Ученье-свет, а неученых-тьма

Геннадий Черепенин
За месяц до моего 50-летия в России приключилось ГКЧП. Хотя и до этого страна  катилась в пропасть, но после все обострилось и ускорилось. В итоге на нашем предприятии задержка по зарплате достигла 14 месяцев, а у меня в отделе от тридцати восьми человек осталось шестеро. Найти работу в нашем, в основном, металлургическом городе было не очень просто, причем такую работу, за которую бы платили. Сидеть на шее у жены, которая всю жизнь проработала в школе, было зазорно и обидно.

И тут меня разыскала бывшая работница нашего предприятия, которая уже лет двадцать как ушла от нас и преподавала в радиотехникуме. У нее дело шло к пенсии, надо было потихоньку снижать нагрузку, а ей поставили условие, чтобы нашла себе замену. Вот она про меня и вспомнила, тем более, что преподавать надо было антенны и распространение радиоволн, по моей, так сказать, специализации.

С полмесяца я сопротивлялся, но сам чувствовал, что придется влезать в эту лямку, о которой имел представление только со стороны. Тут еще сын остался без работы, и я решился. При оформлении на новую работу я попросил, чтобы все часы мне запланировали на субботу – я не хотел порывать со своим предприятием, наверное, надеялся на лучшее.

А надо сказать, что призывы потерпеть, затянуть потуже пояса, надеяться на недалекое счастливое завтра – сыпались на наши головы беспрерывно круглые сутки. Бойкие люди в Москве и Питере быстро перекрасились из пламенных демократов в хозяев жизни, ловко прихватывающих все блага и поучавших, как надо жить. Их вороватые ручки рвали все, что было можно и нельзя. Но самое смешное, что и сейчас они мелькают во всех эшелонах власти, хотя и прошло более двадцати лет.

Но вернемся к нашим баранам. Мне пришлось вести две группы: в одной я читал распространение радиоволн, в другой-антенные устройства. Естественно, готовиться больше приходилось по распространению, так как с этим предметом сталкиваться в своей работе приходилось меньше. И тут я понял, что четыре пары подряд для студента и преподавателя – это две большие разницы. Чтобы восемь учебных часов провести в субботу, мне пришлось готовиться пять вечеров после основной работы. Казалось бы – есть учебный план, в котором расписаны вопросы, вот по ним и шпарь. Но не тут то было.

Во-первых, мешало отсутствие педагогического образования. Уже с первых занятий я понял, что внимание студентов – штука изменчивая. Даже интересный материал, который нужен в повседневности, при длительном изложении начинал падать в пустоту. Это я быстро научился понимать по стеклянеющим глазам, в которых переставала мелькать заинтересованность.

Нужно было встряхнуть студентов шуткой или неожиданным вопросом. После этого снова устанавливался контакт с аудиторией. Гордый своим открытием я поделился своими наблюдениями с женой и узнал, что все это давно известно и расписано в методичках.

Во-вторых, мне хотелось поинтереснее изложить материал, в учебниках он выглядел сухим. И хотя учебники для техникумов не были перегружены формулами, из-за оторванности от жизни воспринимались они с трудом.

Мне хотелось даже абстрактные понятия увязать с практикой. Для этого я придумывал задачи, решить которые можно было только зная теорию. Вот пример того, как я объяснял необходимость уметь вычислять зоны Френеля по курсу “Распространение радиоволн”:

” На своем балконе Вы установили спутниковую антенну диаметром 0,6 метра. Вам хочется принимать сигнал со спутника 13 градусов восточной долготы.  Вы определили угол места и азимут этого спутника. И тут выясняется, что на пути распространения стоят два девятиэтажных здания, а Вы живете на втором этаже, т.е. эти здания заэкранируют сигнал от спутника. Правда, между зданиями есть пространство в 30 метров, а Ваш дом отстоит от зданий на 100 метров. Принимаемый сигнал имеет частоту 11,07 ГГц. Даю подсказку, чтобы выяснить возможность приема сигнала, нужно вычислить размер первой зоны Френеля, о которой мы вели речь на прошлом занятии.”

После такой вводной в аудитории сразу возникала рабочая обстановка. Напомню, что это были 90-е годы, когда только-только в России начало развиваться спутниковое телевидение. Промышленные комплекты стоили около 1000 USD, и многим они были не по карману. Были популярными различные самоучители по изготовлению параболических зеркал, поворотных устройств и прочих узлов.

В какой-то мере это напомнило мне увлечение начала 50-х годов, когда многие пацаны мастерили детекторные приемники, чтобы с замиранием сердца услышать еле слышный сигнал радиостанции. Конечно, поколение 90-х было более развито: появились космос, спутники, компьютеры,да и телевидения в начале 50-х практически в быту еще не было. Но в любые времена всегда были увлеченные люди, которым просто необходимо было пощупать своими руками то новое, что сначала робко появлялось в нашей жизни, а потом становилось обыденным делом. Вот с такими увлеченными мне и было интересно заниматься.

Постепенно среди моих студентов я выделил примерно треть из полусотни, которые с удовольствием выполняли домашние задания, задавали мне вопросы по теме занятий или совсем не относящиеся к программе. Мне было приятно работать с ними. Остальные две трети были самыми обычными школьниками, которые учились ровно на столько, чтобы не попасть в двоечники и не слететь со стипендии.

Совершенно интуитивно я понял, что такой расклад помогает мне, поскольку мои активисты сами одергивали безразличных, если те мешали слушать материал. Такая же ситуация сложилась и в группе старше курсом, где я читал “Антенно-фидерные устройства”. Там студентам было интересно узнавать об антеннах, которые они видели в быту, например, волновой канал для телевидения. Делились опытом изготовления самодельных конструкций, учились способам настройки антенн.

Поскольку они уже были знакомы с радиотехникой, то им было интересно узнавать, что к антеннам применимы понятия полосы частот, добротности, коэффициента усиления и прочие радиотехнические параметры, хотя по сути – это куски железа или диэлектрика, хотя и специальной формы.

Как-то они разыскали в журнале “Радио” схему телевизионной антенны, которая по словам автора обеспечивала уверенный прием за 100 с лишним километров. Пришлось рассказывать о радиогоризонте, о котором им в свое время не рассказали, и о том, что неплохо верить тем фактам, которые можно объяснить и повторить. С удовольствием я рассказал им про плоскую антенну для спутникового ТВ, которая с успехом конкурировала с параболической. Такую антенну было легко сделать дома из фольгированного стеклотекстолита. Впоследствии подобная антенна была подробно описана в Теле-Спутник №6,1998 год.

Вот так незаметно пролетел семестр, а после Нового года мне предложили вести еще одну группу, так называемых платников, т.е. студентов, которые платят за обучение. Кое-какой опыт у меня уже был, и я согласился, тем более, что надеялся на тягу к знаниям, ведь люди заплатили, чтобы учиться.

Как же я ошибался! Первое же занятие показало этих студентов во всей красе – в аудитории царила почти блатная обстановка, только что в карты не играли. Как выяснилось, учеба им была, как говорится, по барабану. “Мы деньги заплатили, и диплом нам все равно выдадут” – вот такой общий настрой.

Я попытался обратиться к руководству техникума за помощью, но они замахали руками: “Выкручивайтесь сами”. Чувствовалось, что и они в растерянности от новой формы обучения, которая только-только внедрилась в среднее специальное образование. Пришлось действовать на свой страх и риск.

Для начала я выявил тех, кто все-таки пришел действительно учиться. Таких оказалось человек пять. После нескольких стычек с группой, которые едва не закончились рукоприкладством, я установил что-то вроде вооруженного нейтралитета: желающих учиться я усадил впереди, остальные вольны были заниматься своими делами, но в аудитории должна быть полная тишина. И сразу же заявил, что лоботрясам я зачет не поставлю (экзамена у них не было). Об этом же я предупредил свое начальство. После этого худо-бедно можно было заниматься, хотя в эту группу я шел, как на казнь.

Весенний семестр дался тяжело, тем более, что на моем предпрятии стало наблюдаться некоторое оживление, даже появилась кое-какая зарплата, стали поговаривать о скором восстановлении былых темпов работы, хотя все понимали, что случится это не скоро. В июне я принял зачеты в двух группах и у семи студентов-платников. Кому сдавали остальные – мне было безразлично. После этого я категорически отказался от дальнейшей работы в новом учебном году. Моя педагогическая поэма закончилась.

PS. Продолжение последовало совсем с другой стороны. Где-то после Нового года я получил письмо из налоговой инспекции, что я злостный неплательщик потому, что не подал декларацию о доходах, хотя у них имеются данные, что я получал деньги в двух местах.

Не откладывая в долгий ящик, я позвонил по указанному телефону и сообщил, что размер заработанной совокупной зарплаты разрешает мне декларацию не подавать, тем более, что налоги мною были уплачены по двум местам работы. Примерно с месяц было молчание, а потом последовало грозное разъяснение, что при раздельной уплате налогов я недоплатил 7,5 руб (стоимость почтового конверта в то время). Я посчитал это шуткой, и еще через месяц получил извещение о том, что я должен заплатить штраф в размере 107,5 руб и с квитанцией об оплате оного должен явиться к такому-то клерку налоговой службы.

До меня, наконец, дошло, что я попал в жернова бюрократической машины, которая уже на почтовых расходах израсходовала в несколько раз больше моей недоимки и не остановится ни перед чем. Чуть ли не ежедневные публикации о многомиллионных суммах, укрываемых от налогов, меня спасти не могли.

Уразумев это, я направился прямиком к городской начальнице налоговой инспекции, как оказалось, во-время, так как ей уже принесли на подпись очередное постановление об административном наказании (уже на 500 руб, по-моему). Она выслушала меня и рассмотрела принесенные документы, после чего позвонила ретивой сотруднице и велела прекратить административное преследование.

Это приключение навсегда отбило у меня охоту к педагогической деятельности.