Доктор Бред представляет совместный проект
Григория РОДСТВЕННИКОВА http://proza.ru/avtor/bobr632009
и Саши ВЕСЕЛОВА
Зачем и как это делается можно узнать на странице
«Игра в экспромт» http://proza.ru/2011/12/19/1068
Аглая всегда была баба бедовая. К сорока годам имела она три судимости, полный рот золотых зубов и невзрачного вида мужика Мишу для любовных утех и помощи по хозяйству. Миша, бывший моряк, жил с ней не расписанным, но был своей жизнью доволен, не работал, пил водку, держал на стене портрет Путина, и отчего-то сильно не одобрял католическую религию. Аглая со сдержанной строгостью представляла его подругам так, «мой кухонный мужик». А он из всех вредных привычек, всего-то и любил, что пригласить в отсутствии жены к себе соседа Лёву, и промеж тостов за демократию поругать ненавистных католиков, что не спешат ещё держать перед ним ответ за люблянскую унию.
Сосед почитал его человеком чрезвычайно умным и начитанным, потому слушал всегда самозабвенно, растворив беззубый рот. Сам он подобными знаниями похвастать не мог, так как большую часть жизни по причине врожденного алкоголизма провёл в Алексеевской больнице (бывшей ОПНД имени Ганушкина), где вместо книжек ему полагались полезные уколы. Зато теперь знания он впитывал с усердием губки оброненной в сортире.
Накатив по полной, Миша продолжил начатый разговор:
— Так вот я и говорю, всё у этих католиков делается через зад…
— Была такая информация, — вставил Лёва, в отсутствии Миши утолявший информационный голод при содействии «желтой прессы».
— Да погоди ты, я вот сколько раз к ним на разведку ходил послушать, что они против нашей веры промышляют, да только приму триста и в сон, они же своих попов сидя слушают. Так и сплю, пока там свет не погасят, но чую сердцем неспроста это. Ведь думаешь, отчего эти бестии католиками зовутся? А я тебе скажу, Лёва, потому что у них каждый Ликом Кот.
— Иди ты?!
Тут неожиданно вернулась Аглая.
Мишка засуетился, торопливо проглотил налитый стакан водки, и принялся выпроваживать Лёву.
— Давай друг, иди уже поздно, ступай домой баиньки.
Но сосед толи спьяну толи по скудоумию брякнул:
— Рано ещё, — и продолжал сидеть с открытым ртом, разглядывая, колыхавшиеся под платьем Аглаины титьки.
— Закрой рот, балда! — Миша разозлился на соседа.
Лёва рот закрыл, но продолжал смотреть на Аглаю, та с презрением глянув на своего «кухонного мужика», хмыкнула, и наклонившись к Лёвиному уху прошептала:
— Ну-ка, Лёвочка, два пальца в жопу, и скачками отсюда!
В глазах сторожила ОПНД, внезапно плеснулся дикий ужас, вскочив на ноги, он опрокинул стул и опрометью кинулся за дверь.
— Здравствуй, Кисонька, — обрадовался Мишка, оставшись с Аглаей наедине, — а я тут тебе по хозяйству стараюсь, хочешь водочки с яишенкой?
— Устала я, пошли в койку, стресс хочу снять, — с этими словами Аглая опрокинула стопочку, и швырнув рюмку в яичницу, сгробастала Мишу.
— У койку, так у койку, рыбка моя, — покладисто согласился он, потянувшись слюнявыми губами в район драгоценной запазухи. — Отчего же у тебя стресс, кормилица?
Швырнув мужика на широкую тахту, Аглая пообещала:
— Щас, расскажу, — и, не снимая ни высоких сапог с бутылкообразными голенищами, ни платья ценой в десять прожиточных минимумов, прыгнула сверху.
Миша сдавленно пискнул, но привычно представив себя речным буксиром лихо бодающимся с сухогрузом, ритмично задвигался как инсультник в реанимации.
Придя в себя от не крепкой затрещины гражданской супружницы.
— Тунеядец, харе валяться! Сюда слушай!
Он выплюнул изо рта невесть как туда попавший предмет кружевного интимного белья, и проблеял, отлепив себя от сложившейся пополам тахты:
— Я весь превратился в ухо, моя королева!
Супруга изъяснялась как всегда просто и ясно:
— Говно дело. УБЭП за жопу взял. Бизнес хотят. Бабло не берут – раком вставала не берут!
— Так как же быть, кисонька?
— Завтра к ментам пойдёшь, магазины, кредит всё на тебе с осени записано, повестка у меня!
— Ма-мамочка, что я там делать-то буду, у меня и паспорта нет.
— Не мычи, паспорт отдам, там знают что делать. Не дрейфь, болезный, на выпей вот лучше.
Миша с готовностью подхватил протянутый коньяк, пол лимона и восхищённо посмотрел на неотразимой красоты воительницу, стоявшую перед ним в сапогах и первозданной красе. Румянец играл на её лице, мощные груди вздымались как океанские волны, а в чарующих зелёных кошачьих глазах светились слёзы умиления. Потом он радостно крякнул, и благодарно отправил в рот за её здоровье и выпивку и закуску, и то, что намешала ему в коньяк Аглая, когда выходила на кухню за минуту до этого разговора.
Так как, отравить мужа, она решилась исключительно из-за печально, хотя и предсказуемо, сложившихся обстоятельств; а в предстоящей замене Миши на Лёву она почти не видела для себя плотского интереса; да и, пожалуй, просто из женской чувствительности, Аглая, высыпав белый кристаллический порошок в пузатый бокал, сморгнула, повернула лицо к щедро развешанным по стене кухни иконам, и энергично перекрестив рот, сдержала неожиданный зевок.