(Рассказ о Прасковье Луполовой.
"Параше - сибирячке")
Давно, лет двести с небольшим,
Не помнят даже старики,
Сибирский городок Ишим
Возник на берегу реки.
А раньше здесь на сотни миль,
Шумел вокруг степной ковыль.
Орёл-стервятник зорким глазом,
Охватывал всю землю разом.
От ветра трепетал камыш,
К воде он гнулся, сколько мог.
Но человек нарушил тишь
Построил Коркинский острог.
Кормились люди от земли,
Пахали, сеяли и жали.
И вероятно, от любви,
Детей своих рожали.
Не проходили люди мимо
Ловили, рыбу не таясь,
Недаром на гербе Ишима
Красуется карась.
Хоть и полно вокруг болот,
Но разводили люди скот.
Шкуры дубили, мяли,
На что-нибудь меняли
Но иногда на тихий брег,
Степняк свой совершал набег.
Звенела сталь, клинки сверкали,
Со свистом стрелы пролетали.
Но древний Коркинский острог,
От басурман отбиться смог.
Жила в народе высока,
Былая доблесть Ермака.
И соплеменники Кучума,
Сворачивали свои чумы,
И убирались восвоясь,
В степи на время затаясь.
Сам хан Кучум великий,
Как летопись о том гласит.
В двух днях пути от Ика,
Был раньше, на Оби разбит.
И весть о том узнавший, всяк,
Был рад, что дорогой ясак,
Платить не надо больше хану.
Ясак бил больно по карману.
Всё это было так давно,
Но было, всё – таки оно,
А время ярмаркой весёлой
Бежит по городам и сёлам!
Век девятнадцатый начался
Начало самое ему,
А восемнадцатый умчался
Куда, зачем, и почему?
Туда, куда и всё уходит
Не повернуть ведь время вспять,
Пристанище себе находит,
Чтоб на грядущее влиять.
Без прошлого не быть и нову
И лет ушедших череда,
Она для нового, основа
Так есть, и было так всегда.
Ишим, он городишко малый
Стоит на берегу реки,
Служил форпостом он, заставой
И в нём служили казаки.
Построен на бугре высоком
Хорош вокруг его обзор,
Во времени, от нас далёком
Построен, как острог, дозор.
А рядом деревеньки малы
Стоят к Ишиму прилеплясь,
В них люди русские удалы
Живут, в домах своих ютясь.
В губернском городе Тобольске,
Что был столицею Сибири,
Был часто слышан говор польский
Поляки ссыльные в нём жили.
В Ялуторовске, в Заводоуковске,
Да и в Ишиме нашем тож,
Был также слышан говор польский
На наш сибирский не похож.
Суда в Сибирь, где жизнь сурова
И климат, тоже тут не мёд,
Из года в год, и снова, снова
Преступный гнали всё народ.
В почтенье строгом снимем шляпу,
Звенят уныло кандалы,
Суда, когда-то по этапу,
В Сибирь преступников вели.
Озлоблены, угрюмы взгляды,
То наши прадеды, деды,
Своей судьбе они не рады
Не избежали той беды.
В Сибирь, на долгое изгнанье,
За нрав свой русский, непокорный.
Хлебнув и горя и страданья,
Тут жили долго, жизнью чёрной!
И, Жиляковка, деревушка
Стояла рядом с городком,
И пела песнь в лесу кукушка,
Катилась жизнь себе рядком.
Люд деревенский пахал, сеял,
А, кто – то в городе служил,
Мечты особой не лелеял
В заботах и работе жил.
Суда в сибирский край суровый,
Где ссыльный проживал народ,
Был также сослан ссыльный, новый
И жил он тут не первый год.
А с ним жена и дочь Параша,
А ещё бедность, нищета.
О них и будет повесть наша
Замысловата, не проста.
Тот ссыльный, прапорщик Григорий
Служил в полках знатных, гусарских,
Он с тех, военных категорий
Что состоят на службах царских.
Участник нескольких кампаний
Очаков брал, и Измаил,
Хоть не достиг высоких званий,
Всё ж, царю батюшке служил.
Он с Малороссии был родом
И родилась Параша там,
В 1784 годе
О том известно нынче нам.
Имел серьёзную растрату,
Был полковым он казначеем.
За то покинул свою хату
И о том сведенья имеем.
И близ Ишима, в Жиляковке,
С семьёй на поселеньи жил,
Имел понятье о сноровке,
И всё же, с бедностью дружил.
И домик был, точней лачуга
Держал хозяйство, что убого,
Его вела его супруга
Перебивались, «ради Бога».
Их дочь, Луполова Прасковья
Ей помогала в этом деле,
Из того ж, ссыльного сословья
Была девица, уже в теле.
И недурна лицом, послушна,
Честна, отца любила, мать,
Не выносила жизни скушной
Ходила в хоровод плясать.
Бывало, мать зовёт: «Праскута,
Ходе до дому почивать»,
Параша, наша, уже тута
Слушалась батюшку и мать.
Не изнывала от безделья
Вязала, шила вышивала,
Любила разно рукоделье
И по хозяйству хлопотала.
Отец в суде земском, в Ишиме
Бумажный переписчик был,
Там, в месяц он за три с полтиной
В той канцелярии служил.
На службу раньше всех являлся,
Хотя и жил за две версты,
Работу потерять боялся
Чтобы избегнуть нищеты.
Ходил одетый крайне бедно
И летом, и в метель зимой.
Знал, что в мороз ходить так вредно
А, что поделать, Бог Ты мой!
Как бы свести концы с концами
И, по миру бы не пойти,
Не всем, с богатыми отцами
В довольстве, сытости расти.
Кому по нраву жизнь такая,
Григорий, он не сибиряк,
И лучшей жизни прелесть зная
Забыть её не мог никак.
Параша слышала, нередко
Отец грустил о прошлых днях,
Он вспоминал могилы предков
Где захоронен был их прах.
Там в Малороссии любимой
Именье было у него,
И дворянин он был там чтимый
Теперь же, нету ничего.
Спина и ноги плохо гнутся
Здоровье уж давно шалит,
Как бы на родину вернуться?
Закон, вот только не велит.
Да и сама Параша, тоже
Себе желала лучшей доли,
Как они жили, жить негоже
В печали, нищете, неволе.
Родителей всё умоляла
В столицу отпустить её,
И умоляла их, немало
И дело сделала своё.
И взяв от них благословенье
С одним единственным рублём,
Навстречу разным приключеньям
В люди пошла, своим путём.
В столицу, в Петербург, с прошеньем
К царю - монарху, на поклон,
Добиться у него прощенья
Помиловал отца, чтоб он.
В сентябре 1803 года
В день Рождества Матери Божьей,
Была осенняя погода
Пешком отправилась в путь сложный.
С Ишима и до Камышлова
Пешком всё шла, и шла она,
И отдыхала, и шла снова,
Надеждой, верою полна.
Сибирский тракт, то есть дорога
Ведёт в Европу, до царя,
А на пути препятствий много,
Но тракту, всё «до фонаря»!
Будь ты богат и едешь цугом,
Или с котомкой за спиной,
Ты тому тракту будешь другом
Ты для него есть странник свой.
А, рядом с трактом, недалече
Деревни притуляясь, стоят,
Котомки тоже тянут плечи
Пристать на отдых всем велят.
Отночевать, испить водицы,
Немного хлеба пожевать,
А утром, Богу помолиться
И снова путь свой продолжать.
Параша медленно, но верно
На запад свой держала курс,
И вёрст шестьсот, где–то, примерно
Прошла, свой исчерпав ресурс.
Но всё же, добры люди наши
Параше оказали честь,
В попутчики взяли Парашу
Ей, разрешив в подводу сесть.
К Екатеринбургу, на подводе
Она продолжила свой путь,
При всякой ехала погоде
Устала, надо отдохнуть.
Места Сибирские глухие
Леса, болота, звери тут,
Есть и разбойники лихие
Людей на тракте стерегут.
Да, что возьмёшь ты с той Параши?
Котомка, да ржаной сухарь,
Продолжим дальше сказы наши,
Её ведь ждёт в столице царь.
Народ наш русский сердоболен
Он не прогонит тебя прочь,
Будь обездолен ты, иль болен
Готов всегда тебе помочь.
Параше люди помогали,
Узнавши цель её пути,
Кормили и ночлег давали
Благословляли в путь идти.
В Екатеринбурге приютили
Две барыни добры, Парашу,
Кормили, грамоте учили
И подавали с водой чашу.
Одна, Татьяна Метлина,
Друга, Агафья Горбунова,
Зима прошла, весна пришла
Запели птицы в лесу снова.
И в Петербург идти, они
Вдвоём Парашу снарядили,
У них жила. За эти дни
Девицу эту полюбили.
За её душу благородную,
За её добрые дела,
Она любовь ту, всенародную
В стране своей приобрела.
Параша на барках до Вятки
Дорогой водною плыла,
Пути её были не гладки,
Но были добрыми дела.
Пешком от Вятки до Казани
Продолжила она свой путь,
К монарху шла не в наказанье,
А, чтобы честь отцу вернуть.
В монастыре Нижегородском
Крестовоздвиженский он есть,
В сем месте чинном, благородном
Пожить, ей оказали честь.
С игуменьей вела беседы,
Молилась Господу она,
И отступали горе, беды.
Добрых надежд была полна.
Игуменья же, Дорофея
Параше, за её труды,
Словно, как сказочная фея
Дала и денег и еды.
И в путь дорогу проводила,
А путь через Москву лежал,
Видно Мать Божия водила
Иль Сам Господь ей помогал.
Придя в Москву, Параша наша
В ней две недели провела,
Хоть в детстве «ела мало каши»,
А оказалась так смела.
Там госпожа Стрекалова
Дала Параше свой приют,
Приняв участие немалое,
Создав заботу и уют.
И снова, из Москвы в столицу
Параша свой держала путь,
Её, как перелётну птицу
Назад теперь не повернуть.
Путь долог в Питер из Ишима,
Обувки, пары две сноси,
Там царственна Особа, чтима,
Александр первый, царь Руси.
Пробыв в пути чуть меньше года
Был месяц август на дворе,
Какая там была погода?
Пишут о том в календаре.
В году 1804 – м
В Санкт-Петербург она пришла,
Здесь в граде, в памяти не стёртом
Вновь покровителей нашла.
Княгиня Дарья Трубецкая,
Голицына Авдотья тож,
Парашу приняли, лаская
И ей представили вельмож.
Также Юсупова Татьяна,
Вадковская Екатерина,
Параше помогали рьяно
По доброте, а не от «сплина».
Представили императрице
Ну, то есть матери царя,
Было Параше, чем гордиться
Свой путь проделала не зря.
Супруге царской, Лизавете
Представили Парашу тоже,
И, не замедлил царь в ответе
Дал поручение вельможе.
Сенатор Осип Козодавлев
Дело Луполова смотрел,
Был документ царю представлен
Помимо прочих других дел.
Григорий, девицы отец
Без всякой от властей помехи,
Мог из Ишима, наконец
На «место прежнее» уехать.
Чинов, дворянства, не вернули,
Но и за это, слава Богу,
Что жизнь так круто повернули
Хорошего ведь, понемногу.
Постановлением Сената
От декабря 1804 года,
Постановление то, свято
Всему Луполовскому роду.
А в году следующим за этим
Луполовым царь разрешил,
Жить, где Луполов сам наметил
Только в столицах, чтоб не жил.
Папаша стала знаменита,
Коль оказал ей сам царь честь,
Вся Петербургская элита,
Знакомство с нею хочет свесть.
И в честь её стихи слагали
С неё писали и портрет,
Парашу на Руси все знали
Сейчас таких девиц уж нет.
Теперь же, ценится другое
Критерии пошли не те,
Богата, дрыгаешь ногою
Будешь всегда «на высоте».
А где душа, а где страданье?
Обыденный патриотизм?
Да, ни к чему эти стенанья,
Коль это наша с вами жизнь.
Приглашена в дома богаты
Министры вьются вкруг неё,
Но не идут к Параше сваты,
Хоть девица, на выданьё.
Так, как Параша захотела
В монастыре монашкой быть,
Долг перед Господом имела,
А ведь долги надо платить.
В Киев, в места его святые
Паломницей Параша шла,
Для неё дни те, не простые
В них благодать она нашла.
В столицу сызнова вернулась
Но не лежала к ней душа,
В столичную жизнь окунулась
И жизнь в столице хороша.
Но эта жизнь не для Параши
В Крестовоздвиженский монастырь,
Уехала Параша наша
Молиться и читать псалтирь.
В Нижнем Новгороде, на Волге
Она три года провела,
И были годы те, недолги
Коль в радость жизнь эта была.
Она чахоткой заболела
Не прошёл даром ей тот путь,
Хоть хорошо пила и ела
Да, видимо не в этом суть.
Сказались странствий тех лишенья
Тревоги, сполохи души,
И дел тех добрых, напряженье,
Хоть и дела те, хороши.
В 1809 годе
В Десятинном монастыре,
Что расположен в Новгороде
В рассвете сил, в самой поре.
Скончалась наша героиня
В декабре месяце, зимой,
Парашу помнит и поныне
Народ наш русский, и иной.
Плита надгробная, над нею
Картина девицы висит,
Я точно утверждать не смею,
Но документ о том гласит.
Здесь в подцерковье, что в соборе,
Закончила она свой путь,
Для всей страны, то было горе
И ты её не позабудь.
Романы, повести, былины,
Фольклор и пьесы и лубок,
Любят в народе и поныне
Подвиг Параши, он высок.
И вряд ли, кто в подлунном мире
Так долг дочерний исполнял,
Хотя последователи были
Мир этот подвиг перенял.
Англичанка М.Янг Шарлотта
В книге своей «Золотых дел»,
Увидела в Параше, что – то
Сравнила с ней Элен Уокер.
В Лондон из Единбурга
Элен, шотландская девица,
Как и Параша к Петербургу
Шла, королю чтоб поклониться.
Её сестру казнь ожидала
В Англии, в Лондоне, в столице,
Лишь одно средство она знала
То, бить челом там первым лицам.
Но, сама автор книги этой
Сказала образно и ярко,
Сие хожденье в Старом Свете
«Прогулка летняя по парку».
Ни климат и ни расстоянья
С Сибирью нашей не сравнить,
Нам ни к чему противостоянье
Нам в мире, дружбе с ними жить.
Есть и французские романы
Автор Мари-Софи Коттен,
И приключения в нём рьяны
В нём не девица, супермен.
В них описание природы,
Да и обычаи тех лет,
Французской все они породы
Сибирь для них, большой секрет.
Ксавье де Местр, гораздо краше
В 1815 году,
Написал повесть о Параше
В ней не писал он «ерунду».
Та повесть в русском колорите,
Неточности устранены,
Хоть, что о ней вы говорите,
Ошибки Коттен учтены.
«Юную сибирячку», повесть
Во девятнадцатый тот век,
Не как, какую – то там, новость
Читать мог русский человек.
Переиздавалась многократно
На русский переведена,
Была та повесть всем понятна
Стала бестселлером она.
«Парашу Сибирячку» пьесу
Создал писатель Полевой,
К ней было много интересу
Был колорит в ней русский, свой.
Александрийский театр ставит
Премьера пьесы предстоит,
Он подвиг Сибирячки славит.
Стал автор пьесы знаменит.
История Параши стала,
Как собирательный роман,
С восторгом публика читала
Сей приукрашенный обман.
Где тут реальная Параша?
И где тут вымысел велик?
Где суть, где мешанины каша?
Вопрос однако, тот возник.
Суть в том, что эдака девица
В стремлении отцу помочь,
Шла из Сибири до столицы
Достойная награды, Дочь!
У высшей власти милосердье
Смогла Параша получить,
Тот свет любви, её усердье.
Всем нам полезно изучить.
Землячка нам, она конечно,
В наших краях она жила,
За жизнь свою, на подвиг вечный
Она в историю вошла.
А, как же нынче, как сейчас?
И помнят ли Парашу люди?
Иль образ тот давно угас?
Давайте, откровенны будем.
Двадцатый век, он был немал,
Но, слава Богу, канул в Лету,
В том веке свой был идеал
В нём для Параши места нету.
Павлик Морозов, и Гагарин,
Но это всё не для души,
Гагарин, он надёжный парень
Его поступки хороши.
А, вот герой ли был Морозов?
Сомненья в том большие есть,
Не идеал, скорее слёзы,
Какая ж доблесть в нём и честь.
Наоборот, отца родного
Подставил Павлик тот под нож,
И ничего в нём нет святого
Нам идеал такой негож.
В том веке кровь, перевороты
И революций суета,
Сам не поймёшь, откуда, кто ты?
И нет в нём Божьего Креста.
Идти к «царю» в Москву, в столицу,
Да упаси Господь меня,
Разве, что тайно помолиться
Жизнь свою, бережно храня.
Вряд там найдёшь ты соучастья,
Как в девятнадцатый тот век,
Без Бога, быть не может счастья
Несчастен будешь, Человек.
А в двадцать первом веке нашем
Быть может память всё ж, жива,
И ту, Луполову Парашу
Взметнёт народная молва.
И, идеал любви дочерней
Вновь освятит родную Русь,
Любовь взойдёт звездой вечерней
Когда? Судить я не берусь.
Знаю одно, в Ишиме нашем
Параше памятник стоит,
Значит, жива ещё Параша,
Звезда Парашина горит.
На площади, что перед храмом,
Храм в честь Угодника Николы,
Стоит на месте видном, самом
Возле церковной стоит школы.
Решительно, в вечность шагая,
С котомкой, с посохом в руке,
Идёт вперёд, преград не зная
К мечте, что где – то, вдалеке.
Памятник этот, скульптор Клыков
Нам всем в подарок, изваял,
Участвовал в деле великом
Ишимец чтоб, Парашу знал.
«Чти отца твоего и матерь твою…»
Так в Божьем сказано Писанье,
Перед Парашей я стою.
Она всем людям в назиданье.
А заповеди надо чтить,
Без этого, мы есть не люди,
По заповедям надо жить,
А иначе, нам плохо будет.
А скольких, по России нашей
Героев затерялся след?
Таких же, как Параша наша
О них и разговоров нет.
Хранят их в памяти архивы,
И документов тех слова,
Пока ещё архивы живы
Память архивная жива.
Задача наша с вами, ныне
Ту память снова воскресить,
Чтоб можно человека имя
Было с достоинством носить.
Спасибо краеведам нашим,
Клыкову, спонсорам, властям,
Без них бы, памятник Параше
Ещё сто лет не видеть нам.
Спасибо жителям Ишима
И коль гостей ещё учесть,
Что не проходят они мимо
И отдают Параше честь.
Всё ж было время, люди чтили
Родителей и стариков,
Сейчас же, многие забыли,
Что к счастью путь, только таков.
Счастье, оно ведь не в богатстве,
И не во власти, не в вине,
А в нашем человечьем братстве
В готовности помочь, оне!
11.04.2011 г. Ишим. Б.И.В.