Жить спешим – спотыкаемся,
Преступаем – не каемся,
Все долгами повязаны,
Обещаньями разными.
По инерции движемся,
Редко с близкими видимся,
По будильнику вскакиваем,
Сны в дороге досматриваем,
Чью-то веру уносим
И прощенья не просим.
Ждем свободной минуты,
Чтоб прижаться к кому-то.
Чувства нежные прячем
И украдкою плачем.
Своей болью томимся,
А чужой – не стремимся.
Не всегда понимаем,
Где любимых теряем…
Не пора ль улыбнуться,
От дремоты проснуться?
Вновь увидеть рассветы
И цветущее лето.
В облаках искупаться,
Озорно рассмеяться,
Замереть в изумленье
Над своим отраженьем.
Сердцем счастья коснуться,
В чьем-то взгляде проснуться,
Засмотреться на звезды…
Неужели поздно?
Как же надоело спешить и спотыкаться!
Дни, недели, месяцы, годы… Все это мелькает слишком быстро в ожидании чего-то важного и радостного. И даже если ожидания сбываются, счастливыми кажутся лишь мгновения, а затем снова наступают будни с долгими рабочими днями, короткими, наполненными суетой вечерами и ночной бессонницей.
Что-то было не так, а придраться не к чему: в семье лад, муж любимый и заботливый, дети прекрасные, внуки растут замечательные. Нельзя сказать, чтобы и работа слишком тяготила. Напротив, все, в общем-то, ладилось и, казалось бы, устраивало. Чего же тебе, душенька, еще надобно? Роптать было стыдно, но непонятная неудовлетворенность собой постоянно подтачивала и изнуряла, а к вечеру наваливалась невероятной усталостью и угнетенностью.
Светлану часто посещает чувство, что у всех ее близких есть какой-то интересный внутренний мир, кроме нее, потому что ее душа безрассудно и расточительно растворяется в этих родных, но одновременно чужих и не совсем понятных мирах. Это было неправильно, но как научиться жить по-другому? Ее уже давно не покидает грустная уверенность в том, что предназначенный ей жизненный путь пролегает не по тем тропкам, которыми петляет она, а как-то параллельно, и дороги эти уже никак не могут пересечься, ибо встретиться параллелям не суждено.
Я как будто поодаль стою:
Самозванка без роду и племени
Облачилась в одежду мою
И хозяйкой живет в моем времени.
Поскольку поодаль стоять порой становилось нестерпимо тяжело, Светлана время от времени бунтовала и в очередной раз принимала твердое решение найти наконец себя самое, однако то ли лень, то ли отсутствие настойчивости, то ли просто трусость мешали заняться этими поисками. Все откладывала, как водится, до очередного понедельника, ссылаясь на известную пословицу: «У Бога дней много». Но почему-то именно сегодня эта фраза перестала успокаивать. Вдруг поняла: у Него-то много, а лично у меня ограничено, и границы эти мне неведомы. Как же теперь быть с чувством, что существуешь вне времени, а значит… вне жизни? Светлану охватил страх: что, если поздно, и уже ничего не успеть? Опоздала на целую жизнь, клубок времени оборвался, покалывая память узлами и узелками событий. Надо срочно как-то зацепиться за этот, уже не очень длинный, но бесценный обрывочек отпущенного некогда большого пути.
Только бы успеть… И только бы опять не обжечься…
Светлана знала за собой некоторую отчаянность и боялась ее. При всей своей рассудительности и нерешительности она, тем не менее, была способна на поступки, которые могли ошеломить окружающих и удивить ее саму. Она могла броситься в омут головой, биться о дно этого омута и самозабвенно искать в его мутной воде золотую рыбку. Когда-то именно так и случилось, когда стали ее одолевать переживания, подобные нынешним. Рыбка далась в руки, но от исполнения желаний увильнула, да и при ближайшем рассмотрении оказалась совсем не золотой; зато из омута, захлебываясь горечью несбывшихся надежд, пришлось выбираться долгие годы и с большими потерями. Хорошо еще, что не все оказалось непоправимым.
Теперь, умудренная горьким опытом, она совсем не хотела так радикально сбиваться с курса, дабы не заблудиться ненароком в дебрях еще каких-либо сомнительных идей. Однако что-то надо изменить. Но что?
Почему-то пришла мысль о реинкарнации. Эта модная теория никогда не находила отклика в ее душе, а сейчас не показалась такой уж бессмысленной, потому что в голове родилась оригинальная ее интерпретация. Ведь они действительно есть, эти другие жизни, если условно назвать так какие-то значительные, завершенные этапы земного пути, в течение которых человек настолько сильно меняется, что происходившее в прошлом кажется событиями из чьей-то другой жизни. Ведь, оглядываясь назад, так часто хочется воскликнуть: «Неужели это была я?!» Мы не узнаем себя, потому что думаем по-другому, живем в других обстоятельствах и вспоминаем прошлое лишь эпизодически. Только жизнь, которой живешь сейчас, - настоящая, твоя. Однако и за ту, прошлую, неизбежно приходится нести груз ответственности в нынешней. Вот и получается, как в той теории: грешили в прошлой жизни, а в этой расплачиваемся.
Сколько же пройдено уже их, этих завершенных этапов, да и всегда ли возможно констатировать эту завершенность? Ничто не обрывается совсем, потому что есть память и способность анализировать и отслеживать причинно-следственные связи. А это еще и больно…
Захотелось все немедленно записать, ничего не упуская, чтобы потом как-нибудь еще обдумать… Ведь было время из «другой жизни», когда довольно легко писались стихи, и оно было совсем другим, наполненным каким-то смыслом. А потом сама способность писать, кажется, куда-то исчезла, уступив место продолжительной и нудной апатии.
- А, может, именно этим «писательским зудом» я и заболела? – осенило Светлану. Вот и ноет душа от невысказанности. Тогда все поправимо. Если диагноз поставлен и лекарство не в списке дефицитных – недуг может быть побежден. Высказаться, понять себя, а дальше – неважно. Если захочется это когда-нибудь кому-нибудь прочесть – наверное, я не буду против… Или буду? Да и сумею ли заново научиться облекать в нужную форму свои мысли? Мне бы немного уверенности, подсказки, что ли.
Мысли стали путаться, реальность куда-то уплывала, давая отдых бедной голове, которая уже не справлялась с атакующими ее сложными умозаключениями и сомнениями.
Кажется, я засыпаю…
Мысли
теряют связи
со мной и друг с другом
и наполняются новым смыслом
где-то за яви кругом.
Таинства ночи незримы.
Тени
густо на веки
дремой ложатся
и указуют место и время,
где я должна оказаться.
Где мне прожить
то, чего нету,
кричать беззвучно,
летать бескрыло
и позабыть,
очнувшись от света,
то, что жизнью казалось.
…Иль было?
… Земли не видно. Она просто куда-то исчезла вместе со своим знаменитым притяжением и грузом накопившихся проблем. Тело забыло о привычном нытье суставов, и не предпринимая никаких усилий, с легкостью перемещается по небесному пространству. В руках почему-то – книга, которую нужно держать так, чтобы ее могла разглядеть внучка.
Дух захватывает от давно забытого ощущения полного, ничем не омраченного счастья, невесомости и звенящей тишины.
Вдруг эта тишина зазвенела неестественно громко, неприятный резкий звук оборвал все очарование полета. Светлана с недоумением, а затем с досадой обнаружила себя снова на земле, а точнее в постели, около надоедливого будильника, да еще в грустный утренний момент буднего дня, когда, хочешь ты этого или нет, надо вставать, варить кофе и снова отправляться на работу.
Однако сегодняшнее утро было другим. Светлана почувствовала это, лишь только открыла глаза. Что произошло? - Ой, да я же сегодня летала во сне! Бабушка в полете, ха-ха! Что бы это значило? Кому рассказать – ведь не поверят! Стало вдруг удивительно весело, и хорошее настроение уверенно заполнило весь последующий день. Внешне ничего не изменилось, но печаль несбывшихся надежд уже не тревожила, уступив место ожиданию чего-то нового, но уже легкого и безболезненного. Еще более удивительным все это казалось в разгар осени. Наперекор ей, как-то по-весеннему волнующе, в душе поселилось долгожданное чувство неосознанной радости, приближения неизведанного НАЧАЛА. Подсказка и шанс. Ведь не зря же ей, Светлане, именно сейчас дано было снова познать этот полет. Как в детстве, когда все впереди.
* * *
Малышка крутится у зеркала в новой блузочке и приговаривает:
- Ах, какая красивая девочка!
- Ах, как хорошо, что мама родила такого хорошего ребеночка!
- Ах, какая у меня хорошая жизнь!
- Бабушка, ты знаешь, зачем родители родят детей? – Чтобы было весело!
Бабушке Свете весело. Весело потому, что счастлива внучка. Весело потому, что уже ничего не надо менять, а только чуть-чуть поправить. И непременно записать. Захотелось поделиться с крохой радостью ночного полета. Но та только удивленно смеется: «Как это – летать во сне?»
Ну, конечно, зачем ей это, если она еще летает наяву…