Девушка, сидящая, обхватив свои плечи, сидела на скамейки. Он заметил, что она сидит тихо-тихо, уставясь на нее, словно на изваяние, произведение искусства, кет-то оставленную здесь, восхитительно отображенную в мраморе женскую фигуру, столь искусно сотворенную, что смотрится почти как живая. Она не шевелилась, затем распрямившись, она глубоким выдохом вобрала в себя свежий ночной воздух, а выдох был медленный, будто день накануне выпал ей нелегкий. Ее кожа казалась во мраке особенно белой, темные волосы ниспадали до плеч. Он хотел ее увидеть ее лицо, но меховое пальто мешало. На миг он захотел ее поцеловать и обнять.
И, чуть не разгадав его помыслы, она вдруг подняла взор, оставляя свои грезы, будто возвращенная сильной рукой из дальнего далека. Она обернулась в его сторону, вздрогнула, вскинула голову. Он увидел перед собой невиданное прекрасное лицо. Лицо совершенных пропорций художественного произведения, с чертами тонкими, хрупкими, беспорочный лик с огромными темными очами и нежно очерченным ртом. Пленившие его с первого взгляда глаза, казались, были полны бесконечной печали, и в свете уличных фонарей ему стали заметны два блещущих ручейка слез на беломраморных щеках.