Два раза в месяц, первого и шестнадцатого, Курбана вот уже год навещал сосед с четвертого этажа – пьяница-переводчик, подрабатывавший в Драмтеатре, по прозвищу Шекспир. Пьяно, но уверенно декламируя какой-нибудь восьмой или тридцать восьмой сонет великого трагика, он стучал в калитку:
– When I do count the clock …Курбан, друг мой!... that tells the time… Впустите меня!.. And see the brave day… Меня преследуют!.. brave day… sunk in hideous night…*
Курбан открывал дверь, и Шекспир вваливался внутрь двора, еле держась на ногах, благоухая портвейном. Пиджак на Шекспире висел мешком, галстук нагло выделялся зеленым пятном на фоне не очень свежей рубашки. По стенке Шекспир добирался до воише и бессильно валился на мягкие подушки:
– Курбан, друг мой! Супруга хочет силой отнять у меня получку и наказать за излишнее возлияние… Но я не таков! Я просто так не дамся! Тихо, слишите, она идет! У нее сковородка! Спрачьте, спрячьте меня, друг мой! - И Шекспир мешком скатывался на землю, поросшую густым подорожником и довольно резво прятался под воише за узорчатым восточным ковром, который свешивался с помоста до самой земли.
Тем временем, супруга Шекспира, женщина далеко за сорок, занятая в Драмтеатре на ролях травести, уже стояла за калиткой и нерешительно переминалась с ноги на ногу. Сквозь щель в калитке Курбан видел, как тонкая рука актрисы, игравшей подростков и детей, поднялась и опустилась, что-то звякнуло, раздались сдавленные рыдания и, наконец, шуршание быстрых удаляющихся шагов. Курбан вздохнул. Действительно, в руке у женщины была сковорода.
Шекспир, кряхтя, вылез из-под воише:
– ...Но не ропщу я на печальный жребий... Бывают тучи на земле, как в небе...** Она ушла, друг мой? Позвольте, друг мой, переждать у вас часок, пока буря не утихнет и моя благо… благоверная не уйдет на репе… репетицию.
23.10.12
Отрывок из романа
* Когда часы мне говорят, что свет… потонет скоро в грозной тьме ночной…”. В. Шекспир, перевод С.Маршака, 12-й сонет.
** перевод С. Маршака, 33-й сонет.