так что нечего… голову пеплом осыпать, - она криво улыбнулась.
- Да все не так уж плохо, - влез я, - на нашей стороне Арслан.
- Ты думаешь, он осмелится пойти против… - но в этот миг нас прервал какой-то непонятный шум.
Кто-то быстро сбегал вниз по лестнице, то есть – к нам. Внутренне я напрягся. Кроме Ицхака, про нас никто не знает. В дверь стукнули четыре раза с равными интервалами. Я облегченно выдохнул и убрал пистолет.
- Ицхак? – Ариадна, наоборот, испугалась, - что-то случилось?
Ицхак, непонимающий по-английски, посмотрел на нее и заговорил с Солом. Пока он говорил, выражение лица десантника менялось таким образом, что невозможно было истолковать, как на него подействовала принесенная Ицхаком новость.
- Аради убит, - передал Сол, глядя на нас.
Свеча коротко зашипела и, плюнув каплей воска в последний раз, погасла.
- Вот дьявольщина, - тихо пробормотала Ариадна. Я только вздохнул.
Что ж, этого следовало ожидать. Наш высокопоставленный враг все-таки опередил нас и нанес удар первым. Аради был нашей единственной нитью, связующей нас с этой дрянной крысой, и теперь мы уже ничего не сможем доказать. Но в сложившейся ситуации, как ни странно, был лучик неяркого света.
- По крайней мере, мы теперь точно знаем, что это он, - сказал я.
- Ага. Счастливый вывод! – горько сказала моя сестра.
- Кто охранял пленника? – спросил я.
- Рядовой Шамуэль, - ответил Сол, - он исчез. Скорее всего, туда же, куда и Аради.
- Ну что ж такое, а?!! – нервы Ариадны сдали, и она со всего маху пнула некстати попавшийся под ногу табурет. Табурет отлетел к стене, срикошетил и, с грохотом приземлившись, развалился на отдельные составляющие. Мы проводили его в последний путь грустными взглядами.
- Ласкари, - Сол выругался, - ты не могла бы держать свои эмоции при себе? Это тебе не помешает.
- Простите, - Ариадна вновь взяла себя в руки и опустилась на корточки, - Господи, откуда же он узнал-то? Ну мы ведь так все замели… Неужели у него тут весь гарнизон крысиный?!
- Скорее всего, ничего не подозревающий Арслан сам и рассказал, - ответил Сол, - думаю, придется с ним поговорить. Лишь бы не сыграло его хваленое чувство преданности, - он нехорошо усмехнулся и качнул головой, - преданности! То же мне… У одних оно напрочь отсутствует, зато у других его в избытке. Ладно, слушайте, мы с Ицхаком сходим к Арслану и…
- Нет, - воскликнул я, подходя к другу, - лучше на рассвете. Если вас увидят, могут возникнуть вопросы, а эта крыса слишком наглая, что бы пытаться скрыться ночью. Сол, послушай…
- Спасибо, Адди, - резко оборвал меня Сол, - спасибо, но я, наверное, сам знаю, как мне поступить. Я должен поговорить с Арсланом сейчас.
- Давай я хотя бы пойду с тобой, - вмешалась Ариадна, - Адди пусть останется здесь, с Ицхаком. Еще неизвестно, кто кого будет охранять.
Сол задумчиво посмотрел на Ариадну. Потом медленно, но все же уверенно кивнул.
- Ладно, пошли. Но вы, двое, - он обернулся к солдату и что-то сказал. Тот хотел, было, возразить, но в итоге послушался и кивнул.
- Так вот, вы, двое, не под каким предлогом не должны покидать этого места. Ясно? - он пристально посмотрел мне в лицо.
- Ясно, ясно. Но оставьте нам оружие.
- Оно у вас есть. Спрячьтесь лучше, - Сол неопределенно кивнул куда-то в темноту. Свет тонкими полосками просачивался с потолка, и только благодаря этому удавалось что-то разглядеть.
Заскрипела лестница, глухо опустилась крышка люка.
- Ну вот, - тихо сказал я, - оставили, даже поговорить не с кем.
- Со мной можно, - раздался голос Ицхака. Я аж подскочил.
- Ты понимаешь?.. А… А почему ж ты все время… молчал?..
- На всякий случай. Что бы быть в курсе происходящего, - я не мог видеть Ицхака, но был готов поспорить, что он в этот момент виновато улыбался. Вот засранец. Но я все равно был рад этому.
- Что делают полковник и врач? – спросил я.
- Не знаю. Может, спят. Но когда я шел сюда, я видел, как в одной из кладовок горел свет и слышал какой-то шорох. Сам понимаешь, прислушиваться у меня не получилось.
- Да, это точно, - пробормотал я так, чтобы солдат не услышал.
Время шло катастрофически медленно. Я устал прислушиваться, тем более что кроме мышиной возни по углам, ничего интересно слышно не было. Неслышно было и шагов ребят. Что их могло задержать? Я начинал волноваться. В моем распаленном мозгу уже витали картины жестокой расправы над моими друзьями. Я вдруг отчетливо представил себе этого сраного предателя, склонившегося над телами Ариадны и Сола… Нет. Пришлось помотать головой, чтобы отогнать навязчивый образ.
- Эй, послушай, - раздался неуверенный голос Ицхака, - как тебя там?.. Атти?
- Адди. Но можешь звать, как хочешь, - великодушно разрешил я, - чего тебе?
- Эта… Эта Ариадна. Она тебе сестра?
- Сестра, - я опять запоздало кивнул, - родная, младшая. А что?
- Ничего, просто… Просто она… ну… храбрая такая. И…
- Ну, продолжай.
- И... И… Да ничего! Это я так, просто, - вяло проговорил Ицхак, - ну… э-э… в общем, не каждый мужик на такое решился бы. Вот, а твоя сестра решилась…
- Да, она всегда была немного двинутая. А что? Чего это ты про нее заговорил?
- Да так.
Что ж это получается? Что, этот длинный, тощий, рыжий солдафон запал на мою сестренку?! Интересное кино.
Где-то над нами послышался шум. Я мигом забыл о щекотливом разговоре с Ицхаком и потянулся к пистолету. Происходившее было явно из ряда вон. Шум набирал обороты. Топот, крики, в коридоре погас свет. Послышались выстрелы.
- Вот дерьмо! – выхватывая на бегу оружие, я взлетел по лестнице и оказался в коридоре.
- Стой! Сол сказал… - голос Ицхака заглушил грохот. Такой грохот может быть, если свалится двухметровый книжный шкаф со стоящими на нем фарфоровыми вазочками, статуэтками и прочей декоративной херней для сбора пыли. Вновь послышались выстрелы. Я побежал по коридору через жилой сектор. Из казарм высыпали солдаты. Некоторые из них, стряхнув с себя остатки сна, держали наготове оружие. Сзади меня бежал Ицхак и что-то кричал своим сослуживцам.
- Где полковник? – крикнул я Ицхаку.
- Прямо, направо, последняя дверь, - прокричал он в ответ.
Коротко и ясно. Выстрелы прекратились, свет, вроде бы, здесь горел не переставая. О Господи, что же произошло?
Последнюю дверь справа я распахнул пинком, и она сорвалась с петель.
- Что..? – слова застряли в горле, палец застыл на курке.
- А уже все, - как всегда спокойно, ответил лежащий на полу Сол, - все закончилось. Ты опоздал.
Оружие я опустил, но напряжение не прошло.
Сол, с разбитым лбом, сжимая в руках пистолет, лежал на полу. В дальнем углу комнаты стояла Ариадна с ружьем. Окно было разбито, окровавленные осколки разбросаны повсюду. Кое-где в стенах виднелись следы от пуль.
- Далеко не уйдет, - прошептала Ариадна, - с пулей в заднице.
- Не в заднице, а в ноге, - поднимаясь и отряхиваясь, поправил Сол, - ничего, пусть идет. Все равно свои же пристукнут.
- Думаешь? – Ариадна сощурилась.
- Знаю. Так обычно и бывает.
- Что здесь произошло? – наконец-то мой язык развязался и смог выговорить нужные мне слова, - вы можете мне объяснить, что у вас стряслось?
В дверях застыл пораженный Ицхак.
- Крыса сбежала, - яростно выпалила Ариадна, - Йогев сбежал!
* * *
- Как сбежал?!! – заорал я не своим голосом, - и какого хрена вы поперлись к Йогеву, а не к Арслану, а?! Вы ж сказали, что к Арслану! Ты ж мне сам сказал!
Сол опасливо покосился в мою сторону и на всякий случай отступил на полшага.
- Адди, мы с…
- Какого, я спрашиваю, черта, вы оказались здесь и упустили эту крысу!!! – в ярости вопил я, - а ты чего стоишь истуканом! – Ицхак, которому адресовались эти слова, вздрогнул, - Ты ж все понимаешь, вот и спроси теперь у этих кретинов, почему крыса сбежала!
- Адди, - Ариадна резко развернула меня и плотно закрыла мне рот ладонью. Ладонь была перепачкана кровью, должно быть Ариадна порезалась о стекло, - уймись, твою мать! Не ори на Сола! Это я виновата…
- Ты? Ты полезла сюда выяснять отношения с Йогевом, вместо того, чтобы переговорить с Арсланом?! Так ты за этим и вызвалась идти с ним? Господи, ну какого же… - я закатил глаза, - а ты, Сол, какого дьявола ты слушал ее? Ну ладно она, больная на голову, но у тебя-то должна быть крупица мозгов или нет? Что, сестренка, в одиночку решила расправиться с предателем и получить награду?!! – не унимался я.
Ариадна, меж тем, пока я бушевал, не выглядела пристыженной или расстроенной. Она спокойно смотрела на меня, миролюбиво собрав руки в замок и наклонив голову.
- Мы случайно здесь оказались, - веско проговорила она, когда поток моих обличений иссяк, - мы на самом деле искали Арслана, но попали сюда. Услыхали шорохи. Сол постучал, нам не ответили. А шорох стих. Тогда мы позвали полковника, тот молчит. Ну, мы и решили действовать, - неопределенно закончила Ариадна.
- Действовать? – забыв о своей «немоте», переспросил Ицхак, и в этот момент в комнату вошло сразу несколько военных.
- Что здесь происходит? – строго спросил вошедший первым высокий человек, с черной повязкой на левом глазу.
Глава 20
Честно говоря, я и не предполагал, что нашими действиями заинтересуется лично министр обороны. В тесном помещении нас осталось пятеро – я, Ариадна с Солом, Арслан и генерал Даян – тот самый человек с одним глазом. Министр, врач и солдат терпеливо выслушали нашу долгую историю странствий по Иудейской пустыне, лишь временами генерал Даян прерывал повествование и задавал интересующие его вопросы.
- Как же получилось, что вы оказались в пустыне?
- Мы захотели дойти до Красной Скалы, - отвечал ему Сол.
Единственный глаз Даяна прищурился и зорко всмотрелся в него.
- Значит, продолжаете традицию, положенную Хар-Ционом? – усмехнувшись, спросил он и обвел нас всех взглядом, задержавшись на каждом, - я слышал, ты, Савораи, уже не в первый раз туда наведываешься.
- Не в первый, - подтвердил Сол.
- С каких это пор граждане Греции вдруг служат в израильской армии.
- Мы из диаспоры, генерал, - отвечала моя сестра, - языка почти не знаем и выросли не здесь. Но вот три года назад пошли служить…
Даян окинул ее недоверчивым взглядом.
- Говорите, воевали в Египте? И где?
- Шарм-эш-Шейх, местное сражение.
- Да неужели? В первый год призыва? И ты тоже?
Ариадна быстро кивнула.
- Хм… - было непонятно, поверил ли нам генерал или не поверил.
Про рукопись таинственного ученого Иоааса никто не упомянул. Манускрипт хранился в надежном месте и его никто бы не нашел без нашей помощи. Как же давно я не вспоминал про эти древние страницы, много веков назад разъединенные неведомой рукой и теперь сведенные нами вновь.
И зачем мы только дотронулись до них, тогда, в Петре? Зачем Сол потревожил их тогда, более двух лет назад? Зачем Ариадна отправилась в ту экспедицию в Мадаин-Салих? Зачем вообще поступала в этот хваленый Кембридж? Зачем, зачем, зачем?..
- А по пути назад, - продолжал допрос Даян, - вы наткнулись на иорданских военных и он подстрелили тебя, - он посмотрел в мою сторону, - и по извлеченному патрону ты, - теперь его единственный глаз буравил Сола, - догадался, откуда ветер дует. Неплохо, неплохо, - он хохотнул и замолчал.
Никто так и не понял, что рассмешило министра обороны.
- Как же я мог так ошибаться в Йогеве? – в который раз спрашивал себя доктор Арслан, - предатель под самым носом торговлю оружием и наркотой развел, а я…
- Леви, ты не причем, - не глядя в сторону врача, тихо сказал Даян, - все понятно. Йогев подмахнул архивные документы… Интересно, каким образом он это ухитрился?.. А когда ничего не понимающего Амиха отдали под расстрел, получил полковника и преспокойно перешел сюда, где торговать удобнее, - генерал выругался, - ну что ж, - он снова обвел нас всех пристальным взглядом, - вы герои. Бессмертные герои солдатских баек. Завидно даже.
Он издевается, что ли? Герои там, или нет, какого дьявола он может иронизировать, когда не знает, через что нам пришлось пройти?
- Складно говорите, - покачал головой Даян, - только мне кажется, недоговариваете чего-то. Не за этим вы оказались в пустыне, - он долгим взглядом задержался на Соле. Сол выдержал этот взгляд.
- Молчите? Хорошо, молчите. Я не буду настаивать на правде, - министр повернулся к Арслану, - как ты думаешь, чего теперь нам ждать от Хусейна?
Арслан пожал плечами.
- Мирный договор трещит по швам, может быть все, что угодно. Но, хорошо бы, если бы вы не упустили Йогева, он там, в Иордании, может всколыхнуть всех недовольных. Тем паче, как вы рассказываете, вы застрелили в пустыне четверых иорданцев. И надавили на одного.
- Я слышал, они начали мобилизацию совсем недавно, - проговорил Даян, - значит, к столкновению готовились… Что-то назревает, - генерал поднял голову и посмотрел на Арслана.
- Йогева можно отловить?
- Пытаемся. Я, как старший по званию, отдал приказ. А там кто его знает. Может и уйти.
- Это плохо, - подвел печальный итог Даян.
Какое-то время все молчали. Я заметил, что Ариадна пристально смотрит на Сола, словно надеясь поймать его взгляд. Она явно хотела ему что-то сказать. Что еще за тайны такие?..
- Нужно выслать разведчиков, - говорил генерал Даян, – пусть разведают обстановку на границе и в стране. Я не намерен оставлять это просто так. Пусть этот хашимитский королек знает все, что мы о нем думаем. Я буду требовать выдачи преступника Израилю. Если он откажет… - он осекся.
- А как быть с остальными? – вдруг спросил Сол.
- Что?
- С кем?
- С Египтом, Алжиром, Сирией. С Ираном. Не знаю, кто там еще с ними за одно, - Сол передернул плечами, - не думаю, что они это пропустят мимо себя. Страны арабского мира поддержат Иорданию и отвергнут наши притязания. К тому же им почти наверняка помогут Советы.
Даян хотел на это что-то возразить, но неожиданно для всех, промолчал.
- Если… Если случится открытая конфронтация, хватит ли у нас сил противостоять всему арабскому миру, - спросил у генерала Арслан, - да еще плюс Советы. Может, просить помощи у Соединенных Штатов?
- Нет, - министр покачал головой, - даже в случае, как ты, Леви, деликатно выразился, открытой конфронтации, у нас есть шанс отразить удар. Никакой помощи мы просить не станем. Завтра здесь будут Рабин и Наркис. Тебе известно, что я не люблю войну. Но, - он помолчал, глядя в разбитое окно, - если арабы хотят войны, они ее получат.
* * *
Разговор шел еще долго. Мы в нем почти не участвовали, лишь иногда генерал обращался к Солу и задавал ему вопросы про Йогева и Амиха. Потом нас отпустили. От усталости я даже не мог заснуть.
Для нас троих выделили отдельное помещение – комнатка два на два, с тремя кроватями, тремя тумбочками и одним санузлом. Ни Арслан, ни тем более Даян в последующие три дня к нам не приходили. Пару раз, по словам Сола, приходил Ицхак, но приходил он в мое отсутствие, так что его я тоже не видел.
Обстановка накалилась. Количество дежуривших было увеличено, смена караула продлена, а переход через границу в этом районе перекрыт. Разведчики ушли в ту же незабвенную ночь, на следующий день вышли новые. Кто из них пришел, и какие вести принес, я не знал. Сол одну ночь провел в дозоре, в карауле с солдатами. Он потом со смехом рассказывал, как ребята обрадовались его появлению, что совсем утратили бдительность. Присутствие дважды «бессмертного» воина настолько воодушевило впечатлительных рядовых, что они на рассвете едва не упустили из виду одного бедуина, якобы, случайно оказавшегося в приграничье. Мы с Ариадной откровенно бездельничали. Неловко признать, - да, у нас были капитанские звания израильской армии, фактически мы являлись ее офицерами, официально зачисленными в Голани, но так, как мы появились ниоткуда, о нас, кроме рекомендаций Сола, ничего не было известно достоверно, - но полного доверия к нам, все же, не было. Целыми днями мы сидели в нашей персональной казарме, либо нас видели в столовке, ближе к вечеру. Когда мы там появлялись, шум на несколько секунд затихал и возобновлялся уже постепенно и звучал уже более настороженно. Один раз с нами заговорили двое солдат. Они много расспрашивали про Петру, про короткую схватку с иорданскими военными, про то, как мы сумели вывести на чистую воду предателя. Постепенно к ним присоединилось еще несколько и нам с сестрой пришлось отвечать на более подробные расспросы. Не знаю, что мы успели бы выболтать, если бы к нам в это время не подошел Сол и любопытных как ветром сдуло. Сол очень строго выговорил нам за нашу общительность, отвел нас в персональную казарму, а там подобрел и выдал каждому из нас по две бутылки пива. На вопрос, откуда они у него, туманно намекал на какие-то продовольственные склады, про конфискацию, но ничего определенного не говорил. Но несмотря на все эти мелкие радости меня на покидало чувство напряженности, неясной тревоги, которая словно разлилась в воздухе, заставляя смех звучать напряженно, а разговор натянуто. Было ощущение, что нас здесь держат под надзором и никуда просто так не выпустят. От этого было еще тревожнее. Ариадна тосковала по дому. Я поделился своими мыслями с Солом.
- Знаешь, - спустя некоторое время заговорил он, - а ты прав. Вас с Ариадной теперь будут долго держать здесь. Если война – тогда уж точно как повезет. Вам тоже придется отправлять на защиту Израиля. А насчет того, что бы там ностальгировать – это можно смело выбросить из головы. По меньшей мере на год.
- Круто, - буркнул я.
Однажды ночью я случайно подслушал разговор между моей сестрой и Солом. Ариадна во все свое свободное время, одна или с кем-то, просматривала древнюю рукопись. Она не оставляла попыток расшифровать ее, а так как на помощь Солова друга рассчитывать уже не приходилось, работа продвигалась крайне медленно.
- Эх, Сол, вот если б ты мне помогал…
- Извини, Ариадна, но мы не на курорте, я и днем-то не все успеваю сделать.
- А сейчас?
- Сейчас я бы поспал. А что?
- Да вот, - она полистала рукопись, - смотри, видишь?
Повисло молчание. Потом Сол зашептал что-то неразборчивое.
- «Третий приют». Хм… А что это может значить?
- Я когда рукопись Хегры читала, обратила внимание, что она там именуется «вторым приютом». Тогда я решила, что Петра – «первый приют», а здесь написано – «третий»!
- Не ори. А что же тогда первый? И вообще причем тут какие-то «приюты»?
Ариадна вздохнула, мол, ну что тебе объяснять, ты все равно ни черта не поймешь, но опять зашуршала страницами.
- Напомню тебе, что текст этот – собрание проповедей секты мандеев. Ее деятельность распространялась среди набатейского народа, то есть в Петре и в Хегре, так? Вот, а в рукописи Петры говорится про главный набатейский храм, разрушенный еще до Пророка, который находился где-то в Северной Аравии, в неком многоколонном граде. Не догадываешься, откуда ветер дует?
Я ничего не понимал из Ариадниных намеков, но Сола, судя по неясным звукам, чуть удар не хватил от восторга.
- Ирам!.. Многоколонный город! Он же Убар, он же Город Столпов, он же Безымянный Город… Только, погоди, он, что же, реально существовал когда-то?! И откуда Йоханааз знал про него, если он из Тадмора? Ведь Ирам разрушили, когда ислам еще никто не придумал?
- Не знаю. Может, город разрушили, храм остался. А может, просто стал местом паломничества. Самое главное – здесь точно описывается место, которое когда-то было Ирамом. Вот, слушай: «Люди племени Ад жили на юге Аравийского полуострова в местности, именуемой Аль-Ахкаф. Они были сильны физически и слыли искусными земледельцами и скотоводами. Но они поклонялись идолам и предавались порокам. Сын Ада и внук Хама, царь Шаддат, построил внушающий благоговение город названный Ирам Многоколонный. Мириады возвышающихся шпилей, куполов и столпов были построены из драгоценных металлов и камней, омываемых поющими потоками, укрытыми садами деревьев и цветов, подлинное чудо древнего мира и земной рай. Пророк Худ пытался вразумить гордых адитов, возгордившихся своим богатством и величием, однако они отвергли пророка. Тогда адитов и постигла Божья кара». В арабской мифологии адиты – это джабабирамы-гиганты, сыны падших ангелов и земных женщин, если не ошибаюсь. А далее идет прямой текст из Корана: «Адиты были погублены ветром шумным, буйным. Он дал ему власть над ними на семь ночей и восемь дней последовательно, и ты видишь народ там поверженным, словно стволы пальм опрокинутых». И вот: «Адиты же были истреблены ветром морозным (или завывающим), лютым. Он заставил его бушевать над ними в течение семи ночей и восьми дней без перерыва, и ты мог бы увидеть людей, которые были повержены, словно рухнувшие сгнившие пальмовые стволы. Видишь ли ты что-либо оставшееся от них?». А сура «Заря» вот что говорит: «Неужели ты не думал о том, как поступил Господь твой с народом Ада? С народом Ирама, воздвигшим колонны, подобных которым не было создано в какой-либо стране?» Короче говоря, этот царь Шаддат решил построить на земле подобие рая и за это был наказан. Если в двух словах.
- А наш друг Йиханааз, надо думать, был поклонником этого набатейского культа, - подытожил Сол.
- Я тоже так думаю. А вообще, упоминания о Ираме встречаются в доисламских источниках довольно часто. В рукописи Петры про него много упоминаний. Смотри…
- Ладно, верю, не надо сейчас. Ты мне, лучше скажи, как там описана та местность, где находится Ирам?
- Маршрут подробный. Самое интересное – это карта.
- Карта?!
- Да. Гляди, вот она, - снова зашуршала ветхая бумага, - недалеко от Эль-Хауджи. Километров тридцать к северу или того меньше. Когда все закончится, мы сможет организовать экспедицию…
Вдруг Сол заливисто расхохотался.
- Что с тобой? Ты разве не хочешь попасть в Ирам? – спросила Ариадна так, словно ничего не понимала.
- Ой, подруга!.. ха-ха! Да ты, я погляжу, вообще не понимаешь, чего говоришь!.. ха-ха-ха!.. В Аравию!.. Эль!.. Эль-Хауджа! Ха-ха-ха!.. Да это ж в двух шагах от Мадаин-Салиха, Ариадна! Неужели тебе хочется возвращаться в Аравию, после всего, что с тобой там случилось?
Какое-то время Ариадна молчала.
- Да, Сол, я знаю, это кажется странным, но мне на самом деле хочется еще раз отправиться туда и отыскать этот мифический Город Столпов. И если ты не со мной, то… то мне очень жаль…
- Знаешь, а мне тоже хочется вернуться, - неожиданно весело отозвался Сол, - а что? Ну, мало ли, кого там когда-то к чему приговаривали? На этот раз, Ариадна, я не дам тебя в обиду. Мы войдем в Аравию, как непобежденные и покинем ее, как победители. Только, боюсь, не скоро нам представится возможность вообще покинуть страну.
- Да ничего! Я уже кое-что продумала по поводу экспедиции. Тебе будет нужно…
Ариадна принялась давать Солу всевозможные инструкции, да так, словно они уже завтра собирались отправляться искать Безымянный Город. Ариадна выказала уверенность в том, что и я тоже непременно захочу поехать вместе с ними. Я едва удержался, чтобы не фыркнуть. Ну нет! Если повезет живым из этой страны выбраться, я уже с острова ни ногой. Никуда. Даже к дяде Юстину (когда-то мы гуляли по Афинам, с этим дядей?..). Рыбу буду с отцом ловить. Хватит приключений. Но тут я подумал об Ариадне и ощутил странную, отчаянную тоску. А как же она? Неужели я, ее брат, вдруг брошу ее где-то в Аравии, пусть даже и с Солом, на поиски какого-то древнего мертвого города? Один раз я уже бросил ее, когда в Кембридж в этот проклятый отправилась. Ничего хорошего с ней там не случилось. Ее или в цепи заковать или с ней ехать, одно из двух. И, кажется, я догадываюсь, каким будет мой ответ на ариаднино предложение о путешествии в Аравию…
Жаль, что этим замыслам не суждено было сбыться.
- А что это значит: «нашедший рукописи истины в огне сгорит, пеплом развеется, в море утонет»? – спросил Сол.
- Ну, это что-то вроде пророчества; знаешь: «раскопаете могилу Тамерлана – начнется война». И война действительно началась, а когда его останки вернули к месту захоронения, прекратилась. Хотя я в эту ахинею не верю, война закончила года через три после этого. Вот и здесь то же.
Под тихое бормотание сестры и Сола я вскоре уснул. Утром я ни словом не обмолвился о том, что слышал вчера. Затишье перед бурей подходило к концу.
На шестой день вернулись разведчики. С ними пришли еще какие-то люди и направились к Даяну, Рабину и Наркису. Как пояснил нам Арслан, они являлись сотрудниками организации «Моссад» и долгое время работали в Иордании на Израиль. Одного из них звали Осия Нун, с ним долгое время разговаривал наш доктор. Сначала разговор шел спокойно, но потом Арслан будто с цепи сорвался, стал кричать, позвал нас, и мы отправились на военный совет.
Министр обороны Израиля генерал Даян не ожидал никакого урагана и накануне совещания спал. Наркис пришел почти сразу же, а вот Рабина мы ждали еще долго. Когда все собрались, Нун рассказал нам, от чего Арслан пришел в такое возбуждение. Еще 17 мая из Иордании в Египет над Израилем пролетело два сирийских самолета. Через пять дней после этого Эшколь обвинил Сирию в нарушениях Соглашения о перемирии. Эйлат закрыт. Иордания несколько дней назад завершила мобилизацию, а Бадран успел побывать в Москве. Фараон публично заявлял, что разразившаяся война будет тотальной и ее цель – уничтожение Израиля, и алжирские войска уже направлены в Египет. В завершении всего было добавлено, что Ирак в курсе последних событий и собирается направить в Иорданию подкрепление.
- Они давно ждали удобного случая, - тихо произнес Арслан.
- Ахлан ва-Сахлан, - произнес, усмехнувшись, Рабин, - так Фараон сказал?
- Эшколь – язык, как помело, - проговорил сквозь зубы Даян, - кто просил его делать какие-то подсчеты? Кто вообще просил его что-то вякать?
- Да все он правильно сделал, пока не ткнул их мордой в их же дерьмо, они делали вид, что не причем, - горячо возразил Рабин, - а не сказал бы, война уже началась бы.
- Все бы ничего, Ицхак, кабы больше половины этих столкновений не нами же и провоцировались, - огрызнулся Даян.
- Как же, провоцировались! Соглашение ничего не говорит по поводу выселения из зоны мирного населения, которому тоже надо как-то жить. Они, по-твоему, песком и камнями должны питаться?! – возмутился Рабин, - Кто кого спровоцировал, это еще посмотреть.
- У меня на сей счет иное мнение, - процедил Даян, явно не довольный этим разговором.
- А кто не так давно ляпнул, что предпримет военную операцию с целью свержения сирийского режима, если террористы будут продолжать рейды против Израиля? – взорвался Рабин, - это не у Эшколя язык, как помело, это у…
- Ну ладно, прекратите! – не выдержал Наркис, - что надо было фараонскому прихвостню от Брежнева?
Нун пожал плечами.
- Предполагаю, он просил у Советов разрешения на ведение войны. Но там отказали, мол, Союз против всякой агрессии. Они, видно, пожалели денег на своих ближневосточных друзей. А при этом, во всем мире знают об их гонке вооружений со Штатами.
- Значит, с нами решено покончить одним махом, - задумчиво произнес Рабин, - интересно…
- Сбросить в море, - кивнул Наркис.
- Это было бы еще полбеды, - неожиданно сказал Нун, - вы же не думаете, что Йогев работал в одиночку?
Он кратко рассказал нам о нескольких солдатах и офицерах, дезертировавших в последнюю неделю на территорию Иордании. Как выяснилось, их всех успели перехватить. А вот Йогева так и не нашли.
- А что говорят эти задержанные? – спросил Наркис.
- Одно и то же. Ничего не знаем, это, мол, Йогев заставил, давал четкие указания, инструкции, оружие передавал через нужных людей… - Нун вздохнул, - после окончания следствия все шпионы будут расстреляны.
- Это уж мне решать, - веско произнес Даян, - что-то интересное при них было?
- Было, - Нун бросил на стол несколько скомканных листов бумаги.
Даян взял листы в руки, осмотрел со всех сторон, затем развернул. Я оцепенел – это оказалась карта, с отметками расположения наиболее уязвимых районов Израильской территории. Рабин присвистнул и забрал у министра обороны карту, и они с Арсланом пристально разглядывали ее какое-то время. Наркис лишь мельком оглядел ценные трофеи, но внимательнее разглядывать их не стал. А я до сих пор не понимал, что мы здесь делаем.
- Интересно, интересно, - повторял Рабин.
Следующий сверток представляла собой карту горной местности, с точно такими же, как и на предыдущей, ярко-красными отметками отдельных районов. Как потом пояснил мне Сол – это были районы сосредоточения военных и охранных израильских пунктов в Голанских высотах.
- Что можете об этом сказать? – неожиданно спросил Даян у нашей троицы, бросая планы Израиля и Голанов перед нами на стол.
Я так удивился, что не мог вымолвить слова. Даже Сол выглядел растерянным. Что хотят услышать от нас члены правящей элиты Израиля?
- Что вы молчите?
- Простите… Генерал Даян, - Солу удалось-таки развязать свой язык, - что вы хотите от нас услышать?
- Хм… Ну, вы ведь, кажется, настаивали на поимке предателей, так? Не хотите поговорить с ними наедине?
Я понял, к чему он клонит. И моя сестра тоже поняла.
- Господин министр, если всерьез думаете, что мы заодно со шпионами, которые по непонятным причинам разорвали с нами связи, вы ошибаетесь, - сказала она с вызовом. Теперь на Ариадну уже смотрели все собравшиеся, - да, мы настаивали на этом. Но если бы Сол не обратил тогда внимание на случайную пулю, Йогев до сих пор продолжал бы протягивать через этот канал ружья и наркоту. Мы настаивали на этом исключительно из лучших побуждений…
Ариадна, под внимательными взглядами военных, немного растерялась, но напрасно. На нее смотрели, по крайней мере, задумчиво, но уж точно не враждебно.
- Даян, остынь, - тихо сказал Арслан, - девочка права – им незачем было бы так подставляться. Если бы они были шпионами, добились бы своего другими путями. К тому же, - врач развел руками, - это было бы совершенно бессмысленно. Так что не знаю, зачем ты приказал мне тащить к тебе этих ребят.
Даян еще какое-то время продолжал сверлить нас стальным взглядом своего единственного глаза. Каждый раз, когда он смотрел на меня, мне становилось неспокойно, и я весь внутренне напрягался, будто бы этот человек неведомым образом ухитрялся видеть меня насквозь.
- Все же они первыми забили тревогу…
- Да. И это отнюдь не значит, что они как-то прямо или косвенно замешаны в шпионаже против Израиля.
Теперь я, кажется, знаю, в чем тут дело – нам хотели допрос с пристрастием устроить. Закон подлости: хочешь как лучше, а получается как всегда!
- Нет, так этого оставлять нельзя, - решительно сказал Узи Наркис, - мы должны направить в Иорданию официальный протест и обвинение в шпионаже, а так же будем просить выдачи преступника под наш суд.
- А еще в это время Иордания будет мобилизовать оставшиеся силы, и призывать иностранных военнослужащих на помощь, - вставил Рабин, - что ж тогда? Нам тоже потребуется военная помощь других государств. Если Египет…
- А Фараон не захочет вступать в войну, что б он там не трепал, - ответил Наркис, меряя шагами помещение, - вся его военная элита сейчас в Йемене, с роялистами воюет, так, что ему попросту нечего бросить против нас.
- Ну, а если мы ошибаемся? – неожиданно спросил Сол. Все посмотрели на него, - ведь предполагается, что план по нападению на Израиль продуман арабским союзом давно. Вполне возможно, что египетская армия готова к войне на двух фронтах. Да и роялисты практически полностью разбиты. Йемен может справиться дальше без них.
Никто ничего не возразил. Каждый из нас задумался над услышанным.
- Все же попытаться стоит, - хрипло вынес вердикт генерал Даян.
После этого нас с Ариадной выпроводили за дверь. Сола мы ждать не стали, подслушивать было бы неразумно с нашей стороны.
- Как думаешь, что теперь будет? – негромко спросил я.
Хоть мой голос и не дрожал, и звучал бодро, в казарменной комнатке он прозвучал уныло и глухо. Ариадна глубоко вздохнула и прикрыла глаза, словно читая будущее.
- Не знаю, - ответила она.
- Но если… если война, то эвакуация гражданского населения должна… - заговорил я, но Ариадна меня перебила.
- Гражданского? Гражданского – может быть, но мы с тобой, - она указала на мои плечи, потом на свои, - не гражданские. С не очень давних пор.
Я невольно проследил за ее взглядом. Никогда о капитанских погонах не мечтал. Если всю жизнь тихо ловить рыбу и искренне получать от такой жизни удовольствие, то о военной карьере, как правило, не задумываешься.
Теперь я уже капитан израильской армии, пехотинец «Гидеона», 1-ой пехотной бригады «Голани», бессмертный герой местных легенд, так же – изобличитель шпиона и предателя в рядах Израиля. Пора бы уже привыкнуть к этому, но все никак не получается… И Ариадна тоже вместе со мной.
Ничего не поделаешь.
Глава 21
Ночную тишину неожиданно наполнили посторонние, враждебные звуки. Кто-то с кем-то переговаривался, кто-то куда-то бежал, что-то щелкнуло и послышался скрип.
«Опять вернулись…»
Азарии не хотелось вставать, но он понимал, что настырные израильские бандиты, после того случая, уже не оставят его в покое. Трое дезертировавших солдат (хотя Азария надеялся, что уже двое) наверняка захотят еще разок попытать счастья в этих краях, на обратном пути. В прошлый раз они как-то умудрились слинять, напоив его какой-то дрянью. Азария поморщился. Али подумал тогда, что он рехнулся, если решил так пошутить. Если у тебя опять зачешутся руки, ты можешь связать со мной лично, сказал он. Я смогу это вылечить получше тебя. Азария оправдывался, извинялся, унижался, но Али стоял на своем. Лишь обмолвился, что его немедленно направляют в Иерусалим, но зачем именно, он не понимает. Наверное, опять какие-то выступления фанатиков, считающих себя через одного мессиями и пророками, спасающими безнадежно падшие души этого Богом или богами покинутого Священного Града. Азария тогда спросил, не связано ли все это с тем горе-шпионом, которого не так давно подобрал Али, но тот ничего не сказал. Азарии все время казалось, что он что-то упускает и в этой истории все гораздо проще, чем кажется на первый взгляд. Но Ата Али молчит, затаив обиду, и он, Азария, больше не допустит такого пятна на своей репутации. Сраные щенки пожалеют, что их матери не избавились от них еще до родов.
Звуки становились все отчетливее. Азария резко и бесшумно выпрямился, потянулся за ружьем.
«Все, сопляки. Это ваше последнее приключение…»
Передернув затвор, Азария вышел на порог дома. Стояла теплая, летняя, левантийская ночь. Как и в тот раз, когда двое ублюдков притащили третьего… Уловив едва слышный шепот, Азария метнулся за растущую в его дворе смоковницу и, прислушиваясь, осторожно приложил палец к курку. Кровь глухо застучала внутри него.
Из-за других, добавлявшихся к общему гомону, шумов, трудно было разобрать слова. Говоривших было, как минимум, трое, и они были израильтянами. Что-то об иорданских захватчиках, узурпаторах, о справедливой мести, предательстве и оскверненных святынях. Значит, все-таки фанатики. Но как они подобрались так близко к его жилищу? Куда смотрят пограничники? А может, они их просто перебили? Тогда это – война? Ата ничего не сказал. Интересно, он еще жив, там, в Иерусалиме?.. А какая теперь разница.
Приближающийся голос отчетливо произнес, что этот дом, возможно, недавно покинули. Мол, быстро сообразили, что ноги делать надо. Оставаясь незамеченным, Азария выстрелил. Что-то упало, и раздались крики.
«Попал».
Черной тенью Азария отделился от смоковницы и бросился бежать в противоположную сторону, в Иорданию. Скорее, можно еще успеть, предупредить…
Хлопок – и Азария рухнул лицом в песок с прострелянным коленом. Кровь сразу обожгла кожу, но боли врач почему-то не чувствовал. Он еще успел перевернуться на спину и дважды выстрелить в этих поганых израильских свиней, прежде чем пуля не раскроила его собственный череп.
«Не успел…»
- Мертв?
- Ага, - Амнадаб кивнул и сплюнул кровавый сгусток – в пылу прокусил язык, - мертв. Вот гад, иорданский прихвостень… Как ж так хитро затаился-то?
- Не знаю, - Абиуд держался за раненой плечо, кровь струилась по руке, - не надо было говорить, что здесь чисто, если сам не убедился в этом. Глядишь, и Моше остался бы жив.
Амнадаб, прищурившись, огляделся.
- Чего он делал так близко от границы?
- Может, какой подпольный пункт с оружием, - предположил подошедший к нему Беньямин, - или связист.
- Он врач! – крикнули из домика Азарии, - здесь все, бинты, лекарства, инструменты какие-то. Может даже и связист, в кладовке телефон оборудован специальный.
- Ну, оно и понятно, на границе живет, - хмыкнул Беньямин, - тащите все сюда, Абиуда нужно подлатать! А этому скоту так и надо. Скоро они все получат свое!..
* * *
Молодой восход аккуратно разлил свое мягкое золото по белому мрамору колонн и увитой дикой розой балюстраде летней резиденции Хусейна бен-Талала. Терраса располагалась на высоте десятиэтажного здания, под которой расстилался ароматный зеленый сад с фонтаном в виде дельфинов из красного мрамора. На нежно-пурпурной скатерти с вышитыми по краю золотистыми арабесками стояло искусной ювелирной работы блюдо с гранатами, персиками, виноградом, яблоками и финиками.
- Пост, - с пониманием кивнул один из мужчин – высокий немолодой араб. Он был одет в дорогой европейский элегантный костюм, а на голове его был темно-зеленый тюрбан, совершенно несочетающийся с одеждой.
- Нет, - ответил сидящий напротив него, - просто вкусная и полезная пища.
Принесли глиняный кувшин с двумя высокими расписанными чашами из дерева. «Европейский» араб отпил из одного и улыбнулся.
- О, мятный чай! В Алжире тоже…
- Фикри, мы здесь не чай пить собрались, - голос его собеседника оставался спокойным и размеренным, но тон сделался тяжелым, - Бумедьен знает, что происходит в нашей стране?
Человек по имени Фикри на мгновение подавился сладким мятным отваром и прокашлялся.
- Ваше Величество, - выговорил он, наконец, - господин Бумедьен отправил меня сюда именно для того, что бы мы совместно могли разобрать сложившуюся ситуацию и найти из нее оптимальный выход. Он так и сказал.
- И каков же, по мнению твоего господина, этот выход? – в голосе монарха сквозила ирония.
- Смерть евреев!
Хусейн усмехнулся.
- Дорогой мой Фикри аль-Джалил, - произнес он вкрадчивым голосом, - мне крайне досадно осознавать, что вы так мало разбираетесь в политике. Впрочем, это не ваша вина. Алжир далеко, вести запаздывают. Открыто выступить против Израиля я не могу – нас связывает мирный договор, не говоря уж о множестве приложений к нему, а также выгод, получаемых обеими сторонами от его соблюдения. Ничего попирающего данное соглашение сделано не было – по крайней мере, с моей стороны, - и никаких незаконных манипуляций с оружием и наркотическими веществами я не совершал, вопреки слухам.
Фикри молча выслушал эту тираду. Король говорил что-то еще, о военной мощи страны, о призыве на службу иностранных бойцов, о зоне мирного населения, где мира, по сути, уже лет десять точно нет, но на губах алжирца вдруг заиграла льстивая, мерзкая улыбка.
- Ваше Величество, - бесцеремонно перебив монарха, заговорил Фикри, - я прекрасно осведомлен о ваших отношениях с Израилем. Вам не хочется ссориться с таким выгодным партнером, вы видите и получаете все возможные плюсы от этого союза. Но вряд ли из-за ваших выгод война обойдет вас стороной. Даже если вы закроетесь здесь, в этом роскошном дворце, на вас все равно нападут. Мне, впрочем, все равно, - алжирец отправил в рот финик.
- Я не…
- Я объясню, - Фикри поерзал в кресле, - как братья-арабы, мы, несомненно, будем поддерживать вас с помощью Египта, но Лига уже не довольна вашей пассивностью. Не Иордании, а вашей лично.
- Но…
- Лига приняла решение, Ваше Величество. Да, вы правы, вести запаздывают, но я от вас ничего не утаил. У вас нет выбора. Вы на стороне Лиги либо Израиля.
Хусейн молчал, глядя на гостя. Растерянным он, вопреки ожиданиям Фикри, не выглядел. «Ну, или знал наперед или виду не показывает», - решил алжирский посланник.
- К тому же война уже идет. Неужели вы не слышали?
Он поднялся и подошел к висевшему на стене радио. Какое-то время сплошной белый шум перекрывал все волны, но потом стал стихать. Фикри остановился на случайно пойманном канале.
«…в семь часов сорок пять минут по местному времени. Одновременному нападению подверглось более десяти авиабаз. В ходе воздушных боев было уничтожено около двухсот египетских самолетов. Разрушено семь радарных станций. Три суэцких авиабазы и три синайских были…»
Фикри, все это время пристально смотревший на сникшего короля, поймал другую радиоволну.
«…границе с Израилем. Убито несколько пограничников и военнообязанных граждан, живших вблизи линии фронта. Некоторые захвачены в плен и, возможно, что…»
- Вам не достаточно того, что я сказал? Может, услышанное заставит вас задуматься, с каким чудовищем вы стремитесь сблизиться? – едва сдерживая ярость, проговорил Фикри аль-Джалил, - к тому же, неспровоцированное нападение на Египет само по себе провокация против Вас лично. Господин Насер вручил вам свое доверие. Разве нет?
Хусейн резко выдохнул и издал какой-то неясный звук – то ли стон, то ли всхлип. Фикри почувствовал жалость к иорданскому монарху.
- Война… начата? – выговорил король.
- Уже давно, Ваше Величество, - Фикри выключил радио и вернулся в свое кресло, - просто вы все это время пытались приручить дикого и жадного зверя. Вы думали, он будет лежать у ваших ног, ожидая даров с вашего стола, но зверь пресытился. Теперь он хочет сесть во главе стола. Решайтесь, Ваше Величество. Я прогуляюсь по вашему дивному саду.
Фикри поклонился и уже хотел выйти, когда до него донесся голос короля.
- Насер вступил в сражение? Но он был связан по рукам и ногам, его войска…
- У Насера не было ни возможности, ни желания уклоняться от него, - резко оборвал Фикри, - мы и так долго терпели. Даже слишком. И что бы ты там не говорил про непричастность к контрабанде оружия и прочего, можешь хотя бы мне не врать, всем прекрасно известно об этих штучках. Советы тебя в этот раз не отмажут, они отправили Эль-Дина восвояси. Хочешь, чтобы тебя разорвали свои же, когда узнают? – Фикри гнусно осклабился, - Думай, король.
Алжирец ушел, а Его Величество Хусейн бен-Талал продолжал молча смотреть в пространство между двух белых мраморных колонн, где несколько минут назад стоял ухмыляющийся Фикри. Все. Картина завершена. Лиге нужна мощь его армии. Армии, которая гораздо хуже подготовлена к встрече с противником даже меньшего уровня, чем Израиль. Армия, которой требуется помощь соседнего, более подготовленного государства. Которая не выстоит и нескольких часов в прямом столкновении с израильтянами. Она нужна только, чтобы прикрыть остальных бойцов, более годных к такому столкновению. Пока будут гибнуть его солдаты, египетские войска разработают свои планы атак и смогут по-настоящему ударить. Если откажется бросить своих в качестве пушечного мяса, Насер просто так не отстанет. Все его нечистые дела всплывут на поверхность. А Бумедьен, верный цепной пес Насера, не понятно каким образом пронюхавший об этом, отправляет своего наемника, «предупредить» иорданского правителя. И заодно смешать с дерьмом. Слишком явно Хусейн выставлял себя в роли справедливого, честного монарха. Здесь честных не бывает.
Хусейн отщипнул виноградинку и поднес ко рту, но рука дрогнула и виноградинка покатилась по полу, в сторону выхода в сад. Король проследил за ней взглядом и решительно поднялся. Нужно было отыскать алжирца.
Глава 22
Радиостанция «Голос Англии»:
Пятого июня тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, в семь часов утра, Израиль приступил к активным боевым действиям сразу против двух государств-союзников Лиги Арабских государств – Египта и Иордании. В десять часов утра по египетским авиабазам был нанесен удар, что полностью лишило Египет возможности в дальнейшем участвовать в воздушных боевых действиях в этой войне. Удар был нанесен со стороны Средиземного моря, кроме того, израильские «миражи» и «ураганы» соблюдали полное радиомолчание, и поэтому засечь их для египетских войск не представлялось возможным. Атака была очень точно спланирована, египетские аэродромы были атакованы сразу с нескольких позиций, практически одновременно. Египетские военнослужащие были приведены в полное замешательство, что лишь усилило волну хаоса и разрушений…
Радиостанция «Советская Россия»:
Объединенные ВВС Иордании и Сирии в десять часов пятьдесят семь минут по местному времени нанесли удар по Израильской границе. Ход боевых действий около полутора часов был переменчив, однако, в итоге Израилем были уничтожены все самолеты Иордании и более половины самолетов Сирии. Становится известно и о потерях среди иракских союзников. В то же время три израильских «Fouga СМ.170 Magister» было сбито на иорданском фронте. Против израильских агрессоров, кроме всего прочего, применялась нафтеновая кислота, которую, как известно, Организация Объединенных Наций запретила в качестве химического оружия еще в Конвенции одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Сильнейший удар по ВВС противника позволяет заметить, что Израиль получил почти полное преимущество в воздухе, и…
«РадиоБерлин»:
…механизированная дивизионная бригада полковника Решефа все дальше продвигается к югу, а бригада генерал-майора Шарона сломила сопротивление египетских войск в районе Абу-Агейлы. Командование над израильскими бронированными корпусами принял генерал Таль, бывший офицер Британской армии. С первых минут его командования войсками перевес в ходе этого столкновения с египетской армией наблюдается в сторону Армии обороны Израиля. Танковые стрелки-наводчики поразительно точно…
Радиостанция «Звездное знамя»:
ВАШИНГТОН УЖЕ ВЫРАЗИЛ СВОЮ ОБЕСПОКОЕННОСТЬ ЭТИМ ПРОИСШЕСТВИЕМ. КАК ИЗВЕСТНО ВСЕМУ МИРУ, МЫ, АМЕРИКАНЦЫ, ПРОТИВ РАЗЛИЧНОГО РОДА ГЛОБАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ И НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ МОЖЕМ ДОПУСТИТЬ ЕГО ПРОДОЛЖЕНИЯ. НАШИ ВОЙСКА УЖЕ НАПРАВИЛИСЬ НА БЛИЖНИЙ ВОСТОК ДЛЯ УРЕГУЛИРОВАНИЯ ОБСТАНОВКИ И СДЕЛАЮТ ВСЕ ВОЗМОЖНОЕ, ЧТОБЫ МЕЖДУ ИЗРАИЛЕМ И ЕГИПТОМ ВНОВЬ ВОЦАРИЛИСЬ МИРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ. ВМЕСТЕ С ЭТИМ, ХОЧУ ВЫСКАЗАТЬ СВОЮ ПОЛНУЮ УВЕРЕННОСТЬ В ТОМ, ЧТО ИЗРАИЛЬСКИЕ ВЛАСТИ ПРОСТО-НАПРОСТО ПРЕВРАТНО ПОНЯЛИ ПРОИСХОДЯЩЕЕ И СОВСЕМ СКОРО ЭТО НЕДОРАЗУМЕНИЕ БУДЕТ РАЗРЕШЕНО С ПОМОЩЬЮ АМЕРИКАНСКИХ СИЛОВЫХ…
Радиостанция «Афина-Паллада»:
Взята Газа, а дивизионные бригады генерал-майора Ариэля Шарона продолжают продвигаться к Ущелью Митла. Основные египетские силы были сегодня атакованы в Джебель-Либне бронетанковой дивизией генерал-майора Авраама Йоффе. Во время боя возле поселения Бир-Лахфана Египет потерял большую часть своих танков и БМП, отдан приказ начать отступление…
Радиостанция «Римский вестник»:
…жители города Эль-Кунейтра спешно покидают его. Повсюду пожары, здания разбиты и разграблены. В долине Гула несколько часов подряд ведутся артиллерийские обстрелы. Израильская армия продвигается вглубь Сирии. Две оставшиеся из шести сирийских бригад ещё удерживают Хермон…
Радиостанция «Siesta»:
…стало известно о взятии Сихема, города из иорданской провинции Наблус. Иорданские войска, потерпев сокрушительное поражение от израильских сил, переправились через Иордан, оставив город своим врагам. Напоминаем, что не ранее, как вчера танковая бригада генерал-майора Элазара, подкрепляемая несколькими дивизиями, рано утром сломила яростное сопротивление Дженина. Наступление на Иерусалим было остановлено иорданским генералом Али, но танковые бригады захватили Латрун, а еще шестого июня сдалась Рамалла. Старый Город окружен со всех сторон, однако иорданские силы оказывают упорное сопротивление противникам, и сдавать город не собираются.
* * *
Рваная, автоматная очередь далеко позади, прервала чей-то отчаянный и яростный вопль. Не думал, что еще найдутся безумцы, пытающиеся напасть на пехотинцев, направляющихся к стенам Старого Города. Генерал Наркис отправил несколько бригад в подкрепление центральному командованию. Мы двигались от границ по направлению к Иерусалиму. Переход был относительно чист, даже эти внезапные молниеносные нападения арабских воинов скорее отвлекающий маневр, чем настоящее сопротивление. Первый раз на нас напали еще в первый день войны. Иорданские и сирийские пограничники на рассвете ворвались в страну и открыли огонь по безоружным людям. Когда удалось отбиться, неожиданно стало известно о самовольном уходе нескольких израильских гарнизонов вглубь Иордании, и бесчинствах, которые те творили там. Несколько бойцов, услышав о таких методах ведения войны, подняли бунт, крича, что лучше будут воевать на стороне честного противника, чем отъявленных трусов. Наркис отправил срочное сообщение в центр. Через несколько часов с ним связался выехавший еще два дня назад Даян, и после короткого разговора наша бригада двинулась на Старый Город. Как объяснил генерал, «подкреплением Гуру». Взвод, в числе которого были и я, и Сол, и Ариадна, и Ицхак, отправился первым. Бунт, я слышал, подавить удалось, но с трудом.
Впереди нам встретилась одна из иорданских пехотных бригад. Началась перестрелка, слава Богу, что мы первыми заметили неприятеля. Ицхак был серьезно ранен в горло, то Арслан, шедший с нами, сумел сделать ему трахеотомию прямо во время боя. В результате, иорданцы были довольно быстро отбиты, но Сол, как командующий взводом, не минуты не задерживаясь на месте, повел нас к пункту назначения. Сказал, что получил сообщение от Наркиса, который уже несколько часов назад двинулся за нами по пятам.
- Изреэльская долина оккупирована иорданскими артиллеристами, - отвечал Сол, - значит, он отрезан от нас, а мы должны двигаться на помощь Гуру немедленно.
Никаких возражений комвзвода не принимал.
- А что Иерусалим?
- Али не сдается. Молодец, гад, я даже зауважал его. Гур пытается напасть с воздуха…
- Зачем?! Приказа о воссоединении Иерусалима не было!
- Это ты так думаешь. Наркис отдал такой приказ, и сказал, чтобы это случилось еще до прекращения огня. Даян говорил ему об этом еще пятого числа. И не смотри на меня так, уж не знаю, что они там, в центре, решили.
- Погоди, Сол! – замахала руками Ариадна, - почему Наркис хочет пройти через Изреэль? Тельавивская дорога же свободна. Вот пусть и…
- Интересно, как ты себе это представляешь, - хмыкнул тот, - на подходе к Яффе живут арабы, человек… - Сол вздохнул, прикидывая цифры, - ну, тысяч двадцать точно есть. Думаешь, будут сидеть, сложа руки?
- А ты думаешь, окажут сопротивление?
- Уверен! А чего им прятаться? Всю жизнь через зеленую черту ходили, а тут вдруг сбегут?
Долгое время от Наркиса не поступало никаких известий, рации молчали, и связаться с ним никому не удавалось. Сол пробовал передать сообщение Даяну, но на связь выйти так и не удалось. Мы решили, что Наркис все же попал в западню на Изреэле либо на тельавивской дороге. Продвижение было на время остановлено. Мы оказались в небольшом поселении под названием Рамас Агур. Местных жителей здесь оказалось всего сорок два человека, тридцать из которых оказались детьми.
- Суки, - процедил сквозь зубы Ицхак, - свалили, а детей бросили, мрази. Поубивал бы, если б знал…
Мы вчетвером поселились в одном из покинутых домов. Что было делать с детьми, никто не мог придумать. Ни еды, ни чистой воды, даже запасных одежд у них не было. На вопрос, куда делись все взрослые, одна девочка лет десяти сказала: «ушли, наверное, скоро придут».
Сол приказал своим солдатам дать всем еды и ничего ни грабить. Подобные намерения возникали и раньше, когда мы проходили мимо Эль-Даввы. Тогда некто Закария застрелил пытавшуюся бежать женщину. Потом он заявлял, что мы правые в этой войне, наши действия угодны Богу, а значит, мы вправе делать все, что нам хочется, и вообще, все должно достаться победителю. Не знаю, что сделал с ним Сол, но Закарию я больше не видел. Теперь Ицхак и Ариадна лично следили за выполнением приказов.
- Капитан Аскарис, - обратился ко мне совсем молодой солдат, юноша лет семнадцати.
- Я не… А, черт с ним, что случилось?
- Поймали тут одного… одну… Пытался улизнуть в женском платье. Представляете? – мальчик улыбнулся краем рта, - Что делать с ним непонятно, он без оружия, только бумаги с ним какие-то подозрительные. Привести?
Я попытался представить себе все, что сказал сейчас солдат. Араб, переодетый женщиной, бежит куда-то сломя голову, со стопкой секретных бумаг. Всякое возможно, но почему таким странным способом?
- Веди, солдат. Во в тот дом, на окраине улицы.
Минут через десять двое других ребят покрепче приволокли извивающегося как рыбу в сетях невысокого мужчину лет тридцати с небольшим, одетого в какие-то грязные цветастые юбки, платки, огромные бусы, толстые браслеты и кольца. К немытым, сальным волосам был приколот розовый тряпичный цветок, губы были сильно выкрашены в яркую помаду, глаза, видимо, изначально были подведены тушью, но теперь краска размазалась по лицу. Вид у беглеца был жалкий. Солдаты, глядя на все это художество, ржали как сумасшедшие. Неужели он и в самом деле думал скрыться в таком виде?!
Солу, судя по выпученным глазам и вытянутым в тонкую линию губам, стоило титанических усилий не заржать вместе с солдатами. Что ж, видимо, мне придется начать за него. Я прочистил горло.
- Господин, - начал было я, а солдаты опять полегли в пароксизмах гомерического хохота, - госпожа… Уж не знаю, как к вам теперь обращаться. Назовите свое настоящее имя, - старясь не смотреть на пугало, усаженное передо мной, я стал просматривать изъятые у него бумаги.
Так, документы. Вот эти на имя Яфета Азирата, эти на Абу Рами, другие вообще на Джона Осборна. Наконец я нашел какой-то паспорт на некую Абир Аммит, взглянул на фото. Перевел взгляд на обмершего мужика.
- Сами фотографировались, мадемуазель Аммир? Или кто-то помог?
- А… я… - слова застряли у трансвестита во рту, - я просто… я не военный. Господин капитан, я не военный, я мирный человек! Я войны боюсь, мне страшно. Вот я и побежал отсюда, я же не военный, я мирный. А вдруг убьют!
- Под идиота косит, - хищно осклабился один из бойцов, сержант Менахем, - щас выбьем всю идиотию из него.
Очевидно, до того, как пойти в армию, он учился на медицинском.
- Отставить, сержант Менахем, - Сол перехватил занесенную руку бойца с зажатой вонтовкой, - я приказал никого не трогать, хочешь прямо у меня под носом приказ мой нарушить?
- Но…
- Отставить, я сказал! Забыл, где теперь твой дружок, который под Эль-Даввой выступал?
Менахем сглотнул и отошел на несколько шагов. Другие солдаты тоже притихли и внимательно наблюдали за тем, что сделает Сол. А Сол, не обращая внимания, подошел к беглецу и, наклонив голову, заглянул ему в глаза. Яфет-Абу-Джон-Абир не выдержал этого взгляда и сразу же опустил голову.
- Куда ж ты, убогий, бежал-то так, а? – неожиданно миролюбиво спросил Сол, - ни оружия, ни жрачку не прихватил. Что там с тобой, кроме, этих подделок, - он кивнул на брошенные мной документы, - обнаружили? Бутылку скисшего молока и кусок сырого мяса?
- Сол, тут еще пачка зеленых, - я протянул ему холщевую сумку задержанного. Сол заглянул внутрь и присвистнул.
- Ни … себе! – солдатня снова загоготала, но брошенный в их сторону взгляд комвзвода заставил их примолкнуть, - да ты, дружок, с делом каким бежал, не так ли? – с этим он вытащил из сумки пачку новеньких стодолларовых купюр, - конечно, могло быть и больше, но тут порядочно… Да, - протянул Сол, - и что теперь с тобой делать? Расстрелять?
Трансвестит сглотнул и вжал голову в плечи.
- Нет, нет, нет, нет, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не надо, не убивайте меня, господин… - он вдруг задохнулся, - я ни на чьей стороне, это мои деньги, клянусь Аллахом, мои деньги, не для кого, мои!.. Надо же жить на что-то. Не убивайте меня, прошу вас, пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста, прошу, не убивайте…
- Замолчи, ради Бога, - брезгливо поморщился Сол, - останешься здесь, пока Наркис не подойдет. Вот с ним и будешь говорить.
Что тут случилось с мужиком! Он свалился на колени, причитания полились еще сильнее, чем до того, обещания не выступать против Сынов Израиля и прочее, только бы его не оставляли наедине с этим «сильным и злым воином». Сол, как ни странно, слушал эти излияния с искренним интересом, прикидывая в уме что-то свое. Я не выдержал.
- Слушай, да отпусти ты его. Ну, подумаешь, дурак какой-то в бабские тряпки переоделся и с деньгами бежит. У него, в конце концов, даже оружия нет. Чем он нам-то опасен? Заберем у него все его документы с долларами, и пускай валит себе.
У араба, от такого поворота события, глаза реальным образом вылезли из орбит. Его отпускают??? Как такое возможно?!! Сол тоже удивился.
- Ты серьезно, что ли? С ума сошел, он же может информацию до иорданцев довести…
- Да чего там доводить, они и так уже все знают, - бесцеремонно перебил я грозного комвзвода. Солдаты глядели на меня со смесью страха и восхищения.
Сол спорил еще какое-то время, потом плюнул, сказал: «под твою ответственность» и куда-то вышел. Яфет-Джон-Абир, не веря своему счастью, выбежал на улицу под оглушительных хохот солдат, на радостях не став спорить об отобранных вещах и деньгах. Сол неодобрительно смотрел ему вслед.
- Не думаю, что это хорошая идея, - тихо проговорил он.
Но почти сразу же мы забыли об этом курьезе – Наркис наконец-то вышел на связь. Оказывается, сначала он действительно собирался отправиться к нам через Тель-Авив, но оказалось, что дорогу повредили проходившие там иорданские войска, еще вчера вечером. Пришлось идти через Изреэльскую долину. Артобстрелы закончились, инициативу так никто и не принял. Иорданцев удалось без труда оттеснить. Наркис со своей бригадой обошлись без потерь. Вместе с ним пришел некий раввин, по имени Соломон Горен. Я сказал Наркису, что связаться с Гуром мы не можем. Генерал нахмурился, но ничего не ответил. Раввин с нескрываемым подозрением рассматривал меня с головы до ног, а при взгляде на Ариадну вообще дернулся, как будто его ударило током.
- Что делают гоим в армии Израиля? – громко спросил он.
- Они из греческой диаспоры, - ответил Сол.
- Да? Из диаспоры? Возможно, что они наполовину неевреи, - продолжал рассуждать раввин, словно нас здесь не было, - кем были ваши родители?
- Вообще-то они и до сих пор есть, господин Горен, - негромко ответила Ариадна.
- Я имел в виду, принадлежат ли они по какой-либо родословной к коленам Израиля?
- К какому именно принадлежат, я не знаю. Знаю только, что мы всегда…
- Равви, давайте отложим разбор родословной до лучших времен, - вмешался Наркис, пытаясь настроить свою рацию, - у нас тут что-то затевается. Не иначе как, Даян связался с Гуром напрямую. Этого-то я и боялся, - он вдруг замолчал.
- А что в этом плохого? – спросил Сол.
- Да я бы сказал, ничего. Но Гур может потерять контроль не только над ситуацией, но и над самим собой. Слишком уж яростно ненавидит арабских завоевателей.
Я удивленно посмотрел на генерала. Странно было слышать, как он выражается таким поэтическим языком. Как будто мы – крестоносцы, а «арабские завоеватели» - это войска Саладина. Сол с Ариадной тоже озадаченно переглянулись.
Бросив свою бесполезную рацию, Наркис спросил, не случалось ли чего-нибудь интересного. Сол рассказал о бунте солдата Закарии в Эль-Давве, о брошенных в этой деревеньке детях и стариках, о беженце в женском платье…
- Что ты сделал с Закарией?
- Ничего. Я оптустил его, - спокойно, к удивлению слышащих его ответ, произнес Сол.
- Не понял. Что значит отпустил?
- Эль-Давву окружает мертвая пустыня. Я не дал ему не еды, не воды, не оружия, и вот так, налегке отправил погулять по пустыне.
Горен внимательно всмотрелся в Сола. Наркис тихонько хмыкнул.
- Справедливо ли я поступил, равви?
- Возможно, - после недолгого молчания ответил Горен, - судьба этого человека больше не зависит от тебя. Он ослушался приказа, он убил безоружного, он богохульствовал, - раввин пожал плечами, - я и не знаю, что тебе сказать. Решай сам. Но я думаю, ты поступил с ним по справедливости.
Сол склонил голову.
- А что ты рассказывал про того чудака, который в женском платье был?
- А никто ничего толком о нем не выяснил. У него была с собой стпка документов на разные имена и деньги. И то и другое мы забрали. Капитан Ласкарис отпустил задержанного.
- Отпустил? – Наркис впился в меня взглядом, которым можно было запросто прожечь свинец, - зачем?
- Но… Господин генерал, он отпущен под мою ответственность. Если бы этот человек нес оружие или был военным…
- Отставить, - гаркнул Наркис и я подскочил, - где его документы?
Генерал начал рассматривать отобранные у трансвестита паспорта.
- Ну, дает! Мухамед Абдулла аль-Рахман, Хусейни Уммар, Сулейман Муса Али Ибрахим аль-Сауд. Джон Осборн, надо же такое… О, а вот Иван Смирнофф! И фото. Абир Аммит…
- Под этим именем он сначала и представился.
- Вайшьяра Магапанунируми. Г-споди, язык свернешь, он что, в Индию бежать собирался?
- И в Китай, - хмыкнул Сол, помахивая еще одной карточкой, - Янцзы Ай Ван, - он бросил паспорт на стол. Ариадна тем времен читала следующий документ нашего гостя. И судя по тому, какое выражение приобретало ее лицо, написанное ей совсем не нравилось.
- Этим можно натопить дома. Электричество все равно обрублено. Деньгами тоже, нечего зариться на заморские бумажонки! Странное еще, что американских паспортов с ним не оказалось. Вы его точно хорошо обыскали?
- Так точно! Обижаешь, генерал.
- Прошу прощения, - Ариадна, с карточкой в руках, незаметно подошла к Наркису, - я думаю, мы пропустили вот это.
Наркис взял у нее карточку, и его веселье как ветром сдуло. Он резко выдохнул, отобрал документ и медленно поднял глаза на меня. Я просто ждал, что теперь последует.
- Под твою ответственность, значит, - процедил он сквозь зубы, - ну-ну. Теперь все что они натворят впоследствии, на твоей совести будет.
- На моей совести? – я понемногу закипал, - а что я сделал непоправимого, отпустив этого клоуна? Кто «они»? Что «они» могут натворить?
Манера Наркиса выражаться могла довести до исступления кого угодно.
- Адди, этот… гхм… клоун, как ты выразился, принадлежит к верхушке ФАТХа.
Несколько минут я соображал, что именно имела в виду Ариадна.
- Фидай? – вспомнил я не раз слышанное в среде израильских военных словечко, - но какую опасность он представлял? У него не было ни…
- Это сейчас, - Наркис подчеркнул это слово, - сейчас – не представлял. А после может сделать все, что угодно. Эти филистимляне ненавидят нас еще пуще, чем арабы.
- Но война идет в…
- К черту, куда война идет! Эти трусы никогда и не воевали открыто. Они только и умеют, что расстреливать мирных граждан из-за кустов, на большее они не способны.
- Моя вина, господин генерал. Готов понес соответствующее наказание.
Наркис тяжело посмотрел на меня.
- Еще успеешь. Вот дерьмо, неужели ты не мог внимательнее почитать его бумаги?
Я молчал. Молчали и Сол с Ариадной. Моя сестра выглядела еще более подавленной, ведь это она подала Наркису потерянную карточку.
- Ладно, что уж теперь говорить, - махнул рукой Сол и вдруг ухмыльнулся, - неужели аль-Вазира самого поймали?
- Хуже, - хмуро отозвался Наркис, и в этот момент у него затрещала рация.
- Наркис на связи, слушаю!!! – прокричал генерал, мгновенно забывая о моем промахе.
Из рации доносился сплошной треск и хрипение. Может, рация включилась случайно, когда ее что-то придавило? Да нет, ерунда.
- Генерал Нарк… слуш… полко… взял… у нас… - все, что удалось разобрать.
- Ничего не понятно, - еще громче крикнул Наркис, - что у вас? Что Гур? Почему сам не выходит на связь?
- Полков… подступ… Али столкну… воздух… генер…
- Ничего не понятно, слышишь! Гур атаковал Старый Город? Что случилось?
- Связь плохая, генерал Наркис, - теперь голос звучал отчетливее, - полковник Гур сейчас не может с вами связаться. Он позже выйдет на связь. Или вы сами свяжитесь с ним.
- Парень, ты можешь просто сказать, что у вас там?
- Мы… Полковник Гур сам все скажет. Поговорите с ним.
Рация вновь затрещала и погасла. Связь прервалась.
- Ну, Гур, - пробормотал Наркис, опуская рацию, - интересно, что он там натворил такое? – хотя ясности в словах связиста было мало, Наркис, похоже, перестал беспокоиться за судьбу парашютистов.
- Наверное, Гур атаковал Али и его бригады, - предположил Сол, - видимо, потому и долго на связь не выходили.
Наркис еще раз попытался выйти на связь с тем же человеком, который говорил с ним, но безрезультатно.
- Есть! – тихо выпалила Ариадна, когда ей удалось настроить свою рацию, - полковник Гур? Вы меня слышите? Капитан Ласкари. Что? Наркиса? Господин генерал, - обратилась она, когда связь вновь прервалась, - у них что-то такое с рациями, они не могут связаться с нами, запросите Гура сами.
- Да что же это такое? – в притворном ужасе воскликнул Сол, - неужто мессия явился, что бы провести сынов Израиля к стенам Сиона? У них там явно что-то из ряда вон происходит.
- Гур, слышишь меня? – говорил Наркис в рацию, - что случилось? Почему на связи не был столько времени?
- Мы… гор… наш… - и снова треск и шипение.
- Не понял!
- Али ушел. Мы… летел… взял… у нас… стою… мечеть…
- Да что ж это такое?! – тихо сказал Наркис, - Гур, где ты? Помощь нужна?
Треск и шипенье стали затихать.
- Храмовая гора – в наших руках!
Наркис едва заметно побледнел.
- Повтори!
- Повторяю: Храмовая гора – в наших руках! Я стою возле мечети Омара, у Стены Плача.
- Едем к тебе! – выкрикнул, как мне показалось с трудом, генерал и оборвал связь, - вы слышали?
- Слышали, - ошеломленно ответил Сол, - неужели они... Невероятно, - он неловко улыбнулся, - но как?
- Ты почти угадал, - шепнула Ариадна.
- Едем немедленно, - скомандовал Наркис. Его глаза счастливо светились.
* * *
Площадь была видна как на ладони. Ни мечеть, ни Западная Стена, которую Гур назвал Стеной Плача, не пострадали. Солнце еще не успело войти в зенит, поэтому не было так жарко, и мы смогли видеть все, что произошло.
- Гур, ты по аккуратнее, не трогай святые места, - в который раз повторил Наркис по рации.
Я остановился и посмотрел на высокую каменную стену некогда исполинского Храма. Камни показались мне неким символом вечности и покоя. Перед священной стеной лежала узкая полоска, как позже объяснил Сол, выделенная арабами для еврейских молитв. Камни на ощупь были горячие и влажные, местами виднелся серо-зеленый мох и капельки испаряющейся росы. Высоко над нашими головами застыл блеклый невесомый туман. Как и Петре, мои мысли словно застыли, а память закрыла двери в прошлое, жадно поглощая все, что я видел в этот момент. Десантники шли и шли к Стене, многие падали на колени, плакали и целовали древние камни. Рядом со мной опустился Сол. Он прижался к Стене Плача лбом и закрыл глаза. Ариадна сделала то же самое. Солдат по имени Менахем упал на колени прежде, чем дошел до Стены, Ицхак не пытался сдержать слез… Я прикоснулся рукой к щеке и с удивлением понял, что тоже плачу. Да, я не был одним из них. Я никогда не воевал за эту землю. Но я всем своим существом понимал их и сочувствовал им. Как долго им пришлось ждать этого часа? Сколько дней, сколько лет, веков? Верят ли они в то, что теперь произошло? Что Храм вновь возвращается к ним? Что вот эта древняя Стена, которая по праву принадлежит им, снова открыта для них самих, а не только для их мыслей?.. В произошедшее было сложнее поверить, чем увидеть. Я услышал пение рога.
- Благословен Ты, Г-споди, Утешитель Сиона! – разнесся чистый голос Горена над всей площадью, - Благословен Б-г, Восстановитель Иерусалима!
К раввину подошел Наркис. В глазах у него стояли слезы. Горен счастливо рассмеялся и крепко обнял его. Все вокруг, видевшие их, тоже начинали смеяться сквозь слезы и обниматься. Заплаканная Ариадна обнимала Ицхака. Я обнялся с Менахемом. Сола обнял и даже поцеловал какой-то незнакомый мне десантник. А потом все вдруг запели. Много лет спустя я перевел эти слова:
Пока все еще сердце внутри
Бьётся душа иудея
И в края Востока, вперёд
Устремили взгляд на Сион
Ещё не погибла надежда наша,
Которой две тысячи лет:
Быть свободными на нашей земле
На земле Сиона и Иерусалима!..
Глава 23
Самолет, - его последняя надежда, - скрылся за Хермонской вершиной. Если бы он успел добраться до нее пораньше, на несколько минут… Она уже так близко. Нога подвернулась на ровном месте, и Ицхак чуть не упал. Пришлось остановиться. Ну, неужели теперь, когда Земля Обетованная снова принадлежит им, когда он сам пришел в этот древний город, - в Иерусалим! – сам целовал его стены и орошал их слезами, - теперь он должен подохнуть по воле Проведения в этих Голанах? После получения приказа о немедленном освобождении Голанских высот из-под сирийского гнета, нескольких солдат, в числе которых оказался и Ицхак, забросили в горы, оставив на произвол судьбы. Кто-то сорвался в пропасть, оступившись на гладкой обтесанной ветрами и годами скальной поверхности. Часть рассеялась в поисках фидаев, притаившихся где-то поблизости, другие искали потерянных израильтян. А, черт, Ицхаку даже и думать об этом не хотелось. Рации молчали. Еще бы, здесь, на такой высоте они просто-напросто не работали. Имело смысл попробовать спуститься пониже, но все его, так называемое, альпинистское снаряжение пришло в полную негодность после… Господи, ну что же еще хотят наши власти получить от этой войны?! Здесь ведь ни одной деревни, ни одного хутора не осталось уже, а они все что-то ищут. Что, соломоновы сокровища? Могилу Моисея? Что?..
И зачем нужно идти до самого Хермона? Конечно, там его точно заметят, и дай Б-г, чтобы свои заметили, но все-таки? Установить флаг на самой высокой горе Голанских высот вроде бы не входило в планы руководства. Хотя в их планы, если разобраться, много чего не входило поначалу.
Ицхака забросили сюда через два-три часа после взятия Иерусалима, вместе с Гуром и его бригадой. Вестей из внешнего мира он не получал уже дня два. Так что война могла уже преспокойно закончиться, флаги свернули, танки откатили, самолеты посадили, и перемирие возобновилось, до следующего раза, по крайней мере. Пошел снег. Ицхак, у которого с собой не было теплых вещей, мгновенно промерз до костей. Ничего. До Хермона не так далеко осталось, если только…
Солдат резко обернулся. Ему показалось, что за ним кто-то осторожно крадется, будто выслеживает. Израильтян редко подводило чутье, и поэтому Ицхак осторожно двинулся назад, туда, откуда ему слышались неясные звуки. Шаг, другой… Свободной рукой десантник достал нож, взяв его за лезвие, другую выставил немного вперед, чтобы в случае внезапного удара защитить грудную клетку. Медленно приблизившись к неглубокой пещерке в скале, он остановился, прислушиваясь. Может, ошибся? Всякое может померещиться, к тому же на такой высоте. Облегченно вздохнув, Ицхак обернулся, и вдруг заметил на предательском снегу отпечаток ботинка. Внимательно вглядевшись в его протектор, он понял, что след оставил сириец.
- Неужели…
Закончить фразу он не смог. Ицхак даже не успел сориентироваться, когда откуда-то сбоку на него налетел солдат в сирийской форме.
Такой же продрогший и голодный, как и он. Такой же уставший от войны и жизни. Такой же отчаявшийся. И, судя по всему, тоже идущий к Хермону любой ценой.
И все-таки другой. Враг. Сириец.
Удар ножа прошелся по руке вскользь и не задел кости. Не успев почувствовать боли, Ицхак сбил нападавшего с ног, ударив его под колени. Падая, сириец схватил Ицхака за одежду, и оба покатились по недавно выпавшему снегу, обагряя его кровью.
Ицхак изо всех сил, которые стремительно покидали его, старался хотя бы защитить себя, если не вывести противника из борьбы. Но сириец не был ранен, в отличие от него, к тому же казался сильнее физически. И злее. Его глаза напомнили Ицхаку две черных дыры, которые поглощают все, что есть вблизи, ничего не отдавая. Десантнику на мгновение стало жаль этого несчастного человека.
Жалость – не то чувство, которое следует испытывать на войне. Даже к собственным соратникам.
Сириец локтем ударил израильтянина по лицу. Потом прижал колено к горлу. В спину Ицхака упирались жесткие, острые камни. Он раскрыл глаза, пытаясь увидеть своего убийцу, но кровь попала в них и мешала смотреть.
Сириец еще сильнее прижал ногу к шее своего врага и что-то прорычал. Ругательство, наверное. Ненависть так и кипела в нем, не находя выхода наружу. Противник пытался вырваться, но сириец не ослаблял нажима. Наконец израильтянин затих. Сирийский воин наклонился к лицу поверженного, прислушиваясь, есть ли дыхание. Нет, не дышит. Откинув со взмокшего лба прядь волос, сириец поднялся и повернулся к Хермонской вершине. Все, скоро она вернется к ним. И со всеми израильскими свиньями будет так же, как и с этим слабаком. Пусть захлебываются в собственной, грязной крови.
Внезапная боль в области голеностопного сустава заставила сирийца упасть наземь с оглушительным воплем. Горы словно отозвались на его крик и содрогнулись от внезапного ужаса. Льды и снега пришли в движение и сорвались вниз с головокружительной скоростью, не оставляя шансов на спасение никому, кто встретился бы им на пути.
Собрав остаток сил, Ицхак дотянулся до брошенного в снег ножа и вонзил его в ногу своего противника. Ошеломленный сириец, не ожидавший такой прыти от убитого, совершенно растерялся. Не дожидаясь, пока он поймет, что к чему, Ицхак подтащил дергающегося солдата к краю пятидесятиметрового отвесного обрыва и столкнул сирийца вниз. Его крик какое-то время еще раздавался в горах, хотя, подумал Ицхак, это могло быть уже эхо. Внимательно осмотрев окрестности, Ицхак перевязал рану и отправился своей дорогой.
До Хермона оставалось всего ничего.
* * *
Радиостанция «***ское эхо»:
«По предварительным данным, десятого июня шестьдесят седьмого года израильские силы прорвали сирийскую оборону и вплотную подступили к Эль-Кунейтре, окружив ее бронетанковыми войсками. Кунейтра сдалась противнику в 19:08. В 19:29 было объявлено о прекращении огня. Также сегодня днем Совет Безопасности Организации Объединенных Наций добился прекращения огня от Египта. Синайский полуостров перешел под контроль израильтян. Как стало известно, военные действия на всех фронтах были полностью прекращены».
Глава 24
Чернокожий торговец из Судана, держа в поводу верблюда, слушал Арслана с равнодушным вниманием. Как человек, приличия ради слушающий собеседника, но который своего решения изменять не намерен. Для таких, как он, даже война может служить источником заработка. Они все равно будут попирать ногами пустыню, покупать, выменивать, продавать, им нипочем война или стихийные бедствия. За последнее время я настолько свыкся с постоянным пустынным климатом, что мне иногда казалось, будто бы и средиземноморская влажная прохлада покажется для меня арктической бурей. Хотя об этом еще рано думать. Все зависело от того, согласится ли суданец взять с собой белых.
Когда чернокожий торговец повернулся в мою сторону, я машинально пригладил рукой белое непрозрачное покрывало, скрывающее мое лицо. Во-первых, это защищало от солнечных ожогов, а во-вторых, так мы могли не привлекать к себе ненужного внимания.
Арслан разговаривал с торговцем уже не меньше получаса. Я тревожно посмотрел на сестру. Ариадна тоже посмотрела на меня и вопросительно кивнула головой. Ее лицо скрывало точно такое же покрывало. В арабские одежды облачился даже Сол, хотя и горячо протестовал против этого. Наконец Арслан подошел к нам.
- Этот человек согласился принять вас под свою защиту, - сказал он и я негромко, но радостно вскрикнул.
- Адди, подожди, я не договорил. Не за просто так.
- Что это значит? – насторожился я.
Сол лениво вздохнул.
- Я так и знал, что так будет. Эти торгаши своего не упустят, - вроде бы без раздражения, но все же не довольно сказал он.
- Ты к чему клонишь-то? – спросила Ариадна.
- Да они хотят, что б мы с ними торговали, понимаешь? Ну, вроде, что бы отрабатывали свой хлеб. И свою безопасную дорогу в Египет. Торгашей кто тронет, да тем паче в Египте?
Я закатил глаза.
- О Господи!.. И на долго это?
Арслан пожал плечами.
- Недели две-три, думаю, не больше. Не надо стонать, как будто тебя пытают! Поторгуешь в Египте, достопримечательности посмотришь, в море искупаешься, не унывай.
- А если сбежать от него? – шепотом спросил я, бросая быстрый взгляд в сторону суданца. Тот, не замечая нас, курил какую-то пухнущую розмарином самокрутку и поплевывал на песок. Я хмыкнул.
- На все четыре стороны, - мрачно ухмыльнулся Арслан, - только где ты достанешь проездные визы в Грецию - вопрос. А этот парень обещал помочь. Кстати, его называют Сут. Сокращенно от Судан.
- А настоящее имя?
- А его нет. Он говорит, что потерял его в болоте. Да ты не заморачивайся, они, между нами говоря, все такие, со странностями, - успокоил друз.
Подумав, что впереди предстоит полмесяца веселой жизни, я решил заранее не напрягаться.
* * *
Главным образом, из-за некоторой изолированности этой страны от всех остальных, Каир производил впечатление города романтиков, авантюристов и рьяных хранителей древности. Однако при близком рассмотрении вырисовывалась совершенно иная, мягко говоря, более прозаичная картина.
Во-первых, стойкий аромат миазм и гниющего мусора прочно впитался не только в здешний воздух, но и в воду с пищей, и въелся в стены домов. В закрытом помещении было невыносимо душно, но стоило открыть окна и тогда уже мозги начинали плавиться не только от жары, но и от вони. Во-вторых, местные жители были самым отъявленным жульем, которое, казалось, избрало Каир своей своеобразной Меккой. Каждый из них надеялся сбагрить товар похуже и содрать за него подороже, а взамен требовал качественный, импортный, за смехотворную цену. Пару раз я видел, как Сут смахивал персидские (вопрос – персидские ли?) ковры налево за деньги, на которые можно было бы запросто безбедно жить где-нибудь на Каролинских островах лет пять, не меньше. Об увиденном я рассказал своим друзьям, и они согласились, что спускать такое мошенничество было бы попросту не порядочно…
Ну, а в-третьих, Египет есть Египет, и основным фактором его экономического процветания всегда будет туризм. Когда я еще учился в школе, наш преподаватель по зарубежной истории, кажется профессор Мельникоф, из Советского Союза, очень искренне и горько сетовал, что те египтяне, которые жили на этой земле пять тысяч лет назад, выражаясь языком египтологии, канули в Дуат. Разве смог бы человек, всей душой любящий и поклоняющийся Осирису, Гору или Амону-Ра водить по некогда святым храмам и алтарям праздных, снулых от жары и вони туристов, беспрестанно щелкающих фотоаппаратами? Никогда! Сами гиды тараторили что-то нечленораздельное на арабском, так что понять их незнающему язык было проблематично. В последующие годы в англоязычных экскурсоводах недостатка не было, но тогда в них еще нуждались. Короче говоря, я решил, что для меня это и есть идеальный вариант. Сут чрезвычайно обрадовался моей предприимчивости и даже расцеловал в обе щеки. Сол одобрительно похлопал по плечу, а Ариадна несколько дней подряд вся буквально кипела от негодования. Еще бы, такая замечательная идея пришла не в ее светлую голову, а в мою пустую. Но мне тогда было не до переживаний мадемуазель Ласкари. Мне хватало своих. Тогда-то я еще наивно полагал, что проведу здесь совсем немного времени.
* * *
В тот день, по злому ли року, по случайности ли, Ариадна и Сол поехали на экскурсию вместе со мной. Накануне вечером Сут говорил мне, что с ним связался один человек, по его выражению, «ценитель древней красоты», который щедро заплатил за то, чтобы я помог осуществить его давнюю мечты – посетить вершину Великой пирамиды. Деньги Сут пообещал вернуть сразу, когда мы вернемся. Подумав, что забраться на такую высоту будет не просто, я согласился.
В назначенное время мы, оживленно обсуждая, какой вид открывается с вершины, подошли к пирамиде. Какой-то европеец, в арабском костюме с феской на голове, глупо улыбаясь, назвался мистером Картером и рассказал, как бы ему хотелось встретить закат, стоя на вершине древнейшего и прекраснейшего из творений рук людских.
- Но туда трудно подняться. Вы уверены, что действительно хотите этого?
Картер непонимающе посмотрел на меня.
- Ну еще бы! После такого, - он томно вздохнул, - и умирать не страшно.
Сам подъем я описывать не стану, он занял не так много времени, как я боялся, но зато я содрал в кровь колени, Ариадна потянула спину, а Сол ухитрился разбить лоб. Картер проворно и уверенно лез вверх, ловко цепляясь за каменные выступы. Я даже подумал, что он, наверное, один из родственников того Картера, который в свое время нашел гробницу Тутанхамона и теперь хочет почувствовать себя на месте своего предшественника. Еле-еле преодолев последние несколько метров, я уже приготовился подтянуться, что бы влезть на неширокую площадку, как меня просто-напросто втащили туда за шиворот. Я хотел было возмутиться, но когда увидел, кто стоял передо мной, понял, что крупно лопухнулся. От собственной жадности. От жажды наживы.
Чего стоили все наши мытарства, наши побег и освобожденный Иерусалим, если теперь…
- Я решил, что это место идеально подходит для нашего столь долгожданного свидания, - по-английски, с легким акцентом сказал Фаришта, - найти вас стоило немалых трудов, я уже и отчаялся, но недавно Джек рассказал, что видел вас в караване этого грабителя Сута. И что вы, якобы, подрабатываете экскурсоводами. Естественно, я сначала не поверил своим ушам, но когда Джек показал мне вас, мне пришлось волей-неволей поверить хотя бы глазам. Попросить Сута об услуге, предварительно заплатив ему, было проще простого. Собственно, я даже мог нанять его убить вас, но тогда возникли бы некоторые трудности определенного характера. Как в тот раз, с тем парнишкой из библиотеки… И зачем вы только бежали из Британии? Наверное, вам просто не суждено там умереть. Что ж, говорите, где обе рукописи, - ведь вторая уже у вас, - и я сохраню вам жизнь. Хотя должен признать, что смерть на вершине Ахет-Хуфу – самая прекрасная и величественная, которую только можно себе вообразить, - он сладко улыбнулся.
Хэрст, представившийся нам Картером, заломил Ариадне руку и приставил к затылку пистолет.
- Шевельнетесь – она сдохнет, - процедил он, опасливо глядя на бросившегося, было, на подмогу Сола.
- Хадди, это не та рукопись, которую ты ищешь, - недрогнувшим голосом сказала Ариадна.
- Что значит, не та? – сощурился злодей, - что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду то, что рукопись из Петры, - продолжала Ариадна, - всего лишь инструкции. Своего рода… м-м-м… карта. Путеводитель. Она… указывает дорогу к месту, где сокрыты древние сокровища. Те самые, о которых говорилось в первой рукописи, вспомни.
- Там не говорилось ни о каких сокровищах, - тихо, но гневно проговорил Фаришта, - не пытайся меня обмануть.
- Я не пытаюсь тебя обмануть, я говорю, - спокойно продолжала Ариадна, - да, прямым текстом там этого не говориться, но вот намеки присутствуют. Вспомни, как сильно текст манускрипта похож на тексты Корана. В Коране ясно говориться о сокровищах на дне Евфрата, в рукописи Хегры – лишь вскользь упоминается, но именно из-за этого Окаша и организовал ту знаменитую экспедицию. Иоаас ничего прямо не говорил, он записывал слухи, дошедшие до него, и они подтвердились. Подтвердились в Священных Писаниях и народных преданиях. А в тексте из Петры мы нашли указание на место, где искать эти самые сокровища. Те, что был найдены на дне Евфрата – ничто по сравнению с ними. Их там больше, гораздо больше.
- Насколько? – нетерпеливо спросил Фаришта. Я заметил, что Хэрст, прислушиваясь, ослабил свою хватку и слегка опустил пистолет. Я коротко переглянулся с Солом и едва заметно опустил голову. Давай, Ариадна, давай, сестренка…
- Ты когда-нибудь слышал о Безымянном Городе? – спросила она.
Фаришта несколько минут просто смотрел на Ариадну, то ли не понимая, о чем она говорит, то ли о чем-то вспоминая.
- Ирем, - наконец выговорил он, - это миф. Это не правда, не… слушай, сука, я выбью из тебя правду, если ты не…
- Хадди, это та правда, которая стала мне известна совсем недавно, - не повышая голоса, продолжала Ариадна, - не веришь моим словам, прочти Коран, и увидишь, что там ясно говориться о несметных сокровищах Айрама, которые Шаддат привез из других стран в Аравию, в надежде построить там подобие рая на земле.
- За что и поплатился, - все вздрогнули от неожиданно прозвучавшего мягкого голоса Сола.
Хэрст перевел оружие на него. И тут я, повинуясь внезапному порыву, бросился к нему и сбил с ног. Рука Хэрста дернулась, и пистолет выстрелил.
- Ариадна, спасайся!
Сол согнулся пополам, зажимая рану на руке. Боковым зрением я успел заметить какое-то движение, но кто это был, разглядеть не успел. Хэрст упал и попытался сбросить меня или хотя бы перевернуться на спину. Возможно, раньше бы у него это все и получилось, но теперь я уже был не Адди из рыбацкой деревеньки, а капитан Ласкарис. Несильно толкнув его под шею, я дернул его правую руку на себя, вскинул колено и переломил ее. Послышался противный хруст, кость, прорвав кожу, вышла наружу окровавленным обломком. Однако Хэрст даже не закричал, более того, попытался достать до меня здоровой рукой. Если он и не был сильнее меня, то уж во всяком случае, не слабее.
Фаришта подталкивал Ариадну к краю. С каждой секундой все ближе.
- Очень жаль, - приговаривал он, - такая молодая, красивая… Очень жаль.
Удар локтя пришелся аккурат в солнечное сплетение. В глазах потемнело, я почувствовал, как дыхание стремительно покинуло мои легкие. Хватая ртом воздух, как брошенная на берег рыба, я упал на сбитые в кровь колени. Хэрст поставил мне на шею ногу и с силой толкнул. Я покатился и чудом успел зацепиться за один из выступов у самого ее края. Хэрст, гнусно ухмыляясь, подошел ко мне с намереньем покончить со мной.
В этот момент раздался чей-то приглушенный вопль и звуки ударов. Хэрст отвлекся. Фаришты нигде не был. Только девчонка, изо всех сил цепляющаяся за край площадки, чтобы не покатиться вниз по голым, острым мраморным глыбам вслед за своим мучителем. Хэрст хотел направиться к ней, но в этот миг на его затылок опустился тяжелый булыжник, и он рухнул, как подкошенный. Сол помог мне подняться.
- За все шесть дней ни царапины, - пробормотал он, - а тут вдруг…
Вдвоем мы сумели втащить Ариадну обратно. У нее сильно дрожали ноги, нам пришлось поддержать ее с двух сторон.
- Как ты смогла столкнуть этого бугая вниз? – спросил Сол.
По щекам Ариадну текли слезы.
- Он оступился, - выпалила она, - если бы равновесия не потерял, я бы… он бы меня…
Она разрыдалась, уткнувшись Солу в плечо. Поглаживая ее по руке, я оглядел площадку. Хэрст, с открытым переломом руки, лежал в собственной крови. Следы крови покрывали большую часть этого маленького пространства. Рядом со мной валялся пистолет. Сначала я хотел сбросить его вниз, в след за Фариштой, потом передумал и засунул его в карман. Не лишнее в этом городе.
- Фаришта умер, как и хотел, - сказал Сол, - падая с вершины Великой пирамиды Гизы.
Уходящий Ра бросил прощальные лучи на Египет, обагрив долину Нила и едва не ослепив меня. Закат только-только начинался.
- Знаешь, что я подумал, - ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Сол, - раз все закончилось, лучше я вернусь в Израиль.
Я в недоумении посмотрел на него. Ариадна, всхлипнув, подняла голову и заглянула в его глаза.
- Зачем? – прошептала она.
- Ну, а зачем я нужен где-то еще? – с улыбкой спросил Сол, глядя на нее, - в Кембридже? Ну, нет, раз и вторая попытка не сработала, то и делать мне там, значит, совершенно нечего. Тем более Иерусалим снова наш. Хочу попробовать поселиться там. Это по радио сказать могли, что война окончена, на самом деле она только начинается. Мы еще повоюем с арабами, вот увидишь.
Я хотел влезть со своими комментариями, но вовремя прикусил язык. Им двоим сейчас не нужны ни чьи советы и замечания. Это минута принадлежала им целиком и полностью.
- Если тебя убьют… - все так же шепотом говорила Ариадна.
- Судьба. Или случай. Или еще какая-нибудь ерунда, как сегодня. Не волнуйся за меня, Ариадна. А то, что профессор Толкиен не дождется от меня исследовательской работы, меня волнует меньше всего. Вы с Адди будете приезжать ко мне, когда захотите. Но я нужен в Израиле. Там – мое место.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Я подумал, что сейчас ей самое время поцеловать его, но Ариадна этого не сделала.
- Как знаешь, Савораи, - сказал она.
* * *
В ту ночь сон упорно не хотел идти ко мне. Глядя в облюбованный мухами и пауками грязный потолок, я думал о Соле, Ариадне, Ицхаке и Арслане, об арабских торговцах с их страстью к деньгам, о жадности и корысти некоторых людей. Я сам прекрасно знал, что далек от идеала, но все же не совсем утратил человеческое подобие, не смотря ни на что. Мысли о доме, как ни странно, почти не приходили в голову и о родном городке я вспоминал уже без прежней ностальгии.
В окно заглядывал яркий, серебристо-жемчужный полумесяц. Небо немного затянулось, звезд почти не было видно, и дул пронизывающий, северный ветер. Значит, будет дождь.
Около пяти часов утра я услышал чей-то неясный, слабый голос, принесенный вместе с ветром. Слова я бы все равно не разобрал, так как пели наверняка на арабском, но мелодия и голос были удивительно нежны и гармоничны. Я понял, что это пел муэдзин.
В дверь постучали.
- Доброе утро, - сказала Ариадна, входя ко мне, - Адди, ты что, совсем не спал?
- Плохо, - зевнул я, - а ты чего в такую рань? Сол уехал?
- Да, еще ночью, - кивнула она, - слушай… Я тут подумала… Я должна встретиться кое с кем, ты не возражаешь, если отправишься домой один? Без меня.
- А если честно, - всматриваясь в ее лицо, спросил я, - ты хочешь поехать за ним?
- За Солом? – она удивленно посмотрела на меня, - нет, Адди, я же не говорю, что поеду за Солом, я сказала, что хочу встретиться с одним человеком. Человек этот живет в Китае, поэтому я должна вылететь через несколько часов…
- Где-где он живет?! – ошеломленно спросил я, - сестрица, ты всю эту ночь не спала, а учила китайский? Как ты собралась с ним разговаривать? А вообще, что это за человек, ради которого ты надумала сорваться с места и ехать к черту на рога?
- Он… в свое время он был очень важным человеком. Понимаешь? От него многое зависело, он многим обладал и у него было… Слушай, а поехали вместе со мной, а? Не пожалеешь. Китай – такая же древняя страна, как Египет или Израиль. Там есть на что поглазеть. Ты как, братик?
Я задумался. Китай, это, конечно, хорошо, но мне как-то уже хотелось покоя. Хотелось забыть про всякие древности и просто жить сегодняшним днем.
- Знаешь, Ариадна, - я покачал головой, - тебе это нужно, ты и лети в Китай. Я подожду тебя тут. На Земле Фараонов.
Она расхохоталась.
- Ого, как пафосно! Тебе бы стихи писать! Не пробовал?
- Делать больше нечего, - фыркнул я, - стихи – полная чушь. Есть и дела поважнее.
- Согласна, - кивнула Ариадна, - но никто же не заставляет зарабатывать на этом. Писать надо для себя. Так честнее будет.
- Ну, может и так, - я пожал плечами.
За окном уже совсем посветлело. Пенье становилось все отчетливее.
- О, а вот и вестник зари, - сказала Ариадна, - проводишь на самолет?
* * *
- Мне вот интересно, - обратился я к сестре, - на какие шиши ты купила билет. Он же не мало стоит.
Ариадна замялась.
- Видишь ли, Адди. Ты как-то раз упомянул про махинации нашего милейшего Сута. Вот я и решила, что нечестно с моей стороны будет оставить без внимания этот вопиющий факт обмана.
- Ласкари, ты, - громко начал я, но взял себя в руки, - ты, что, тиснула у Сута… его золотишко?.. Не может быть!
Ариадна хихикнула.
- Не совсем так. Пригрозила, что расскажу властям, если он сейчас же не отдаст нам все, что мы у него заработали. Он отдал. И еще от себя прибавил. Наверняка из той доли награбленного. Часть я забираю с собой, а другая в твоей комнате, под подоконником.
Я не нашел, что на это сказать.
- Адди, - Ариадна вдруг остановилась, - ты еще помнишь, из-за чего мы оказались здесь?
В ответ я грустно усмехнулся.
- Вот именно, - она криво улыбнулась, - держи. Не потеряй! Это теперь принадлежит тебе.
Я машинально взял протянутый мне пакет.
- Открой, когда я буду уже в воздухе, - попросила Ариадна.
Аэропорт был почти пуст. Никто в те годы еще не горел желанием оттянуться в местных отелях, искупаться в местных душах и посидеть на здешних унитазах, что бы потом рассказывать всем, как хорошо было в Египте. Небольшая группа из пяти человек, все в деловых костюмах с портфелями, направлялась на тот же рейс, что и моя сестра. Может, египетские дипломаты? Направляются в Китай, что бы запросить у них помощи в сфере разработок биохимического оружия с искусственным интеллектом? Или это просто группа студентов Каирского университета кафедры китайского языка направляется в Китай для обогащения практики проживания с китайцами в естественной среде обитания? Или туристы? Нет, туристы так не одеваются. Да и багаж у них, как правило, больше. Один человечек отделился от этой импозантной группы и направился в сторону расположенного прямо на территории аэропорта, чуть ли не на взлетной полосе, кафе. Меня непроизвольно передернуло. В Египте очень хорошо худеть, причем до полного отощения, а вот всякая еда тут, напротив, для употребления в пищу очень относительно пригодна. Помнится, когда мы в один из первых дней нашего пребывания в Каире обедали, я обнаружил в своем хлебе небольшой, но крайне неаппетитный камешек, а Солу повезло чуть больше – в его рыбе оказался крючек с обрывком лески. Крючек Сол решил сохранить на память, что бы потом хвастаться о непревзойденном египетском сервисе.
- Ариадна, - заговорил я, - ты пока будешь лететь, не могла бы выяснить, кто вон те ребята, которые пошли подзакусить. Видимо, местные предпочитают рыбные блюда, фаршированные рыболовными крючками и свежевыжатый сок из мозга крокодила.
- Выясню, - хохотнула Ариадна, - а ты зря ерничаешь. Местным, может, такая диета нипочем. Или они привыкли. Знай, братец, встречусь с этим человеком и сразу напишу тебе. И про этих тоже напишу.
- Так и не сказала, что это за человек такой, - покачал головой я, - он, что, прямой потомок Конфуция по материнской линии? Или царь какой-нибудь тамошней провинции?
Ариадна загадочно улыбнулась.
- Узнаешь еще… Ты уверен, что не хочешь лететь вместе со мной?
Если бы я знал в ту минуту, что вижу ее в последний раз. Если бы, если бы.
- Да нет, сестренка, с меня хватит. Я уже сказал, что дождусь тебя здесь, а потом мы вместе уедем. Пиши на наш здешний адрес, ты его знаешь?
Она задумалась.
- Да, кажется. Да у меня записано, если что. Ну все, посадка уже начинается, мне пора. Увидимся еще! – мы крепко обнялись.
- Конверт раскроешь, когда я поднимусь, - были ее последние слова.
Угу. Конечно.
Самолет оторвался от земли и, взяв курс на восток, улетел, оставляя за собой дымовую завесу. В какой-то момент мне вдруг безумно захотелось пережить все заново, что бы снова оказаться рядом с теми, кого уже нет со мной, но это чувство быстро прошло. Оторвав взгляд от неба, я посмотрел на самодельный конверт из плотной, коричневой бумаги. Надо же, сестренка, не поленилась.
Распечатал я его, уже зайдя в свою комнату. Сут выглянул из-под своей двери и сразу же юркнул обратно. Подумав, что нелишним будет выкупить эту комнату себе, я раскрыл пакет и…
* * *
Братец, извини, что сразу не рассказала всего. Это заняло бы слишком много времени, да и все равно ты бы не поверил. Ты можешь не поверить и теперь, прочитав эту записку. Поэтому я и попросила тебя открыть ее, когда уже буду далеко. Вчера ночью, сразу после того, как улетел Сол, я отправилась немного подышать свежим воздухом и подошла к реке. Там ночью очень красиво, сходи как-нибудь. И вдруг почувствовала, что меня дергают сзади за одежду. Я сначала испугалась и обернулась посмотреть, кто это. Адди, это был ТОТ САМЫЙ ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО Я ВИДЕЛА ГОД НАЗАД В ИРАКЕ. Эту историю ты знаешь, я рассказывала тебе. И опять ночь, опять у реки. Мне показалось, что я спала целый год и только теперь проснулась. Он несколько минут смотрел на меня, а потом сказал: вот, что произошло. Вот, что натворили кровавые сокровища. Зачем вы потревожили бурные воды Евфрата? В его голосе не было упрека, была скорбь. Словно он оплакивает всех погибших, от Окаши до Фаришты. Он еще что-то сказал, я не помню, что именно, я просто стояла и молчала, и плакала. А все началось с этих сокровищ, продолжал он, я же говорил, что бы их оставили в покое. Пророк предупреждал. Я знаю, ответила я, ты хочешь сказать, что я во всем виновата. Не только. Многое привело к тому, что случилось, не ты одна виновна. К тому же, ты жива. Это главная награда. Это значит, тебе еще нужно сделать свое дело. Какое дело, спрашиваю. А он улыбнулся, грустно так и спросил, о чем тебя просил твой учитель? Он хотел, что бы мир узнал правду, но где эта правда и что она из себя представляет, я не знаю. Как я могу что-то поведать людям, заранее зная, что могу ошибаться? Значит, оставь все, как есть. Пусть будет то, что есть, а насколько это правдиво или ложно, пусть другие решают. Если им не нравится эта правда, пусть сами придумают себе то, что им больше понравиться. К тому же, если то, что мы знаем – и есть настоящая правда, зачем менять ее на пустую ложь? Какая разница, как оно там на самом деле было? То, что прошло, не изменит настоящего. Главное, чтобы люди жили в мире и благоразумии.
Он попросил отдать ему рукопись. Я решила, что так будет лучше. Может, он уничтожит ее, может, перепишет и вернет на место. Взамен он дал мне другой манускрипт. Более древний, ему около двух тысяч лет. Сказал, что забрал его из крипты под Храмом Гроба Господня. Об этом подземелье никто не знает. Сначала я не понимала, для чего мне это, а потом, когда наконец, перевела кое-что, мне все стало ясно. Это еще один ключ к так называемой правде. Рукопись составлена на арамейском. Повествование ведется от первого лица, о том, как некий путешественник по имени Иса ибн Юсуф скрывался в потаенном дворце в пышных долинах Тигра и Евфрата, и что из это вышло. Я не все перевела, я не такой знаток мертвых наречий. Если хочешь, можешь спросить у Сута про Гирса Айюба, он вроде бы, хороший переводчик, сможет помочь. Я про него от Сола слышала. По стилю и построению текста эта рукопись сильно напоминает сказки Тысячи и одной ночи. Но учитывая, от чьего лица ведется повествование, в это почти невозможно поверить. Короче, поступай, как знаешь. Теперь вся правда целиком принадлежит тебе.
Я намерена отправиться в Пекин, там живет человек, который некогда правил Поднебесной Империей. Теперь он простой садовник. Хочу найти его и поговорить о жизни. Возможно, что он и не захочет со мной разговаривать, но он слишком много пережил, что бы держать все это в себе, это физически не возможно. Ему нужно выговориться. Ты тоже когда-нибудь расскажешь свою историю. И мою, если я к тому времени не смогу. Передавай привет папе с мамой, скажи, я их люблю и буду сильно скучать. До встречи! Твоя самая-самая лучшая на свете сестренка Ариадна.
P.S. А я уже высоко в небе. Ух, как тут красиво!
P.P.S. Да, совсем забыла: если все-таки задержишься в Каире, постарайся что-нибудь сделать для очищения города. А то он такой грязный, что еще лет пять-десять и никакого туризма здесь не останется и в помине! Удачи! Жди письма.
27.06.1967.
Вместо эпилога…
В дверь кто-то настойчиво барабанил. Судя по продолжительности и интенсивности стучания, этот кто-то был настроен весьма и весьма решительно. Красочно выругавшись, Тоон отложил журнал «Азбука современного аптекаря» и пошел открывать. Как же надоели эти нытики! Они что, читать не умеют, что ли?!
- Комнаты не сдаются! – взвизгнул он, - на дверях же объявление висит! Читать научитесь!
- Извините, но мне нужно поговорить именно с вами, - раздался из-за двери какой-то смутно знакомый голос, - ваше жилье меня не интересует. Откройте, поговорим.
Тоону сразу как-то расхотелось открывать. Вот так и начинаются всякие криминальные разборки. С неожиданных визитов непонятно кого.
На пороге стоял молодой темноволосый человек лет двадцати пяти. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. Тоон заранее напрягся.
- Вас, кажется, мистер Малекен зовут, - проявил визитер свою осведомленность, - меня зовут Смит, Гарольд Смит. Мне стало известно, что не так давно в вашей квартире проживала девушка по имени Ариадна Ласкари. Вместе с… Соломоном. Никогда не знал его фамилии, но оно мне и не нужно.
Тоон почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. О, нет!.. Неужели его теперь всю жизнь будут преследовать эти типы только из-за того, что он несколько дней жил под одной крышей с двумя бандитами!
- Поскольку они тут жили, - продолжал киллер (а кем еще может быть человек, спрашивающий про Соломона и Ариадну Ласкари?), - думаю, ты знаешь, куда эти двое свалили. В универе про нее ничего не знают. И вообще, знаешь ли, Ариадна – моя девчонка и я не позволю всяким там еврейским выскочкам уводить моих девушек у меня из-под носа, - он явно начинал закипать, а это, как знал Тоон по собственному опыту, могло кончиться чем угодно, - короче, говори, где они.
Пристальный взгляд человека, назвавшегося Смитом, уперся в Тоона Малекена. Аптекарь заметил в его глазах угрожающие искры, какие могут быть только у маньяков и убийц. Если он сейчас же не примет необходимых мер, этот человек убьет его на месте. И никто ничего не узнает…
- А, вы хотите знать, куда уехали мистер Савораи с мисс Ласкари? – стараясь унять предательскую дрожь в голосе, любезно улыбнулся Тоон.
В глазах убийцы промелькнула настороженность.
- Ну, да.
- Это прекрасно. Проходите, прошу вас, - Тоон раскрыл пошире дверь, бесстрашно впуская его в свою прихожую, - подождите пару минут, я скоро.
Смит остался ждать странного парня, думая о своей потерявшейся подружке. Нет, конечно, у него не было с Ласкари ничего серьезного, но все-таки, почему это она предпочла ему – капитану молодежной команды по гандболу – какого-то еврея. Это же немыслимо. И парень этот, Малекен, странный какой-то. Все чего-то лыбится, чего-то кланяется, пятится куда-то…
- Эй, ты, - Гарольд обернулся и… уставился на тупой, кухонный нож в руке аптекаря, - щас я тебе покажу, где они. А ну! Проваливай отсюда!!!
- …
- И передай своим, их тут больше нет! Это место не для таких, как вы!
- …
- ПРОВАЛИВАЙ!!! – и в этот момент Гарольд едва успел увернуться от колющего удара в живот. Не помня себя, гандболист пинком вышиб хлипкую, многострадальную дверь, слетевшую с одной петли, и с диким воплем выскочил наружу. Тоон какое-то время ястребом смотрел ему в след, предупреждающе поигрывая ножиком.
Как все-таки хорошо, что в Англии есть такие законопослушные граждане, как он!
* * *
(письмо из Китая в Египет)
Дорогой Адди!
Пишу, как и обещала. В Пекине гораздо жарче, чем было в пустыне. Все выходят на улицу и лезут прямо в фонтаны, некоторые стирают. Вода ледяная – шесть градусов, но для здешних мест вполне сойдет. Я остановилась в квартале для европейцев – Жэньмиань Лио – и снимаю небольшой угол у одной милой старушки. У старушки много денег и совсем нет родственников, и долгими китайскими вечерами, сидя в беседке вокруг лилий и орхидей, ей не с кем отвести душу. Зеленый чай очень своеобразен на вкус, к нему нужно приноровиться. Беседуя со старушкой, я услышала немало интересного, главным образом про нужного мне человека. Его зовут Пуи, и он, оказывается, библиотекарь. Госпожа Ди, узнав, что я из Кембрижда, страшно обрадовалась и сказала, что господин библиотекарь встретиться со мной, когда я пожелаю. На следующий день я уже (часть текста отсутствует). Он не слишком разговорчив. Много воды утекло. Глядя на него, можно подумать (часть текста отсутствует). …жалеет, что тогда в Шанхае (часть текста отсутствует). Иногда заходит в Музей. Когда-то здесь располагался Запретный город, вроде (часть текста отсутствует). …чувствует, что скоро умрет, и поэтому хочет выговориться. Как я и говорила. Молодые люди, летевшие со мной были (часть текста отсутствует). Только представь, что будет, если они все-таки соберутся это сделать!
(часть текста отсутствует) …жди, это напрасно. Разыщи Сола, скажи, что я (часть текста отсутствует). …когда-нибудь обязательно. Это значит, что не все еще потеряно. Пирамид, может, и боится время, но если дружба не вечна и любви нет, то на хрена тогда вообще все?! Обязательно свяжись с ним.
До встречи,
А. Ласкари.
Пекин, Жэньмиань Лио-Чэ,
Айсюн Дами,
д. 17/38...