Стало модным при утере каких-либо родственных связей обращаться за помощью к телепрограммам. Затем при всем честном народе происходят «киношные» встречи, объятия, клятвы о дальнейшем сбережении родства и т.д.
Мы сидим перед экраном телевизора и не можем удержать умиленных слез. Временами критикуем родню, кого-то упрекаем. Но бывает, что и сами спрашиваем себя: всех ли родственников помним, когда последний раз виделись и когда увидимся?..
Предоставился случай зайти к знакомым, которые собрались за столом по поводу предновогоднего праздника. Вспомнили двоюродную сестру хозяйки дома – Марфушу. Именно так все привыкли называть ее издавна за бойкий характер, жизненный оптимизм и чрезмерную энергичность.
Как и водится в компании, слегка «пригубившей» несколько рюмок, всем немедленно захотелось проведать родственницу. Принялись советоваться, как бы поскорей переселить Марфушу из ее дальнего хуторка поближе к райцентру.
Самый молодой из компании, племянник Андрей, похвастался, что есть у него на примете подходящий домик. Стоит недорого, можно сторговаться.
- Да мы здесь сбросимся – и все дела!- загорелся Андрей. – Было бы здорово! Приехали бы к тетке и сразу с порога: «Собирайте вещи и айда с нами!». А она бы спросила: «Куда? Со своего двора – ни ногой!». А мы ей: «Вот ключи! Будьте хозяйкой, новый двор вас уже ждет-не дождется!». Вот бы она порадовалась!
- И правда, - со слезами на глазах согласилась хозяйка дома. – У нее ведь ни газа, ни водопровода, ни ванны… Разве ж она купается под душем, как мы? Когда хочешь – утро или вечер, - включай и купайся! Все блага у нас. А что у нее? Поставит ведро с колодезной водой на плиту, пока дрова прогорят, она чуть согреется. Затем в тазик сольет, ополоснется так-сяк – и все. У меня душа болит, давайте отправляться в путь уже завтра. Сначала Андрюша покажет дом, который продают, а потом – к Марфуше!
Всем понравилась идея. За удачное решение дела выпили еще по рюмке и твердо договорились о завтрашней поездке.
Ехать пришлось не очень комфортно: в салон автомобиля еле поместились все желающие. Андрей был за рулем, по ходу рассказывал о близлежащих селах, о том, как они опустевают и разрушаются.
- Вот, посмотрите, какой прекрасный дворик! И сад здесь, и колодец, и сарайчики. И дом-то еще крепкий. А уже продают под разборку на стройматериалы.
- Так здесь же и газопровод есть по улице!
- Что поделать, людей мало, молодым работать негде. Одни старики ютятся… Сюда бы тетку Марфу доставить. Вода здесь отличная, не горькая и не соленая, как бывает у других местах. Можно птицу держать: курей, гусей, уток. Места хватает!
На том и порешили: пока не прижали морозы, уговорить Марфушу на переезд. К хуторку оставалось километров двадцать – доехали быстро. Остановились возле двора, где на молодых яблоньках еще трепетала поодинокая листва и ветер, играя с ней, издавал нежный убаюкивающий шорох.
Издали залаял рыжий пес. По его сигналу из сеней выткнулась укутанная теплым платком женская голова. Затем раздался испуганный крик:
- Ой, Господи! Кто-то ко мне приехал! Я – сейчас!
Дверь хряпнула, а гости неспешно начали выбираться из автомобиля, разминали ноги.
- Вот это глубинка! – восклицал Андрюшка. – Почти каждый двор опустевший, заброшенный. Ни газопровода, ни твердой дороги… Как здесь жить? К тому же и обогреться нечем… Угля не накупишься, разве только дровишки из лесополосы…
А вот и Марфушка. Бежит навстречу, на ходу слезы радости смахивает. Платок уже другой – бледно-розовый, с цветастой каймой – праздничный. Обнимаются двоюродные сестры, подходят и мужики, челомкаются, шутят:
- Не ждала, Марфуша? Был бы телефон у тебя – предупредили бы!
- Ой, телефон! Не смешите! Зачем он мне! Я и сама, как телефон. Пойду за дровами, ветер как надует в уши – аж звенит… Да вы проходите в дом, там все же теплей, чем на улице. Не вздумайте разуваться – ноги замерзнут!
Заходят гости, стараются не наступать на чистые половики, чтобы не наследить. Вот и горница. На кровати – гора белоснежных подушек с кружевной накидкой. В углу под потолком – икона Божьей матери, а стенах – выцветшие портреты Марфиных родителей, более свежие – ее и дочкины. Есть и свадебное фото – не снимает его Марфа, хоть и разошлись молодожены.
- Ой, а на потолке-то, на потолке! Смотрите, как рухнуло!
- И не спрашивайте! Ветер как подул, шиферину разбил. Сразу же дождь пошел, промокло мигом и обвалилось! Правда, уже не страшно. Крышу подлатали, дранку подбили. Теперь осталось глиной подмазать – и все будет в порядке.
- А когда оно высохнет? В доме-то не так уж и тепло…
- Ничего, когда высохнет, тогда и высохнет! – весело машет рукой Марфушка.
Ее круглые с ямочками щеки розовеют, глаза с длинными выгоревшими на солнце ресницами сияют от радости. Каждого прибывшего она рассматривает долгим внимательным взглядом:
- Андрюшенька, ты почему-то похудел, все хлопочешь, весь в делах… Больше отдыхал бы – ведь зима пришла, полевые работы кончились…
- Теть, мы еще пахотой занимаемся, арендодатели добавились, земли запущенные у них… Ничего, были бы кости, мясо нарастет. Вы лучше о себе расскажите, как вам здесь живется?
- Как? Да как всем, так и мне. Живу да и живу. Уже семьдесят мне стукнуло, а я еще живу, - шутит Марфа. – Через дорогу Яков живет, видели – домик камышом укрыт? Приходит ко мне каждый день. Упрашивает, чтобы вместе жить…
- Ну и соглашайся! – смеются родственники.
- Ну, да! – загадочно произносит Марфушка. – Мне же больше стирки будет: то ли свое женское стирать, то ли мужские подштанники – терпеть не могу! Нет, лучше уж сама доживать буду! Внуки приезжают…
Не устаешь удивляться этой женщине: у нее столько естественного юмора, столько неисчерпаемой жизненной силы… Кстати, она довольно хорошо сохранилась для своих лет: тоненькие черные брови высоко на лбу, будто она все время чем-то восторгается, блестящие волосы выбиваются из-под платка – чуть-чуть тронутые сединой…
Фигура хоть и приземистая, но стройная, ножки маленькие, в белых вязаных носочках. Походка у нее легкая, она будто плывет между скамейками и стульчиками, на ходу нежно отстраняет кота, стремящегося прыгнуть ей в подол.
- Теть, давайте мы с вами поговорим! – приступает к самому главному Андрей.
Он чувствует себя ведущим в сегодняшней встрече, поэтому первым собирается агитировать тетку на переезд.
- А что случилось? – озабоченно осматривает гостей Марфуша. – Не жениха ли часом подкинуть мне надумали? Так я уже сказала…
- Да нет, дорогая сестричка, - вступает в разговор прибывшая родственница. – Нам так жаль, что ты здесь прозябаешь. Это ведь не жизнь, а мука, ты подумай хорошенько…
- Вот-вот, мне и Яков то же говорит: подумай да подумай А я ему знаете что отвечаю? Пусть кобыла думает, у нее голова большая!
- Да мы не о том, - касается ее плеча Андрей. – У нас есть одно предложение. Пока не стемнело, садимся в машину – не волнуйтесь, поместимся! – и едем в одно место. Оно вам понравится! И газ там есть, и дорога подсыпана… С соседями там познакомитесь, люди нормальные.
- Что это вы надумали? – переполошилась Марфа. – Как это я из своего дома куда-то поеду? Да и где мне денег взять, чтобы приобрести другой двор?
- За деньги не волнуйтесь! Ни грамма, слышите! – горячится Андрей. – Все устроим, оплатим, оформим – и живите по-людски!
- Я и здесь по-людски, не по-скотски, - стоит на своем Марфа. – За день дом немного остыл, зато дровишки разгорятся как следует, можно будет и фуфайку снять… А потолок подмажу и следа не останется, не переживайте!
Помолчали. Боялись сильно настаивать, чтобы не обидеть хозяйку. Тем временем она уже что-то надумала:
- Поехать и правда можно, пока не стемнело. Садитесь в машину, я руководить буду!
- Так вас за руль усадить, тетушка? - старается разрядить обстановку Андрей.
- Нет, я из заднего сидения командовать буду, - уже с порога отвечает Марфуша.
Вскоре автомобиль уверенно выбирается на более твердую колею – вдоль низких заборов и густых зарослей сирени.
- Куда курс держать? – спрашивает Андрей.
- Прямо и прямо, а потом – вправо.
- Так дальше и дворов уже нет. Дорога…
- Дорога не кончается, - задумчиво говорит Марфа.
- Но она ведет… к кладбищу, - неуверенно сообщает Андрей.
- А мы туда и едем, - тихо и решительно отвечает тетка.
Никто и не заметил, когда Марфа успела сорвать у себя в палисаднике несколько примерзших хризантем. Теперь она вытащила их из-под полинявшей куртки и они наполнили автомобильный салон терпким ароматом.
Женщина первой открыла дверцу и вышла навстречу порывам ветра. Наверное, он и выжал из ее глаз две прозрачные слезинки. Они затрепетали на ресницах и скатились по щекам двумя горькими бороздками.
Марфуша пошла протоптанной тропкой, огибая встречные могилки, к заветному холмику с портретом ее любимого Николая. Он смотрит ласковым улыбчивым взглядом на всех, кто подошел вслед за женщиной.
- Ты помнишь, Андрюшенька, какие у Коли голубые глаза? А ресницы – черные, как у девушки… Тридцать лет, целых тридцать счастливых лет ми прожили вместе… Если б не заболел, жили бы еще…
Ветер все же согнал целый табун тяжелых серых облаков и к земле полетели несмелые снежинки.
- Вот и дождались настоящей зимы, – хриплым голосом произнес Андрей. – Пора нам возвращаться домой, пока не стемнело.
Он двинулся к машине, а за ним – погрустневшие спутники. Последними подошли, крепко обнявшись, две сестры.
- Прости нас, Марфушенька… Мы хотели…
- Спасибо вам, - отозвалась женщина. – Очень хорошо, что проведали. Я так рада…