— В общем так, Николай Сергеич. Либо вы мне сегодня же, сейчас — ключи от квартиры, либо уже завтра ноги моей здесь не будет.
— Ну где я тебе возьму ключи, Леша? Ну нет, понимаешь ты? Подожди, потерпи еще малость. В следующем доме, голову на плаху кладу, будет тебе квартира.
— Не пойдет. Вы в прошлом году тоже так говорили. Вспомните. В сле¬дующем доме, голову на плаху — те же слова. Да и когда он теперь будет, этот следующий? В общем, что тут говорить, подписывайте заявление.
— Ты меня без ножа режешь.
- Вы меня давно зарезали. Меня жена заела. Ей, понимаете, нормально жить хочется. Детишек хочется иметь. Хотя бы. Если мужа по нескольку месяцев не видит.
— Так ведь знала, за кого шла.
— Знала, но больше не хочет. Ей просто хочется иметь ребенка. Лялечку маленькую. Да и мне — тоже. А где мы ее растить будем? В нашей конуре, где и ступа лишнего не поставить? Вы вспомните, что еще тогда, в Питере, семь лет назад говорили мне: год, максимум полтора — и у тебя будет квартира. Где она?
— Милый мой, Лешенька! Мы предполагаем, господь располагает. Да я бы тебе еще тогда... Да и теперь...
— Бросьте вы, Николай Сергеич. Все это схоластика.
- Ну куда ты сейчас? Хоть сезон доработай, а там, может, что придумаем.
— Ни единого дня.
— Не горячись, Алексей. Ты же не мальчишка какой.
— Вот именно.
— Тебя зритель любит, на тебя идут, скоро «народного» получишь...
— Мне бы лучше квартирку. Малюсенькую такую. Хотя бы в одну комнату.
- Подожди.
— Ни дня больше, я сказал.
- Ты нам контракт срываешь. Будешь неустойку платить. Куда ты в самом деле?
- На заработки. Туда, где деньги платят. Из вашей известности штанов не сошьешь, не то что квартиру. А я, слава Богу, могу не только антраша делать, но кое-что и еще. На квартиру заработаю — там видно будет.
— Смотри, назад придешь, в ногах валяться будешь — не возьму.
— Возьмете, куда вы денетесь. Такие, как я, в ногах и под ногами не валяются. Только я сюда и не приеду больше. Россия большая, найдем пристанище.
— Ну и катись!
— Вот и славно. Договорились, значит...
***
- Леш, ты посмотри, красота какая! Я думала, что тут каменная пустыня, а тут... Ты вон туда посмотри. Я ничего подобного не видела.
— Я тоже.
— Что с тобой? Что-то случилось?
— Ничего, все нормально. У нас сколько денег осталось?
— Сорок пять, я же говорила. А что?
— Даже до Магадана не хватит. И на кой ляд я тебя потащил?
— Ты меня не тащил, я сама поехала. И при чем здесь Магадан? Ты уж не назад ли собираешься? Что случилось-то?
— Черт знает. Идиотизм какой-то. Спрашиваю, водители нужны? Нужны. Где раньше работал? Говорю, что артист, а у него, у этого, у кадровика, глаза вдруг по полтиннику, как заорет: « Пошел вон!» Даже документы не посмотрел.
— Может, вместе пойдем?
— Куда?
— Ну к этому, в кадры.
— Это еще зачем? Показать, какая у меня жена красивая — может, сжалятся? Пойдем-ка лучше телеграмму родителям дадим.
— Подожди, Леш. Давай еще сходим. Давай в другой попытаемся. Ты же говорил, их тут много.
— Вот, мне мужики целый список написали. Одни названия чего стоят: «Берележ», «Буркандя», «Нексикан»...
— А Витька где был?
— Черт бы его задрал, твоего Витьку! Здесь он был, на Сусуманском. Поез¬жай, деньгу возьмешь. Только нас тут и ждали.
— А эти, другие, далеко?
— Одни тут же — этажом выше контора. И другие — рядом, говорят.
— Ну давай, еще попытку сделаем, а там увидим.
— Ладно, жди здесь, я поднимусь.
***
- Вы чего хотели, молодой человек?
— Насчет работы я, по объявлению.
— Специальность какая?
— Водитель.
— Класс?
— Первый. На всех категориях. Могу трактористом, на бульдозере...
— Прежде где работали?
— Вот документы, там написано.
— Я знаю, что написано. А вы мне коротенько, послужной список, так сказать. Откуда к нам?
— Вообще-то я артист.
— Чего!?
— Артист, говорю. Вас это удивляет?
— А ну, забирай свои ксивы. Пошел вон!
— Не понял.
— Гуляй, говорю, паря, гуляй.
— Это почему?
— Тебе еще и объяснить, почему? Может, в письменной форме? У нас своих артистов навалом. Давай, дуй отсюда, наглец!
— Идиоты! Чтоб вы провалились со своим золотом вместе! Чтоб вас земле¬трясение! Чтоб...
— Давай, давай, гуляй! И чтобы я тебя больше тут не видел...
***
- Ленка!
— Ой! Леш! Ну как? Ты чего такой красный?
— Что делать-то будем?
— Опять не взяли?
— Опять. Психи тут какие-то. Шизики. Психопаты. Там у нас попить ничего не осталось? А лучше бы выпить.
— Успокойся. Разве можно сейчас выпить. Выпьешь — и на порог не пустят. Пойдем в гостиницу устроимся. Надо было нам сначала устроиться, а не тащить¬ся с чемоданами сюда.
- Какая разница? Надо было нам пути к отходу обеспечить, денег у папы с мамой одолжить. А то вот жди теперь: пришлют-не пришлют. На панель пойдем, моя лапушка. Ты — на панель, а я в кабак — чечетку плясать. Есть тут у них кабак?
- Не мели вздор. С чего ты сразу скис? Пошли!
Елена подхватила сумку и чемодан и решительно зашагала к трехэтажному зданию гостиницы, мимо которого они проходили по пути сюда. Алексей налегке нехотя поплелся следом.
***
Их поселили в разные номера и даже на разных этажах гостиницы. Админист¬раторша, не старая еще, но на редкость бестолковая особа с наштукатуренным лицом и высоченным сооружением — то ли из волос, то ли из пакли — на макуш¬ке, никак не могла согласиться с тем, что супруги могут носить разные фамилии. После долгих уговоров и объяснений вдруг оказалось, что свободных номеров действительно нет, и они согласились быть поселенными порознь. Надо же было где-то ночевать.
Оставив в гостинице вещи, они сходили на почту и отправили родителям Елены паническую телеграмму: «Положение катастрофическое, вышлите денег хотя бы на дорогу».
Срочная телеграмма значительно подкосила их скудный бюджет. Того, что осталось, аккурат хватало, чтобы расплатиться за недельное проживание в гости¬нице. Если в эту неделю блюсти строгий пост. Решили, что, на худой конец, что-нибудь загонят из шмоток.
Вернувшись в гостиницу, они устроили небольшую пирушку в комнате у Алексея. У Лены в номере спала какая-то женщина — видно, тоже только что прибыла из дальних мест. Неведомый пока сожитель Алексея еще не появ¬лялся, лишь огромная сумка стояла возле платяного шкафа, да на тумбочке возле одной из коек разбросано было какое-то чтиво.
Долгая дорога без сна — поезд, двенадцать часов в самолете и еще почти столько же поездом —давали себя знать. В своих многочисленных гастрольных поездках Алексей, кажется, никогда так не уставал. Это перемещение по времен¬ным поясам будто выхватило из их существования целые сутки. Организм, одна¬ко, требовал свое, требовал восполнения. И хотя было совсем еще рано, их не¬удержимо клонило ко сну.
- Ты не хочешь меня обнять? — спросила Елена, видя, как Алексей, не раздеваясь, устраивается на кровати.
- Ложись со мной, — попытался он сбросить дрему, — тесновато только будет.
- А если вдруг сожитель нагрянет? Ладно, спи. Теперь будем свидания друг дружке назначать.
- Ага. Я согласен, — пробормотал он, закрыв глаза, и больше не противился сну. И не слышал, как она, поцеловав его в губы, ушла к себе вниз.
***
Проснулся Алексей глубокой ночью, с усилием выпутавшись из кошмарного сна, который тут же забылся, оставив, однако, что-то неприятное внутри. Он еще долго лежал в темноте, слушая частые гулкие удары сердца, соображая, где он и что он. Наконец сообразил, вполз в реальность, пошарил над головой, щелкнул выключателем — светильник над койкой не загорелся. Пришлось подняться. Нащупал выключатель у двери — тусклая лампочка, одна из трех в люстре над головой, наполнила комнату унылым светом.
Алексей подошел к окну, не без труда открыл его. Снаружи пахнуло свеже¬стью летней ночи. Редкие огни внизу беспорядочно обнажали фрагменты незна¬комого города, сейчас еще больше, чем днем, похожего на деревню — кусок разбитого тротуара, чье-то крылечко, скамейку рядом с ним. В вязкой темноте лениво лаяла собака, шуршали и шелестели какие-то невидимые козявки.
Алексей отдышался, посмотрел на часы: половина второго. Спать уже совер¬шенно не хотелось. Он достал из сумки книжку и, опять улегшись на кровать, погрузился в чтение, с трудом усваивая афоризмы великого злодея Фридриха Нищие.
«Нельзя связывать единым словом презренного человека с человеком страш¬ным».
«Чтобы понадобился тормоз, необходимо прежде всего колесо. Добрые суть тормоз: они сдерживают, они поддерживают».
— Драматургический жанр с острой интригой из девяти букв, четвертая «о»...
Последняя фраза была произнесена вслух, совсем близко.
Алексей не успел даже ни удивиться, ни испугаться — настолько она была неожиданной и неуместной. Он опустил книжку и увидел на подоконнике какого-то парня в джинсовой паре и кроссовках под цвет ей, скуластого, со впалыми щеками и беспорядочно торчащей шевелюрой над низким лбом.
— Мелодрама,— механически, еще не сообразив, что происходит, сказал, Алексей.
— Годится, — неожиданный визитер вписал слово в газету, которую держал в руках, и спустил на пол ноги —до того времени они покоились на подоконнике. Кроме газеты и ручки, он непонятным образом умудрялся держать в руках большой бумажный пакет и бутылку, опорожненную едва на четверть.
— Ты кто? — спросил его Алексей.
— Я-то? — переспросил парень.— Я — артист. А ты?
— Я тоже артист.
— О, коллега! — обрадовался гость и, сложив все свое добро на тумбочку, протянул руку, — Алексей. А лучше — Леха.
— Бывают же совпадения, — сказал Алексей, пожимая руку визитера. — Выходит, тезки.
— Ну, это обязательно надо отметить. Где у нас стаканы?
— Не знаю, да и отмечать вроде не время.
— Я с вас просто хохочу, сэр. Что значит, не время? Отметить, тем более такое событие — всегда время.
— Какое событие?
— Как это какое! Встречаются два артиста, да еще два Алексея. Такое раз в сто лет не случается.
— А ты какой артист, цирковой, что ли?
— Обыкновенный, как и ты.
— А как сюда попал?
— По трубе.
— Вот со всем этим? — Алексей кивнул на тумбочку.
— А что тут такого? Кстати, это какой номер?
— Тридцать второй.
— Значит, мы дома.
— Так это ты здесь живешь?
— Ну да.
— А почему через окно?
— У них тут драконовы порядки. В одиннадцать закрывают, и хоть под забо¬ром устраивайся — не пустят. А в одиннадцать только час пик наступает. Хотя я не в претензии. Я тут вообще редко ночую. А сегодня невеста не в духе оказа¬лась, пришлось когти рвать. По пути заглянул было к дамам этажом ниже. Там такая цыпочка у окна грустит. Не пустила. Я, говорит, не одна. Как здорово, что тебя ко мне поселили. А то выпить не с кем. Хоть удавись. Ты с какого прииска?
— Пока ни с какого. Устраиваюсь.
— Куда, на Сусуманский?
— Туда не берут.
— А кем устраиваешься?
— Шофером.
— Чего!? Шофером — и не берут?
— Не берут.
— Странно. А на «Берележ»?
— И туда не взяли. Чокнутые там какие-то.
— А раньше где ты был? Тебя откуда поперли?
— Как? Ни откуда не поперли. Сам ушел.
— А говоришь, артист. Откуда тогда ушел?
— Из ансамбля Московского округа.
— Так ты в самом деле, что ли, артист?! — Парень вновь уселся на окно, будто убежать собрался.
— Да, артист балета. А ты?
— Ни хрена себе! А я думал, ты, как и я. Это тем более отметить надо. Давай стаканы.
— Я не буду.
— Обижаешь, Алексей. Как по батюшке-то?
— Это неважно. Ты что говоришь? Что-то я не пойму никак.
— Я тоже не пойму. Почему тебя на работу не берут? Шофером должны куда угодно... А почему шофером?
— А кем же? Больше ничего не могу. Если еще рудокопом, с лопатой. Но у меня первый класс по всем категориям.
— И не берут?
— Не берут.
— Не может быть.
— Да вот, в две конторы ходил — не взяли. Спрашивают, где работал. Го¬ворю, что артист...
— А ты так и говоришь, что артист?
— Конечно. А как еще?
— Ну, чудило! Да ты знаешь, что тут обозначает это слово замечательное? — Лешка соскочил с подоконника, откуда-то извлек на свет стаканы, одним движени¬ем, будто росчерком, наполнил каждый на треть. — Давай выпьем, а потом я тебе объясню.
- Нет, ты объясни сначала, — возразил Алексей, стакан, однако, взял.
— А замечательным этим словом здесь именуют скромных и не очень скромных поклонников Бахуса. И в особенном почете оно, как ты понимаешь, у началь¬ников, особенно кадровых. Хотя не пьет здесь разве вон тот фонарный столб. И то я не знаю — почему. Так что будь здоров.
— Погоди-ка, Леша. Выходит, что они меня... Вроде я...
— Ну да. Они ж тебя за фамфурика принимают. Явился, дескать, такой и нагличает. Ты на себя-то посмотри — ну какой ты водила? Вот они и на дыбы. Ну, давай за знакомство. Е-мое, скажи кому — не поверят. С артистом балета пью.
— С заслуженным, между прочим. — Алексей звякнул стаканом о стакан, запрокинулся и...
Откуда-то вдруг всплыло ерофеевское: «Запрокинулся, как пианистка, и — выпил». Ему опалило рот, перехватило глотку. Слезы залили глаза, и приступ кашля вперемежку со смехом надолго лишил дара речи.
Леха принялся колотить его по спине, потом высыпал из пакета на тумбочку гору фиников и целую горсть попытался засунуть Алексею в рот.
— Да ты закуси, закуси. Я же не знал, что тебе разбавлять надо.
— Так это спирт? — сквозь охватившее его удушье едва выговорил Алексей.
— Конечно. А ты что думал? Ну как, отдышался?
- Отдышался.
— Вот и ладненько. Слушай, пойдем к женщинам. Там их две. Вот такие дамы. Одна, правда, малость постарше. Но тебе, по-моему, подойдет. Пошли.
— Так ведь ночь. А если они замужем? Шум поднимут?
— Ну и что, если замужем?! — удивился Леха. — Разве это препятствие для настоящею мужчины? Только... У тебя, случаем, чего-нибудь полегче выпить нет? Не всякая дама будет спирт.
— Есть, — сказал Алексей и полез в сумку. Он вдруг развеселился, пред¬ставив, как будут клеиться — этот Леха к его Ленке, а он — к «даме постарше».
Стук в дверь неожиданно нарушил их приготовления. — Кто там? — елейным голоском спросил Леха.
— Мне бы Алексея, — Алексей узнал голос Ленки.
— Я в вашем распоряжении, — Леха широко распахнул дверь и еще шире - свои объятия.
— Я тебе работу нашла, — выпалила Ленка и, поднырнув под руку Лехи, оказалась рядом с Алексеем. — Ольга Андреевна, проходите, — позвала Ленка, обернувшись.
Леха отступил в сторонку, и в номер вошла худощавая женщина в спортив¬ном костюме, с гладко зачесанными волосами. Она протянула Алексею руку, представилась:
— Соловьева, Ольга Андреевна, заместитель начальника прииска «Березов¬ский».
— Ольга Андреевна тебе директором клуба работать предлагает.
— А это?.. — протянул было Алексей.
— В смысле заработка вы ничего не потеряете, я вам обещаю. Согласны?
— Вот так, сразу?
— А чего тянуть? Условия у нас... Ну да сами увидите. И зарплата будет — тоже увидите. Не понравится — можете в любой день перейти на машину. Води¬тели нам тоже нужны. Согласны?
— Согласны, конечно, согласны! — едва не закричала Ленка.
— А еще одному Алексею у вас там работенки не найдется? — вышел из оцепенения Леха.
— А с другим Алексеем мы через отдел кадров вопрос решим, — Ольга Андреевна искоса взглянула на бича.
— Возьмите и его, — сказал Алексей. — Он не подведет.
— Конечно, не подведу.
— Ладно, посмотрим, — согласно кивнула женщина.
— Тогда это дело надо отметить, вы как?
— Конечно! — воскликнула Ленка. — Я — за.
Она бросилась к Алексею на шею и приникла к нему в долгом поцелуе.
— Везет же артистам, — пробормотал Леха, и не понять было, завидует ли oн Алексею с его женой, или самому себе, бесталанному артисту без роду-племени.