Глава седьмая.
Начальник Главного управления имперской безопасности Рейнгард Гейдрих тайные передатчики, активизировавшие свою работу с началом войны в России, называл «пианистами».
После двадцать второго июня служба радиоперехвата засекла сразу несколько новых передатчиков. Несомненно, они были связаны с русскими.
Русская разведка, лишенная теперь возможности пользоваться связными, должна была перейти к единственной оставшейся форме связи — радио.
Выслушав соображения Гейдриха, рейхсфюрер СС Гиммлер спросил:
— И много оказалось этих… «пианистов»?
Гейдрих назвал число.
— Ого! Целая капелла…
— «Красная капелла»[15], рейхсфюрер…
— Да, да… И кому вы думаете поручить это дело? Может, Канарису?
— Я бы не делал этого, рейхсфюрер.
— Вы не доверяете адмиралу? Вы ведь, кажется, служили с ним на крейсере «Берлин»?
— Да, мы служили вместе. И тем не менее…
— У вас есть доказательства? — перебил Гиммлер.
— Адмирал вне подозрений… Но люди из его ближайшего окружения не внушают мне доверия.
— Кто именно?
— Полковник Остер.
— У вас есть факты?
— Я недавно узнал, что тайна рейха — день, когда наши войска должны были перейти границу Голландии, был известен голландскому правительству.
— Откуда это известно вам?
— От бывшего начальника голландской секретной службы.
— Где он сейчас?
— Сидит у нас в лагере.
— Ну а при чем здесь Остер?
— Остер был дружен с военным голландским атташе полковником Сасом…
— Ну, мало ли кто с кем дружен… Вы ведь с Канарисом тоже друзья, — пустил шпильку Гиммлер, но Гейдрих сделал вид, что не воспринял этой колкости, и продолжал:
— Накануне того дня, когда в Гаагу ушла шифровка, Остер встречался с Сасом.
— Ну, это уже кое-что, — проговорил озабоченно Гиммлер. — Пожалуй, вы правы. Канарису не стоит поручать это дело. Фюрер в последнее время им недоволен. Когда недавно зашла речь об адмирале, фюрер перебил меня: «Канарис! Канарис!.. Я не хочу слышать этого имени… По тем данным, которые он предоставил мне перед началом восточной кампании, у русских уже не должно остаться ни одной боеспособной дивизии…» Кстати, Гейдрих, вы ничего пока не говорите фюреру о «пианистах». Не надо его пока волновать. Он и так в последнее время сильно нервничает… Доктор Морелль сказал мне, что боли в желудке у фюрера явно невралгического характера… Так кому вы хотите поручить это дело?
— Шелленбергу.
— Что ж… Решение верное. Вальтер справится.