Дождливая осенняя ночь начала 90-х, Кёнигсберг.
Зыбкое пламя свечи и шёпот любящей женщины: "Мальчик мой, только мой!"
Мягкие длинные волосы, пахнущие чем-то цветочным, падают мне на лоб, и мягкие губы пробегаются по лицу.
"Мальчик мой" - эхом звучит в ушах.
На мою щеку тихо и неожиданно падают две женские слезинки.
Скоро, очень скоро мы расстанемся.
Навсегда.
И я больше никогда её не увижу.
Партийная кличка у неё была Весна. Почему Весна? Да потому что в веснушках. Задорная, задиристая задавака. Студентка, комсомолка и просто красавица, хоть и старше меня на 6 лет.
Когда она шла по улице этого старинного восточнопрусского города в мини-юбке, цокая каблучками - то строй военно-морских курсантов неизменно оборачивался ей вслед. Жила она с родителями и младшей сестрой в шикарной по тем временам трёхкомнатной квартире, а я - скромный студент, ютился в общаге-девятиэтажке, что возле постамента с танком Т-34.
У общаги была партийная кличка: "Слава КПСС", потому что эта надпись большими буквами загоралась каждый вечер у неё на крыше.
Мы познакомились, когда я был в сильно растрёпанных чувствах: шутка ли - меня бросила первая в жизни женщина, да не просто бросила - а с мордобоем! Синячина меня под глазом отливал дивным перламутром, а её губы (которые я так недавно целовал)превратились в два распухших вареника.
Ходили слухи, что Весна была маленько ведьмой. А может - и не ведьмой, я у неё удостоверения не спрашивал, но глазищи у неё были зовущие и зелёные, да и на картах она гадала весьма профессионально. Нежданно-негаданно нагадала мне такого, что потом понасбывалось с ужасающим постоянством. Но меня почему-то всегда подсознательно тянуло ко всяким добрым колдуньям, поэтому мы стали дружить. Вы не поверите, но мы действительно просто дружили. Как потенциальный объект для траха я её тогда совершенно не воспринимал, а она, как потом оказалось, меня на этот высокий пост воспринимала очень даже. Но я об этом, разумеется, осведомлён не был. Зато прекрасно знал, что мужская часть населения называет её стервой. Вот так, с придыхом, качая головой вслед её бёдрам: "Стервааааа!".
Дискотека, посвящённая дню юрфака, гремела на всю общагу и её окрестности. Под потолком крутились сполохи стробоскопов, моргали фонари цветомузыки, а из колонок лилась жутко модная тогда диско-музыка. Я, как водится, восседал за пультом, а хитрая Весна, которой уже донесли о разрыве моего романа во всех ужасающих подробностях, распустила слух о том, что она подобрала парашютиста и, накручивая на палец свою длинную цепочку, лукаво поблёскивала глазами в темноте. Мой "фонарь" она чуть раньше заботливо зашпаклевала тональным кремом типа "Балет".
Бывшая подруга, которой, разумеется, тоже донесли о появлении Весны на горизонте, замазала губы тонаком с тем же названием (потому что советская промышленность другого крема не производила), навела боевую раскраску и примчалась на дискач, но прорваться ко мне так и не смогла, так как блатное место возле ди-джея было уже плотно оккупировано плутовкой с веснушками.
Весна оказалась мастерицей на интриги: взгромоздившись ко мне на коленки, она выключила настольную лампу, и, пока гремел медляк,так искусно изобразила обжиманцы за пультом, что поверили даже мои однокурсники, которые потом долго хлопали меня по плечу и восклицали: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын! Охомутал таки её". На самом же деле мы хихикали, уткнувшись друг другу в плечо, и наблюдали за бесновавшейся в отдалении бывшей. В общем - вечер удался.
После окончания дискотеки я принялся таскать аппаратуру и колонки к себе на этаж общаги. Весна стянула с меня рубашку, повязала её поверх своего вечернего платья а-ля Ким Бэссинджер в "9 1/2 недель" и в этом ковбойском наряде не спеша процокала мимо обалдевшей публики в мою пустую комнату, надёжно закрепив успех. Бывшая, пройдя мимо, испепелила её взглядом. Но в ту ночь между мной и чаровницей не произошло ровным счётом ничегохоньки. Да-да, такие были времена. Мы протрепались всю ночь на всевозможные темы, а наутро уснули, обессиленные, по разным койкам.
Вот так нежданно-негаданно я приобрёл единственного за всю жизнь друга-женщину.
Разрыв отношений с бывшей я ещё какое-то время сильно переживал. Штырило меня не на шутку, болтало, как самолётик в грозу. Шёл по приборам, но всё же выгреб за облака. Однажды мне стало настолько хреново, что я пришёл домой к Весне, сел в изнеможении на табуретку, а она подошла, по-бабьи обняла меня стоя, и, ни слова не говоря, стала гладить по голове, а я, как кутёнок, уткнулся в вырез её фланелевого халата. До сих пор помню этот момент, в котором не было абсолютно никакой эротики, хотя под халатом у неё не было совершенно ничего. Она просто стояла и молча гладила меня, а я, закрыв глаза, чувствовал, как силы возвращаются ко мне, а уверенность разгоняется по венам, как глюкоза из шприца.
Всё-таки было в этой женщине что-то сверхъестественное. Всё-таки что-то было. Но что она тогда во нашла во мне, худеньком и взъерошенном, как воробушек, студенте?
Соблазнила меня, конечно, она. В те далёкие времена я ровным счётом ни хрена не смыслил в женщинах и наши отношения не зашли бы дальше дружбы. Поэтому Весна, улучив момент на майском празднике, уволокла меня к себе в пустую хату, где на следующее утро я проснулся в широченной двуспальной кровати её родителей. Весна с невозмутимым видом светской львицы, накинув полупрозрачную ночнушку, довольно зыркала на меня своими зелёными глазищами и медленно расчёсывала волосы перед трюмо, а я, красный от смущения, лихорадочно натянул на себя под одеялом трусы и не знал, что делать дальше. Как казалось, я был у неё вторым мужчиной, как и она стала моей второй женщиной и одновременно Верховной Учительницей.
Женщине на сеновале много не нужно. Они, как кошки, тянутся к ласке: ну погладь меня, погладь!
И слова ласковые на ушко пошепчи! И за ушко покусай!
И довольно мурчат, постукивая коготочками по животу в меру упитанного мужчины.
Женское тело - всего лишь инструмент. Кто-то извлекает из него божественную Песнь песней, а кто-то способен проиграть всего лишь жалкий Собачий вальс. Мне же посчастливилось высечь её первый в жизни оргазм.
Может быть - именно это привело в действие какие-то её скрытые механизмы, а может - и что-то другое, но именно Весна сделала из меня того коварного, но доброго обольстителя, кто не мог сказать даме "Нет". Повинуясь какому-то своему тайному замыслу, она стала потихоньку, день за днём обучать меня тайнам и премудростям женской сущности, пытаясь разъяснить алгоритм ответа на вопрос: "Чего же хотят женщины?", предоставляя себя в качестве ядерного полигона для моих испытаний. Я залезал в такие потаённые уголки обмена дыханием, что порой становилось страшно.
Однажды я наивно спросил её: "Весна, а за что тебя мужики стервой называют?". Она горько рассмеялась: "Милый мой мальчик, стерв в природе не бывает, это - сказочный персонаж. Просто они чуют, что им меня не трахнуть".
То, что было рассказано ведьмой - передать другим невозможно. Это въедается только в подсознание адресата. Я пытался, но пальцы не слушаются. Набирал текст, потом стирал его и снова набирал. Никак. Поэтому никаких громких сенсаций и разоблачений не будет.
Ибо тьма не позволит.