Сначала он даже не понял, где находится. Потолок, слабо освещенный блеклыми уличными фонарями, плыл перед глазами и терялся в сумерках теней. Ночную тишину, болью отдавая в виски, нарушал лишь тяжелый и частый стук его собственного сердца. Спустя мгновение он понял, что находится у себя в квартире. В их с женой комнате на своем диване. На том самом уже порядком продавленном ложе, что служило ему уже без малого второй десяток лет. И даже его сын был зачат на этом, сделанном в одной из советской республик, мебельном ископаемом.
Теперь же жены почему-то рядом не было. Он спал один, растянувшись по диагонали. Мокрое от пота одеяло туго спеленало его разгоряченное тело. Стараясь, как можно меньше тревожить раскалывающуюся на части голову и помогая себе плохо слушавшимися руками, мужчина выбрался из одеяльного кокона. Скинув ноги на пол, он уперся потным лбом в ладонь с синей татуировкой «Вова» возле большого пальца и огляделся.
В неверных ночных сумерках все в комнате выглядело по-прежнему: и шкаф, и прикроватные столики, и тумба с телевизором. Не хватало лишь жены. Вместо нее поверх перекрученной простыни лежало скомканное и откинутое им одеяло.
«Опять поди в другой комнате» - раздраженно подумал Вова. Уже давно их с женой отношения были далеки от идеальных. А градус взаимной неприязни прочно держался на высоком уровне.- «Это еще надо посмотреть у кого тут климакс…»
В общем-то, все было, как и раньше, но неясное беспокойство и чувство чего-то нехорошего не давали спать. Сегодня, вернувшись с работы, и проигнорировав уже ставшие привычными косые недовольные взгляды домочадцев, Вова тут же улегся спать. Однако спал плохо - его мучали тяжелые, бредовые и хаотичные сны. Теперь он, промаявшись так полночи и совершенно разбитый, сидел на своем диван-кровати и, как маленький мальчик, с тревогой вглядывался в темные углы. Тело Вовы лихорадило, сердце колотило набатом по ребрам, а глаза слезились. По всей видимости, он где-то простудился. «Эх, Вова, Вова…Совсем старый стал, чуть погулял и вот на те - заболел».
А еще он хотел в туалет. Встав на нетвердо державшие ноги, мужчина, шаркая тапочками по линолеуму, побрел в санузел. В узком «Г»- образном коридоре «трешки» советского периода было жутко темно. В воздухе чувствовалась сырость, словно в подвале. «Наверное, от одежды» - успокаивал он себя. - «На улице дождь же был». Тихо щелкнул выключатель. Свет желтым контуром обрисовал абрис двери.
Опорожнив мочевой пузырь и дернув за ручку смыва, Вова неожиданно почувствовал на себе какое- то движение, словно от шеи к пояснице что – то пробежало, быстро перебирая колючими лапками. Его непроизвольно передернуло от неприятного ощущения. Вова резко потянулся почесаться, и его пальцы наткнулись на нечто твердое, холодное и извивающееся. Схватив находку пальцами, он попытался рассмотреть что это. В его руке изгибала свое многочленистое тело примерзкого вида сколопендра. Она сучила белесыми ножками и скребя жвалами по ногтю. Чувство отвращения и брезгливости накатило дурной волной.
Бросив сколопендру на пол, Вова яростно принялся топтать ее ногой. Из-под лопнувшего хитина на тапочек и пол брызнула густая черная кровь. Еще несколько, не пойми откуда взявшихся насекомых, суетливо зашевелились на его теле. Вова закрутился на месте, с остервенением стряхивая и топча многоножек. Черная кровь тугими струйками выплескивалась из их жирных извивающихся тел, заливая стены, пол, унитаз и ноги.
Тут Вова, замерев в ужасе, поднял глаза к потолку. Причиной этого была кровь, что сплетаясь в причудливую сеть, ползла вверх. Весь потолок кишел коричневатым мерзкий ковром из сколопендр. Насекомые суетливо и непрерывно шевелились, выгибаясь и вытягивая усики вниз к Вове. А черная кровь их растоптанных соплеменниц, ветвясь по стенам, впитывалась в этот ковер без остатка. Сипя пересохшим горлом, Вова выскочил из туалета на кухню. Шевелящийся ковер потянулся было за ним своими усиками и ножками, но он захлопнул туалетную дверь, раздавив при этом еще пару инсектов.
Мозг лихорадило вопросами: «Откуда могли взяться эти дряни? Из вентиляции? Из мусоропровода? Но почему они такие огромные и их так много? Ядовитые они или нет?».
Тело еще помнило прикосновение лапок отвратительных насекомых и зудело. «Это нервное, надо успокоиться. Давай, Вова, водички выпей. Есть же здравое объяснение. Может мутанты это, экология то у нас стала ни к черту». Припав дрожащими губами к стакану, Вова жадно пил набранную из-под крана воду. За стенкой шебаршили мерзкие многоножки.
Вдруг он почувствовал, как волосы его зашевелились на голове, а сердце пошло вперебой. В неверном блике света, возникла большая тень. В жилах захолодела кровь, а стакан выпал из разжавшихся пальцев. Из-за стекол окна на Вову глядел белесыми бельмами мертвец.
Сине-зеленая кожа трупа разложившимися лоскутами складывалась в остатки странно знакомого лица. В мокрых редких патлах, облепивших желтоватый череп, копались опарыши. Через прогнившие щеки торчали редкие желтые зубы, а остатки губ были растянуты в ужасной и невозможной улыбке. Труп распластался за стеклом, с тихим противным скрипом скребя черными пальцами по створке, просясь чтобы его впустить внутрь. Даже через плотно закрытое окно тянулся тошнотворно – сладкий запах посмертных изменений.
Ужас сковал Вову, холодными лапами схватив его сердце. Мозг отказывался воспринимать такую действительность, где полуразложившиеся мертвецы с улыбкой скребутся в окно шестого этажа. «Это сон… всего лишь сон…» - шептал побелевшими губами мужчина, отступая в угол кухни до тех пор, пока не уперся задом в столешницу.
Мертвец поскребся еще, а потом повернул голову вправо и, видимо что-то там углядев, медленно пополз в ту сторону по стене. «Он же ищет, как до мня добраться…открытое окно он ищет, скотина » - ужаснулся мужчина. В комнате Вовы окно закрыто, это точно, а вот в гостиной почти всегда была открыта форточка.
Для самообороны из деревянной подставки, стоящей на столешнице, мужчина вытащил широкий нож для разделки мяса и ринулся по коридору в комнату. Проносясь мимо туалета, Вова услышал, как скребутся о закрытую дверь сколопендры…
В гостиной было темно, и лишь смутные очертания мебели можно было различить во мгле. Метнувшись к окну, Вова одним движением отдернул шторы, и комната озарилась блеклым светом уличных фонарей. Форточка была распахнута настежь, но мертвеца нигде не было видно. Вова облегченно выдохнул и закрыл окно от греха подальше. Но кошмар и не думал оставлять его.
На диване, теперь отчетливо видимом в свете фонарей, издавая утробно-скрипучие звуки, лежал монстр цвета вареного мяса. Истекающая слизью туша была похожа на чудовищный гибрид спрута и тюленя. Тело его колыхалось в дыхании, а вольно раскинутые скользкие щупальца слабо подергивались. Вова почувствовал, что и без того дико колотящееся сердце сделало мучительный кульбит. Мозг, не выдержав ужаса, дал течь, и его понесло в темный водоворот безумия, ненависти и желания убивать.
«Это все мертвец…Его это проделки…Но погодите, так просто я вам не дамся…убить всю эту скверну… уничтожить мерзость… растоптать, как сколопендр этих сучьих…»
Вова подскочил к дивану, занося дрожащий в руке нож. Он наносил удары, сильно замахиваясь и погружая нож как можно глубже, проворачивая лезвие в отвратительной туше чудища, прежде чем его вытащить. Из черных рытвин ран хлестала кровь, заливая лицо и руки. Тюленеобразный мерзко верещал, извивался телом и пытался оплести нож щупальцами, но Вова выдирал оружие и бил снова и снова, упиваясь праведными чувствами.
Вова в таком исступлении убивал монстра, что даже не заметил, как дверь соседней комнаты открылась и что – то темное кинулось на него. Крепкие чешуйчатые лапы схватили сзади, и их обладатель, рыча и хлюпая, потащил мужчину прочь от дивана с судорожно дергающимся окровавленным Тюленеобразным. Мужчина орал дурным голосом, брыкаясь, пытался вырваться. Хоть враг и держал крепко, Вове удалось освободить руку и ткнуть назад через плечо ножом.
Нож вошел глубоко в плоть и выскочил из скользких от крови рук. Чешуйчатый забулькал, разжал объятья и, согнувшись, ухватился лапами за рукоять. Вырванный из раны нож упал на пол, а само чудище, попятившись назад, рухнуло в сумрак соседней комнаты.
Подобрав оружие, Вова осторожно двинулся за Чешуйчатым. Монстр черной грудой валялся на полу, весь залитый кровью из разрезанного горла. Подойдя поближе, мужчина с брезгливым любопытством рассмотрел нетопырью голову, полный рот кривых острых зубов, жилистое чешуйчатое тело.
Подняв взгляд, Вова увидел, что в паре шагов от него стоит и улыбался тот самый заоконный мертвец.
«Добрался-таки гад... Ну, сейчас ты свое получишь». Стремительные шаги, удар ножом и лыбящееся лицо мертвеца со звоном расцвело черной розой сквозного кракелюра. Трещины корявыми молниями вспороли стены и потолок и из них тут же полезла темная шевелящаяся масса. Мертвец разразился победным захлебывающимся вороньим смехом.
Вова снова и снова бил ножом в мертвеца своими синими, покрытыми струпьями, руками. До тех пор, пока боль в изрезанном теле не пробилась сквозь туман безумия. Мужчина рухнул на колени возле разбитого зеркала, а из рук выпал покрытый сгустками крови и волосами нож. Мир завертелся перед глазами, сжимаясь в точку. Прежде чем остекленеть, его расширенные зрачки увидели, как из собственноручно вспоротого живота толстыми белесыми змеями вылезали кишки, а в крови распластались изрезанные сын и жена…
***
Следователь Андрей Поморин сидел на стуле для посетителей в кабинете судебного медика Эдуарда Кноблоха на втором этаже морга, подальше от миазмов секционных залов. Следователем он был совсем молодым и еще не успел обзавестись непрошибаемым цинизмом и иммунитетом к ликам и запахам смерти. Кноблоху же, напротив, опыта была не занимать, и он с удовольствием делился им с юным сыщиком. При всей специфике своей работы Эдуард оставался вполне жизнерадостным и веселым человеком. Именно поэтому Поморин, хоть нахождение в морге и стоило ему известного напряжения, появлялся здесь регулярно и не только по должностной необходимости.
- Так что же, по–вашем, там случилось? – Спросил Поморин.
Через стол от него Кноблох задумчиво рассматривал папку с фотографиями залитых кровью тел. Андрей вспомнил обезображенные искромсанные трупы, вид и запах крови и потрошеных кишок, раскиданные по квартире вещи – побледнел и судорожно сглотнул. Наконец, Эдуард оторвался от папки и, сняв очки, задумчиво посмотрел на Поморина.
- Знаешь Андрей, в принципе убийства на бытовой почве хоть и распространены, но довольно тривиальны – начал Кноблах, крутя очки в руке. - Данный случай из их числа, но есть у него и свои любопытные нюансы...
По всем признакам, убийства совершил сам Владимир Пименов. Ну, об этом я сказал еще при осмотре на месте происшествия. По характеру нанесения повреждений совершенно было понятно - Пименов был в состоянии психоза, то есть помраченного сознания. А запах алкоголя полностью выдавал природу этого психоза. Между прочим, более семидесяти процентов убийств в России совершаются в состоянии алкогольного опьянения, а количество психозов возросло катастрофически. Один из результатов такого психоза ты сам видел…
Так вот, под данный случай наиболее полно подходят такие формы алкогольного психоза, как: делириум тременс и алкогольный бредовый психоз. Делириум тременс или, проще говоря, белая горячка - наиболее часто встречающаяся форма психоза. Развивается внезапно, остро, и не в состоянии опьянения, а на фоне похмельного абстинентного синдрома, примерно от суток до трех после прекращения пьянства. Однако танатологическая экспертиза Пименова показала, что уровень алкоголя в крови слишком высок для суточного воздержания. Получается, что наш клиент подвергся алкогольному бредовому психозу, что случается тоже довольно часто. Этот диагноз и стал официальным.
Впрочем, существует еще одна из разновидностей алкогольного психоза. Так называемое патологическое опьянение — это крайне редкий, интересный и мрачный феномен в психологии. Так сказать исключительное состояние сложной этиологии. Оно является формой острого сумеречного помрачения сознания, а по сути - кратковременно протекающим психотическим расстройством, возникающим при приёме малой доли алкоголя на фоне дополнительных вредностей, таких как различные заболевание и даже простой усталости.
А между тем Пименов страдал латентной эпилепсией. При «сумерках» случается сильнейший аффективный взрыв: неистовое возбуждение с гневом, злобой, агрессией. В эти минуты разрушительные тенденции достигают пика: всему, что попадается под руку, наносятся непоправимые повреждения. Возникает бред инсценировки, когда человек внезапно понимает, что все, окружающее его, несет опасность, включая родных. Правда, ведь похоже на наш случай. Есть и еще косвенные факторы, указывающие на то, что Пименов затерялся «в сумерках». Однако из скудности материалов уголовного дела, отсутствия свиде¬телей происшествия, как впрочем, и самого преступника, абсолютно точно назвать причину психоза невозможно. И тут уже я теряюсь в сумерках интерпретаций…»