Все-таки интересно жить в деревне. В городе случаются, конечно, всякие истории, но на селе все и хорошее и плохое убедительнее выглядит. Здесь люди настроение друг друга быстрее улавливают и сопереживают душевнее.
…. С моим соседом случилась беда. В своем уже далеко не молодом возрасте он поддался юношескому влечению – влюбился в женщину приезжую, восточную и с весьма неопределенным возрастным статусом. Конечно, все это вскружило ему голову так, что он бросил к ее ногам свободу закоренелого холостяка, и превратился в раба любви. Его восхищало в ней все – и утонченность в виде худобы, позволяющей выглядеть моложаво, и восточное лукавство, наигранный детский лепет, незатейливое кокетство и та « доверчивость», с которой она перекладывала на него все свои хозяйственные проблемы. Он осыпал ее цветами, которые собирал по обочинам дорог, читал ей стихи Омар Хаяма, цитировал при всяком удобном случае мыслителей всех времен и народов. У нее было высшее гуманитарное образование, и она могла по достоинству оценить его обширный кругозор. Но более всего, она ценила его умение работать с техникой. Он ремонтировал то, что в принципе уже восстановлению не подлежало. В результате этого любовного тендема купленный ею по приезду домик превратился в уютное гнездышко с современным техническим оснащением.
Жить бы да жить им вдвоем в мире и согласии, да не тут – то было. В доме все давно функционировало надежно и спокойно, и поэтому его пассию стало все чаще раздражать, почти до головной боли постоянное словоизлиянии сожителя о несовершенствах мироздания и его шаркающая походка по комнатам в поисках какого-нибудь занятия. Тут –то и усомнишься в известном изречении поэта о благотворности любви в любом возрасте… Стали возникать ссоры, бессмысленные, затяжные как осенние дожди, и очень озлобленные. Вскоре в трезвом состоянии сосед уже не мог противостоять нападкам рачительной хозяйки не столь уж прочного домашнего очага, и он запил. Пил, чтобы уйти от реалий скандальных будней, а наяву сталкивался с еще большим негодованием. Его восточная подруга не отличалась ни кротостью, ни знаменитым азиатским терпением . И вот как-то она просто-напросто в категоричной форме указала ему на выход. Оказавшись за воротами однажды, он потом приступом брал им же сооруженные крепкие запоры высоченного забора. Помогала техническая смекалка. И он все же мог снова и снова лицезреть луна подобное личико своей Гульчетай. Потом появлялась не то милиция, не то полиция. В его голове уже все смешалось, он выслушивал увещевания молоденьких ребят в лейтенантских формах, покорно обещал никого не трогать и никого не беспокоить, тем более, не тыкать на национальную принадлежность. Но только из виду исчезал серый автомобиль с продольными синими полосами, сосед выводил из полуразрушенной пристройки на своем дворе старенький-старенький велосипед и мчался с развивающимися как у шекспировского Ромео волосами навстречу новым любовным приключениям. Он снова готов был преодолевать высоту металлического профиля, прочность навороченных запоров, сопротивление засовов и вообще всего, что мешало быть рядом со своей женщиной. Вот так они и жили изо дня в день, пока не наступил тот роковой в конце марта, который в корне изменил все в его жизни. Он решил покончить со всеми своими невзгодами раз и навсегда. В руках на чердаке оказался шнур и жесткая петля сдавила горло… Сметливая сестра подоспела очень вовремя, медики постарались, и в результате в сильно исхудавшее костлявое тело мало-помалу возвращалась жизнь. Только теперь ему было все равно, кто он и что он . Про таких говорят, он как овощ. Но говорят и другое - в каждом есть что-то человеческое. А что такое осталось в нем?! Он перестал думать о глобальном, некогда так волновавшем его, стал просто созерцателем маленьких и незначительных событий. Отныне он смотрел на мир безобидными глазами и с абсолютной непосредственностью реагировал на что-то его интересующее, что-то помнил, о чем-то забыл… Он много ходил туда-сюда, словно боясь остановиться и замереть. Он просто хотел оставаться в этом мире и быть здесь всегда .И все уже привыкли к тому, что он возникал рядом тихо и незаметно, и так же удалялся, словно растворялся во времени и пространстве.
Осень добрая красила багрянцем деревья, согревала последним теплом луга. Но в его доме было темно, холодно и безрадостно. Сестре он был не нужен… Она не хотела его видеть, быть с ним рядом. В ней как бы проснулись те силы, которые звали к жизни другой, с иными интересами. Она выплакала все глаза от той безысходности, в которой они оказались оба. И та, из-за которой случилась беда, тоже страдала. Как оказалось, техника, несмотря на гарантийные сроки, быстро выходит из строя, а починить некому, не появилось больше и желающих любить ее открыто и преданно. И главное - годы. Они уходили безвозвратно. Что будет потом? Никто из них не знает. Просто тот зловещий март и этот славный октябрь очень многое разделяет.