Каждый новый учебный год начинался у студентов с уборки урожая на бескрайних полях страны. Первого сентября 1955 года всю нашу группу бухгалтеров Иркутского сельхозтехникума погрузили на открытую машину и повезли за триста километров копать картошку. Моросил мелкий дождик, предвестник будущих бед, а мы со свойственной молодости надеждой отдохнуть целый месяц от занятий и в ожидании новых приключений в тридцать три девичьих глотки пели песни. Редкие прохожие под зонтами останавливались и провожали удивлёнными взглядами нашу громкозвучную «капеллу».
Приехали засветло, Успели приготовить лежбище для ночлега из сена, наваленного на полу небольшой школы. После ужина походили по улице села Морозово, которая протянулась вдоль берега Ангары, пригляделись к ровесникам, но ответного интереса не обнаружили. Ребят на улице почти не было, и даже малыши играли во дворах
Утром бригадир распределил всех по рабочим местам. Десять человек отправились на поле. Пятеро девчат лопатами подкапывали кусты картофеля, другие из мокрой земли вытаскивали картошку. Ноги, обутые в туфли, проваливались в грязь. Было зябко, тоскливо от зрелища длины бесконечного поля, край которого терялся в промозглой туманной дымке. К обеду без сил притащились в село, где назначенные дежурные приготовили обед. По распоряжению председателя им выдали полудохлых молочных поросят, выбракованных из-за паротита. Картошку и овощи получили на складе и досыта накормили «батрачек» обедом. Во второй половине дня все отправились на крытый ток, где лежали кучи сырого зерна.
Среди нас были колхозные девчонки. Они с горьким стоном смотрели на результат страшной бесхозяйственности. Чтобы сохранить урожай, необходимо срочно зерно просушить. Человек сорок деревянными лопатами подбрасывали кверху ячмень, переваливали его с места на место, чтобы не загорелся. Бригадир полеводческой бригады матерился на весь белый свет, проклиная погоду и слабых работниц.
Постепенно мы втянулись в каторжный труд. Будили нас в 7 часов утра, распределяли на разные работы. Приходилось таскать тяжёлые мешки с картошкой или зерном, убирать навоз в коровнике. Вот где был ад. Коровы по колени стояли в навозе, мы его вручную вилами поддевали и выносили под стенку коровника. В колхозе не было доильных аппаратов, и доярки вручную два раза в день доили свои группы Зорек и Ромашек.
Однажды нас четверых отправили в ночь на зерносушилку. Осмотревшись, и получив от машиниста наказ не спать, мы приготовились коротать длинную ночь, радуясь, что она пройдёт в тепле
Не успела темнота накрыть чёрным пологом село и реку, как к сушилке верхом на коне подъехал председатель колхоза. Вывел всех четверых из помещения и повёл по деревне. Сначала мы молча шли, не понимая, что ему надо. Аля Горегляд, наша староста, заметив, что всадник пытается отбить от группы одну из нас, предупредила:
-Девчата не разбегайтесь, будем держаться вместе.
Сначала мы шли спокойно, потом, когда он стал нас разделять, мы взялись крепко за руки и, держась кучкой, ходили из конца в конец деревни, подталкиваемые грудью лошади и рукояткой кнута. И в воду он нас пытался загнать, но на берегу мы дружно уходили от края воды.
До самого утра этот человек гонял нас по деревне. Мы громко плакали, кричали во всю силу, стучали палками в стены домов. Не открылось ни одно окно, За занавесками стояли колхозники, и никто не вступился за нас. Каждый боялся за себя и за свою семью. Нрав самодура, видно, был известен каждому деревенскому жителю
Закончился этот ужас, когда совсем рассвело. Мы все зарёванные, охрипшие пришли в школу, где нас встретили девочки нашей группы. Одна из нас Тоня Забродина надолго слегла с нервным срывом. Учиться она уже не могла, и ей вручили диплом за полный курс обучения. Дальнейшая судьба нашей подруги мне не известна. Мы трое, Аля Горегляд, Сима Щелкунова и я вместе с группой в июле 1956 года получили дипломы, потанцевали на выпускном балу, разъехались во все концы страны. Иногда ко мне приходит чувство ностальгии о тех всё-таки, что бы ни было, счастливых студенческих годах. Пятьдесят шесть лет мы переписываемся с однокурсницей Тамарой Шалыгиной, подругой далёких дней юности, вспоминаем, как нам жилось в то трудное послевоенное время и радуемся каждой весточке.
Прошло уже много лет, но далёкая ночь ужаса 23 сентября в мой день рождения встаёт перед глазами. Стоит только вспомнить тот хмурый неласковый сентябрь...