Любовница террориста
В основу этой маленькой повести положены реальные события, которые случились летом 2001 года в одном из районов Тель-Авива.
Обида.
-------
Ольга стояла перед большим зеркалом,привезенным еще из России. В зеркале отражались её загорелое лицо,золотистые волосы,тонкая талия и крутые бедра. Ее сожитель Борька называл её фигуру «сексуальной гитарой».С Борисом Ольга познакомилась в армии, где служила в «миштерет-ха-гвулот», сокращено «магав». Так в Израиле называют пограничную полицию. В "магавники" принимали только добровольцев. Ольга записалась туда, когда увидала, какие рослые и симпатичные ребята там служат.
Борис не был рослым и симпатичным. Сын владельца обувного магазина, стал солдатом «магава», желая компенсировать свою заурядную внешность, незаурядными поступками. Однако храбростью Борис не отличался. Солдаты его взвода не хотели патрулировать с ним в опасных районах. Ольга хорошо об этом знала потому, что почти всю службу провела в штабе пограничного батальона.
После демобилизации из армии прошло уже два месяца, а Ольга так и не могла решить, что делать дальше? Последнее время она часто вспоминать мать. Прошло более пяти лет со дня их печальной разлуки. В первые годы жизни в Израиле она еще получала письма от матери. Потом письма прекратились.
Ольга понимала, что это значит. Перед её глазами появлялась одна и та же картина.
Родной Саратов.Грязный сквер около «хрущёвок». На траве мужчины и женщины с синими отекшими лицами делят между собой бутылку водки. От этой картины у Ольги сжималось сердце.
Мать Ольги, Наташа, после окончания торговой школы, работала в Саратове на городском рынке контролером. Эта должность делала её центром внимания уроженцев кавказских республик, торгующих цитрусовыми на рынках города. Миллионный Саратов, среди многих дефицитов, страдал и от недостатка цитрусовых. Кавказские мужчины поставляли простым гражданам плоды, рожденные солнцем Кавказа. Всех кавказцев с базара саратовцы называли "грузинами".
Диди - бойкому кавказскому красавцу, понравилась Наташа, но его привлекла не только красота девушки. С её помощью он развернул целую сеть спекуляций на саратовском рынке. Диди привозил с Кавказа большое количество дефицитных продуктов, обуви и одежды, и с помощь Наташи сбывал их без налогов и регистраций на рынке.
Бизнес давал большие прибыли, и чтобы привязать к себе выгодную возлюбленную, Диди вступил с ней брак. Правда, брак был оформлен по фальшивым документам.В Махачкале у Диди была другая семья.
Бойкий кавказец увлекался карточной игрой.Зарабатывая на спекуляциях огромные деньги, он часто проигрывал их. В результате он потерял бдительность и попал в тюрьму. Его возлюбленную тоже привлекли к уголовной ответственности, но она получила условное наказание потому, что была беременна.
После тюрьмы, Диди в Саратов не вернулся. Своего настоящего отца Ольга никогда в жизни не видела. В действительности отец Ольги не был грузином. Он был горский еврей по фамилии Галахов. Ольга узнала об этом только тогда, когда поступила в школу.
Детство Ольги прошло, как и у сотен тысяч советских детей, у которых не было отцов. Мать любила её и была с ней ласкова. Когда Ольга стала подрастать, мать очень изменилась. Во время «перестройки» она потеряла работу на заводе и опять вернулась на рынок.
Там она начала пьянствовать.
В их однокомнатной квартире стали появляться пьяные мужчины. Пьяная мать,не стесняясь дочери,ложилась с ними в постель. Иногда случались отвратительные скандалы и драки. Когда мать трезвела, она плакала, становилась перед дочкой на колени и просила прощения, но потом всё начиналось сначала.
Их соседями была бездетная, еврейская семья. Когда Ольга была ребенком, соседи полюбили девочку, приглашали её к себе, угощали сладостями, дарили игрушки. Последние годы,когда жить в своей квартире стало невозможно, Ольга часто приходила к соседям. Однажды ночью мать напилась до беспамятства. Её партнер - лысый мужчина полез к 14-летней девочке в постель. Ольга в ужасе прибежала к соседям. Всю ночь соседи успокаивали испуганную девочку. Наутро глава семейства Наум, покачав головой, сказал со вздохом: «Нельзя, чтобы ребенок погиб! Все-таки еврейская кровь!» Вскоре он устроил её в интернат, который организовало в Саратове Еврейское Агентство Сохнут.
Скрип двери прервал тяжелые раздумья. Ольга с удивлением увидела на пороге мать Бориса, по имени Злата. Взгляд Златы не предвещал ничего хорошего. Она была совсем не похожа на ту Злату, которую Ольга впервые увидела, когда Борис предложил ей отпраздновать Рош-ха-Шана (Новый Год по еврейскому календарю) в его семье. Праздничные отпуска Ольга проводила в гостиницах для одиноких солдат. Она с радостью приняла приглашение Борьки. Ей очень хотелось почувствовать немного семейного тепла. Семейство Борьки приняло её с почетом. За праздничный стол Ольга сидела между Борькой и Златой.
После окончания праздничного отпуска Борька и Ольга отправлялись в свою часть. На прощание Злата обняла Ольгу: «Моя сладкая девочка! Береги Борю! Он теперь тебе, как родной! А я тебе, как мамаша!»
Незваный визит «мамаши» удивил Ольгу. Но она решила молчать и разобраться в чем дело. Не надевая халата, она продолжала расчесывать волосы. «Долго ты будешь показывать мне свои прелести? Я тебе не мужчины, с которыми ты сразу ложишься в кровать!»,- медленно проговорила Злата.
От жгучей обиды у Ольги на глаза навернулись слезы. Но она уже ожидала подобного развития событий и подготовилась к ним.«Есть у меня подарок для Вас Злата Абрамовна!»: сказала Ольга спокойно: «Беременная я от Вашего Боречки! Скоро два месяца!»
Злата подскочила, как укушенная змеем: «Что тебе в голову ударило! Какие слова говоришь?» Но, наверное, в голову ударило Злате. Она покраснела, как рак, и села на неубранную постель.
Ольга продолжала наступление:«Я знаю, что Вы меня не хотите. Вы считаете, что Вашему Боречке нужна другая жена. Пусть будет так! Ваш Борька не большое сокровище! Без него проживу! Только отдайте мне эту квартиру! У Вас есть еще много квартир и много денег, а мне жить негде!» Ольга сделала многозначительную паузу и, глядя в глаза оторопевшей Злате, продолжила: «Запомните, «мамаша», если через две недели Вы эту квартиру на меня не оформите, я на аборт не пойду! Будет Ваш Борька платить мне элементы долго, долго…».
Когда Злата выходила из квартиры Ольга крикнула ей вслед: «Что бы Борька близко ко мне не подходил!» и заплакала, прижавшись к дверному косяку.
Будни и развлечения.
-------------------
Каждое утро автобус отвозил Ольгу на завод, где она восемь часов паяла детали для микропроцессоров. Работать приходилось под микроскопом в безжалостно ярком свете. От этого света слезились глаза. Скучное время наступало, когда она приходила с работы.
Вначале её очень радовала квартира, которую она получила от родителей Борьки. Всю жизнь она была лишена собственного жилья, поэтому ей доставляло большое удовольствие благоустраивать свое «гнездышко». Но вскоре ей это надоело.Единственным развлечением было посещение в «моцэй–шаббат» (субботний вечер) знаменитой дискотеки «Аквариум».
«Аквариум» - дансинг уникальный. Он отличался от подобных заведений не только роскошным танцевальным залом и ловкими «диск-жокеями»,но и тем, что эта дискотека располагалась на берегу моря рядом с дорогими многоэтажными отелями. «Аквариум» был самым популярным местом для состоятельных туристов и «золотой» израильской молодежи.
Цена билета в «Аквариум » была доступна только состоятельным людям. Юных и привлекательных репатрианток из России в «Аквариум» пускали бесплатно. Они и были центром притяжения этого заведения. В субботний вечер,еще до появления первой звезды, перед «Аквариумом» выстраивались очереди этих девушек.
В очереди,у входа в «Аквариум» Ольга познакомилась с Лизой Гольдберг. У Лизы была привлекательная внешность; худенькая, стройная с огромными темно-карими глазами, в которых застыла вечная еврейская печаль.Такая же печаль царила и в семействе Гольдберг. Мать Лизы - преподаватель сольфеджио Харьковской консерватории, вынуждена была работать уборщицей, а отец - бывший преподаватель литературы, с трудом нашел работу на складе утиля.Ольге нравилось бывать в этой скромной, интеллигентной семье, где, несмотря на житейские невзгоды, царили добрые, сердечные отношения.
Лиза все еще имела иллюзии встретить в «Аквариуме» порядочного человека. Ольга уже хорошо знала нравы израильских «плейбоев» и в «Аквариум» её тянуло только желание развлечься.
Однажды Ольга увидела среди танцующих пар знакомую фигуру Борьки. Он уже здорово растолстел.Его живот висел над поясом. От бывших армейских сослуживцев Ольга слышала, что Борька учится на юридическом факультете в университете. «Этот подонок будет судить людей!» - с горечью подумала Ольга, и в голове у неё созрел план.
Она шепнула Лизе несколько слов, и Лиза, в ритме танца, оказалась рядом с Борькой. Нескольких загадочных улыбок хорошенькой девушки было достаточно для Борьки.
После танцев Борька и Лиза пили в баре бешено дорогой коктейль. Борька все пытался положить руку на голые колени девушки. Потом он предложил ей покататься на его новом японском джипе.
Около часа они ездили по городу, пересекли освещенную рекламами набережную Тель-Авива. Ближе к полночи Лиза начала торопиться домой. Как бы невзначай она намекнула, что сегодня в квартире она одна, родители уехали в гости.Борька намек понял и с радостью согласился отвезти девушку домой.
Как только они миновали центр города, настроение Борьки стало портиться. Вокруг были старые дома, грязные улицы, мусор на тротуарах. Этот район пользовался дурной славой. Его считали рассадником наркомании, воровства и проституции. Однако, нужда заставляла репатриантов жить в этом районе. Около одного из невзрачных домов Лиза попросила остановить джип.
Улица была пустынна и темна. Борька не хотел выходить из джипа. Он нажал какую-то ручку. Лиза упала вместе с сидением. Борька навалился на неё, но Лиза ловко вывернулась и выскочила наружу. Борька неохотно последовал за ней.
В этот момент перед Борькой появилась знакомая фигура. Борька растерялся. Он не ожидал встретить здесь Ольгу: «Здравствуй милый! Решил развлечься? А мама тебе разрешила?». Борька попятился к джипу. Он вспомнил, что Ольга всегда занимала первые места на соревнованиях по каратэ в «магаве». «Что тебе надо? Тебе мало дали?» испуганно забормотал Борька.
Ольга нанесла ему удар ногой в пах. Он согнулся, взвизгнув, как собачонка. Второй удар ногой пришелся в лицо. Кровь закапала на асфальт. В эту секунду на спине Ольги повисла Лиза: «Ольга, прекрати немедленно!» - громко закричала она. Воспользовавшись суматохой, Борька вскочил в джип. Девушки, с трудом переводя дыхание,смотрели вслед быстро удаляющемуся джипу.
«Ну, и зверь ты, Ольга!» - заикаясь, проговорила Лиза, возмущенно глядя в лицо подруге: «Разве так можно? Конечно, он подонок, но он все таки еврейский парень!» «Еврейский? Еврейский? А я кто! Зверь?» Ольга перешла на истерический крик: «Ты лежала разорванная на гинекологическом кресле? Из тебя вырывали куски живого тела? Тебя выкидывали на улицу?»
После расправы над Борькой душевная близость между подругами исчезла. Ольга болезненно переживала этот разрыв. К сожалению, Ольга не поняла, что нарушила почти генетическое табу, которое живет в душе почти каждого еврея.
Неожиданная встреча.
----------------------
После разрыва с Лизой подавленное настроение стало обычным для Ольги. У неё появилось безразличие к окружающим и даже к собственной судьбе. В таком настроении она ехала в автобусе с работы в укороченный предвыходной день. На соседнем сидении громко болтали две молодые израильтянки. Они с восторгом рассказывали друг другу о проделках своих малолетних детей. От этой обычной женской болтовни у Ольги вдруг сдавило горло.
Ей стало трудно дышать.
Она вышла из автобуса на набережной реки Яркон. До дома было еще далеко. Она решила пройтись пешком. Погода была прекрасная. Март и апрель - самое лучшее время года в Израиле. Солнце не обжигает, а только ласкает. Прохладный ветерок дует с моря. Земля, напоена дождями, покрывается буйной растительностью. Высокие зеленые кусты быстро засыпаются бутонами разноцветных экзотических цветов.
Занятая своими мыслями Ольга не заметила, как дошла до центра города и оказалась рядом с подземным переходом, ведущим к базару. Она не собиралась делать покупки, но людской водоворот вынес её на рыночную площадь к магазинам, торгующим женским бельем. Несмотря на неприятности, женщина всегда остается женщиной. Она начала рассматривать различные фасоны нижнего белья, воображая, как соблазнительно она будет выглядеть в этих трусиках и бюстгальтерах. Вдруг она почувствовала чей-то внимательный взгляд. При входе на рыночную площадь она столкнулась лицом к лицу с рослым симпатичным парнем восточной внешности.Он показался ей знакомым, и теперь, взглянув на него еще раз, вспомнила.
Случилось это за несколько месяцев до демобилизации. После целого года относительного спокойствия неожиданно вспыхнула новая интифада (В переводе с арабского; восстание народа). Внутри Израиля и на «штахим» (оккупированных территориях) взрывались «живые бомбы" (так в Израиле называют арабских смертников – "шахидов». Палестинские дети и подростки забрасывали солдат «каменным дождем». Под прикрытием «каменного дождя» боевики вели стрельбу по солдатам. Взбунтовались и израильские арабы. Многотысячные демонстрации в защиту палестинцев часто переходили в драки и стрельбу.
Пограничная полиция перешла на чрезвычайный режим службы. Тревогам и патрулированию не было конца. Эти события коснулись и девушек-солдаток. Пограничные батальоны были вынуждены устанавливать во всех подозрительных местах контрольные посты. Девушки-солдатки проверяли документы и личные вещи всех арабов, желающих попасть вглубь страны.
Старшим по контрольному посту обычно назначали лейтенанта Зааву. Эту «марокканку» девушки не любили. Она надоедала им бесконечными придирками. Однако, Заава отличалась поразительным нюхом на опасных арабов. Через контрольный пост, где она командовала, террористам пройти не удавалось. Заава требовала, чтобы девушки главное внимание обращали на «теудат–зеут» (Удостворение личности).
Удостоверения личности у арабов имели несколько цветов. Арабы - граждане Израиля, имели один цвет документов, арабы не граждане – другой цвет. Часто арабы, граждане Израиля, передавали свои документы палестинцам, или палестинцы пользовались фальшивыми документами. В первую очередь нужно было обращать внимание на фотографии и печати. Если фотография или печати были не на месте, арабов немедленно задерживали.
Случилось это в прохладное ноябрьское утро. Солнце едва поднялось, и первые лучи приятно грели спины девушек, которые занимали места за контрольными стойками.
У контрольного поста уже собралась толпа. Был четверг,предвыходной день у арабов. Они спешили попасть на работу или на рынок. Ольга сначала брала в руки «теудат-зеут», внимательно его рассматривала, а потом смотрела на владельца документа.
Она заметила его, когда он только входил в контрольный пост. Стройный, рослый, красивый, в модной светлой куртке из дорогой замши, он выгодно отличался от своих собратьев. Ольге почему-то захотелось, чтобы он подошел к её стойке. Он, словно услышал её мысли, миновал других девушек и направился прямо к ней.
У него был «теудат-зеут» израильского гражданина. Она раскрыла документ и вздрогнула. Документ явно был не в порядке. Фотография съехала в сторону, а печать была не обычных размеров. Но рука Ольги не коснулась тайной кнопки. Она подняла голову и их взгляды встретились. В его горячих темных глазах не было ни страха, ни просьбы. Наоборот, в них было только презрение. Его глаза, казалось, говорили: «Ну…продавай! Я не боюсь!»
Ольга не знала, сколько времени продолжалась эта дуэль взглядов. Она, как под действием гипноза, отдала ему, возможно, фальшивый «теудат–зеут». К действительности её вернул окрик Заавы. Заава обычно ходила за спинами девушек и наблюдала за работой своих подчиненных сквозь черные очки, которые никогда не снимала. Она заметила замешательство Ольги,но Ольга ответила ей,как можно спокойней: «Все в порядке».
Когда Ольга пересекла базарную площадь. Она не зная почему, свернула в сторону и медленно пошла вниз к морской набережной. Она чувствовала, что этот араб идет следом за ней. «Извините меня, девушка! Вас зовут Ольга?» - спросил он её на безупречном иврите, когда они поравнялись.
Удивленная, Ольга остановилась: «Вот здорово! Он помнит мое имя, написанное на табличке, которую я носила во время работы на контрольном посту!»
"Меня зовут Саид!» - сказал араб и протянул ей руку для знакомства. Они спустились к набережной и сели на нагретые солнцем камни парапета. Саид молчал, глядя в морскую даль. Его аккуратно выбритое лицо, стройная шея, упрямый подбородок казалось ей высеченными из темного мрамора, а полные чувственные губы шевелились в такт голоса муэдзина, долетавшего с далекого минарета. Солнце утонуло в морских глубинах. С моря потянуло холодом.
«Не мешало бы, выпить кофе!» - сказал он, спрыгнув с парапета. «Сейчас канун субботы - все закрыто» - тихо ответила Ольга. «Это у Вас все закрыто, а у нас открыто!» – он улыбнулся и протянул ей руку: «Поехали в Яффо.(Арабская часть Тель-Авива) Там есть приморский ресторанчик, где подают настоящий кофе-арабик!».
«Что я делаю? Еду с арабом в такси неизвестно куда! - подумала Ольга. Она вспомнила страшные рассказы об арабских убийствах и насилиях, и её лоб покрылся холодным потом.
Но арабский ресторанчик выглядел довольно прилично. Расписные стены, распахнутые окна с видом на море, круглые столики с низкими удобными креслами. Смуглые мужчины за столиками и почти нет женщин. От нескольких столиков сразу полетели приветствия: «Салам, Саид! Салам!» «У тебя здесь так много знакомых?» - удивилась Ольга. Саид приветливо улыбался: «Это мои друзья! Вместе учились в школе».
В конце зала возвышался большой, хорошо освещенный изнутри аквариум. В нем плавали довольно крупные рыбины, напоминающие российских карпов. Около аквариума стоял смуглый мальчик в белом халате с сачком в руках. Саид усадил Ольгу недалеко от аквариума и сразу предложил ей выбрать любую из плавающих там рыб. Через минут двадцать эти рыбы, обжаренные и обложенные экзотическими салатами, дымились перед ними.
«Осторожно! В рыбе острые косточки!» - предупредил её Саид, придвигая к ней тарелочку с водой для мытья пальцев. Кофе в серебристых стаканчиках оказался необычным. От него исходил дурманящий запах, и после нескольких глотков слегка закружилась голова.
Они сидели перед раскрытым окном, и море расстилалось перед ними. За окнами ресторанчика находился старинный причал, заросший мхом и ракушками. Над причалом возвышался постамент с мемориальной доской. На вершине постамента стоял макет кораблика из белого металла, освещенный прожекторами.«Какой красивый кораблик!» - Ольга пыталась прочесть надпись на мемориальной доске: «Что же там написано? Интересно!»
Саид молчал. Лицо его неожиданно изменилось. Исчезла вежливая улыбка. «Это памятник страданиям моего народа!» - проговорил он медленно, нервно барабаня пальцами по столу: «Сто лет назад к этому берегу приплыли евреи из Русии. Они сказали, что хотят молиться. Мы поверили им, но они обманули нас! Они украли нашу землю и разорили мой народ!».
Слова Саида явились для Ольги полной неожиданностью. «Евреи жили на этой земле еще раньше арабов…», - она с трудом подбирала слова, вспоминая уроки умных преподавателей, которые убеждали её в полном праве евреев на Палестину. Настроение Ольги испортилось, и она попросила Саида отвезти её домой.
В такси Ольга забыла об политических разногласиях. Её волновали сугубо женские вопросы: «Что делать, если Саид захочет зайти ко мне в гости? Отказать или не отказать?».
Саид сам вывел её из затруднительного положения. Он по-джентельменски помог ей выйти из такси. Вежливо поблагодарил за проведенный вечер. Нежно поцеловал ее в щечку и уехал. И ни одного слова о будущих встречах сказано не было. Такое прохладное расставание разочаровало Ольгу. Дома, на работе и даже в постели она вспоминала мельчайшие подробности их коротенького знакомства.
Пагубная страсть.
----------------------
На службе в пограничной полиции Ольге давали много специальных инструктажей по общению с арабами. Исходя из этих инструктажей, Саид был подозрительной личностью. Но как не странно такие мысли не приходили в её голову. Она думала о нём только, как о мужчине. Мужчин за свою короткую жизнь, Ольга уже знала не мало. Одни её волновали, других она презирала, но ничего подобного с ней раньше не случалось. Каждое утро она просыпалась с надеждой увидеть его. К вечеру надежда таяла.
В следующую пятницу, когда она вечером возвращалась домой, у неё неожиданно появилась мысль, что сейчас должно что-то случиться. Ольга жила на первом этаже дома старинной постройки. Первый этаж стоял на колоннах. В лунном свете она издалека увидала высокую мужскую фигуру. Сердце кольнуло. Она его узнала. Саид стоял, опираясь на колонну, и Ольга, как загипнотизированный удавом кролик, молча, подошла к нему вплотную. Он обнял её. Его сильные руки сомкнулись на ней.
Она привела его в свою квартиру, и всю ночь она была в его власти. Проснувшись среди ночи, она долго любовалась его мужественным профилем, и ласково гладила его черные, как смоль, вьющиеся волосы. Когда на рассвете она встала с постели, его в квартире уже не было. В спальне остался только терпкий и волнующий запах его тела. Она голая подошла к старому зеркалу, и удивилась. На нежной коже груди и шеи виднелись кровоподтеки. «Странно! А я не чувствовала никакой боли?» - подумала она, поглаживая места укусов.
Появлялся Саид не часто, обычно в ночные часы, и на рассвете уходил. Все ночные часы были заполнены страстью и только страстью. Эта страсть мешала Ольге серьезно задуматься: «Кто он? Куда ведет их связь?». Она очень боялась разрушить хрупкую иллюзию счастья.
Наконец, она решилась и прямо спросила его: «Почему ты приходишь только ночью? Ты боишься слежки? Ты нелегал?» Саид воспринял её вопросы абсолютно спокойно. Развалившись в кресле, он с загадочной улыбкой сказал: «Моя Фатима! Ты даешь мне любовь, какую я никогда не знал в жизни! Я благодарю Аллаха за такую любовь!"
Ольге очень хотела создать Саиду привычную обстановку. Она специально поехала на арабский рынок за продуктами. Из этих продуктов Ольга приготовила все, что знала из рецептов арабской кухни. Молодая баранина с овощами, мелко нарезанный горький и сладкий перец, запеченные в тесте яблоки, салаты из хасы, острые хумусы, питы, сладкие финики и сочные маслины, все эти блюда в субботу стояли на столе. Саид с аппетитом ел приготовленные Ольгой кушанья и хвалил её успехи в области арабской кухни.
Ольга знала, что арабы не употребляют спиртных напитков. Но, на всякий случай купила бутылку израильского коньяка «Стокс» и поставила бутылку в дальний угол стола. Саид сам протянул руку к коньяку.
Уже приближалось утро, когда Ольга очнулась от любовного затмения. Саид уже сидел напротив ее и, сложив руки на голой груди, произнес: «Ты думаешь, я нелегал? Нет! Это неправда! Я израильтянин, но родился в Хан–Юнэс (город на оккупированной территории в секторе Газы.). В пять лет остался сиротой. Меня, еще ребенком, забрал к себе в Нацерет (арабский город на территории Израиля) дядя и сделал израильтянином. Там, в Газе, остались мои родные сестры».
Ольга задумалась. Ей пришлось побывать в секторе Газа. Солдаток туда обычно не пускали, но были чрезвычайные обстоятельства. Недалеко от Хан-Юнэс, вблизи одного из еврейских поселений солдаты их батальона обнаружили террористов. Завязался бой. Террористов уничтожили, но два солдата из их батальона были ранены. Начальник штаба батальона, должен был немедленно составить отчет для командования об этом происшествии.
Сержант, который вел документацию по терактам, отсутствовал. У него умерла бабушка. Сопровождать покойников для евреев, выходцев из Марокко, святое дело. Ольге пришлось выполнять его работу.
Еврейское поселение, расположенное вблизи морского побережья, было окружено защитным забором. Поселение состояло из несколько десятков двухэтажных вилл. Вокруг вилл расположились цветущие сады и теплицы, павлины важно прохаживались по зеленной траве.
Вечером на бронированных джипах они возвращались на территорию Израиля. Дорога проходила рядом с лагерями палестинских беженцев, существующих здесь еще со времен войны за Независимость в 1948 года. Узкие улицы, маленькие домики, полное отсутствие зелени, мусорные кучи вокруг этих домов. Канава с нечистотами посреди улицы распространяла в горячем воздухе сильное зловоние. Ослик, нагруженный мешками, брел по пыльной дороге. Чумазый мальчик лет восьми-десяти подгонял ослика. Когда джип поравнялся с мальчиком, мальчик поднял вверх руку с двумя растопыренными пальцами и закричал: - «Ипах эль йяхуди! Ипах эль йяхуди!». Солдат, марокканский еврей, который сидел в машине рядом с Ольгой, перевел слова мальчика: «Этот выродок кричит: Евреев нужно резать!». Этот крик арабского мальчика Ольга запомнила надолго.
Прошла ещё неделя. Саид опять появился в её квартире. Улыбаясь, он подал Ольге небольшую коробочку, в которой лежал золотой браслет с искусно выполненным миниатюрным изображением «руки Фатимы» (Фатима - сказочная красавица из арабского фольклора). После обеда Саид вытащил из кожаного портсигара сигарету, набитую странным, ядовито-зеленым табаком, и протянул ее Ольге: «Попробуй, моя Фатима! Это настоящий кайф!».
На службе Ольга часто сталкивалась с наркоманами. Наркотиков она боялась, однако, видя, с каким удовольствием Саид курит эти сигареты, решила попробовать. Ей сначала затошнило, но потом все стало легко и просто. Все вокруг наполнилось каким-то голубым туманом. В этом тумане плавала фигура Саида. Он склонялся над ней, и она чувствовала сладость его поцелуев.
Теперь Саид часто приносил с собой эти странные сигареты, а однажды принес с собой небольшой чемоданчик. В таких чемоданчиках обычно слесари и электрики носят свои инструменты. Саид и Ольга закурили. Опять перед глазами девушки поплыл голубой туман. Саид то исчезал, то появлялся. Как будто издалека она слышала его голос: «У нас в Нацерете произошла драка. Полиция меня подозревает. Мне нужно исчезнуть на несколько дней».
Ольга сразу ответила: « В чем проблема? Живи у меня!». Саид запрокинул её голову и поцеловал так сильно, что она почувствовала во рту привкус крови: «Араб не делает любимой женщине проблемы! Лучше пожить в хорошей гостинице». «Ты знаешь, что в гостиницах тщательно проверяют документы?» - спросила Ольга. Саид ответил быстро: «Нас поселят без проблем, если ты предъявишь свое полицейское удостоверение!» Несмотря на голубой туман, у Ольги появилась тревожная мысль: «Откуда он знает, что у меня есть полицейское удостоверение? Я ему об этом никогда не говорила!».
Утром, собираясь на работу, Ольга пыталась вспомнить, когда ушел Саид. Ей показалось, что он ушел без своего слесарного чемоданчика. «Наверно, забыл» - подумала она. Она осмотрела все вокруг. Чемоданчика нигде не было. Ей бросилось в глаза, что дверь, которая вела из кухни в кладовую, была не заперта. Ольга всегда запирала эту дверь на засов потому, что из этой кладовой можно было легко попасть прямо на улицу. В кладовой валялись старые вещи, наследство семейства Бориса. Часы показывали без пяти шесть. Автобус ждать не будет. На работе она забыла и о кухонной двери, и слесарном чемоданчике.
Через несколько дней они сняли номер в гостинице «Панорама». Номер был «люкс». Мягкие ковры, широкие диваны, покрытые натуральной кожей, картины в золоченых рамках, кондиционированный воздух и огромный холодильник полный различных напитков. Недаром этот номер стоил несколько сотен долларов в сутки. Сумма немалая, но Саид, улыбаясь, щедрым жестом положил в её полицейское удостоверение пачку зеленых банкнот. Больше всего Ольге понравилось в номере ванная и белоснежная джакузи. Стены и потолок ванной состояли из подсвеченных зеркал. В этих зеркалах обнаженные тела купающихся можно было видеть во всех ракурсах. Смуглое, мускулистое тело Саида отражалось в зеркалах во всей мужской красе. После купания, накинув на голые тела мягкие махровые халаты, они подошли к огромному окну, которое занимало почти всю стену спальни.
С высоты пятнадцатого этажа перед ними открывалась залитая электрическим светом панорама вечернего Тель-Авива. Красочная картина тянулась от старинного яффского маяка до высотных труб электростанции «Ридинг». Вдоль небоскребов и площадей по улицам текли огненной рекой тысяч автомобильных фар. Среди этого моря огней выделялся огромный рекламный щит дискотеки «Аквариум», расположенный почти напротив гостиницы. На щите была изображена танцующая пара. Танцующая пара дрожали в безжизненном, неоновом свете, как больная лихорадкой, а над их головами пульсировала разноцветными огнями сакраментальная израильская фраза: «Ма ихие? Ихие тов!» (Что будет? Будет хорошо!).
Под рекламным щитом у входа в «Аквариум» вытянулась знакомая очередь. С высоты девчонки казались, совсем крошечными. Саид долго и внимательно рассматривал очередь внизу у «Аквариума». Неожиданно он отошел в сторону и начал шептать что-то на арабском языке. Ольга не понимала слов, но почувствовала в этом шепоте ненависть и угрозу.
Ольга тоже отошла от окна и села на диван. Саид сел около неё, стараясь стереть с лица злобное выражение. Он уперся взглядом в пол и спросил странным, незнакомым голосом: «Зачем столько «руссим» (так в Израиле называют репатриантов из бывшего СССР) приехали сюда? Ведь у них нет ни Веры, ни Бога!» Ольга удивленно развела руками, а Саид продолжал: «Я знаю, зачем они приехали. Сионисты дали им кусок колбасы, чтобы они помогли изгнать мой народ с родной земли!»
Впервые со дня их знакомства у Ольги возникло острое чувство протеста: «Значит, я тоже приехала за кусок колбасы, значит, я тоже хочу украсть твою землю!».
Она вскочила с дивана, побежала к двери, даже забыв, что на ней только один халат. Саид догнал ее у двери, сорвал с нее халат, крепко прижал ее голое тело к себе и зашептал горячим страстным шепотом: «Ты другая! Ты моя хабиби! (любимая) Ты моя Фатима!».
Расплата
----------
Горький осадок от этого разговора глубоко встревожил Ольгу. Она решила поделиться своими тревогами с единственным близким ей человеком. Переборов гордость, Ольга позвонила Лизе Гольдберг. Лиза - девушка добрая и отзывчивая, сразу почувствовала состояние подруги. Она тоже тяжело переживала разрыва с Ольгой. Ольга отличалась от других ее подруг своей смелостью и искренностью.
Подруги встретились у фонтана, недалеко от входа в «Аквариум». За время, что Ольги здесь не было, очередь к «райским вратам» изменилась. «Смотри! Одни малышки! Сколько им, пятнадцать, шестнадцать? - удивлялась Ольга. Лиза невесело улыбнулась: «Малышки тоже спешат жить. Это нам уже пора на пенсию!»
Идти в «Аквариум» девушкам не захотелось. Они решили просто прогуляться. Они зашли в заброшенный парк, где ночуют бомжи и бродячие собаки, и расположились там на скамейках. Закурили. Лиза стеснялась курить при людях. Когда вокруг людей не было, она курила много и охотно.
«Со мной чёрт знает, что происходит!» - Ольга начала разговор. «Что случилось?» - Лиза придвинулась к Ольге поближе: «Ты влюбилась?» Ольга, молча, кивнула головой. «Вот здорово!» - Лиза пришла в волнение. «В этом паршивом мире только и стоит жить ради любви!» - мечтательно проговорила Лиза.
Взгляд её упал на браслет на руке Ольги: «Какая красивая вещь? Арабский стиль!» Вдруг Лиза вскочила со скамейки и заглянула Ольге прямо в глаза: «Неужели ты влюбилась в араба? Ольга, опять молча, кивнула головой. Лиза схватила Ольгу за плечи и начала трясти: « Теперь идет интифада! Арабы нас убивают, а ты спишь с арабским бандитом! Зачем ты приехала в Израиль? Чтобы ложиться под араба!»
Слова подруги ударили Ольгу по самому больному месту. Она резко перебила Лизу: « Не все арабы бандиты! Он не виноват, что родился в Газе!» Лиза медленно опустилась на скамейку, обхватила голову руками и стала раскачиваться из стороны в сторону, как старый еврей на молитве.
Гнетущая тишина нависла над подругами. Через несколько минут Лиза заговорила, тихо почти шепотом: «Ты сама рассказывала мне, что даже дети в Газе кричат: «Резать евреев!» Так кричали фашисты, когда всех родственников моей мамы сожгли в местечковой синагоге!». На глазах Лизы появились слезы.
Много раз Ольга слышала рассказы и лекции о Катастрофе. Ей было очень жалко погибших людей, но все это казалось каким-то далеким, похожим на кровавые кинобоевики. Но сейчас от слов Лизы исходило такое искреннее и глубокое горе, что Ольга вдруг, почувствовала всю порочность её любовной связи с Саидом. В глубине души она уже давно не доверяла Саиду, только не хотела себе в этом признаться. Да и ее тело, не хотело, подчиняясь рассудку.
Была еще одна очень важная причина её связи с Саидом. Об этой тайной причине Ольга решила признаться подруге: «Лиза! Милая! Ты мне, как сестра! Прошу тебя, послушай!» Ольга с трудом проглотила комок, застрявший в горле: «Пока я торговались с родителями Борьки за квартиру, прошли все сроки для аборта. Как сумасшедшая, я бегала от врача к врачу. Наконец, нашла одного гинеколога, который взял у меня две тысячи «баксов» и потребовал расписку, что он за последствия не отвечает. «Три дня с высокой температурой я валялась в его паршивой клинике. На прощание он сказал мне, что иметь ребенка для меня будет большая проблема, и посоветовал искать мужика, который бы доставал до самого горячего! » Ольга сделала паузу: « Ты понимаешь, уже два месяца у меня задержка!»
Лиза, ошеломленная исповедью подруги, закричала тонким, срывающимся голосом: «Идиотка! Ты решила родить «мамзера» («мамзер»-презрительное прозвище незаконно рожденных детей) от араба!» Ольга сразу перебила её: « Это будет не «мамзер»! Это будет мой ребенок! Только мой!»
На какую-то секунду Ольгу охватил гнев. Она готова была броситься на Лизу и ударить её. Но чувство гнева быстро испарилось, и она, обессилев, опустилась на землю напротив Лизы: « Лиза, неужели ты не понимаешь, как мне нужен ребенок! Без ребенка я больше жить не хочу! Не хочу и не буду!» Слезы душили Ольгу. Она, дрожа всем телом, уткнулась в худенькие колени Лизы. Жалость к Ольге заполнила душу Лизы. Она тоже опустилась на землю рядом с Ольгой, обняла её, и обе подруги разрыдались.
Прошло еще несколько недель, и предположения Ольги насчет беременности подтвердил врач. После этого любовную лихорадку Ольги сменил трезвый рассудок. Мысли Ольги заполнили деловые расчеты: «Как ей одной обеспечить жизнь нового человека?» Она знала нелегкую судьбу матерей-одиночек в России, да и в Израиле эта судьба была не много слаще. Однако страха перед будущим не было. Когда она думала о скором появлении на свет ребенка, настроение сразу поднималось, и прилив неизведанной энергии охватывал её.
Откровенная исповедь Ольги привела подруг к еще большему сближению. Ольга поклялась порвать с Саидом, и Лиза больше никогда не называла будущего ребенка «мамзером». Наоборот, они вместе придумывали различные планы, как создать лучше материальные условия для жизни новорожденного человека.
У Лизы созрела оригинальная мысль: «Зачем тебе нужна пустая кладовая? В кладовой есть вода, унитаз, окно и даже какая-то мебель. Подкрасить, побелить, поставить новую кровать и жилье на съем готово! В Тель-Авиве тысячи бездомных бегают в поисках дешевого жилья. Для тебя и ребенка две - три сотни «баксов» в месяц лишними не будут!
Идея Лизы понравилась Ольге. На следующий день она начала обследовать свою кладовую, в которую раньше никогда не заглядывала. Помещение было в хорошем состоянии и большого ремонта не требовало. Высокий старинный шкаф с бронзовыми ручками занимал часть кладовой. На верхней полке шкафа, под самым потолком, были видны какие-то два предмета, похожие на коробки. Ольге не хотелось лезть на вершину шкафа. «Столько лежали, полежат еще» - подумала она.
Ее внимание не привлекла и странная беловато - серая пыль и несколько мелких гвоздей и металлических обрезков, валявшихся в углу. На следующий день она опять заглянула в кладовую. Ей показалось, что на верхней полке шкафа вместо двух лежит только один коробка, но она опять спешила на работу, и опять не придала этому значения.
Прошло еще несколько дней. Наступила суббота. Раньше в субботние вечера Ольга встречалась с Саидом. Теперь в субботние и праздничные дни Ольга работала. За работу в выходные и праздничные на заводе платили двойной тариф. Вот и в этот субботний вечер Ольга ехала домой на заводском автобусе. В качестве особой льготы фирма в выходные дни развозила своих работников по домашним адресам. Автобус колесил по городу утомительно долго. Ольга дремала на заднем сидении. Через несколько часов ей опять выходить на работу.
Вдруг ослепительная молния вспыхнула в окнах автобуса. Удар. Страшный грохот. Автобус закачало. Шофер в страхе остановил машину и распахнул двери. Ольга выскочила из автобуса одной из первых.
Знакомые места. Сквер у гостиничных небоскребов. Через сотню метров хорошо знакомый, вход в «Аквариум ». Но почему у входа в «Аквариум » горит какой-то странный костер, разбрасывая вокруг куски багрово - зеленого пламени? В эту секунду в её уши врезались истерические, душераздирающие крики: «Пигуа ! Пигуа!» (на иврите: террористический акт)
«Лиза!» - мелькнуло в голове Ольги. «Она сегодня должна быть в «Аквариуме!»- Ольгу охватили тяжелые предчувствия. Она помчалась прямо к страшному костру. Пока она добежала, площадку вокруг «Аквариума » уже оцепила полиция. Костер потушили. Только сквозь белую пену распространялся в воздухе ужасный запах сгоревшей пластмассы и паленного человеческого мяса. В суматохе Ольге удалось пробраться между пожарными и полицейскими к самому месту трагедии.
У Лизы были удивительные волосы, темно-русые, легкие и пушистые. Как она их не укладывала, они все равно, как облако, вились вокруг её головы.По этим волосам, рассыпавшимся на почерневшей от гари траве, Ольга сразу узнала подругу. Над ней склонился врач, пытаясь сделать искусственное дыхание, но было уже поздно.
Она лежала, разбросив руки, совсем, как живая. Её печальные глаза были широко открыты. Казалось, бархат неба и сияющие восточные звезды отражались в её застывших глазах: «Лиза! Родная! Господи!» Ольга рухнула на колени и нагнулась к Лизе. Ей показалось, что она вдруг сможет разбудить подругу от страшного сна.
Подошли санитары с носилками. Подняли девушку с земли. И тут Ольга с ужасом увидала небольшое кровавое отверстие на затылке подруги. Такие раны обычно оставляют гвозди и металлические обрезки, которыми террористы начиняют «пояса шахидов».
Сильная женская рука подняла плачущую Ольгу, подняла с колен, и крепко обняла. Ольга подняла голову. Ее обнимала бывшая «злая начальница» лейтенант Заава. Лицо Заавы тоже было залито слезами. Слезы текли ручьем из-под черных очков. Она шептала на своем быстром иврите: «Какой ужас! Детей…детей убил! Террорист! Бандит! Зверь! Мальчишка - араб подошел к «Аквариуму», как слесарь с инструментом в чемоданчике, а там взрывчатка…
За секунду смысл сказанных Заавой слов дошёл до сознания Ольги. Цепь непонятных событий недавнего прошлого мгновенно связалась в единое целое. Исчезнувший со шкафа слесарный чемоданчик, странный мусор на полу кладовки, гостиничный номер, который Саид выбрал, как раз напротив «Аквариума », породили страшную догадку. Эта жуткая догадка обрушилась на Ольгу всей своей невыносимой тяжестью.
Из хаоса, творящегося в голове девушки, выплыла одна четкая мысль: «Саид связан с этим терактом. Он хранил взрывчатку в её оме!» Сразу возникло острое подсознательное чувство: «Сейчас Саид в её доме! Там остался еще один чемоданчик. Саид придет за ним!» Это чувство полностью завладело ею. Она, молча, вырвалась из объятий плачущей Заавы и помчалась к своему дому.
Как ей удалось менее чем за полчаса пересечь город, охваченный волнением, она не понимала. Вот она дома. Дверь квартиры заперта. Пакет с мусором, который она утром забыла выбросить, подпирал двери. В комнатах тихо и темно. Она включила свет. Везде пусто. Однако подсознательное чувство продолжало говорить ей, что Саид где-то рядом. Она тихо вошла в кухню. Взгляд упал на дощатую дверь, ведущую в кладовую. Засов на двери кладовой плотно задвинут.
Вдруг, Ольга услышала странные звуки, напоминающие скрип рассохшейся мебели. Она рывком отодвинула засов и распахнула дверь. В раскрытое окно кладовой падал слабый свет от уличного фонаря. В полумраке она увидала долговязую фигуру Саида, распластавшуюся на шкафу, как гигантская летучая мышь. Опираясь ногами на старинные бронзовые ручки, он доставал с верхней полки свой слесарный чемоданчик.
Увидев девушку, Саид хотел спрыгнуть на пол, но побоялся. От прыжка взрывчатка в чемоданчике, который он держал в руках, могла прийти в действие.
Ольга подскочила к нему и схватила его за ногу: « Бандит! Убийца!» - закричала она сквозь рыдания, пытаясь стащить его на пол. «Молчи проститутка!» - зашипел Саид, пытаясь, вырывая ногу из ее рук. Но Ольга зубами впилась в его ногу. Он взвыл от боли и спрыгнул на пол.
В полумраке Ольга увидела его рядом. Его руки, его ноги, его запах. Но лицо? Совсем другое лицо! Незнакомое, страшное лицо оборотня. Черная, жесткая щетина на щеках торчала, как колючие иголки. Из тяжелой нижней челюсти вылез частокол крупных, заостренных к верху зубов, в точности напоминая волчий оскал.
Ольга прижалась к двери, закрыв дверь своим телом. В эту секунду разноцветные молнии искрами рассыпались в её глазах. Ноги стали ватными. Он нанес ей прямой удар в переносицу. Она упала. На соревнованиях по самообороне Ольга научилась принимать такие удары. Через мгновение она уже открыла глаза и увидела над собой Саида.
Он зажимал между ног чемоданчик и лихорадочно вращал в руках какой-то продолговатый предмет. Она сразу сообразила: «Накручивает на ствол пистолета глушитель. Хочет убрать меня без лишнего шума!»
В жгучий комок ненависти превратилась её недавняя страсть. Ненависть вернула ей силу. Она вспомнила свой коронный удар на соревнованиях по самообороне. Этот удар назывался: «Удар ногой из положения, лежа, по вооруженной руке противника». Она мгновенно сжалась в комок и распрямилась в ударе, как стальная пружина.
Саид не ожидал такой атаки. Пистолет вылетел из его руки и упал на цементный пол. Звук выстрела прозвучал оглушительно громко в ночной тишине. Саид сразу среагировал. Прижав к груди чемоданчик, он выпрыгнул в открытое окно кладовки.
Ольга не хотела связываться с полицией. Взгляд ее упал на пистолет, лежавший на полу. Она решила сама рассчитаться с Саидом. Не раздумывая, она сунула пистолет под джинсы. Знакомая тяжесть оружия придала ей уверенность. Она подбежала к окну, через которое несколько секунд назад выскочил Саид, и тоже выпрыгнула на улицу.
Ольга увидела отъезжающий джип «Сузуки», и хорошо знакомую фигура человека, который только что сел в джип. Последние цифры номера машины она тоже успела разглядеть и запомнить. Подкатило свободное такси, и Ольга села в него и помчалась вслед за джипом. На тель-авивских улицах в субботу особенно не разгонишься. На многих улицах заграждения. По улицам, где живут религиозные евреи, в субботу ездить запрещено. Поэтому джип и не мог далеко оторваться.
Неожиданно джип резко свернул на автотрассу, ведущую к городу Петах-Тиква. От этого города до границы с Палестинской Автономией было не более километра. К автомобильному мосту, построенному над железнодорожными путями, вел довольно крутой спуск.
Расстояние между такси и джипом начало сокращаться. Неожиданно из-за поворота на дорогу выскочила патрульная полицейская машина. Её сирены властно скомандовали
« Стоп». Джип остановился почти капот в капот с полицейской машиной.Ольга на ходу выскочила из такси. Спотыкаясь и падая, помчалась к мосту. Она кричала и размахивала руками, пытаясь предупредить полицейских об опасности. Но она не успела.
Последнее, что она увидела, это были подброшенные в воздух огненным шаром джип и полицейская машина. Упругая взрывная волна, словно огромное мокрое полотенце, хлестнула её по лицу и сбила с ног. Она покатилась вниз с крутого дорожного откоса, увлекая за собой кучи щебенки и песка.
Вместо эпилога.
---------------
Следствие по делу бывшего сержанта пограничной полиции Ольги Галаховой, подозреваемой в сотрудничестве с палестинскими террористами, велось долго и в строгом секрете. Как только Ольга оправилась от контузии, начались бесконечные допросы. Улик против неё было предостаточно. У неё был обнаружен пистолет, и экспертиза установила, что из этого пистолета застрелили агента «Мосада». («Мосад» - израильский отдел госбезопасности).
В её квартире также нашли следы взрывчатки, которую использовали для теракта в дискотеке «Аквариум». Неопровержимым оказался и тот факт, что террорист использовал ее полицейское удостоверение.
При взрыве джипа произошло чудо. Взрывом был убит араб, напарник Саида, и полицейский, а Саид, задействовавший взрывчатку из слесарного чемоданчика, уцелел. Правда, далеко не полностью. Правую руку оторвало по плечо, а левую по локоть, обгорело лицо, и выгорел глаз.
Когда его привезли на больничной каталке к следователю, он был весь закутан бинтами. Из бинтов видны были только нос, рот и единственный, уцелевший глаз. Ольга несколько секунд, не отрываясь, смотрела на этот воспаленный, покрытый кровавыми прожилками глаз, из которого беспрерывно текли слезы. Потом она отвернулась к стене и не проронила ни слова.