Глава 35
На всякого мудреца довольно простоты.
Пословица
В это прекрасное весеннее утро Рич самым бессовестным образом проспал. Ладно бы день был пасмурный. А то стояла середина беша и солнце вовсю светило в окно. И даже Синди его не разбудила. Вчера она выступала в вечерних новостях и теперь отсыпалась как кошка.
Рич взглянул на часы, на работу он безнадёжно опоздал. Руководствуясь правилом, не спеши опаздывать, Рич не стал нарушать привычный распорядок дня. Позавтракав, он вышел в гараж, сел в грал и поехал в редакцию. День обещал быть по-летнему жарким. Всё располагало к хорошему настроению, и выговор от начальства получать не хотелось. Но на лестнице вездесущий проныра Конк ему радостно прокричал:
— Где ты пропадаешь? Тобой уже несколько раз интересовался Главный редактор.
Пришлось подняться на девятый этаж и пройти в кабинет номер 13. Главный редактор по каким-то неведомым причинам просто обожал эту цифру. В просторном кабинете Рич почувствовал себя очень неуютно. «И почему мне так не везёт?» — с тоской подумал он, ожидая разноса. — «Стоило только один единственный раз опоздать, и результат не замедлил сказаться». Но Главный редактор вопреки ожиданиям Рича не стал интересоваться причиной его опоздания. Вместо этого он начал рассуждать об экономике и о том, как важен для развития государства правильный экономический прогноз. И хотя экономические ситуации многократно проигрываются на компьютерах, но жизнь нередко вносит свои коррективы. Поэтому-то учёные так пристально следят за экономическими экспериментами малых стран, таких как Орсия. В ней король Каруф 35 за короткий срок успел провести ряд весьма оригинальных реформ, и неплохо было бы на месте ознакомиться с методами их претворения в жизнь.
Рич давно уже понял, куда клонит редактор. В демократическую конституционно-монархическую парламентскую республику Орсия не то, что летом, зимой по доброй воле никто не хотел ехать. А тут он провинился, и главный редактор теперь к всеобщему удовольствию законопатит его туда месяца на два. Не зря Конк так возрадовался. И отказаться-то нельзя, иначе придётся писать подробную объяснительную на предмет своего опоздания, ну а летний отпуск так и так всё равно накрылся. Но оказалось, что Главный решил заслать Рича в Орсию не на каких-то два месяца, а на целых три. Причём первый месяц Рич должен был прожить в Орсии по туристической путёвке, а затем явиться в посольство республики Гур и по ходатайству посла пройти официальную аккредитацию. По мнению Главного редактора такой вариант был наиболее приемлем, потому что в отличие от журналистов туристы в Орсии имеют несравненно большую свободу передвижения и, следовательно, в их руки попадает более богатый материал.
Получив от редактора уже оформленное и подписанное командировочное удостоверение (Какая оперативность!), Рич отправился в кассу за деньгами. После денежной реформы, проведённой королём Каруфом 35, обменный курс орсианских ликс к гурским грейтам составлял тысяча к одному. Весь первый месяц Рич должен был играть роль законопослушного простоватого гражданина и на непредвиденные затраты, в которые он мог влипнуть по незнанию законов, ему дополнительно к командировочным выдали сто тысяч ликс. Подзалёт на большую сумму становился уже его личной проблемой.
В Дигун Рич прилетел рано утром. Пассажиров было мало, и они очень быстро рассосались. Но Рич почему-то сразу же был взят на заметку. Таможенник долго и кропотливо перетряхивал его спортивную сумку, якобы разыскивая семена алкендии. Он явно ждал взятки. Но Рич никуда не торопился и делал вид, что прозрачных намёков, сопровождаемых жалобами на нищенское существование, не понимает. Наконец таможеннику надоело возиться с тупоголовым и жадным иностранцем, и он пропустил его дальше. Заплатив пошлину за право въезда в страну, Рич подошёл к окошку чиновника, ставящего отметку в паспорте. Чиновник долго вертел в руках въездную визу, а потом вдруг обрадовано заявил, что у него к её оформлению появился ряд вопросов, разрешить которые может только его начальник. Увидев, что Рич на это заявление никак не отреагировал, он добавил, что ждать придётся очень долго, так как начальник появится только после обеда.
— Позвольте поинтересоваться, что там не в порядке? — забеспокоился Рич, сообразив, что таможня донесла, и он оказался под колпаком.
— Ваш документ не соответствует эталонному образцу. Во-первых, ширина визового документа должна находиться в пределах от 89 до 91 мигата, а ширина Вашего 91,1 мигата. Во-вторых, в эталонном образце все буквы пропечатаны чётко, а в Вашем нет. Можете убедиться, — сухо ответил чиновник, протягивая Ричу документ.
Рич вгляделся. Действительно в расположенной на самом низу надписи, «Отпечатано в типографии госзнака» буква «с» была слегка смазана. И тут Рич понял, что перестарался. Дальнейшие действия чинуш ему стали абсолютно понятны. Придёт начальник, усомнится в подлинности документа, и Рича до окончания расследования поместят в гостевую комнату, где он будет находиться под охраной полицейских. Рич прибыл в Орсию по путёвке туристической компании «Ахмур де гулям» не в составе организованной группы, а как частное лицо, и заступиться за него было абсолютно некому. А если вдобавок выяснится, что он ещё и журналист, то его с позором выдворят из страны, причём в любом случае он должен будет оплатить издержки, понесённые государственными органами. А они-то уж насчитают, будь здоров. Да и главный редактор сделает ему втык за такой ляп. В стране, где коррупция возведена в ранг закона, надо платить, и платить надо за всё. Оставался вопрос: сколько дать? Если дать тысячу ликс, то чиновник, пожалуй, возмутится и Ричу будет предъявлено обвинение в даче взятки. И пять тысяч будет маловато, ведь за действиями чиновника явно следят, и ему надо будет поделиться. Десять тысяч, наверно, будет в самый раз. Рич сунул две пятитысячные бумажки в документ и попросил чиновника проверить его ещё раз. Деньги мгновенно исчезли в ящике стола. Чиновник извинился, оказывается, он при замерах не учёл параллакса зрения, а к злополучной букве «с» просто прилипла соринка.
Сунув на контрольно-пропускном пункте в протянутую руку полицейского тысячеликсовую бумажку, Рич прошёл в зал ожидания, находящийся на втором этаже. Было уже около восьми часов и не мешало бы перекусить, но блюда в буфете аппетита не вызвали. Рич спустился по лестнице на первый этаж и направился к выходу. Около дверей его перехватил какой-то мужчина с номерками в руках.
— Вам повезло, Вам оцень крупно повезло, — затараторил он. — Мы открываем новая магазина и первым сарака прахозым делаем падарка. Абсалютна бесплатная падарка. Вазьмите номерка, подойдите каса и полуците по нему падарка, абсалютна бесплатная падарка.
Рич, взяв номерок с цифрой «4», направился к окошку кассы. Мужчина тем временем отловил ещё одного пассажира и всучил ему номерок с цифрой «5». Как только Рич подошёл к кассе, сзади него как из-под земли выросло несколько чёлов, дружно затрясших номерками. Скучавшая в одиночестве кассирша встрепенулась и обрадовано запела:
—Вам крупно повезло, оцень крупно повезло. Вы попали в цисло полуцаюсих бесплатная падарка, абсалютна бесплатная падарка. Я сецас найду ваш номера в зурнале и вы полуците падарка.
Кассирша сосредоточенно провела пальцем сверху вниз по странице журнала. Внезапно, остановив палец на какой-то строчке, она подняла голову и поинтересовалась:
—Мозет у полуцаюсих падарка есть такзэ намера три и пять.
Ну, разумеется, эти номера были, причём номер «3» оказался у невзрачной женщины, судя по всему подставного лица. Ричу стало скучно. Механизм обмана ему стал абсолютно ясен. Обыкновенный лохотрон, и роль лохов должны были сыграть номера четвёртый и пятый, причём основным лохом должен был стать «глюпый иностранца», то есть он. Можно было уходить, но Рич всё-таки решил досмотреть спектакль до конца, тем более что проигрыш не обещал быть большим. А кассирша между тем снова восторженно запела:
— Какой удаца, какой удаца. У вас аказался црезвыцайна редкий камбинаций цифр. На неё выпала телевизара, оцень дорогая падарка, оцень. Телевизара стоит триста тысяц ликс. Вы по зеланию мозете взять телевизара или деньги.
—Ах! Какой удаца! Какой редкий удаца! — зазвенел за спиной Рича завистливый хор болельщиков.
—Мы делаем бесплатная падарка для реклама, — продолжала петь кассирша. — Налога на реклама составляет двадцать пять процента цена падарка. Нада только заплатить налога. Пусть каздый заплатит по двадцать пять тысяца и кампютера выберет сцастливцик.
Номер пятый, услышав, что надо платить, растолкав болельщиков, бросился прочь от кассы.
— И цего это он? — возмутилась невзрачная женщина, отсчитывая деньги.
— Фу! Какой грубияна! Какой мерзкий грубияна! — заголосили болельщики.
— Магазина делает падарка. Двадцать пять тысяца она платит своя, — быстро сориентировалась кассирша.
«Только бы не показать этим оглоедам толстый кошелёк», — подумал Рич, вытаскивая из кармана пять пятитысячных бумажек и отдавая кассирше. Кассирша нажала на клавиатуре несколько клавиш, и по экрану монитора побежали две лошадки. И хотя лошадка под номером «4» часто вырывалась вперёд, и казалось, что она вот-вот выиграет, к финишу всё-таки под восторженные крики болельщиков: — Выиграл зенсина! Кампютера настаясая дзельтмена! Кампютера настаясая дзельтмена! — первой пришла лошадка под номером «3».
Пока кассирша отсчитывала невзрачной женщине триста тысяч ликс, болельщики перенесли свой восторг на Рича:
— Какая благородная музцына! Он уступил абсалютна бесплатная падарка зенсина! Ах, какая благородная музцына! Дайте благородная музцына намерка, и пусть он полуцит бесплатная падарка. Саверсэнно бесплатная падарка.
На второй тур надувательства Рич не остался и, с трудом вырвавшись из цепких лап услужливых болельщиков, вышел из аэропорта. Не обращая внимания на назойливых таксистов, он перешёл через площадь и остановился около здания госбанка. Заметив впереди вывеску «Ресторан Дельфин», Рич решительно двинулся по направлению к ней. Но тут его ухватил за рукав лысоватый мужчина в изрядно потёртом пиджачке и с большой сумкой в левой руке:
— Господин, задержитесь, пожалуйста, на минутку. Я репортёр телестудии «Новый Дигун».
Слава богу, мужчина заговорил на уришту, ломаный гурский Ричу уже изрядно надоел. Рич остановился и, взглянув в юркие глазки толстощёкого репортёра, понял, что его хотят на чём-то надуть и надуть по-крупному. Если в зале аэропорта его слегка потрепали мелкие пираньи, то теперь он столкнулся с настоящей акулой. Мужчина тем временем продолжал:
— Как Вы относитесь к телепрограммам канала студии «Новый Дигун»?
— Положительно, — не задумываясь ответил Рич.
— Наша телестудия сегодня проводит рекламную акцию и дарит первым ста прохожим совершенно бесплатно набор подарков от ведущих фирм. Цель рекламной акции — приучение населения к качественным товарам. Вы попали в редкое число счастливчиков, которые получат эти весьма дорогие, но очень качественные подарки, и мы надеемся, что Вы будете рекомендовать своим друзьям и знакомым приобретать именно такие вещи.
И мужчина стал доставать из сумки коробки и складывать их на полусогнутую руку Рича. При этом он подробно описывал достоинства передаваемых подарков, не забывая упомянуть их цену. Этих абсолютно не нужных Ричу вещей набралось на сумму пятьсот тысяч ликс, но дарёному коню в зубы не смотрят. Мужчина, вернув коробки в сумку, передал её Ричу со словами:
— Между прочим, нас снимают по телевидению, и Вы сможете увидеть себя в сегодняшней вечерней программе «Деловой Дигун». Гляньте, пожалуйста, в ту сторону.
Рич посмотрел и увидел в полусотне метров от себя трёх чёлов, копошащихся с каким-то оборудованием. Впрочем, отслеживая мысли репортёра, он уже давно догадался, что его снимает скрытая телекамера, а эти чёлы, стоящие просто так для декорации, на самом деле подстраховывают репортёра.
— Вы уже наверно знакомы с двадцать вторым указом короля Каруфа 35-го? — поинтересовался как бы вскользь мужчина.
— Нет, — чистосердечно признался Рич.
— Так вот, этим указом введён налог на рекламу, составляющий двадцать пять процентов от стоимости рекламируемого товара. Пройдемте, пожалуйста, в банк. После того, как Вы уплатите в кассу сто двадцать пять тысяч ликс, эти подарки станут Вашими.
— Мне эти вещи не то, что за деньги, даром не нужны — ответил Рич, возвращая сумку репортёру.
«Чёрт возьми, клиент сорвался с крючка. Надо попытаться содрать с него хоть что-то», — с раздражением подумал мужчина и тут же спросил:
— А как вы относитесь к благотворительности?
— Положительно, — ответил Рич.
— Пожертвуйте тогда на содержание детей-сирот, хотя бы сто тысяч ликс.
— Я жертвую только адресно.
— Возьмите тогда хотя бы утюг, за который надо заплатить налог всего двадцать тысяч ликс — не сдавался репортёр. — Если он Вам не нужен, то Вы можете его кому-нибудь подарить.
Ричу было абсолютно непонятно в чём заключается подвох. Утюг был изготовлен из дорогих качественных материалов и действительно стоил около восьмидесяти тысяч ликс, но наказать-то его собирались как минимум на миллион. Может быть, его хотят оштрафовать за сокрытие доходов? Конечно, в это трудно поверить, но в Орсии всё возможно. И Рич решил рискнуть. Правда у него в голове мелькнула мысль: «Не гонялся бы ты, Рич, за дешевизною». Но, отбросив её, он согласился на, казалось бы, заманчивое предложение.
Обрадованный репортёр тут же провёл его в здание банка. Рич заполнил два бланка, один на уплату налога на рекламу, а другой на уплату подоходного налога. Как только Рич заплатил налог на рекламу, репортёр, оставив утюг, тут же ушёл. На всякий случай Рич заплатил двенадцать тысяч ликс подоходного налога и направился к выходу. Но тут его задержал сухой и желчный налоговый инспектор. Он с откровенной злостью долго рассматривал квитанцию об уплате подоходного налога, потом, взглянув на часы, смачно сплюнул и ушёл.
Однако Рич рано торжествовал победу, в дверях появился инспектор налоговой полиции с двумя полицейскими. «Вот теперь-то я подзалетел», — с тоскливой безнадёжностью подумал Рич. — «Основной мошенник здесь государство, а с ним не поспоришь, обязательно на чём-нибудь прокинет».
— У Вас есть лицензия на право рекламы? — с ехидной вежливостью поинтересовался инспектор.
— Но я ничего не собираюсь рекламировать, — простодушно ответил Рич.
— В соответствии с тридцать первым указом короля Каруфа 35-го, лицо, официально заплатившее налог на рекламу, является рекламодателем и обязано иметь лицензию на право рекламы.
— Я не знаком с этим указом.
— Незнание королевских указов не освобождает от ответственности. Если у Вас нет лицензии, то Вы совершили административное правонарушение и должны подвергнуться штрафу в размере десятикратной стоимости рекламируемого товара с конфискацией последнего. Если у Вас нет денег, или Вы отказываетесь платить штраф, то полицейские проводят Вас в долговую тюрьму. Жаловаться бесполезно, в казне нет денег.
— Выписывайте штраф, — вздохнул Рич.
Заплатив в кассу восемьсот тысяч ликс и отдав злополучный утюг инспектору, Рич предусмотрительно спрятал полученные квитанции в кошелёк. Между тем, инспектор достал из сумки лицензионную книжку и предложил Ричу приобрести лицензию на право рекламы всего за пятьсот тысяч ликс. И тут Рич, не удержавшись от маленькой мести, заявил:
—Мне нечего больше рекламировать. Рекламируемый товар у меня изъят, и поэтому лицензия мне больше не нужна.
Опешивший от неожиданности инспектор, возвращая книжку обратно в сумку, расстроено подумал: «А этот пройдоха не так-то прост. Ишь, как он ловко бортанул налогового инспектора. Да и моей оплошностью моментально воспользовался. Надо было не торопиться с конфискацией утюга, а вначале всучить ему лицензию и только уже потом за рекламу в неположенном месте изъять рекламируемый товар да ещё и штраф припаять. Если его теперь прижучить за отказ от покупки лицензии, то он, пожалуй, наймёт адвоката, подмажет кого надо и выйдет сухим из воды. А меня начальство обвинит в служебном несоответствии. Лучше не связываться. Но всё-таки надо попытаться взять с него хоть что-то ещё». Инспектор вытащил квитанционную книжку и снова обратился к Ричу:
— Тогда подайте, сколько можете, на содержание дома престарелых.
— Я предпочитаю оказывать конкретную адресную помощь, — небрежно бросил Рич и, выйдя из банка, направился к ресторану.
У входа в ресторан его внимание привлёк большой плакат, в центре которого красовался бравый сорокалетний мужчина при усах и бороде. Надпись под портретом гласила:
Полицией города Дигун разыскивается гражданин Гончак,
известный своими разбойными нападениями на мирных граждан.
Разбойник вооружён и очень опасен.
Тому, кто окажет содействие в поимке опасного преступника,
или укажет его точное местонахождение, городскими властями
будет выплачено вознаграждение в размере 1 000 000 ликс.
Над единицей, перечёркнутой жирной красной чертой, стояла цифра 2.
В этот час в ресторане почти никого не было. Рич занял столик около окна и сделал заказ. Официант, окинув пытливым взором раннего посетителя, потребовал предоплату. Рич моментально почувствовал подвох, но вида не подал. Он спокойно заплатил и, заняв позицию поудобнее, стал терпеливо ждать развития событий. Неожиданно в его правый бок упёрлось дуло пистолета, и хриплый голос прошептал:
— Я разбойник Гончак. Кошелёк на стол, и без глупостей, пожалуйста.
Рич медленно вытащил из внутреннего кармана кошелёк и положил его на стол. Гончак протянул за ним правую руку и в мгновение ока оказался крепко прижатым спиной к столу. Почувствовав мёртвую хватку, разбойник взмолился о пощаде.
— Вставай и садись за стол с другой стороны. И без глупостей, пожалуйста. Расскажешь, как дошёл до жизни такой, — произнёс Рич, отпуская его.
Гончак покорно выполнил требование, но по тому, как забегали по сторонам его глазки, Рич понял, что столы прослушиваются. Поэтому, не задавая лишних вопросов, он поднял с пола пистолет и крикнул:
— Официант!
Испуганный официант подбежал к столику и, униженно кланяясь, рассыпался в извинениях, но Рич, жестом руки прекратив поток его словоизлияний, недовольно произнёс:
— Сколько ещё времени я буду ждать выполнения заказа? И гражданину Гончаку принесите. То же, что и мне. За мой счёт. Да побыстрее.
Официант бегом бросился выполнять заказ.
Покушав, Рич вывел Гончака на улицу и, возвращая оружие, насмешливо спросил:
— И кого же гражданин разбойник хотел напугать водяным пистолетом?
— Жена куда-то задевала настоящий, — печально вздохнул Гончак. — Пришлось взять игрушечный.
— Не боишься, что я сдам тебя полиции?
— Нет, — ответил разбойник, отдирая бороду и усы. — Полиция меня не возьмёт.
— Почему же? Вон висит объявление, да и вознаграждение за твою поимку довольно солидное.
— Во-первых, я не Гончак, а Гунчак, маскирующийся под Гончака. Во-вторых, объявление вывешиваю я сам, с целью своей рекламы, а в-третьих, мне выдана лицензия на право разбоя в районе аэропорта, и я исправно плачу налог.
— И как же начисляется налог на такой род деятельности? От выручки, что ли?
— Нет. Я плачу фиксированный налог. Кроме того, приходится отстёгивать полиции и налоговым инспекторам, а также отслюнявливать помощникам.
— Н-да, Орсия поистине страна чудес. Судя по выговору, ты агмиб. Расскажи, как ты сюда попал.
— Всё началось с того, что Джаги Лумида завербовал меня к себе на службу ..., — начал лихорадочно придумывать правдоподобную версию Гунчак.
— Врёшь, — прервал его Рич, переходя на агмибский. — Ты никогда не служил у Джаги. Ты служил у Маргинэ, его матери.
Гунчак с криком:
— Пощадите, — упал перед Ричем на колени и принялся целовать его ботинки.
Ричу были понятны страхи Гунчака. Молва о том, что тот прислуживал Шурху, сделает его отверженным и поставит вне общества. А такой участи не позавидуешь. Рич брезгливо ухватил Гунчака за шиворот и со словами:
— Успокойся. Я тебя не выдам, — поднял его на ноги и, немного подумав, добавил. — Я кое-что слышал об этой дамочке, и ты можешь мне рассказать всё. Но только мне, и больше никому.
И Гунчак, поминутно вздрагивая и озираясь, рассказал ему вначале о Шурхе, а потом, успокоившись, поведал о своей жизни в Орсии. Две тысячи грейт в Орсии оказались очень большими деньгами, и для Гунчака вначале всё сложилось довольно удачно. Он женился, приобрёл небольшой домик и устроился на сравнительно высокооплачиваемую работу в центр стандартизации. Работа была несложная. Каждое утро начальник выдавал ему задание, в котором было подробно расписано, какие торговые точки и предприятия он должен посетить и какие штрафы наложить. В функции Гунчака входила проверка маркировки промышленных товаров. Если маркировка не соответствовала стандарту или отсутствовала, то он накладывал штраф. Недостатков было больше, чем достаточно, и Гунчак без работы не сидел. Лавочникам просто некуда было деваться, так как большинство немаркированных изделий входило в перечень товаров, отсутствие которых в продаже каралось по указу короля Каруфа 28 непомерными штрафами. Поэтому лавочники безропотно платили дань, возмещая убытки за счёт покупателей. Но сравнительно беззаботному существованию Гунчака вскоре пришёл конец, он промахнулся. Зайдя на предприятие, выпускающее застёжки типа «молния», он перепутал склад готовой продукции со складом комплектации и, осмотрев злополучные «молнии», выписал штраф за отсутствие на них маркировки. На следующее утро он уже в центре стандартизации не работал, потому что, выписав штраф на причину, а не на следствие, замахнулся на святая святых, а именно, на плановую систему взимания штрафов. Такое в центре стандартизации не прощалось. Но Гунчаку повезло, через дальнего родственника своей жены ему удалось купить лицензию на право разбоя в районе аэропорта, и теперь он не бедствует. Хотя работа у него конечно не сахар, очень уж хлопотная и чревата всякими неожиданностями.
— И что же? Здесь, кроме как мошенничеством, вымогательством, обманом и разбоем, и заработать больше нечем? — поинтересовался Рич.
— Получается, что так, — грустно вздохнул Гунчак, но потом, встрепенувшись, добавил, — вообще-то мой шурин неплохо зарабатывает, а работает всего лишь слесарем на каком-то государственном заводике, кажется велосипедном.
В Риче заговорило профессиональное любопытство, и он тут же поинтересовался:
— А не мог бы ты разузнать у шурина, сколько человек работает на заводе, какая у них средняя зарплата и какие требуются специалисты?
— Господин хочет устроиться на завод?
— В жизни всякое может случиться.
— Не могу. Опасно. А вдруг шурин замешан в тёмных делишках? И, кроме того, время платить налоги, а я без денег, — начал торговаться Гунчак.
Рич поморщился, но в торг вступать не стал. Отсчитав сто тысяч ликс, он сунул их в жилистую руку разбойника. Оглядевшись по сторонам, Гунчак прошептал:
— Поговорить с шурином я смогу только в выходной. Связь будем держать через Сифура, того самого официанта, который обслуживал наш столик. Для встречи со мной господин должен прийти в «Дельфин», сесть за тот же самый столик и при заказе блюд показать Сифуру вот так двумя пальцами «козу». Через сорок минут после этого я буду ждать господина в сквере вон за тем зданием. Если я почему-то не смогу прийти, Сифур попросит повторить заказ.
— Можешь не торопиться. Я приду не раньше, чем через месяц. Но будь осторожен, если твой шурин действительно замешан в тёмных делишках, то он будет весь нашпигован «жучками».
Гунчак понимающе кивнул головой и ушёл. Рич уже насмотрелся всякого и давно понял, что осторожность никогда не мешает. Разумеется, было бы очень глупо оказаться за решёткой по обвинению в экономическом шпионаже.
Решив, что на сегодняшний день ему приключений хватит, Рич взял такси и прибыл в офис туристической компании «Ахмур де гулям», откуда его направили в гостиницу «Турист». В гостинице Рич поселился в двухместном номере, принял душ и лёг отдохнуть. Вечером он включил телевизор и посмотрел программу «Деловой Дигун». Лысоватый мужчина в изрядно потёртом пиджачке не обманул, Рича действительно показали в телепередаче. Но там его представили счастливчиком, на голову которого внезапно свалилось целое состояние, и репортаж заканчивался как раз в тот момент, когда он, держа в правой руке сумку с подарками, с глупой улыбкой поворачивал голову куда-то в сторону.
Утром в номере появился второй жилец, и Рич сразу же обратил внимание на его отлично развитую мускулатуру и крепкие поджарые ноги. «Крепенький мужичок», — невольно подумал он. Крепыш поставил около своей кровати небольшой чемоданчик с кодовым замком и представился:
— Сник. Инженер по электронным устройствам.
— Рич. Журналист, — в тон ему ответил Рич.
— В Орсии впервые?
— Впервые. Приехал отдохнуть, а за одним натаскаться в языке, совместить, так сказать, приятное с полезным.
— И правильно сделали. Скучать Вам здесь не придётся. Получите максимум удовольствия, особенно, если у Вас путёвка «уплачено за всё». Сервис продуман до мелочей, программа поездок и экскурсий просто великолепна. Одно плохо, не запланированы экскурсии по предприятиям. А мне, как инженеру, интересно было бы посмотреть на работу своих коллег.
— А меня, как журналиста, работа ваших коллег абсолютно не интересует. Да и «жареных фактов» среди станков и машин не сыщешь, — равнодушно заметил Рич и тут же поймал мысль Сника: «Хоть он и не опасен, но маячок на всякий случай ему надо подсунуть. Журналисты вечно суют нос куда не следует».
И Сник немедленно приступил к реализации своего замысла.
— Вы правы, массового читателя абсолютно не интересуют технические нюансы, на фоне техники ему обязательно подавай любовную интригу или что-нибудь в этом роде. Ну а что касается языка, то я, хотя здесь и не первый раз, эту тарабарщину так и не смог осилить. Пользуюсь электронным переводчиком собственной конструкции. Если хотите, могу на время одолжить Вам. У меня есть запасной.
Сник вытащил из чемодана небольшую коробочку и протянул её Ричу.
— Пользоваться им очень просто, — объяснил он. — Вставляете телефон в ухо, нажимаете на белую кнопочку, и всё, что говорится на уришту, синхронно переводится на гурский. При желании что-нибудь сказать, нажимаете на жёлтую кнопочку, негромко произносите исходную фразу по-гурски, прослушиваете, как она звучит на уришту, и повторяете.
Рич рассеянно повертел в руках электронный переводчик, вздохнул и вернул его Снику со словами:
— Я уже неплохо говорю на уришту, и мне нужно освоить только некоторые фразеологические обороты. К сожалению, электронный переводчик в этом плохой помощник.
— Возможно Вы и правы, — согласился Сник в полной уверенности, что от «жучка» журналист всё равно никуда не денется.
И Рич понял, что столкнулся не с простым информатором, а с опытным агентом из разведывательного управления, специализирующимся на слежке за чрезмерно любознательными туристами. «Значит, есть что скрывать», — подумал Рич. — «По-видимому, на одном из предприятий Дигуна деется что-то очень серьёзное. Не мешало бы выяснить: на каком и что? Но активных действий, пожалуй, предпринимать не стоит, так и жизни можно лишиться. Придётся держаться к Снику поближе и из его реакции на поведение туристов делать соответствующие выводы». «Жучков» Рич не боялся. Ник ещё три года назад предусмотрительно снабдил его вмонтированным в шариковую ручку устройством, реагирующим на излучение слабых источников тока.
Прошла неделя, вторая. Сник не обманул, туристическая программа действительно была очень интересна. Поездки по городам и сёлам сочетались с культурными мероприятиями. Туристы осматривали старинные крепости и прочие достопримечательности, посещали заповедники и театры. Гиды искусно перемежали рассказы о богатом историческом прошлом страны легендами о жестоких захватчиках и бесстрашных героях, о колдунах и магах, о большой любви и ужасных трагедиях, о необыкновенных животных и затерянных в джунглях диковинных городах. Особенно понравилась Ричу трёхдневная прогулка на яхте вдоль морского побережья. Он жалел только о том, что рядом с ним не было Синди.
Сник же оказался неистощимым источником весёлых рассказов и анекдотов. Около него частенько собирался кружок слушателей, к которому иногда примыкал и Рич. Сник вёл себя абсолютно спокойно и ни на что не реагировал. И Рич давно бы плюнул на свои «шпионские страсти», если бы в каблуке его ботинка не торчал «жучок». Но однажды добродушный толстячок-бодрячок заговорил со своим товарищем о велосипедных гонках. Сник, стоявший в отдалении, настороженно прислушался, но, поняв о чём идёт речь, тут же успокоился. Ричу этого оказалось достаточно, чтобы сообразить, что слово «велосипед» для Сника является ключевым, и моментально вспомнить о шурине Гунчака. Но он не стал форсировать события. Проведение хитроумных операций с «жучком» могло только повредить делу. Поэтому Рич просто дождался окончания срока туристической путёвки и с разрешения Главного редактора улетел в Джанто на несколько дней. Разумеется, к моменту отлёта в его ботинке «жучка» уже не было.
В Джанто Рич написал хвалебный очерк о постановке туристического дела в Орсии, а за одним ознакомился с легендами о злом духе Шурхе, сверхъестественном бессмертном существе во многих обличьях. Самым опасным Шурх был в своей бесплотной оболочке. Призрак Шурха, являясь к чёлам во сне, высасывал из них душу и превращал их в зомби. Кроме того, он мог поселиться в любой понравившейся ему телесной оболочке, будь то животное или чёл. Упоминать имя умершей телесной оболочки Шурха считалось крайне опасным.
В Дигун Рич вернулся только через неделю. Сунув сколько нужно кому надо, он быстро прошёл бюрократические формальности и поднялся в зал ожидания. Проболтавшись там с полчаса, Рич спустился на первый этаж, вышел из аэропорта и, не торопясь, двинулся по направлению к ресторану «Дельфин». Убедившись, что «хвоста» за ним нет, он вошёл в ресторан и сел за столик около окна. Официант Сифур, скользнув взглядом по двум оттопыренным пальцам правой руки клиента, понимающе кивнул головой. Уже через полчаса Рич стоял в сквере около большой круглой клумбы с гьяцами — махровыми темно-красными цветами удивительной красоты. Откуда-то из-за кустов появился Гунчак. Он медленно приблизился к Ричу и, уставившись на клумбу, восхищённо произнёс:
— Каких только чудес не производит природа, и самое удивительнейшее из них — цветы. Не зря в Орсии цветок считается символом жизни. А эти гьяцы, господин, поливаются несколько раз в день. Поэтому они так радуют глаз своей красотой и свежестью.
— Да. Такие прекрасные цветы растут, наверно, только в Орсии. Не зря же две скрещённые гьяцы украшают герб этой страны.
— Но Орсия страна не только цветов, но и отважных воинов. Наверно поэтому гьяцы на гербе так похожи на скрещённые клинки, — с лёгкой иронией отпарировал Гунчак и, оглядевшись по сторонам, быстро протараторил на агмибском: — Велозавод расположен на юго-западной окраине Дигуна и состоит из двух производственных корпусов. В малом корпусе находится первый механический цех, а в большом сборочный цех, второй механический и несколько подсобных участков. Двухэтажное административное здание вынесено за проходную. Шурин работает слесарем в сборочном цехе. Сколько всего чёлов работает на велозаводе, он не знает, но предполагает, что рабочих должно быть не меньше ста пятидесяти. Средняя зарплата рабочих около ста семидесяти тысяч ликс в месяц. Коллектив старый, сложившийся и потребности в новых специалистах не испытывает. Тёмными делишками завод не занимается. Господину нужна ещё какая-нибудь информация?
— Нет, — разочаровано протянул Рич. — Этой достаточно.
— Господин, — напомнил Гунчак. — На добывание информации я потратил время. Хотелось бы компенсировать потери.
«Ну и рвач», — недовольно подумал Рич, доставая кошелёк. Сто тысяч ликс мгновенно исчезли в широкой ладони агмиба.
— Если господину потребуются мои услуги, то условия встречи те же, — сказал Гунчак на прощанье.
Рич постоял ещё немного около клумбы с гьяцами, а потом, вернувшись в аэропорт, взял такси. Все его «шпионские страсти» с соблюдением беспрецедентных мер предосторожности вылились в обыкновенный фарс. Хорошо ещё, что о велосипедном заводе он ничего не сообщил Нику. Был бы грандиозный конфуз. Ну а что касается Гунчака, то о нём у Рича сложилось вполне определённое мнение. С одной стороны это был ловкий, отчаянно храбрый чёл, готовый забраться хоть к чёрту в пасть, а с другой стороны это был осторожный и коварный эгоист, который к чёрту в пасть полезет только за крупное вознаграждение, а ради спасения собственной жизни продаст кого угодно и что угодно. Короче, серьёзных дел с ним иметь не стоило.
В посольстве Рича уже ждали. После прохождения аккредитации он попал под жёсткий контроль органов безопасности. Довольно быстро Рич обнаружил, что находится под почти непроницаемым «колпаком». В его вещах, не говоря уже о гостиничном номере, было понатыкано с полдюжины «жучков», и, кроме того, его постоянно опекала парочка агентов. «Чёрт возьми», — не раз с раздражением подумывал Рич. — «Видеокамеру даже в унитаз вмонтировали. Неужели в Орсии за всеми журналистами такая слежка? Уж не Гунчак ли навёл на меня эту свору?». Но внешне Рич вёл себя беззаботно и установленного регламента не нарушал. Он неустанно интересовался сутью экономических реформ, проводимых в Орсии, посещал всевозможные банкеты и конференции и принимал самое активное участие в загородных пикниках, организуемых для высокопоставленных лиц. На что уж крепок был Рич, но и то от частых возлияний у него временами гудела голова.
Однажды на одном из пикников Рич случайно уловил завистливую мысль важного правительственного чиновника: «Ну и повезло же этому жлобу Каруфу. Такие деньги с велозавода гребёт! Одна только аренда чего стоит!» «Опять этот велозавод», — подумал Рич. — «Вероятно, вокруг него крутятся большие деньги. Но кто же спонсор? Интересно, что он там арендует и для чего? Надо будет на всякий случай побывать в зоне расположения этого объекта». Но когда Рич в ближайший выходной отправился на рынок юго-западного района, то обнаружил за собой такую плотную слежку, что тут же отказался от своих намерений. Агенты буквально висели на плечах, разве что только в рот не заглядывали. В итоге Рич, купив какую-то старинную статуэтку и килограмм экзотических фруктов, вернулся в гостиницу и в какой уже раз обнаружил, что все его вещи тщательно проревизированы. «С велозаводом дело действительно нечисто», — промелькнуло в голове Рича. — «Надо будет обязательно сообщить о нём Нику. А пока лучше не предпринимать никаких самостоятельных действий и заняться углублённым изучением экономических реформ. Не стоит будить лихо, пока тихо».
Рич довольно быстро понял, что проводимые в Орсии реформы направлены только на совершенствование форм и методов изъятия денег у населения. Это можно было проследить хотя бы на эволюции двадцатипятипроцентного налога на добавленную стоимость (НДС). Каруф 32-й в своё время ввёл указом многоступенчатую зачётную систему взимания НДС и за одним установил несоразмерно высокие штрафы за любые ошибки, снижающие поступления в казну. Этим же указом гарантировался возврат денег в случае переплаты, но в это никто не верил: что в казну попало, то пропало. Государство, жёстко карая своих должников, свои долги прощало всем. В результате налоговые чиновники настолько запутали учёт входного НДС, что предприятия стали попросту считать добавленной стоимостью не только зарплату и прибыль, но и все прочие затраты, включая входной НДС, и налогообложение превратилось в многократное. Каруф 33-й, преобразовав НДС в одноразовый налог с розничных продаж, почему-то забыл отменить его старую форму, и в розничной торговле НДС стал взиматься дважды. Каруф 34-й преобразовал обе формы НДС в налог с продаж, составляющий двадцать пять процентов от полной стоимости проданного товара, а Каруф 35-й превратил последний в налог с покупок, рассчитываемый как двадцатипятипроцентная надбавка к стоимости товара. Однако это была временная уступка, и уже готовился указ о введении так называемой «жёсткой» модели взимания НДС. Но как бы не видоизменялся и не совершенствовался налог, в итоге за всё расплачивался конечный потребитель, то бишь население.
Помимо налогов в Орсии существовало и множество других самых разнообразных способов изъятия денег. Например, Каруф 33 своим указом ввёл стандарт, обязывающий включать в состав колбасных изделий шират (пряность, изготавливаемую из семян алкендии, не растущей в Орсии) и объявил монополию государства на его изготовление и продажу. Каруф 35 отменил монополию государства на продажу ширата, но зато ввёл акцизные марки. В общем, для наполнения казны все средства были хороши, и изобретательные мозги чиновников неустанно крутились в этом направлении.
Но короли частенько перегибали палку. Так, король Каруф 34-й, ударившийся в стопроцентный контроль над всем и вся, с целью ускоренного наполнения казны ввёл изощрённейшую систему штрафов. Но он пролетел на указе номер 63, в котором в целях укрепления трудовой дисциплины ввёл штрафы за опоздания и отлынивание от работы, причём за неуплату штрафа в установленный срок полагалась долговая тюрьма. Около всех предприятий стали дежурить полицейские и ловить опоздавших. По Дигуну прокатилась волна «хапунов». Задерживали и штрафовали всех не имеющих документа, оправдывающего отсутствие на работе. Долговые тюрьмы переполнились. А народ в Орсии южный, горячий. Достаточно было по городу прокатиться слуху, что в долговых тюрьмах заключённых морят голодом, что, впрочем, соответствовало действительности, и горожане вышли на улицы. Каруфу 34-му пришлось спешно покинуть страну на правительственном грэте. У Каруфа 35-го грэт тоже постоянно стоял наготове, да и в Орзании у него на всякий случай был открыт счёт. Ведь в пылу сражений за проведение таких вот реформ тяжело не промахнуться. Правда в своих выступлениях Каруф 35-й постоянно подчёркивал, что хочет укрепить в стране законность и правопорядок. Но какая тут к чёрту законность, если сыплющиеся, как из рога изобилия, указы короля согласно конституции имели силу закона, и, если сегодня твоё деяние вполне законно, то завтра за него могут так штрафануть задним числом, что мало не покажется.
Налоги, разумеется, являются одним из основных источников инфляции, и каждое государство стремится создать такую систему налогообложения, которая позволяла бы регулировать инфляционные процессы. Но в Орсии инфляция неслась под гору бешеным конём, и правительство не только не пыталось обуздать её, но даже с целью увеличения суммы взимаемых налогов законодательно расплодило множество фирм-посредников. Экономика не обиженной природными ресурсами страны держалась на беспощадной эксплуатации земледельцев и рудокопов. Промышленность ушла в тень, а государственные предприятия работали через пень колоду. Основными источниками поступления валюты в страну были туризм, продажа сырья и экспорт рабочей силы. Надо отдать должное, туристический бизнес здесь был поставлен на очень широкую ногу. Фантастически богатое историческое прошлое страны, уникальные природные заповедники и природоохранные зоны привлекали сюда со всех стран и континентов множество любителей экзотики.
Почти все орсиане довольно сносно владели гурским языком, и поездка за границу на заработки была для них вожделённой мечтой, но правоохранительные органы Гура жёстко пресекали нелегальную иммиграцию. Однако около двух миллионов орсиан всё-таки работало в Гуре, выполняя там все самые грязные и не престижные работы.
Вот так и жила эта своеобразная страна контрастов, в которой беспросветная нищета трудолюбивого и гордого населения соседствовала с безмерной роскошью жадных, продажных и властолюбивых чиновников. И выхода из этой ситуации не просматривалось. Временами, правда, после изгнания очередного короля, впереди начинала поблёскивать слабенькая надежда. Но избирался новый король, и всё возвращалось на круги своя.
И вот наконец-то для Рича наступил долгожданный день отъезда. Синди была уже в отпуске и находилась у родителей, поэтому он взял билет до Сквама. До отлёта оставался ещё целый час, и Рич, выйдя из здания аэропорта, отправился перекусить в ресторан «Дельфин». С Гунчаком на этот раз он встречаться не думал и два агента, следовавшие за ним на некотором отдалении, его нисколько не смущали. На дверях ресторана висел всё тот же плакат с изображением Гончака, но вознаграждение уже подскочило с двух миллионов ликс до четырёх, «Ничего себе инфляция, за три месяца в два раза», — рассеянно подумал Рич, заходя внутрь. В ресторане он чисто автоматически сел за столик около окна. Подошёл Сифур, положил на столик меню и, ткнув в него двумя оттопыренными пальцами, ушёл по своим делам. Рич понял, что внутри папки с меню что-то есть. Он осторожно приоткрыл её и увидел прижатую резинкой свёрнутую четырёхугольником бумажку с надписью «200000 ликс». Ловким движением пальцев Рич спрятал записку в ладонь и сунул руку в карман за кошельком.
Вернулся Сифур. Рич заплатил вперёд, добавив к цене заказа двести тысяч.
—Пожалуйста, побыстрее, — предупредил он официанта. — У меня очень мало времени.
Сифур подобострастно кивнул головой и быстро выполнил заказ. По какой-то неведомой причине агенты продолжали следить за каждым шагом Рича. Они даже полетели вместе с ним в Сквам и проводили его почти до самых дверей трёхэтажного особняка Оразов. Там Рича уже ждали. На кухне готовился замысловатый обед. Синди незамедлительно заявила, что хотела бы отдохнуть на западном побережье Оркан и познакомиться с Виком Хамадом, прадедушкой Рича. После обеда Нуркине сделала прозрачный намёк, что пора бы уж ей стать бабушкой. В общем, жизнь возвращалась в привычную колею. И только утром следующего дня Рич наконец-то смог прочитать таинственную записку, написанную на агмибском.
Рыжеватому Господину N!
Господин когда-то интересовался моим шурином и его работой. Так вот, шурин погиб, а на известном Господину предприятии действительно нечисто. Мне удалось выяснить некоторые подробности, касающиеся гибели шурина. Он случайно по какой-то надобности заглянул в первый механический цех. Что он там увидел, неизвестно, но после этого его внезапно позвали к телефону и сообщили, что его жене плохо, а мастер тотчас же отпустил его с работы. По дороге домой на очень тихом перекрёстке, где и машины-то почти не ездят, шурин попал под электромобиль. В больнице он скончался, так и не придя в сознание. И вот теперь на мне повисла забота о его жене и детях. Господин был всегда добр ко мне. Если у Господина есть хоть капля жалости к несчастной доле моего шурина, то пусть Господин пожертвует на содержание его осиротевших детей хотя бы двести тысяч ликс. С Господином встретиться не могу. За мной следят.
Подписи под запиской не было.
После завтрака Рич незамедлительно отправился в управление ССБ. Хотя слежки за ним уже не было, он всё-таки на всякий случай вначале погулял по набережной Скова, и лишь только потом зашёл к Нику. Внимательно выслушав Рича и уточнив некоторые нюансы, Ник задумчиво пошевелил пальцами.
— Орсия — суверенное государство, и мы не в праве вмешиваться в её внутренние дела.
— Но первый механический цех велозавода арендуют отнюдь не орсианские бизнесмены. И, кроме того, деятельность закулисного арендатора хорошо законспирирована. Не представляет ли она угрозы для нашего существования, — возразил Рич.
Ник вздохнул и нажал кнопку селектора. Через десять минут они уже сидели у Кчара. Руководитель ССБ вначале отнёсся к сообщению Рича довольно прохладно, но, услышав имя Сника, насторожился. Он даже достал из стола его фотографию, чтобы убедиться, что это действительно тот самый Сник
— Серьёзный противник! Очень серьёзный противник! Там, где появляется этот тихий и неприметный кандиец, всегда происходят странные и непонятные вещи, в корне ломающие наши планы. И всегда он на шаг впереди нас, — с искренним восхищением произнёс Кчар, пряча фотографию в стол. — Вот что. Пожалуй, этим делом займётся Глоб, у Ника и без того хлопот достаточно. Ник может идти, а ты, Прем, останься.
Через пять минут Према дотошно расспрашивал Глоб. Но Рич так и не выдал ему Гунчака, ссылаясь на то, что это был чисто случайный источник информации. И только через три часа выжатый, как лимон, он покинул здание управления ССБ.
Отпуск чета Харов провела на островах западного побережья Оркан. Встретились Хары и с Виком Хамадом, действительно очень похожим на Рича. В свои девяносто лет сухощавый и коренастый Вик был всё ещё очень подвижен и не растерял чувства юмора. Но, несмотря на свой возраст, он оказался настоящим ловеласом. При любом удобном случае он старался поцеловать ручку жены своего правнука, глядя на неё восхищённо-жадными глазами. А Синди тоже была хороша. Она благосклонно принимала знаки внимания ещё не дряхлого деда и к тому же постоянно трындела:
— Так вот в кого ты пошёл, Рич! И ты, наверно, в девяносто лет будешь таким же?
В общем прадед Ричу не понравился.
В бируше Рич по журналистским делам снова посетил Сквам. Побывав у Ника, он узнал о трагических событиях, происшедших в Дигуне. А события там развивались на редкость стремительно. Оказывается, на велозаводе работал бухгалтером глубоко законспирированный агент ССБ. Было решено его расконсервировать. Бухгалтер сообщил, что первый механический цех действительно кто-то арендует. Но чем этот кто-то занимается ему абсолютно неизвестно. В следующем сообщении бухгалтер пообещал дать более подробную информацию. Но следующего сообщения не было. Бухгалтер погиб при невыясненных обстоятельствах. Погиб и связник, который должен был встретиться с бухгалтером. Погиб также и агент ССБ, попытавшийся познакомиться в пивной с одним из рабочих велозавода. Наблюдения за первым механическим цехом из космоса тоже ничего не дали. Стало понятно, что там творится что-то неладное и вполне возможно угрожающее безопасности Гура. Кчар вышел с докладом к президенту. В итоге к королю Каруфу 35-му в условиях строжайшей секретности прибыла делегация республики Гур с ультимативным требованием немедленного допуска её представителей в первый механический цех велозавода для проведения ревизионного осмотра. Каруф 35-й колебался недолго, и комиссия буквально через полтора часа получила добро. Но осмотреть она так ничего и не успела. Когда комиссия подъезжала к велозаводу, мощный взрыв оставил от первого механического только глубокую воронку. От взрыва также погибло несколько рабочих. Было много раненых.
Эксперты, исследовавшие место взрыва пришли к выводу, что на первом механическом, скорее всего, изготавливались с применением неведомых технологий и материалов сверхмощные боевые киберы. Кто-то очень хитрый и коварный, и к тому же безмерно богатый, пытался нарастить свой военный потенциал. Но этого кого-то найти так и не удалось. А подставные лица, через которых велась аренда, при невыясненных обстоятельствах дружно отошли друг за другом в мир иной.
За раскрытие столь сложного дела Глоб получил орден «Мужества», а семьям погибших агентов была выплачена солидная компенсация. Кроме того, Кчар попросил Ника передать от него Прему личную благодарность за проявленную бдительность.
А в Вишти тоже обсуждались недавние события в Дигуне. Круг собеседников был очень мал: Джуринда, Сник и Хамук. Сник, отвечавший за безопасность нелегальных заводов Джуринды, выступил с подробным анализом провала в Орсии. Своё выступление он закончил кратким резюме:
— Имеются две основные причины провала. Первая, мы просмотрели бухгалтера, и он что-то успел передать ССБ. Вторая, в малом корпусе велозавода не было обширных подвалов, и поэтому все основные работы велись наверху. Если бы наверху была всего лишь декорация, то и бухгалтер нам был бы не страшен.
— Но ведь бухгалтера кто-то подтолкнул к активным действиям, — возразил Джуринда. — Значит должна быть и третья причина. А как вёл себя уважаемый Рич Хар?
— Журналист абсолютно чист, — не задумываясь ответил Сник.
Надо сказать, что беспрецедентной слежкой за собой Рич был обязан именно Джуринде. Узнав о его аккредитации журналистом в Орсии, Джуринда немедленно вызвал к себе Сника и потребовал: «Вы должны знать о каждом его шаге, вплоть до того, как и чем он мочится». «На мой взгляд это вполне безобидный стопроцентный лопух», — попытался было возразить Сник. «Вы заблуждаетесь», — резко прервал его Джуринда. — «Он не так прост, как кажется. Этот журналист имеет врождённые аналитические способности и умеет по мельчайшим крохам синтезировать информацию в единое целое. Он очень опасен». «А может быть тогда его попросту того?» — намекнул Сник. «Пока нежелательно. Этот паршивец имеет связи в ССБ, и там непременно заинтересуются, не избавились ли мы от неугодного компаньона? Но если журналист проявит опасную активность, то тогда его надо будет немедленно ликвидировать». Сник, конечно, практически буквально выполнил его указания. И вот теперь получается, что нюх подвёл Джуринду, и журналист тут совершенно не причём. А завод, специализирующийся на выпуске суперкиберов, предназначенных для уничтожения судов и подводных лодок, безвозвратно потерян по каким-то другим причинам.
Не скрывая раздражения, Джуринда пробрюзжал:
— Он-то чист, но завод-то всё-таки раскрыт.
— Значит переиграл нас Кчар, — подавив самолюбие ответил Сник.
— Да, с этим трудно не согласиться, — вздохнул Джуринда. — К сожалению, все попытки внедрить в управление ССБ своего чёла неизменно проваливаются. У Кчара слишком сильна внутренняя служба безопасности.
— А с кем непосредственно журналист имеет дело в ССБ? — полюбопытствовал Сник.
— Об этом практически ничего неизвестно. Известно только, что он вхож к самому Кчару, и что в управлении его все называют Прем, то есть президентский мальчик. Поговаривают, что будто бы сам президент принял участие в его судьбе, — ответил Хамук.
— Да, — удивился Сник. — Если он вхож к самому Кчару, то я явно недооценил этого мальчика и сделал большую ошибку, поручив слежку за ним тупоголовым орсианам.
— По-видимому, с журналистом пора кончать, — наконец решился Джуринда и, обращаясь к Хамуку, добавил, — Прикрепите к нему опытного агента, и при первой же возможности устройте ему несчастный случай со смертельным исходом.
Совещание окончилось, а Джуринда ещё долго сидел в одиночестве, просчитывая какие-то только ему одному известные варианты. Но одна навязчивая мысль постоянно отвлекала и раздражала его: «И чего это я так привязался к этому журналисту? Как будто бы он один из десяти миллиардов чёлов представляет для моих планов реальную опасность. Но что-то с этим парнем всё-таки не так».