Маша постояла немного и вышла. Замуж.
Поначалу все в новой жизни казалось необычным. Завтрак на двоих по утрам, собака, приносящая тапочки, друзья мужа и их разговоры, шелковые цветы которые извлекал из цилиндра молодой муж.
Маша вышла замуж за фокусника.
Как ни крути, а для нее это была выгодная партия. В их маленьком сонном городке это была единственная возможность не сойти с ума. Все-таки, муж, возвращающийся домой в одиннадцать вечера в гриме - лучше, чем муж, возвращающийся после полуночи пьяный. Опять же, детям не скучно, когда они появятся.
Маше тоже не было скучно. В шляпах то и дело объявлялись кролики, среди шарфиков подремывал питон, в тапочках ютились белые мыши.
- Реквизит, - мило улыбаясь, пояснял муж. - Издержки профессии.
Муж у Маши был красив. Чертовски. Стройный, смуглый, с огромными черными глазами, и при взгляде на него почему-то охватывала смутная тоска по дальним жарким странам, где разноцветные попугаи ругаются, как у нас воробьи, гнутся от морского ветра пальмы и соленая, невообразимо прозрачная вода, накатывает на песок с тихим шорохом.
Однажды Маша открыла чемодан, а там лежала девушка. Очень красивая, в прозрачном трико и блестках. Блесток было больше, чем трико.
- Ты не мог бы оставлять на работе свой реквизит? - не выдержала Маша.
Муж открыл шкаф и вытащил оттуда за шиворот молодого человека.
- Это было задолго до того, как мы познакомились! - воскликнула Маша.
Они поругались.
Муж взял и превратил ее в бабочку. Маленькую, серую, похожую на моль.
Стоило больших усилий превратиться обратно. Получилось не сразу.
Муж к тому времени ушел на репетицию вместе с реквизитом.
Маша постояла немного и вышла. Из дома.
Она работала ветеринаром и лечила маленьких цирковых лошадей. У них часто случалось головокружение от бесконечного бега по кругу манежа.
От бесконечного бега по кругу: работа-дом-рынок, Маша тоже чувствовала головокружение и немного опасалась превратиться в лошадь.
Она бродила, бродила и добрела до площади. Остановилась, глядя на ярко освещенное здание цирка. С одной из афиш улыбался ее муж.
- Свинья, - сказала Маша и пририсовала ему пятачок и свиные уши.
Прислушалась. Никто в цирке не кричал дурным голосом, и не выбегал на улицу, сметая все на своем пути. Представление шло своим чередом.
Значит, не получилось, подумала Маша, пожала плечами и пошла на конюшню.
Маленькие лошадки отработали свой номер и теперь мирно жевали сено.
- Здравствуйте, лошадки, - сказала Маша.
- Здравствуйте, Маша, - ответили лошадки.
- А меня в моль превратили, - пожаловалась Маша.
- Бывает, - посочувствовали лошадки. - Но, моль, это все-таки бабочка. И когда она летает, все начинают хлопать в ладоши. Это так романтично и весело.
Маша дала лошадкам морковки.
За стенами конюшни послышались аплодисменты и фанфары. Представление закончилось и зрители пошли домой. Маша тоже пошла и по дороге подслушала, что номер у фокусника сегодня был - ну просто отвратительный. И голуби оказались бумажные и не летали, и цветы из шляпы так и не появились.
Маша дошла до дома и остановилась, глядя на свои освещенные окна. Городок спал. Он всегда спал - маленький, наивный городок, в котором ничего не менялось из года в год, и даже цирк не уезжал на гастроли.
Маша попробовала представить себе: вот она каждый день выходит на арену и видит одни и те же лица. Каждый день. И точно знает, что никогда ничего не изменится. А так хочется новых ощущений. И впечатлений. И чувств, бьющих через край. И каждую ночь - видит во сне море и маленький, словно лепесток, парус на горизонте.
- Ты потерпи немного, - сказала Маша свету в окнах. - Я же не виновата, что нового доктора, который понимает язык животных, все нет и нет, а лошадки болеют и их надо лечить. Ты потерпи еще чуть-чуть. Мне скоро пришлют замену и мы уедем. Хочешь, устроимся в другой цирк, а хочешь - уедем просто так.
Она тихонько поднялась по лестнице домой. Муж сидел за столом и пил.
Сейчас ее семья была похожа на сотни других семей - бледная жена в дверях кухни и пьяный муж за столом.
На столе - селедка на газете, бутылка водки, черный хлеб. И тоска, густая и тягучая, разлегшаяся посреди стола темной тенью.
Из картины выбивался только мятый букет шелковых цветов, валявшийся в углу.
Маша подобрала его и отряхнула.
- Завяли, - глядя на искусственные цветы стеклянным взглядом, сказал муж. - Сразу, как я… Маш, ты меня прости.
- И ты меня прости.
Он уткнулся головой в ее плечо и тут же уснул.
Маша поставила цветы в вазу с водой, и они стали потихоньку выпрямляться.
Она превратила тоску в соль, водку в вино, селедку на газете в селедку под шубой, черный хлеб оставила, как есть, потому что во всем надо знать меру и Маша ее знала.
Потому, она знала, что вышла замуж за фокусника, но ее муж не знал, что женился на волшебнице.