УТРО. начало рассказа

               

      Свежесть  ласково объяла  лицо,  открытые  руки.   Лена  подтянула  одеяло,  углубилась  в  его  тепло,  оставив  неожиданно  возникшей  прохладе  только  лицо,  -  и  проснулась. 
      «Как  хорошо,  что  мама  открыла  окно!»  -  прежде  всего  подумалось  ей.    Она  догадалась,  что  в  комнате  очень  светло,  но  глаза  не  открыла,  отдаваясь  пленительной  слабости  и  теплу.    В  прихожей  мелодично  заиграл  дверной  звонок.    Дверь  открыли,  и  по  знакомым  звукам  закатываемого  велосипеда  Лена  поняла,  что  вошел  Валерка. 
      -  Мама,  я  буду  у  Сашки,  -  сказал  он  с обычным  своим  достоинством,  всегда  смешившим  и  удивлявшим  Лену,  потому  что  столь  демонстративно  уважать  себя  казалось  ей  преждевременным  для  десятилетнего  мальчика  и  одновременно  -  привлекательным. 
      -  Хорошо,  только  не  забудь  вернуться  к  обеду,  -  услышала  Лена  далекий  спокойный  голос  мамы,  в  котором  угадывалась  занятость.
      -  Непременно  забуду,  мама,  -  рассудительно  пообещал  Валерка.    Оттого  что  он  быстро  захлопнул  дверь  квартиры,  дверь  в  комнату  Лены  чуть  приоткрылась.       
      -  И  он  еще  смеется  надо  мной!  -  добродушно  посетовал  мамин  голос.    Лена  подумала,  что  мама  взывает  сейчас  к  участию,  потому  что  догадывается,  что  дочь  уже  проснулась  и  несомненно  слышит  ее.    Папа,  разумеется,  уже  уехал  на  дачу,  и  они  остались  одни. 
      С  кухни  донеслось  торжественное  шипение  масла  на  сковородке.    Лена  обрадовалась  новому,  исключительно  домашнему   звуку,  слышать  который  и  лежать  под  теплым  одеялом,  и  вдыхать  прохладный  летний  воздух  -   было  удивительно  хорошо. 
      Неожиданно  Лена  поняла,  почему  ей  позволили  сегодня  спать  дольше  всех:  она  вспомнила  о  сданном  вчера  последнем  экзамене  за  первый  курс,  -  и  радостное  легкое  настроение,  которое  только  брезжило  в  ее  сознании  от  ощущений  света  и  свежести  в  ее  комнате,  от  появления  смешного  Валерки,  от  приготовлений  на  кухне,  -  сейчас  подхватило  ее  своими  ласкающими  волнами.    Лена  открыла  глаза  -  и  счастливо  заулыбалась. 
      Раскрытое  окно  было  завешено  новой  тонкой  занавеской.    Она   светилась  там,  куда  сквозь  листву  уличных  кленов  на  нее  падали  солнечные  лучи,  иногда  медленно  отклонялась  от  окна,  надуваясь  парусом,  затем  плавно  опускалась  или  приникала  к  окну,  надуваясь  уже  в  обратную  сторону.    Паутина  ее  узоров  не  мешала  солнцу,  и  небольшой  коврик  на  полу  пылал  под  его  лучами  изумительно  светлой  зеленью.    Свежий  воздух  окончательно  пробудил  Лену.    Она  с  упоением  потянулась  и  со  стыдливой  снисходительностью  пожурила  себя:  «До  чего  же  ты  невозможно  избалована,  Лена!    А  ну,  марш,  помогать  маме!»  -  тут  же  решительно  скомандовала  она  себе  и  немедля  встала. 
                *  *  * 
      Мария  Константиновна,  сдержанно  улыбаясь,  еще  раз  взглянула  на  дочь  и  ничего  не  ответила  на  предложение  услуг.    Ей  не  хотелось  быть  неумолимой,  но  зато  очень  хотелось  устроить  дочери  сегодня  праздничный  день  и  все  сделать  самой.    Она  была  рада,  что  пирожки  с  яблочным  джемом  получаются  удачные:  пышные  и  белобокие;  рада  деятельному  утру,  и  особенную  полноту  этого  чувства  испытывала,  когда  укладывала  в  сковороду  с  маслом  очередную  порцию  белых  доверчивых  комочков,  и  кухня  оглашалась  веселым  громким  шипением.    Марии  Константиновне  нравилось,  что  Лена  не  уходит,  а  продолжает  стоять  рядом  и  смотрит  на  нее,  красивая  и  добрая.    «Замечательная  у  меня  дочь!»  -  с  нежностью  подумала  Мария  Константиновна   и   снова   взглянула   на   нее,  улыбаясь  на  этот               
раз  как  подруге,  приветливо  и  просто.    «А  новая  прическа  сделала  ее  совсем  взрослой: такой  женственной,  интересной  . . .», - с  восхищением  отметила  она,  обратив  внимание  на  густой  волнистый  шлейф  русых  волос,  спадающих  на  воротник  халата,  -  и  вдруг  смутилась  своего  открытия.    Ей  захотелось  растрогаться, но  она  удержала  себя  и  только  ласково  и  тихо  сказала: 
      -  Леночка,  ты  прости,  я  не  хотела  тебя  будить. 
      -  Ну  что  ты,  мама!    Это  я  виновата  -  проспала  чуть  не  полдня  и  еще  тебя  отвлекаю,  -  Лена  подошла  к  маме  и,  нагнувшись,  обняла  ее  за  плечи  и  прижалась  к  ее  плечу  щекой.  -  Это  я  должна  у  тебя  просить  прощение,  -  извиняясь  улыбкой  и  растягивая  слова,  произнесла  Лена. 
      -  Хорошо!  -  в  голосе  Марии  Константиновны  прозвучали  удовольствие  и  превосходство.    Она  повернулась  к  Лене  и  тронула  кончик  ее  носа  мучным  пальцем.  -  Раз  ты  очень  хочешь  помочь  мне,  накрой   стол  оранжевой  скатертью.    И  обязательно  надень  голубое  платье.   
      -  Оно  такое  яркое,  мама!  -  удивленно,  с  сомнением  возразила  Лена.  -  И  я  не  привыкла  еще  к  нему. 
      -  Вот  и  отлично!     Значит  сегодня  и  будешь  привыкать,  -   Мария  Константиновна  смерила  дочь  внимательным  взглядом  и  удовлетворенно  махнула  на  нее  рукой.  -  Ступай!    А  потом  я  что-то  покажу  тебе.   
                *  *  * 
      Массивный  круглый  стол  для  торжеств  стоял  в  центре  гостиной.    Лене нравился  этот  унаследованный  от  дедушки    раздвижной  стол  на  толстых  фигурных  ногах,  превосходивший  по  прочности  достаточную,  наверное,  раз  в  десять.    Когда  его  раздвигали,  он  представал  в  исчерпывающей  красе,  и  от  него  невозможно  было  отвести  глаз.  Лена  освободила  его  от  вчерашних  газет,  нашла  в  стенном  шкафу  скатерть,  расправила  и  аккуратно  накрыла  семейную  реликвию.     Лоснящаяся   скатерть  была  жесткой,  как  ватман.    Линии  сгиба  скатерти  обозначили  на  столе  своими  выступами  и  впадинами  большие  квадраты.    Лена  отошла  от  стола  и  посмотрела,  как  теперь  выглядит  вся  комната,  и  радостно  убедилась,   что  комната  стала  светлей,  уютней  и  даже  просторней  -  возможно,  оттого,  что  коричневые  тона  гостинной  мебели  поглощали  оконный  свет,  а  сейчас  у  окна  появился  союзник.    Довольная  результатом  Лена  пошла  в  свою  комнату.    Быстро  скинув  халат  на  деревянную  спинку  кровати,    Лена    открыла    дверцу    шифоньерки    и,  отыскивая  платье,  украдкой  взглянула  на  себя  в  зеркало  на   внутренней    стороне    дверцы.      От    вида     тонкой    стройной    фигурки,  будто  у  балерины,  от  вздернутой  короткой  рубашки,  от  встречи  со  своими  любопытными  удивленными  голубыми  глазами  -  Лена  почувствовала  смущение  и  удовольствие.    Пока  она  перебирала  деревянные,  пластмассовые,  металлические  плечики  с  нанизанными  на  них  платьями,  кофточками,  юбками  -  свежесть  улицы  подобралась  к  ней,  и  зябкая  дрожь  прокатилась  маленькой  волной  от  локтей  рук  вниз,  к  ногам.    Но  вот  платье  извлечено,  Лена  приложила  его  за  уголки  плеч   к  плечам  и  робко,  с  ожиданием  неожиданных  впечатлений  посмотрела  в  зеркало.    Ей  снова  показалось,  что  этот  нежный  цвет  неба  очень  хорош   для  летнего  платья.    Платье  напоминало  одновременно  японское  кимоно  и  античную  тунику,  но  схожесть  с  цветом  глаз  придавала  ему  банальный  мотив.    Лена  охотней  согласилась  бы  носить  такое  же  платье  цвета  молодой  березовой  листвы  или  цвета  сирени,  или  даже  розовое  . . . ,  -  но  чтоб  все  время  афишировать  цвет  своих  глаз?!    Нет!    Она будет  надевать  его  только  для  хорошо  знакомых  людей  -  вот,  например,  как  сейчас.    Лена  обрадовалась  найденному  компромиссу,  подняла  правую  руку  с  расслабленной  кистью  и,  пританцовывая  и  улыбаясь,  закружилась  по  комнате,  а  платье  голубой  лентой  обвило  ее  фигуру.
      -  Леночка,  дай  мне  на  тебя  взглянуть,  -  услышала  Лена  маму,  тут  же  подбежала  к  двери,  приоткрыла  ее  и  мягко,  но  с  веселой  звонкостью  ответила: 
      -  Сейчас  иду,  мама. 
      Лена  торопливо  надела  перед  зеркалом  шуршащее  прохладное  платье,  встряхнула  водопадом  волос  и  осторожно    поправила  их  рукой.    Повернувшись  к  зеркалу  сначала  одним  боком,  затем  другим,  Лена  весело  и  критически  осмотрела  себя,  коротко  и  обреченно  взмахнула  руками,  как  страусенок  крыльями,  закрыла  дверцу  шифоньерки  и  быстро  пошла  к  маме. 
      -  Ну  вот,  что  я  говорила!  -  чудо,  как  тебе  оно  идет!  -  Мария  Константиновна,  подбоченилась,  и  восторженно  смотрела  на  дочь,  стоявшую  в  дверях  кухни.  -  Просто  очень  идет!  -  Мария  Константиновна  склоняла  голову  то  в  одну,  то  в  другую  сторону,  не  в  силах  прервать  любование.   
      Лена  смущенно,  с  тактичным  недоумением  улыбалась,  глядя  на  маму. 
      -  Все,  мама?  -  весело  и  нетерпеливо  спросила  она,  предлагая  обратить  в  шутку  необъективность  мамы,  найдя  нечестным  и  эгоистичным  заставлять  ее  слишком  долго  пребывать  в  восторженном  состоянии. 
      -  Ах,  на  нее  нельзя  даже  и  посмотреть!  -  Мария  Константи-новна  с притворным  изумлением  всплеснула  над  головой  короткими  полными  руками,  выразительно  округлив  при  этом  глаза.  Эмоции  Марии  Константиновны  разрешились  в  столь  неожиданной  для  нее  самой  и  для  Лены  форме,  что  и  Лена,  и  Мария  Константиновна  одновременно  расхохотались.    Мария  Константиновна  утирала  фартуком  проступавшие  слезы  и  пробовала  совладать  с  собой,  но  всякий  раз,  поддаваясь  очарованию  звонкого  заливистого  смеха  Лены,  снова  присоединялась  к  ней.    Лена  иногда  протягивала  к  маме  руку,  намереваясь  заговорить,  но  смех  мешал  девушке,  и  она,  слабея,  прислонилась  к  холодильнику.    Наконец,  Мария  Константиновна  сообразила  отвернуться  и  замахала  дочери  рукой,  требуя  прекратить  смеяться.    Понемногу  обе  стали  отходить,  и  Лена  смогла  заговорить: 
      -  Но  так  тоже  нельзя,  мама,  -  я  не  знала,  что  в  тебе  таится  такой  темперамент.    На  мой  взгляд,  он  у  тебя  итальянской  пробы,  -  голос  Лены  предательски  зазвенел. 
      -  Перестань,  балунья,  не  то  я  опять  начну  смеяться,  -  оправляя  фартук,  Мария  Константиновна  обернулась  к  дочери.  Глаза  матери  блестели  еще  от  слез  и  смотрели  на  дочь  весело.  -  Иди  к  себе,  Лена.    Мне  осталось  навести  порядок  на  кухне  и  на  своем  лице,  а  потом  я  приду  к  тебе  и  покажу  то,  что  обещала,  -  Мария  Константиновна  приложила  к  вискам  ладони  и,  раскаивающе  улыбаясь,  покачала  головой. 
      -  Я  основательно  заинтригована,  мама!  -  игриво  запротестовала  Лена,  смущенно  и  одобрительно  посмотрев  на  маму  и  запечатлевая  на  ней  этот  взгляд,  как  поцелуй. 

                *  *  * 
      Белая  занавеска,  вспугнутая  движением  воздуха,  доверчиво  опустилась,  когда  Лена  прикрыла  за  собой  дверь.    За  окном  чуть  слышно  шептались  листья  кленов  и  звучали  редкие  щелчки  сандалий  об  асфальт  -  это  девочка  с  первого  этажа  принялась  за  нескончаемую  игру  в  «классы».    Лена  была  влюблена  в  свою  маленькую  соседку  за  ее  неутомимую  преданность  игре  и  всегда  была  рада,  если  тихая  улочка  их  оживала  мирным  незатейливым  бренчанием  жестяной  баночки  из-под  вазелина  и  стуком  кожаных  сандалий.    Лена  отогнула  угол  занавески  и  с  улыбкой  ожидания  и  предвкушения  таинственного  удовольствия  осторожно  выглянула  в  окно.    Девочка  прыгала  у  самого  дома  на  старом,  выщербленном  дождями  и  временем  побелевшем  асфальте.   Кроме  нее  на  тротуаре  никого  не  было,  а  на  проезжую  часть  улицы  и  на  противоположную   сторону   мешали   смотреть  деревья,  чьи  разросшиеся  кроны  находились  как  раз  на  уровне  вторых  этажей  и  смыкались  с  шиферными  крышами  домов. 
      Убедившись,  что  ее  никто  не  видит,  Лена  присела  на  подоконник.    Ветви  клена  оказались  совсем  близко,  и  она  могла  бы  нарвать  букет  из  пахучих  листьев,  но  слишком  дорожила  их  тенью  и  шелестом,  аккомпанирующим  уличной  тишине.   Лена  со  сладким  волнением  начала  проникаться  утренней  картиной  за  окном,  спокойствием  и  счастливой  ограниченностью  интересов  девочки.    Мир  сужался,  становился  ближе  и  ярче.    Легкий  ветерок  едва-едва  прошелестел  в  деревьях,  но  просветы  в  лиственном  своде  сместились,  и  лица  Лены  коснулся  теплый  солнечный  луч.    Сомкнув  ресницы,  Лена  посмотрела  на  солнце  и  увидела  радужный  спектр,  края  которого  были  размыты  и  медленно  двигались,  в  такт  с  шевелением  листвы.    Солнце  приятно  грело  кожу  лица,  и  Лена,  закрыв  глаза,  замерла  с  поднятым  лицом,  словно  декламировала  стихи.    Так  было  долго,  она  улыбалась. 
      -  Посмотрите,  правильно  я  играю  или  нет?  -  неожиданно  услышала  Лена  тонкий  ждущий  общения  голос  девочки.    Лена  с  испугом  посмотрела  вниз:  у  чугунной  ограды  газона  стоял  смуглый  парень  с  густыми  темными  волосами,  в  коричневых  вельветовых  брюках,  в  белой  рубашке  с  короткими  рукавами.    В  мгновение  соскользнув  с  подоконника,  Лена  спряталась  за  занавеску.   
«Недоставало  только,  чтоб  он  заметил  меня  на  подоконнике»,  -  с  беспокойством  подумала  она,  всматриваясь  через  занавеску  в  лицо  парня.    Она  искала  в  его  глазах  притаившееся  веселье,  ловила  на  губах  следы  улыбки  или,  наоборот,  скованности  во  всем  его  облике  -  из-за  преодолеваемого  искушения  снова  взглянуть  на  окно.    Но  парень  спокойно  наблюдал  за  игрой  девочки  -  непроницаемый,  как  сфинкс!    Понемногу  беспокойство  Лены  прошло,  ей  стало  весело  и  интересно  -  происходящее  стало  забавлять  ее. 
      «Почему  он  так  долго  молчит?»  -  недоумевала  она,  удерживая  себя  от  смеха.    Замкнутое  выражение  лица  парня  представлялось  ей  неуместным  и  комичным  и  делало  парня  похожим  на  ее  брата.   
      «Даже  из  приличия  пора  уже  что-нибудь  произнести»,  -  совсем  осмелев,  мысленно  дразнила  его  Лена. 
      Когда  девочка  вернулась к  исходной  позиции  в  игре,  парень  сел  на  покрашенную  в  желтый  цвет  ограду  газона,  и  Лене  пришлось  отойти  за  край  окна,  чтобы  не  обнаружить  свое  присутствие  за   обманчивой  занавеской.    Темные  волосы  парня  блестели  у  воротника  рубашки,  где  выгибались  фонтанчиками  и  освещались  лучом  солнца. 
      -  Ты  прилично  играешь,  -  похвалил  парень  девочку.  -  Я  никогда  не  видел  такой  безупречной  техники. 
      «Знакомство  со  столь  искушенным  ценителем  детских  игр  очень  лестно!»  -  Лена  больше  не  могла  сдерживаться  и  стала  беззвучно  смеяться  -  в  скупых  эмоциях  парня  она  почувствовала  несомненное  сходство  с  манерничанием  братца. 
      -  Я  сама  научилась!  -  похвалилась  девочка. 
      -  Значит  умение  твое  вдвойне  ценно,  -  спокойно  заметил  парень  и,  осматриваясь,  тихо  спросил: 
      -  Послушай,  отчего  на  вашей  улице  так  пусто? 
      -  Надо  же  людям  отдохнуть!  -  удивилась  девочка. 
      «Глупенькая,  глупенькая  предательница!»  -  Лена  изнемогала  от  смеха. 
      -  Я  тоже  пришел  к  такому  выводу,  -  сказал  парень  и  посмотрел  по  обоим  направлениям  улицы. 
      Лена  отшатнулась  от  окна  и  убежала  на  середину  комнаты.   Ей  было  стыдно  и  весело  одновременно.    Прижав  ко  рту  ребром  сложенные  ладони,  она  в  нерешительности  прошлась  по  комнате.    Но  боязнь,  что  сейчас  парень  уйдет,  не  замедлила  вернуть  Лену  к  окну.    Она  неожиданно  поняла,  что  ей  нравится  смотреть  на  него,  на  его  лицо  с  вимательными  темными  глазами  и  высоко  положенными  угольными  мазками  коротких  бровей  и  слышать  его  мягкий  спокойный  голос. 
      -  Я  знаю,  что  где-то  в  вашем  районе  находится  стадион,  -  говорил  парень,  -  но  как  выйти  к  нему  -  не  представляю,  -  конец  фразы  прозвучал  рассеянно. 
      -  Это  совсем  просто!  -  прозвенел  за  окном  обрадованный  голос  девочки.  -  Только  далеко:  надо  идти  и  идти  по  нашей  улице,  а  когда  будет  большая  улица  с  троллейбусами,  надо  еще  идти  направо.    И  там  стадион. 
      -  Ты  настоящая  фея!  -  негромко  сказал  парень,  вставая.               
      Его  слова  ошеломили  Лену:  «Разве  можно  так  говорить?!»  -  пожаловалась  она  самой  себе.
      -  У  тебя  есть  мел?  -  спросил  парень. 
      -  Вот,  -  после  недолгой  паузы  ответила  девочка. 
      «Она  действительно  фея!»  -  с  благодарностью  подумала  Лена,  будто  ей  самой  понадобился  мел.    Парень  шагнул  к  девочке,  и  Лена  потеряла  его  из  вида.    Рискуя  быть  обнаруженной,  она  приблизила  лицо  к  самой  занавеске,  коснувшись  ее  кружева  волосами,  и  снова  увидела  парня,  а  рядом  -  девочку. 
      -  Я  нарисую  маленький  ребус  вот  здесь  -  тут  вряд  ли  кто  ходит,  -  парень  смотрел  в  сторону  дома,  по-видимому, на  участок  тротуара  у  его  основания,  и  склонился  над  асфальтом,  Девочка,  обрадованно  стуча  сандалиями,  поспешила  встать  около  дома.    Теперь  Лена  уже  никого  не  видела.    Она  прислонилась  к  стене  рядом  с  окном  и,  отогнав  мысль  о  своей    распущенности,  стала  слушать,  как  парень  водил  по  асфальту  мелом.    Мягкий  звук  доносился,  казалось,  из  самой  стены  и  был  приятен  Лене, как  ласка.   
      -  Тебе  известно,  что  такое  ребус?  -  услышала  Лена  голос  парня,  внимательный  и  по-юному  сочный,  гармонично  вплетавшийся  в  солнечное  утро  вместе  с  легким  веянием  воздуха,  шелестом  листвы  и  неторопливым  вальсированием  солнечных  пятен  на  тротуаре.    Вместе  со  стуком  сандалий  девочки  голос  парня  превратился  для  Лены  в  неотъемлемый  и  желанный  атрибут  звукового  оформления  улицы. 
      -  Да,  это  такая  хитрая-хитрая  загадка,  -  убежденно  ответила  девочка. 
      -  Ты  будешь  беречь  мой  рисунок? 
      -  Честное  слово!   
      «Сейчас  он  уйдет»,  -  подумала  Лена  и  быстро  приблизилась  к  занавеске.    Парень  стоял  против  окна,  и  его  было  хорошо  видно.   
      -  Через  неделю  я  взгляну, хорошо  ли  ты  его  бережешь,  -  сказал  он  и  улыбнулся,  неумело  и  торопливо,  будто  признавался  себе  в  неисполнимости  своего  желания.   
      Лена  склонила голову,  коснувшись  ладонью  лба,  и  затем  легким   кивком   упорядочила  спадающие  на  него  локоны,  чтобы  сдержанностью  этого  движения  погасить  часть  вспыхнувшей  радости.    Она  не  ожидала,  что  происходящее  за  окном  способно  развиться  в  нечто,  имеющее  отношение  к  ней.    Лена  посмотрела  на  парня  с  бережной  просветленной  улыбкой.     Парень  уходил.    Отступая,  он  помахал  на  прощание  рукой,    потом  повернулся  и  скрылся  из  виду. 
      Лена  стала  вспоминать  подробности  пережитых  минут,  с  самого  начала  появления  парня,  и  уже  не  сомневалась,  что  парень  заметил  ее  в  окне.    Думать  об  этом  было  приятно,  и   все  же,  она  с  волнением  находила,  что  предстала  перед  ним  излишне  пикантно.    За  окном  по-прежнему  сонно  шептались  листья,  нежась  в  свежем  воздухе  и  в  лучах  золотистого  тепла;  продолжали  свой  завораживающий  хоровод  солнечные  пятна  на  тротуаре,  возобновился  деловитый  и  однообразный  стук  сандалий  девочки.   Лена  смотрела  на  деревья.    Происшедшее   представлялось  странным  и  нравилось ей.    Почему  парню  пришло  в  голову  оставлять  рисунок?    Назвать  феей  -  вполне  достаточно,  чтобы  отблагодарить  девочку.    Рисунок  совсем  и  не  заинтересовал  ее.    Любопытно,  что  изображено  на  рисунке?    Лена  не  спешила  выглядывать  из  окна,  считая  себя  уже  наказанной  за  неосторожность.    Пусть  парень  сначала  отойдет  подальше.    Она  улыбнулась  своей  предприимчивости  и  попыталась  взглянуть  через  занавеску  на  тротуар.    И  пусть  не  рассчитывает  сегодня  еще  раз  увидеть  ее  -  он  же  все  равно  придет  сюда  через  неделю.    Лена  не  дотянулась  до  девочки  взглядом.    Так  вот  почему  понадобился  парню  рисунок  -  ему  просто    нужен  повод  вернуться  сюда!    Ответ  показался  Лене  убедительным.    По  сути,  он  же  назначил  той,  что  сейчас  прячется  от  него,  время  следующего  свидания!     Изобретательность  парня  позабавила  Лену.    Она  опустила  смеющийся  рассеянный  взгляд  на  полоску  зернистого  асфальта  -  край  видневшегося  тротуара  -  и  представила  бредущего  под  деревьями  парня. 
      Прохлада  неуловимо  проникала  в  комнату,  напоминая  о  чистоте  утреннего  города.    Дыхание  улицы  касалось  лица  Лены.    Сквозь  ясные  привычные  звуки  она  различила  появление  за  окном  новых  неотчетливых  шумов.    Лена  встала  теснее  к  занавеске  и,  немного  подождав,  увидела  старую  женщину  в  белом  платке  и  в  темно-зеленой  кофте.    Женщина  неторопливо  катила  за  собой  нагруженную  двухколесную  продуктовую  тачку. Занятость  женщины  показалась  Лене  привлекательной.    Ей  тоже  захотелось  полезного  дела,  но  тут  она  вспомнила  о  своем  платье  и  охотно,  с  ожиданием  новых  впечатлений  посмотрела  на  него.    Свечение  выпуклостей  ниспадающих  складок  оттеняла  синева  впадин.    Величественность  одеяния  нарушалась  только  сиянием  раскиданных  по  нему  солнечных  зайчиков.