– А когда мы расстаемся, ты вспоминаешь обо мне?
"Прости, не всегда. Ведь я должен помнить так много."
– Зачем?
"Чтобы рассказывать тебе. И другим."
– Да, ты хорошо рассказываешь, спасибо.
"А вот ты всегда только спрашиваешь. Тебе не приходило в голову, что я тоже хочу быть слушателем?
…Почему ты смеешься?"
– Потому что смешно! Ну что я могу тебе рассказать? В моей жизни почти нет событий… Кроме тебя, конечно.
"Спасибо. Я тронут."
– Правда, я много думаю, но на полноценные сюжеты мои мысли не тянут. Так, зарисовки…
"Ну и пусть. Кто тебе сказал, что интересно слушать только о том, что субъект А вышел из объекта В, пошел в сторону С, и что из этого получилось?"
– …А разве нет?
"Не всегда.
Вот давай, попробуй рассказать свои мысли. Ты же знаешь, мне можно."
– Ладно. Тогда я расскажу тебе о своей коллекции.
"Коллекции чего?"
– Коллекции ожиданий, поисков и находок Недостающего.
"Недостающего до чего?"
– Как, до чего? До Целого, конечно.
Я собираю Недостающее до Целого. Тебе интересно?
"Еще бы! Рассказывай."
– Хорошо. Начну с Целого, чтобы тебе стало понятно, зачем оно мне.
Однажды мне приснился Мир, о котором я знала вот что: он создан для меня. И если я смогу в него попасть, все станет… правильно, что ли, так, как нужно. Нужно мне. И Миру.
Там много всего, гораздо больше, чем здесь, потому что возможно ВСЕ! Все, представляешь?!
Здесь мы называем эти возможности чудесами, а в том Мире чудеса – норма.
Теперь он часто мне снится, и просыпаться совсем не хочется.
"Подожди, вот ты говоришь: если смогу попасть… Что значит "если"? И разве ты не попадаешь туда во сне?"
– Да, попадаю. Но когда он мне снится, я знаю, что это сон, знаю, что проснусь. И еще я знаю, что должна попасть туда навсегда, всем своим существом. Только там мое настоящее место!
Но чтобы это произошло, я должна выполнить одно условие: собрать здесь недостающие ему детали… Нет, даже не так. Это я должна пополниться нужными деталями, чтобы стать его полноправной частью.
Природа этих деталей мне заранее не ведома. Это могут быть звуки, или запахи, или впечатления, или настроение, да что угодно! Время, место, погода… Это могут быть даже мои усилия, представляешь?
"А как ты узнаешь, что нашла именно Недостающую деталь?"
– О! Их трудно не узнать!
Это всегда как… вспышка, как удар током, но доставляющий не боль, а радость.
Хотя слово "радость" очень блеклое для описания того, что я при этом чувствую.
Как и слово "боль" в те моменты, когда теряю найденное…
"И так бывает?"
– И так…
А иногда меня охватывает паника, что я проглядела, прошла мимо чего-то совсем простого, уже тысячу раз мною виденного или выдуманного, заставившего рассеянно улыбнуться и… не придать значения: слишком просто, разве нужно оценивать? И тем более, хранить…
А раз не сохранила, значит, – потеряла. И как быть? Где искать потерянное, выскользнувшее из рук?
Тогда я берусь складывать в кучу все, что имею на тот момент под рукой, но чем дольше и больше складываю, тем сильнее убеждаюсь: не то, не такое, получается именно – куча, а не Целое.
Принимаюсь дорисовывать, освещать солнцем. Но, то ли солнце требуется не летнее, например, а осеннее – другое, то ли краски некачественные, то ли вообще художника стоит сменить, – не знаю, скорее всего, все это вместе…
И остаюсь без.
А иногда Недостающее огорошивает из-за угла своим явным присутствием в самом неожиданном месте. То самое "вдруг", знаешь?
Вот, помню, однажды это был старый парк с огромными деревьями.
Такими огромными, что казалось, их ветки, размазывающие облака до однородной жемчужно-серой бесконечности, не имеют никакого отношения к мокрым стволам, которые я могу потрогать, но не буду: а вдруг они от этого исчезнут, и величественные атласные вороны, лениво перекаркивающиеся в вышине, не простят мне их исчезновения и станут летать молча.
И что тогда делать? Ведь без стволов и вороньих криков все это, пойманное задыхающимся от восторга взглядом, законченное и совершенное, точно – Недостающее, – опять станет просто осенним и просто пейзажем, просто унылым куском пустого парка. Таким же серым, как слово "просто"…
И я стояла, боясь пошевелиться, все шире открывая глаза, пытаясь пропитаться свалившимся на меня совершенством, вдыхая, всасывая через поры эту внезапную, долгожданную данность, чего-то отрывочно рифмуя, тихонько и незаметно даже для себя разворачивая ладони так, чтобы суметь схватить эту многомерную картинку, если… если…
Да-а-а, не "если", а "когда" придет эта дурацкая, гнусная, подлая мысль, что я не смогу БЫТЬ в этом вечно.
И, да, конечно, она пришла,.. мысль о том, что я не в силах, уходя, забрать все это с собой, а уйти-то придется… Не могу же я вечно стоять вот так, – центром этой божественной композиции, математической точкой, нулевой отметкой, забывшей все, что было до.
Она пришла, эта мысль, и согнула мне шею, уткнула мой, уже стеклянный, взгляд под ноги, превратила чудесную цветовую находку желтого на темно-жемчужном в павшие листья, прилепленные к мокрому бетону…
Это именно она засунула недождавшиеся, несумевшие мои руки в пустые карманы пальто.
… Если я скажу, что мне было больно тогда, ты поймешь, – насколько?
"Не знаю… Я попробую…"
– Но что-то, что-то удалось все же забрать с собой!
Ведь я это помню, значит, – храню. Ведь так?
"Да, конечно."
– Тебе все еще интересно?
"Да, да! Рассказывай, пожалуйста."
– Иногда мое Недостающее обитало в горячих языках пламени, отрывающихся и улетающих туда, где кто-то сможет их собрать…
Порой, оно блестело сквозь чужие веселые глаза, говорило чьими-то губами, грело ладонями. Обещало сбыться, стать моим.
В другой раз Недостающее обнимало меня зимним солнцем и хрупающим под ногами снегом, слепящей голубой пастелью с импрессионистским отсутствием черного. Золотом под веками проникало сначала в радужку глаз, потом в сны. В те, про Мир.
А там!
А там все это звучало восьмой нотой, и я слушала музыку, созданную при помощи восьми нот.
Ты слышал когда-нибудь музыку, в основе которой не семь, а целых восемь нот?
"Нет."
– А я слышала!
А видел ты радугу из восьми цветов? А пейзажи, написанные смешением восьми красок, вместо семи? Как там…
А сказки, рассказанные на языке, в алфавите которого сотни тысяч букв, слышал?
"Нет."
– А я – да. И сейчас вижу, слышу, – помню. И знаю, что это не предел…
Мне очень надо туда!
Я много собрала и ношу с собой как скупец-долгожитель, не покидающий этот мир только потому, что не может перестать собирать и накапливать.
Я живу здесь, добавляя в свои дни по вкусу то запах смородины, то цвет сумерек, то пухлые ленивые облака с розовыми брюшками.
Иногда мне нравится заполнить день туманом, разыскивая в нем цветные пятна маргариток и ярких зонтов. Люблю озвучивать вечера то шелестом, то воем ветра, то смехом малыша, то скрипом дверей. Мне нравится украшать утро ледяными оконными узорами, вкусом кофе, чириканием воробьев и урчанием сонной кошки, улыбкой старика и дорогой домой…
Я, знаешь ли, умею получить удовольствие от катания на языке слов "капелька" и "сахарок", могу сложить из букв голубое или желтое имя, пропеть запах и тишину…
Я многому научилась и еще больше просто собрала по дороге, что-то подарили при рождении за так, на вырост. Одно большое знание купила за боль.
Да, я многим владею…
Но сколько еще не замечено, потеряно, сожжено гневом, утоплено в обидах!
Как теперь все это вернуть? Как восполнить утраченное и не потерять найденное, удержать ускользающую радость, красоту каждого мгновенья, такого необходимого?… Как?...
Вот ты очень умный, ты столько знаешь, – ты можешь мне помочь вернуть потерянное?
"Отчасти, наверное, да. Но только – отчасти, ведь я просто книга…
Написанная таким же, как ты, искателем настоящих сокровищ.
Все, что я могу, – помнить то, что знал он. И если во мне есть что-то нужное тебе, бери, оно твое.
А я теперь вот стану хранить и твои драгоценности. Вместе с тобой. А когда ты уйдешь в свой Мир, буду делать это вместо тебя.
Ты собирай, а я сохраню. Для других…"