К половине девятого я окончательно продрог, но ни автобуса, ни такси все не было. Сначала на остановке нас было трое, но через десять минут после моего прибытия, молодая женщина в красивой дубленке чертыхнулась и направилась к серевшим неподалеку зданиям, явно отправляясь обратно домой. “Жаль, – подумал я, - теперь смотреть здесь вообще не на что.” Ну да – в нескольких шагах от меня на деревянном ящике сидела неопрятная глыба. Эта глыба явно дремала, потому что она то и дело начинала сопеть, тем самым пробуждая себя, и затем начинала качаться туда-сюда, как маятник. “Боже,– думал я, - ну как же можно столько пить? А главное, на какие шиши? Ну где эти бомжи берут деньги, а?”
К девяти я обзвонил все агенства такси, пока в одном мне не сказали, что пока в районе моста не обсыпят песком появившийся за ночь гололед, никакие транспортные средства ходить по нему не будут. “Прекрасно, - думал я, - и то, что я так рано встал теперь не имеет никакой разницы! Ну, поскорее же, уроды, у меня сегодня важный день!” А день был, действительно, судьборешающий. Сегодня у меня было интервью в одной из самых лучших адвокатных контор города, на позицию ассистента. Вчера я выключил телевизор и лег спать пораньше, чтобы хорошо выспаться, затем сегодня утром отменно позавтракал, надел самый лучший, самый новый, до совершенства отглаженный костюм, почистил зубы подольше и проелозил их нитью, проверил раз пять свой брифкейс – резюме, карточки, диплом, все вплоть до школьных грамот – кто его знает, но такую позицию упустить нельзя. Фирма была расположена на правом берегу – долго конечно ехать, но ничего, и потом, не каждый же день, вернее, ночь, температура неожиданно падает почти на двадцать градусов, превращая обильно залитые за день дождем дороги в ледовые катки. “Ну почему сегодня, Боже ты мой? - шипел про себя я, - надо было у Юрки заночевать, ведь слышал же, что похолодает, не пришлось бы через мост тащиться, как же-то я не продумал….”
День был ясный и солнце явно издевалось надо мной. Оно светило совершенно без тепла. На интервью я опоздал уже пять минут назад, и конечно сразу же позвонил им. “Не проблема, - ответил мне мелодичный женский голос. - У нас сегодня все немного припозднятся наверное, гололед же везде.” Я шумно вздохнул. Глыба звучно зевнула и загнездилась на ящике, как курица на насесте. Я отвернулся и сплюнул. По звуку это был явно мужик. Одет он был в безобразную, задрипанную солдатскую шинель, кое-где испачканную толи известкой, толи краской, старые солдатские сапоги и грязноватые серые шерстяные штаны. На голове у этого чудища покоилась ушанка без одного уха.
Тут я вдруг едва не подпрыгнул. К остановке подъехало такси и радостно гуднуло. Глыба вскочила как ошпаренная, и понеслась к нему сломя голову. В руке у бомжа я заметил довольно новый чистый портфель. Я спокойно устремился к такси, но видя, что бомж уже открывает дверь, прибавил шагу. “Простите!” – рявкнул я, видимо, так громко, что бомж замер с одной ногой в такси и повернулся ко мне, а таксист поперхнулся жидкостью, которую он отхлебывал из термоса.
“Что вам?” – спросил бомж, беззлобно смотря на меня сухими красными глазами. От него здорово несло нафталином и какой-то отвратительной сыростью.
“Отойдите пожалуйста, - потише сказал я, - мне нужно такси.”
“Но и мне, молодой человек, - опять же беззлобно ответил бомж. Его лицо было худое, изможденное и серое, и его большие голубые глаза здорово выделялись на этом фоне. - Я ведь первым подоспел.”
“Простите, - сказал я, кистяшками постучав по стеклу машины, так, чтобы таксист обратил на меня внимание, - а что открыли дорогу?”
“Ага, - лениво зевнул он, - вот только что. Мы вон там, за углом, - он ткнул пальцем себе за спину, - вот я сразу и выехал.”
“Ну пустите тогда, - обратился я к все еще застывшему у машины бомжу, - перестаньте кривляться.”
“Что вы, - отмер бомж, - я не… послушайте, но ведь я первым успел! И вообще я много раньше вас на остановке стоял!” Он начал садиться в машину, но я дернул его за плечо, обнаружив, что рукав его отвратительной шинели держался, так сказать, на честном слове, и своим рывком я это честное слово произнес, ибо этот рукав едва не оторвался полностью, по шву.
“Ну молодой человек, - вяло залепетал бомж, - ну перестаньте же, ей богу, сейчас вам другое такси вышлют. “
“А не гарантия, - охотливо вмешался таксист, который явно наслаждался возможностью спокойно попить на работе кофе, - Борька уже в другую сторону поехал, Стасика еще со вчера забронировали, а Сережка со Славкой так вчера после работы напились, что сегодня ни того, ни другого не будет. Павел Евгеньевич так разозлися, что самому…”
“Отойдите, - прервал таксиста я, обращаясь к бомжу, - вам и платить-то нечем!”
“Как же, - все так же тихо продолжал бомж, - вот деньги, здесь, в портфеле” – он ткнул в красивый, почти новый чемоданчик.
Я почувствовал, как мое лицо непроизвольно скривилось.
“Послушайте, - снова обратился я к рассматривающего нас с откровенным интересом таксисту, - ведь он украл этот портфель! Ну посмотрите же!”
Таксист пожал плечами, почти смеясь: “Не наше дело спрашивать. Слушайте, закройте дверь, а? Пока вы там пререкаетесь, я здесь замерзну.”
“Подождите, - прошептал бомж, глядя на меня щеночьими глазами, - сынок, ну вот я тебе покажу деньги. Хочешь, карточки покажу визитные, а? Хочешь, денег дам на автобус, вроде есть тут где-то, но дай уехать, а?”
Какое-то напряжение мне едва не прорвало грудную клетку. “Хватит, - рявкнул я, - я сейчас позвоню в милицию! Вынь ногу из машины и вали отсюда!”
Но бомж покачал головой и начал садится в машину. Шапка его коснулась крыши такси и свалилась с его головы ко мне на ботинки, и его засаленные мышиные волосы предстали предо мной во всей красе. Я почуствовал как мой здоровый завтрак из трех яиц и поджаренного хлеба подскочил к горлу. “Вылезай сейчас же, - рыкнул я и дернул его за шиворот, где почище. Он, явно к этому неготовый, замахал руками и уцепился за кресло пассажира, но я тянул и тянул. “Молодой человек, - молил бомж, - мне в центр надо, меня же ждут, если вам по пути, давайте хоть вместе а? давайте, садитесь…”
“Ну щас! - прохрипел от натуги я, - алкаши тебя ждут водку пить, паразит? Вали отсюда, ты мне все штаны помнешь, скотина. “ Я вытащил его на дорогу и выкинул за ним красивый портфель, который шлепнулся к нему на живот, извлекая сдавленный стон. Под распахнувшейся шинелью я заметил старый, советского типа, свитер. Я сел в машину, подобрал полы пальто и потянулся к ручке двери. “Откатись” – дернул я таксиста, - я дверь закрыть не могу, он там валяется.”
Таксист отъехал, и я захлопнул дверь. Все еще здорово воняло нафталином. “Боже, - сказал я, отдуваясь, – надеюсь эта дрянь мне не оставила вшей? Урод. Может в милицию звякнуть? Ведь украл у кого-то хорошую вещь, это наш долг как граждан...?” “Успокойтесь, - спокойно ухмыльнувшись, прервал меня таксист, – а все ж интересно, куда ж папашу-то понесло?” “Да сбрендил он совсем, забулдыга поганая, - прошипел я, - нормальным людям спокойно жить не дает. Давай меня в центр.” Таксист кивнул и потянулся к ручке терморегулятора: “Вам тут не жарко?”
Я обернулся назад всего на секунду. Бомж медленно вставал с земли, тянясь за перееханной колесами такси ушанкой.
Офис был конечно не атас, но как объяснила мне хорошенькая, но уставшая секретарша Ирочка, - “это очень временно, пока не открылся новый, навороченный, на улице Маяковского.” Уже пол-часа Ира поила меня чаем и угощала печеньками, пока сама печатала, отвечала на звонки и успевала мне улыбаться. Новый ассистант нужен немедленно, говорила Ира обнадеживающе улыбаясь, сама она такую работу выполнять не может, хотя, как я сразу заметил, девушка она была далеко не глупая. “Если позвали на интервью, - говорила Ира, складывая бумажки в огромный конверт, - вы замечательный кандидат. Тут так всегда, интервью дают немногим, времени даром не тратят.” Я, конечно, несколько раз спросил, не нужна ли ей моя помощь в чем-нибудь, пока я жду, но она, улыбаясь, отказалась.
“Вы посидите и расслабьтесь – дружелюбно улыбалась Ириша, - Олег Васильевич очень добрый… и очень умный! Эти, - она ткнула пальцем вправо по холлу, - всегда к нему за советом приходят. Он хоть здесь и совсем недавно, но просто Эйнштейн. “ Я улыбался в ответ, то поправляя галстук, то пиджак, смотрел по сторонам и думал, чем бы лучше впечатлить все еще не появившегося Олега Васильевича. От Иры я только прознал, что человек он был спокойный, отзывчивый, и какого-то совершенно советского покроя. Что вот такому сказать? Разве о моем умении всех перекричать и переспорить говорить? Хотя что ж, это в суде очень важно... Я старался перестать трясти ногой, но только я о ней забывал, как она снова начинала танцевать Канкан.
“Не волнуйтесь – повторяла секретарша уже в десятый раз, - он уже позвонил, что сейчас будет. Я бы вас к Сергею Петровичу или Андрею Петровичу – но ведь они там на заседании с клиентом, - она опять ткнула хорошо наманекюренным пальцем вправо. С той стороны едва слышно доносились голоса. – Борис Аркадьевич тоже занят, к сожалению, сегодня в суде. Ничего, Олег Васильевич придет. Хотите еще чаю?”
Минуты текли, а загадочного Олега Васильевича так и не было.
“Ириш, - наконец сказал я, - а где здесь туалет, а? А то вы меня тут все чаем поите..”
“А, - отозвалась приветливая секретарша, - вот там, через проходик, налево. А я сейчас пойду бутербродики сделаю, уже и обедать пора. Не спорьте, - сразу остановила она мой отказ, - у нас ветчина, голландский сыр, икра, варенье, всего много! Надо есть, а то пропадет.”
Ира вернулась минут через пять после моего возвращения на ставший мне уже совсем родным стул. Каждая картина на стенах, каждая книжка на Ирином столе мне уже была хорошо знакома. “Вот и замечательно, - говорил про себя я, - работа здесь почти моя, денежки почти в кармане, там и от мамы съеду, машину куплю... Сейчас главное улыбаться, быть дружелюбным и вежливым.ъ Я улыбнулся сам себе и глубоко вздохнул.
“Ой, - неожиданно тихонько вскрикнула Ира, ставя поднос с кушаньем на угол своега стола, - а это что?”
Я проследил за ее взглядом на пол и увидел грязновато-мокрые следы.
“Олег Васильевич пришел, - заметно обрадовалась она, - Вы его не видели? – я покачал головой – а я ему сейчас как раз бутербродиков, он вообще добрый будет, как кот заурчит… Он тут немножко под стрессом, вот и забыл ноги вытереть,” – немного оправдываясь, объясняла она, направляясь с полным бутербродов подносом к двери, находившейся всего в несколькох шагах от моего стула. “Ой, - опять остановилась Ира, повернулась, и подошла ко мне, - вот возьмите бутербродик, Кеша.”
Я взял бутерок с красной икрой: “Спасибо.” Эта работа мне уже безумно нравилась.
Ира легонько постучала в дверь. “Угу,” - донеслось оттуда. Похоже, это “угу” означало входите, потому как Ира сразу же впорхнула в дверь.
“Олег Васильевич, здравствуйте, как у вас…. о Боже!” Послышался грохот. “Ой ой, - прощебетала Ирочка, - ой слава Богу один только уронила. Ой извините, ради Бога, Олег Васильевич, вот я вам тут… вот… но все же…что…”
“Здравствуй доченька...да… вот… , - послышался мне почему-то немного знакомый голос Ириного босса. – Ох ты Господи…. как и рассказать-то, ну вот вчера я, после того, как ты ушла уже, значит, посидел тут еще, ну часа два, голова разболелась, замутило меня, но к отцу-то надо ехать... Вот я машину здесь оставил, вызвал такси... чуть номером не ошибся и клиенту не позвонил, ну и поехал значит к отцу после работы, - ой дай бутербродик пожалуйста, будь добра как же кушать хочется,” - из приотрытой двери послышалось чавканье. Я нагнул голову, чтоб хоть что-то разглядеть, но Ира, видимо, так и не знавшая, что дверь не полностью закрылась, заслоняла мне обзор. “Вчера я приехал к отцу, и Боже мой, ты не поверишь, новая сиделка говорит мне, так мельком, мол, а Василий Федорович до часу проспал, хорошо выспался. Меня чуть удар не хватил. Таня, говорю я, но ради Бога, я же Вам сказал, папу к девяти разбудить! А она - ну так ведь он так хорошо спал, так отдохнул! Таня, говорю я, так ведь он всю ночь спать не будет! Ээх... отпустил я ее, ну да ладно, думаю, авось, обойдется…. Но нет, Ириша, как в воду глядел. Боже мой…. Господи… ведь он всю ночь орал. То я немецким солдатом ему казался, то его фронтовым другом Сашкой.. И вот он мне попеременно, то – иди отсюда Гитлерово отродье, то - а портянков-то опять не сыскать, Сашок…. И кричит и кричит, а я ему, папулечка, вот прими таблеточку, а он плюется, метается, ладно к кровати привязанный… Я всю ночь не спал, ни секунды, едва в туалет отлучился, он орет, я ни душа не принял, ничего. Боже, Ира, и ведь я б его к нам домой, чтоб хоть жена помогала по вечерам, но так ведь в зале еще с лета ремонт, Димку с раскладным диваном мы к себе передвинули... И не могу я больше, Ириш, я не в состоянии… надо вопрос с папой решать. Я не врач, а ему всё хуже и хуже.” Послышался тяжелый вздох, затем пауза.
“Ах это? – так же устало спросил голос, - ах ну да, конечно… Ну видишь, как ночью-то похолодало! Гололед везде! А у меня все вещи теплые-то дома, у папы ничего кроме своих костюмов я не держу… надо было отвезти, да все забывал... плащ, вот он, и тот вчера на спинке стула забыл. Сегодня утро пришло, на термометр глянул – Господи, что делать? Сразу в такси звоню, а они мне - извините конечно, но пока не засыпят, по мосту мы не ходим и к вашему дому мы не поедем. Вы ж там на грязи сплошной стоите, все промерзло, машину завернет, таксиста угробим! Вы выйдите, говорят, к автобусной остановке, там дорога нормальная, подождите, как только засыпят там у моста, сразу транспорт начнет ходит... Я на улицу было сунулся, но куда мне с моим-то здоровьем по такому морозу в одном пиджаке и тонюсеньких брюках? К папе полез в шкаф – Боже мой, куда ж он все вещи-то подевал? Выкинул или раздал? Раньше же он у меня ходил еще, хотя голова не варила, но все упрямился,туда-сюда, пока мог, все самостоятельно… Вот - одно рванье нашел, воняет – смерть, но все лучше, чем опять воспаление легких получить. Нацепил вот все это, Таня как раз спустилась - папу ей передал, и побрел двадцать пять минут до остановки. Зато тепло! Просидел на остановке я часа три, боялся пропустить…. заснул ненароком пару раз. Я ж не знал, что все это так долго займет; я надеялся, до дома доеду – помоюсь, переоденусь… Но куда там! Такси-то потом пришло, но тогда…- голос помедлил и я почувствовал как бутерброд с икрой перевернулся у меня в животе, - да что там говорить, хоть бы этот юноша доехал куда ему нужно. Потом в итоге автобус притащился, ну и я сразу на него, уселся, задремал...Нет, Ир, ты не волнуйся, костюм -то запасной здесь есть, я сейчас переоденусь, но вот с душем придется подождать... Придется мне нашего новенького так вот, с масленной головой… Он ведь здесь еще, да? Я не видел. Я ведь так спешил, так спешил, нельзя человека заставлять ждать, как некрасиво! Ну да хоть бы доброе было у него сердце, я извинюсь, пусть простит меня за задержку и за вот вид такой.. непривлекательный. Иди, Ириш, позови его, я сейчас вот кофеек проглочу, дожую, и готов….”
Но я уже встал, не дожидаясь указа. Сухо сглотнув, я повернулся на сто восемьдесят и вышел вон.