Антон Павлович Чехов - один из наиболее спорных и наименее понятых классиков. Он во-шел в русскую литературу “после всех”, когда уже были созданы великие русские романы и драматургия. А спору фарс или трагедия “Вишневый сад” столько же лет, сколько самой этой пьесе.
Он стал (наряду с Достоевским) самым читаемым русским писателем за рубежом. Почему? Потому что все его творчество посвящено человеку. Ни герою определенного времени, ни национальному русскому характеру, а положению конкретного человека в окружающем ми-ре. Каждый рассказанный им случай мог произойти в любой точке земного шара.
Истоки чеховского феномена берут начало в детстве. В Таганроге, где он родился и сформи-ровался как личность, по словам самого Антона Павловича, лишь “пахло Европой”, но повсе-дневная жизнь города мало чем отличалась от подобных портово-рыбацких городов: звучала разноязычная речь, жили люди и из глухой провинции, и из разных городов Средиземномо-рья.
Узнавал жизнь будущий писатель и в отцовской лавке, за конторкой которой ученику гимна-зии предлагалось делать уроки, если в чернильнице не замерзали чернила. По тем временам лавка была центром общения, куда приходили узнать и рассказать новости, поговорить о жизни. Все население города, вся “галерея человеческих типажей прошла перед юным Чехо-вом в бытовой обстановке”. Из отцовской лавки впоследствии сформировался и великолеп-ный “мир вещей” произведений Чехова. Эта лавка была местом надежд на лучшую жизнь и их крушением. Детские годы, суровое семейное воспитание, разорение отца оставили глубо-кий след в душе будущего писателя.
Размышляя о неудачах собственной семьи, он понял, что человек - главное действующее ли-цо любого события. И стал изучать его как врач, но еще больше как писатель.
Собирая “Осколки московской жизни” для журнала Лейкина, начинающий писатель исходил вдоль и поперек всю Москву, заглядывая в полицейские участки, адвокатские конторы, трак-тиры и богадельни. 77 рассказов, вошедших в сборник “Пестрые рассказы”, выдержали 14 изданий! Он добродушно высмеивает свойственные человеку недостатки, а в более зрелых произведениях - ситуации из жизни врачей, учителей, купцов.
Когда Чехов замахнулся на пьесу, публику испугала новизна чеховской драматургии: не было сюжетно-фабульного движения, сложно воспринимался новый язык драмы. К тому же спек-такль в Петербурге был неудачно поставлен, на премьеру пришла случайная публика... А че-рез два года “Чайку” ждал в Москве потрясающий успех. Чехов забыл своего обещания не писать больше пьес. И с особой глубиной раскрыл образы русской интеллигенции, “поги-бающей от бездуховности, неврастении, безволия, сознания своей оторванности от нацио-нальной жизни”.
Корень духовного мещанства он видел не в отдельной социальной прослойке, а в безнадеж-ной и неизлечимой мелочности человеческой природы, превращающей всю нашу жизнь в сплошную мещанскую драму.
Лев Толстой как-то упрекнул Чехова в отсутствии мировоззрения. Любовь к людям, уважение человека, философское отношение к жизни и есть вера Чехова, его религия и мировоззрение. Чехов всю жизнь боролся с главным врагом - пошлостью, писал М. Горький, ее он осмеивал и ее изображал бесстрастным, острым пером, словно каждый раз с укором восклицая: “Скверно вы живете, господа!”.
В небольшой публицистической статье о Н. Пржевальском, Чехов говорит о “людях подвига, веры и ясно осознанной цели”. Но он и сам способен на поступок. С удостоверением коррес-пондента “Нового времени” отправляется на Сахалин. Больной чахоткой, он совершает дол-гое и изнурительное путешествие на каторжный остров с одной целью - изучить, как на са-мом деле живется людям на каторге. Во время поездки пишет очерки “Из Сибири”, на остро-ве переписал ссыльнокаторжное население, заполнив десять тысяч карточек! Все увиденное нашло отражение в “Острове Сахалин”, где за строгими и сухими фактами и цифрами “чув-ствуется опечаленное и негодующее сердце писателя”. Эта поездка оказалась важной для по-следующего творчества: “У меня ...чертова пропасть планов, - писал он А. Суворину. - Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошел - черт меня знает”.
Подвижничество не оставляет его, и, став землевладельцем, в собственном имении Мелихово бесплатно два года во время чумы работал врачом, обслуживая 26 деревень, 4 фабрики и мо-настырь, организовывал медицинские пункты. Почти пять лет мелиховской жизни он посвя-тил строительству школ - изыскивал средства, придумывал лотереи, подписки, любительские спектакли. Вкладывал собственные деньги, сам чертил планы зданий, закупал материалы, следил за ходом строительства.
Он отказывается от звания академика в знак протеста против отклонения царем избрания академиком М. Горького...
К концу века внук крепостного и сын мелкого лавочника, уездный врач мещанского сословия стал высочайшим повелением потомственным дворянином и кавалером ордена Станислава Ш степени.
Наблюдая людей на краю бездны, Чехов не видел выхода, он только верил, что “Бог сжалится над нами... и мы увидим жизнь светлую, прекрасную”...