«Он что, идиот? Саша, почему ты сразу не сказал, что он хочет?» - кричал покрасневший Пчелкин в кабинете Белова.
«Я не думал, что из-за Люды он крышу…потеряет» - виновато, с опущенными глазами хриплым голосом сказал Саша.
«Нам же теперь его не отмазать, слышишь, не отмазать, он открыто человека грохнул, екарный дятел…» - разочарованно вздохнул Витя. – «А этот твой, как там его, Игорь Ива…».
«Леонидыч. Не будет он пачкаться, тем более я ему совсем другое обещал. А тут Космос…» - задумчиво подытожил Белов. – «Ладно, я ненадолго съезжу в обезьянник, может…».
«Мне че?» - кинул Пчелкин Белову?
«Работай» - строго ответил Саша.
«Слушай, тут бар есть?» - подался в крайность Витя.
«Щщщщщ» - подставил палец к губам Белов и вышел из кабинета.
Пчелкин встал на ноги и стал блуждать по новому просторному кабинету Белова. Витя открыл несколько шкафов – бумаги и папки. Затем, он подошел к окну, где обнаружил замаскированный под цвет остальных шкафов маленький холодильник. Пчела открыл его и усталые глаза мгновенно заблестели. В холодильнике на нижней полке стояли маленькие стеклянные бутылочки с различным спиртным.
«Дорогие коллеги, здравствуйте» - расплылся в улыбке Витя.
Белова пробила дрожь от угнетающего вида окружной тюрьмы, куда на время привозили пойманную шпану, мародеров, и убийц. В камере для свиданий, с одной стороны перед плотным стеклом сидел бледный Космос, по другую сторону стеклянной стены с трубкой в руке присел на край стула Юрий Ростиславович. Отец оглядел сына трепетным, но разочарованным взглядом. Космос изредка стыдливо посматривал на отца, а затем на дверь, желая как можно быстрее оборвать контакт с отцом и закончить встречу. Юрий Ростиславович еще раз посмотрел на сына снизу доверху.
«Я тебе давно говорил, сын» - расстроено, низким голосом сказал отец Космоса. – «Я помню, как твоя мать мне весь не верила. Так не верила, что я даже потому как-то сам бдительность потерял. А видишь как – нет. Всё таки здесь. Доволен хоть?»
«Не жалею» - пытаясь отвязаться бросил Космос.
«А чего убитый такой тогда?» - заботливо, но по-отцовски грубо и саркастично поинтересовался Юрий Ростиславович.
«Извини пап» - пытаясь не поддаться сентиментальности, сказал Космос и встал из-за стула.
«Обратно сел» - грубо приказал охранник. Космос остался стоять.
«Это ты меня извини, сынок. Знаешь, я понял, будь я хоть не профессором, а генералом астра, или метео-физики…это всё равно бы тебя не уберегло от того, чтобы передачки от меня получать.»
«Разберусь пап» - выдохнул Космос и пошел к выходу из комнаты.
«Постой…» - крикнул Юрий Ростиславович, и постучав по стеклу, дал сыну знак, чтобы тот взял трубку.
Космос нервно схватил трубку и пристально посмотрел на отца.
«Соберись…ты у меня веселый мальчик был» - ободряюще закончил Юрий Ростиславович.
Космоса увели, а хромающий отец медленно пошел к выходу по тюремному коридору. У выхода он наткнулся на взволнованного Сашу.
«Здравствуй, Саша» - утаивая необъяснимую для себя злость, сказал отец Космоса.
«Проиграли мы?» - монотонно произнес Белов.
«Нет, Саша. От вас все зависит. Пока»
Юрий Ростиславович отстранился от Белова и продолжил путь. Саша быстро прошмыгнул через холл здания и забежал в лабиринт серых тюремных коридоров. Белов узнал знакомый затылок Космоса, шагающего около двух охранников.
«Э» - крикнул Саша и попытался догнать Космоса.
Увидев бегущего Белова, охранники насторожились и потянулись к кобуре на поясах.
«Эй ты, стоять!» - крикнул один из них.
«Спокойно, часовые, вы че не узнали меня что ли?» - кинул на ходу запыхавшийся Белов. Охранники переглянулись, внимательно посмотрели на Сашу и кивнули. Космос прислонился к стене узкого коридора и виновато опустил голову, принявшись разглядывать потрескавшийся пол.
«Тогда покурите чуть-чуть, не наругают» - строгим, почти солдатским тоном приказал Белов.
Охранники отошли на несколько шагов назад, и оставили Сашу с Космос наедине.
«Брат, ты мне скажи, мне, что сделать то?» - волнительно, с трясущимися мышцами на лице, спросил Белов.
«Сань, ты мне друг? Дружба это что такое…это когда понимают. Просто пойми меня, и отстань» - постепенно, с собачьего скуления на четкую мужскую просьбу перешел Космос.
«Кос, тебя можно отмазать, ты же практически…это можно самооборона» - не желая успокаиваться, шепотом сказал Саша.
Вдруг, взгляд Космоса застыл за плечами Белова. По дальнему коридору, крепкий охранник запускал в камеру Каверина, находящегося в разбитом, потрепанном, неопрятном виде. Глаза Космоса почернели, как будто обретя более глубокую темную глубину зрачков. Он быстро отвел глаза от Каверина, чтобы Саша не успел этого заметить. Когда Белов отказался сдать Каверина Космосу, он понял, что для Саши, Каверина больше не было. И воскрешать его для Белова уже не было нужды. Остались лишь личные счеты Космоса.
«Сашь, не надо меня отмазывать. У меня, знаешь, давно не было времени…просто…подумать» - пытаясь изобразить искренность, попросил Космос.
«Брат, всё равно…» - начал Белов.
«Так, всё, начальник придет и устроит, и вам, Александр тоже» - вмешался охранник.
В коридор завернула темноволосая женщина, среднего возраста, с симпатичными чертами лица. Она грозно посмотрела на Космоса и Белова, вольно стоящих посреди коридора без охраны.
«Так, вы с чьего позволения, позвольте спросить?» - повысила голос женщина.
«Эмм…» - потерял дар речи Белов. – «Здравствуйте, вы кто?».
«Один из дешевых адвокатов. Назначена на Холмогорова. Ведите куда вели» - приказала женщина-адвокат.
Белов поднял брови от удивления, а затем вновь натянул на лицо серьезную мину – «Космос..»
«Люду нормально похорони, и ходи к ней…за меня» - удалось сказать уводимого вдоль по коридору Космосу.
«Будет, брат…» - тихо, но слышно для Космоса, произнес Саша, оставшись в одиночестве посреди тихого коридора. Где-то громко стукнула решеточная дверь. Саша грустно шмыгнул носом, пригладил волосы и побрел прочь.
В отличии от городских улиц, на кладбище снег растаял лишь частично. Маленькие слои снега, осевшего на могильные плиты, заставляли их изредка поблескивать на ярком весеннем солнце.
Парадно одетый Саша Белов и сгорбившаяся мама Люды – Баба Катя, стояли около свежей могилы погибшей секретарши и дочери. Екатерина Васильевна уже не плакала, но опухшее лицо выдавало долгие ночи рыданий.
«Простите, баб…Екатерина Васильевна» - с трудом произнес Белов.
«Александр…Саша, я хочу попросить простую вещь?» - сипло но уверенно проговорила Баба Катя.
«Что угодно…» - уверенно и почти радостно сказал Саша, увидев возможность хоть как-то искупить вину.
«Не гоните меня. При всем при этом, я хочу дальше помогать вам, пусть в самых муравьиных долях, но помогать, вы мне как сыновья, ребята» - с затаившимся плачем в голосе сказала Екатерина Васильевна.
«Екатерина Васильевна, Баба Катя, да ради Бога, это и что угодно другое только попросите. Вы дочуркой своей расплатились за наши пробелы…во всём. Извините, еще раз» - грустно задумался Белов.
«Пробелы, конечно, где их нет и у кого? Покажи мне таких. И вы были когда-то похожи на дружный и слаженный музыкальный оркестр, ребятки. А как говорил мой муж, царство ему небесное, хороший оркестр плох без реквиема в репертуаре. Поэтому, может, не зря Людочку у меня забрали…для того чтобы вам лучше стало, чтобы все темное от вас ушло» - задумчиво разговорилась Екатерина Васильевна.
«Да бросьте, Баб Кать, какое тут лучше?» - расстроено подытожил Саша.
«Я побуду здесь одна, ладно, Александр?» - искренне попросила Баба Катя.
«Конечно, Екатерина Васильевна, держитесь, пожалуйста» - уходя, подбодрил Белов и пошел по узкой грязной тропинке.
Увидев в ряду могил знакомый памятник, сделанный из зеленоватого гранита, Белов внезапно завертел головой по сторонам, словно начал искать что-то.
«Мама. Детство» - две мысли появились в тот момент у Саши в голове. – «Мама водила меня сюда, но, зачем?».
Вылавливая из головы осколки памяти – знакомые могильные плиты, интуитивно родные тропинки, завороты, снова могилы, повороты, знакомые кресты, намозолившие однажды глаза старые фотографии на могилах – вспоминая это, Саша метался из стороны в сторону, перебегал из ряда в ряд, перелезал через заснеженные кусты, останавливался у могил и бежал дальше. Куда вели его воспоминания из детства? В голове становилось все теплее – Белов приближался к предмету его неожиданно нахлынувшего поиска. Наконец, настигнув площадь с рядами из старых, почти заброшенных могил, Саша внезапно замер и уставился на могилу с еле различимой надписью. Белов нервно сглотнул. На старой могиле на него смотрела надпись – БЕЛОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ.
«Здравствуй папа» - дергающимся, то ли от усталости, то ли от вот-вот нахлынувших слез, голосом, прошептал Саша и улыбнулся краешками губ. По состоянию, последний раз на могилу приходила лишь, наверное, мама Белова, когда еще была жива. Из глаз Саши потекли тонкие струи слез. Одна за другой. Белов всхлипнул и достал из кармана пальто телефон. Он уверенно набрал номер и застыл в ожидании ответа.
- Да.
- Здравствуй, это Саша Белый.
- О, приветствую, Сашь.
- Коля Большой рядом?
- Нет, в отъезде. А что ты хотел?
- Я больше звонить не буду, ты тогда ему передай, что как приедет нужно будет с ним мне срочно встретиться.
- Да, Сашь. Без проблем. По поводу?
- По поводу – я полностью выхожу из дела, и хочу, чтобы все мои счета в нашей с вами структуре были аннулированы.
- Саша, Саша, подожди, что так резко?
- Так надо.
- А ребята? Они тоже хотят?
- А я думаю, надеюсь, что они того же мнения.
- Ну, Саша-Саша, из наших дел никто так просто не выходит, ты же знаешь!
«А я…способный» - выдержанно и уверено ответил Белов и поднял голову на небо.
Через несколько месяцев весна перелилась в лето. Ваня и Ольга сидели на беседке у загородного коттеджа. Иван открыл чехол для скрипки и достал её. Оля поставила напротив сына нотный стан и открыла первую страницу тетради. Ваня задорно хихикнул и начал играть пронзительную симфонию. Лето пришло и в палату Фила. Тамары беззаботно спала на стуле, и даже оглушительный писк оборудования не мог разбудить её. Пчела закрылся в своем кабинете и разглядывал фотографию, где он и Космос стоят на бордюре смотровой Воробьевых гор с бутылками пиво в руках. Посматривая на фото, Пчела беспощадно заливал в себя крепкий коньяк. Космос, с едва отросшими после бритья волосами, сидел на лавке прогулочной территории тюрьмы и изредка переводил глаза на группу болтающих заключенных, среди которых был Каверин. Белый, готовился перед выступлением на крупной пресс-конференции по делам власти. Он заучивал текст с бумаг и тер глаза от усталости. Ваня продолжал играть на скрипке. Ольга перелестнула страницу. Иван старался попадать в такт. Трясущейся рукой, Фил потянулся к кислородной маске и резко снял её. Тома крепко спала. Саша вышел на сцену и встал за стойку, оглянув глазами наполненный зал. Он набрал воздуха в легкие и начал выступление. С задних рядов пересаживался на более близкие к стойке ряды журналист с нервным видом. Пчелкин откручивал крышку очередной бутылки со спиртным и сбрасывал со стола фотографии. Космос встал с лавки и сделал несколько шагов ближе к разговаривающим зекам. Он крепко сжал в кулаке заточку. Журналист, чье лицо было мало похоже на образованного профессионала, то и дело пересаживался за более ближние сиденья. Белов продолжал вещать умные, ободряющие планы и разработки. Оля переворачивала страницу. Лицо Фила затряслось от напряжения, руки крепко схватились за кровать. Шатающийся Пчела, попытался сделать несколько шагов к двери кабинета, но безнадежно рухнул на пол. Спиртное начало растекаться. К загородному коттеджу подъехала машина. Космос стремительно и решительно шел по направлению к Каверину. Подозрительный журналист пробрался на передние ряды, около которых продолжал свою речь Саша. Через решетчатый забор, из машины, за Ваней и Олей наблюдали люди. Опираясь руками за край кровати, Фил медленно начал подниматься. Журналист нащупал в портфеле неизвестный тяжелый предмет, а другой рукой схватил репортерский микрофон. Довольный Белов, улыбаясь, рассказывал о перспективах городского строительства и важности заботы к своим родным местам и людям. Публика одобрительно кивала и переглядывалась. Ваня продолжал играть, а Ольга замерла, увидев неприятное тревожное зрелище за забором – странных следящих людей в машине. Оля бросила на них сильный взгляд защищающей ребенка матери. Журналист подался вперед к Белову с микрофоном. Машина с людьми тут же тронулась и уехала от ограждения коттеджа. Ольга проводила машину взглядом, наполненным тревогой и неизбежностью. Иван доигрывал последние страницы. Фил окончательно поднялся на кровати, и свесил ноги. Кровать стояла около окна, и сидя, Фил повернулся в его сторону и начал наслаждаться ярким потоком летнего солнца, озарившего лицо Фила и спящей Томы. В палате стало тихо. Оборудование перестало пищать. Палата наполнилась ослепительным светом. В просторном конференц-зале с эхом раздался выстрел.
Лето 2002-го…
Теплый ветер гулял по Воробьевым горам, развевая волосы у прохожих и отдыхающих. К смотровой подъехала дешевая старенькая машина российского производства. Из неё вышел мужчина с маленьким мальчиком лет 2-х. Папа мальчика сильно оброс щетиной, и, казалось бы, даже давние или лучшие друзья не узнают его в таком виде. Мужчина зажмурился от яркого солнца, на котором щетина мужчина имела рыжеватый оттенок.
«Косьма, нету их пока тут?» - присел на корточки перед сыном отец.
Мальчик отрицательно помотал головой.
«А вы с мамкой, что ли всегда так рано гуляете с ними?» - поинтересовался явно не выспавшийся мужчина.
«Неа. Он. Сегодня с папой. В первый раз» - медленно выговорил смышленый мальчик.
«Ладно. Ждем. Смотри кстати, узнаешь дядечку?» - пальцем показал папа мальчика на мужчину, изображенного на большом рекламном стенде через дорогу.
Улыбнувшись, мальчик Косьма одобрительно кивнул. Отец взял мальчика на руки и посадил на бордюр смотровой, перед красивым видом летней Москвы. Рядом торчали ветви дерева, на одной из которых еще сохранилась в затертом виде надпись САША и ЛЕНА с рисунком простреленного стрелой сердцем. Отец и сын свесили ноги и любовались видом. Мужчина засмотрелся на дерево, а Косьма спрыгнул с бордюра и маленькими прыжками стал передвигаться вниз по горе, обросшей зеленой травой. Папа, увидев пустое место без ребенка, быстро посмотрел вниз и увидел спокойно бегущего по крутому спуску Косьму. Испуганный отец сорвался с места, и, зацепившись ногой об орнамент бордюра, кувырком покатился вниз по горе. Мальчик, уже спокойно дошедший до дорожки у подножья горы, заливисто засмеялся. Отец, с мычаниями и тихими ругательствами, встал на ноги и начал отряхиваться.
«Косьма, будь человеком ты, опять издеваешься» - измученно простонал мужчина.
«А ты, папа, человек?» - любопытно улыбнулся мальчик.
«Теперь, да. Главное – вовремя успеть им стать» - переводя дыхание, выпрямился папа. – «Ну, где уже дружочек то твой ситный? У него, кстати, папа то страшный, м, не знаешь?»
Мальчик уже с улыбкой смотрел на верх смотровой площадки. Там, мальчику с отцом махал рукой другой мужчина со своим сыном, взятым под руку.
Папа Косьмы рассмотрел отца стоящего на смотровой.
«Ехарный бабай…» - вырвалось у обросшего рыжей щетиной отца, и он широко улыбнулся.
КОНЕЦ