3. Выход в окно
- Стриж – птичка, которая не может ходить. Я – безножка, это моё наказание. Но птичка может летать! Через этот чердак проходит моя граница двух миров: по одну сторону – внешний, нижний мир внешних людей и низких вещей, но по другую, за окном – внутримирье или надмирье, где все люди и вещи открываются изнутри и вверх. Внизу я совсем неходячая. Здесь на чердаке, на границе, я могу ходить без помощи ног, но с помощью рук. А вверху, в надмирье, могу плыть без помощи ног.
- Я не понимаю, - бормотал Гор. – Не понимаю, о чём ты говоришь.
Лицо Стриж просияло загадочным внутренним светом.
- Там , над крышами – совсем другое! На моей крыше! Там другой мир. Другие законы. Другие возможности. Там я могу… не ходить, а плыть. Именно поэтому я живу здесь, на чердаке, а не в комнате у доброй женщины, которая обо мне до сих пор заботится. Моё наказание – с возможностью искупления. И для того, чтобы оправдаться, мне дана возможность передвигаться там…. Что ты делаешь на улице один вечером?
- Гуляю.
- Гуляешь?! То есть просто бродишь по улицам туда-сюда и смотришь по сторонам без всякого дела?
- Ну, в общем, да.
- Вот и я! Я тоже люблю гулять! Даже очень люблю. Если хочешь, я могу предложить тебе прогулку вдвоём.
- Но ты же сказала…
- Нет! – Стриж вскинула обе ладошки, будто защищаясь. – Ты всё-таки услышал меня только наполовину. Не туда, - махнула рукой в сторону железной двери. – А туда! – указала на одно из окон крыши.
- Ты ходишь гулять на крышу? – догадался Гор.
- Да. Я люблю гулять над-городом.
В первое мгновение Гор просто захлебнулся от… чего? Он сам не сразу смог это понять. Ощущения нахлынули скопом, и он вынужден был остановиться и несколько минут вслушиваться в них, чтобы разобраться. Запах. Какой-то особый запах холодного чистого воздуха, который распирает грудь, будто воздушный шар, и грозит вот-вот сорвать с места и унести ввысь. Волшебные огни. Темнота вверху, темнота внизу, но и там, и там, темноту пронизывало огромное количество светящихся точек. Гору даже показалось было, что он потерял вес и стал невесомым. Он словно вышел в открытый космос из стальной скорлупки своего корабля и задохнулся от явившегося ему великолепия. Ему пришлось зажмуриться, набрать в грудь побольше сладкого воздуха и задержать дыхание, а потом выдохнуть и открыть глаза – только тогда он, наконец, поверил, что просто оказался на крыше старого четырёхэтажного дома в спальном районе города.
Привычный городской шум отступил, а иные звуки, прежде незаметные – задумчивое гудение ветра, воркование голубей, шелест листвы – заняли его место. Всё, что раньше было его роста или выше его, вдруг оказалось ниже и где-то внизу. Деревья с красно-жёлтыми кронами. Трансформаторная будка и прижавшиеся к ней гаражи. Деревянный забор. Да и сам дом. Словно сказочный великан Гор вдруг вознёсся над всем этим и отделился от этого. Он видел всё, уменьшившееся в размерах и ставшее чуть-чуть кукольным, а его не видели. Прохожие внизу – как и он сам прежде! – не поднимали лиц вверх и смотрели только вдоль земли.
Стриж смотрела на него с улыбкой. Похоже, она прекрасно понимала его чувства.
- Правда, здесь здорово?! – не спросила, а уверенно заявила она.
- Правда, - согласился он.
Он уже почти перестал стесняться своей новой знакомой. Ему начинало казаться, что она совсем не новая, а давнишняя его знакомая - так легко она его встретила, и так непривычно непринуждённо чувствовал он себя рядом с ней.
- Я всё время выхожу сюда погулять, - гордо заявила Стриж. – Каждую ночь! Здесь всегда есть на что посмотреть и есть о чём подумать.
- А я никогда не был на крыше, - признался Гор неожиданно для себя самого. – Мне, наоборот, чаще всё под землю приходится спускаться.
- Под землю я бы не хотела, - серьёзно сказала Стриж. – Под землёй много темноты. Много тяжести. Много страха. Совсем не то, что над-землёй! Здесь тоже бывают и темнота, и тяжесть, и страх, но здесь они не такие, послабже и поменьше. И над-землёй можно летать. Птицы летают. Облака летают. Самолёты, воздушные шары, бумажные змеи, всякие спутники, дирижабли, ракеты… Летают! Правда, к сожалению, это дано не всем.
Что-то в этой последней её фразе Гора насторожило, и он ничего не ответил, только глянул на Стриж пристально.
- Да, летают не все, кому хочется! – со вздохом повторила Стриж. – Ладно, пойдём. Здесь есть, где погулять и на что посмотреть.
- А ты не замёрзнешь?
Стриж выбралась на крышу всё в том же белом платье-рубахе, в котором сидела на диване у себя на чердаке. Она даже не надела ничего на ноги – так и осталась босиком. При этом она, похоже, почти не мёрзла, только стояла, скрестив руки на груди, и едва заметно поводила плечами, будто слегка ёжась.
- Если тебе нечего надеть, возьми, пожалуйста, мою куртку.
Ему вдруг захотелось, чтобы Стриж согласилась. Как это было бы здорово: сорвать с себя куртку и бережно укрыть её тонкую фигурку. Конечно, куртка для неё велика, да и тяжела, но в ней Стриж было бы тепло и уютно. А потом, когда она вернула бы ему куртку, он надел бы её, словно погрузившись не в обычную ткань, а в живое тепло её тела, как будто в её … объятия? Нет-нет-нет! Ему нельзя даже на мгновение разрешать себе такие мысли! Как он смеет: он – угрюмое неуклюжее чудище, и она – невесомое светлое создание. Нет-нет-нет! Даже не думать!
- Нет-нет, - сказала она. – Не нужно! Поверь: мне и так совсем не холодно! Да, я понимаю: со стороны это выглядит странно, но так нужно. Ты мне веришь?
- Да, - кивнул он. – Я тебе верю.
- Хорошо.
Крыша, на которую они выбрались через одно из чердачных окон, была выложена шифером. Вдоль самой её кромки тянулись металлические перила и водосточный желоб. Гор и Стриж стояли ногами (она – босыми!) на жёлобе и держались руками за перила. Дом был всего-то лишь четырёхэтажный, но располагался он на небольшом всхолмье, а соседние дома с этой стороны находились на некотором отдалении и были такие же невысокие, старые, так что обзор отсюда открывался замечательный. За чередой одинаковых шиферных крыш виднелись фонари над оживлённой улицей, светофоры у перекрёстков и огни новостроек. А внизу рядом были тихие улочки и дворики, шелестели листвой деревья, спали холодные глыбы автомобилей и почти совсем не было людей.
- Предлагаю подняться ещё повыше, - сказала Стриж, тронув Гора тёплыми пальцами за руку, отчего он снова едва не задрожал. – Это вон там.
Она повернулась и пошла к дальней части крыши, совершенно ни за что не держась, а ему пришлось цепляться одной рукой за перила, чтобы не терять равновесие, следуя за ней.
Он увидел, что дальним торцом дом примыкает к другому зданию, повыше. Сплошная кирпичная стена поднималась вверх ещё метров на шесть, и с неё свисала железная пожарная лестница.
- А я и не знал, что у нас можно переходить с дома на дом по крышам! – вслух удивился Гор.
- Да, - кивнула Стриж. – Многие могут прожить жизнь и так и не узнать, что есть целый мир над-городом, по которому можно путешествовать очень долго, ни разу не спустившись на землю.
- Наверно, это про меня. Я бы и правда никогда не узнал об этом… если бы не ты!
Стриж ничего не ответила.
Они остановились у кирпичной стены. Стриж вскинула руки и… взлетела? Как большая белая птица, едва касаясь ладонями лестницы – вот она уже стоит наверху и зовёт Гора за собой. А Гор совсем не любил такие лестницы. Он понял это, как только сам взялся руками за ступеньку над головой и поставил обе ноги на нижнюю ступеньку. Какой он, оказывается, тяжёлый и неуклюжий! А лестница сделана из таких тонких прутиков! И к тому же она узкая – уже его плеч. Сам себе Гор представился каким-то нездоровым наростом, опухолью на стебельке, колеблемом ветром. Но Стриж ждала наверху, и он заставил себя карабкаться к ней, отбросив все дурные мысли.
Наверное, он не зря боялся. Лестница под ним качалась и жалобно стонала. И поднимался он гораздо дольше, чем ожидал. Он смотрел прямо перед собой и видел только кирпичную стену да металлические перекладины ступенек. И ступенек этих перед ним промелькнуло штук сто, не меньше, прежде, чем стена закончилась, и Гор увидел белую рубашку Стриж.
Эта крыша была совсем другая. Во-первых, она была плоская, во-вторых размером, наверно, с целый стадион, и дальний её край терялся в темноте. Это было всё равно, что выйти из укромного переулка на большой проспект. Когда Гор оглянулся назад, крыша дома Стриж показалась ему такой маленькой и далёкой, словно он смотрел на неё с многоэтажки.
- Идём! – снова позвала Стриж. – Я покажу тебе, какой замечательный вид открывается отсюда.
Эта крыша была покрыта чем-то чёрным, слегка пружинящим под ногами вроде резины (толью, а может, гудроном – Гор не очень хорошо разбирался в этих вещах). Ограждение по периметру было не железное, а кирпичное – шириной в один кирпич и лишь чуть-чуть выше колена. Тут и там над крышей поднимались вентиляционные трубы, обшитые жестью и похожие на маленькие сторожевые башенки, и ещё огромное количество антенн самых разнообразных форм с разбегающимися от них в разные стороны проводами.
- Как корабль! – подумал Гор и понял, что сказал это вслух. Стриж обернулась к нему и улыбнулась, и он, вдохновившись, продолжил. – Правда, это похоже на палубу какого-то огромного корабля? Антенны – как мачты, провода от них – как снасти, трубы – как сторожевые башни или орудия, а вот те маленькие домики в середине…
- Там выходы на крышу из подъездов, - пояснила Стриж.
- Да, вот они – капитанская рубка и кабина экипажа.
- Так и есть. Только этот корабль плывёт не по морю воды, а по морю жизней… Или даже устремляется в бесконечный космос, к звёздам!...
Стриж протянула руку и взяла его пальцы в свои. Она сделала это так естественно, как будто они были давним друзьями. А он весь обомлел от её тёплого, ласкового прикосновения и, наверное, покраснел – хорошо, что в темноте Стриж не сможет рассмотреть цвет его щёк!
Она потянула его за собой, и он, естественно, подчинился. Они перешли к соседнему краю крыши, и Стриж выпустила его руку (какая досада!). Она упёрлась ладонями в кирпичное ограждение и, наклонившись вперёд, заглянула за край крыши. Гор последовал её примеру.
И не поверил своим глазам.
Он смотрел вниз с небоскрёба! Десятки этажей, камень, стекло, металл, отделяли его от земли. И там, далеко внизу, протянулась широкая оживлённая улица: текли огненной рекой потоки машин, склонялись над ними фонари точно подслеповатые надсмотрщики, перемигивались светофоры с неоновыми вывесками. И шагали во все стороны по тротуарам люди.
Снова долетел до слуха городской шум: гудение и сигналы автомобилей, обрывки музыки, голоса… Что это? Ведь они же в спальном районе, далеко от центра, в поздний час! И – небоскрёб? В этом городе вообще нет небоскрёбов! Есть высотные дома этажей в пятнадцать, но не небоскрёбы!
- Что это? – он повернулся к Стриж и увидел, что та с интересом наблюдает за ним. – Я не понял: что это такое? Мы же были на обычной пятиэтажке? А тут… Этажей сто? Как это?
- То, что ночью с крыши выглядит маленьким, на самом деле либо очень далеко, либо действительно маленькое… Либо и маленькое, и далеко одновременно. Мы сейчас над-городом. Ты покинул свой привычный уровень обитания, и глаза твои ещё не привыкли к новым измерениям. Отсюда всё выглядит иным. И сам ты здесь – иной. Не удивляйся! Так должно быть. Иначе ты и я вдвоём сюда бы не пришли!
Он заворожено смотрел на неё. Действительно, она выглядела сейчас иначе, чем там, на чердаке. Она уже не казалась такой хрупкой и беспомощной. Её красивое лицо было серьёзным, глаза смотрели проницательно и как-то настойчиво. В ней проявилась незримая сила – не та, которая в мышцах, а та, которая в мыслях. Белая рубашка на ней трепетала от ветра, то облегала, обозначая яблоки грудей, то вздувалась пузырями, и как будто светилась в темноте.
- Да, – неуверенно сказал Гор. – Кажется, я понимаю.
- Идём дальше!
Она снова взяла его за руку и повела вдоль края крыши. Невод антенн и проводов, полный звёзд, проплывал над ним. Антенны длинные и тонкие, как усики насекомых, нервно подрагивали на ветру; круглые антенны – тарелки пялились, как великаньи глаза; антенны с поперечными перекладинами вздымались, точно мачты, утратившие паруса. Две близко стоящие мачты были особенно высокими и толстыми, но клонились под тяжестью не менее толстых проводов, отходивших от них. Стриж остановилась как раз между этими двумя мачтами.
- Здесь!
Гор взглянул, куда она указала, и не поверил своим глазам.
Прямо перед ними с края крыши в сверкающее небесными и городскими огнями пространство уходил и исчезал в темноте подвесной мост. Совершенно обычный подвесной мост: стальные канаты закреплены на тех самых двух мачтах (вовсе это не антенны!), соединены между собой, а внизу к ним подвязаны поперечные пластины, тоже, похоже, из металла. Шириной мост был не больше метра, а вот длиной – не разглядеть. Тоненькая паутинка над угрюмой бездной. Под ним убегали вниз десятки этажей, камень, стекло, металл, текли далеко-далеко внизу машины и люди, совершенно его не замечающие, а над ним и сквозь него, сквозь его металлическое плетение, тёк ветер с ровным отстранённым гулом.
- Если хочешь, мы можем пойти дальше по этому пути, - шепнула Стриж.
Гор казался сам себе не столько птицей, сколько пловцом, наблюдающим причудливый подводный мир прозрачной лагуны под собой. Вся грязь и суета на таком расстоянии исчезли, остались только главные черты и россыпи огней.
Подводный мир – отражение мира звёздного. Морские звёзды и кометы. Свёрнутые в ракушки замкнутые пространства. Сияющие туманности – медузы. Чёрные дыры – кашалоты. И звуки из этих глубин доносятся, странно преломляясь, преображаясь и сливаясь в единое монотонное и завораживающее пение.
Двое ступили на подвесной мост, уходящий в звёздную глубину: сначала – Стриж, за ней – Гор. Он боялся, что мост прогнётся под его тяжестью, но тот даже не покачнулся. Мост был тонкой паутинкой, протянувшейся над бездной, два паучка скользили по ней, но именно для таких паучков паутинка и была создана.
- Это один из трактов надмирья, - сказала Стриж. – Он соединяет много крыш и вершин. Из многих окон можно выбраться на него, и таких трактов много, они пересекаются друг с другом, образуя запутанную сеть, по которой можно бродить бесконечно. А правда: мы с тобой похожи на две лодки на поверхности моря? Для подводных обитателей лодки – небожители. Они где-то там, в загадочной недостижимой выси, за пределами известного подводного мира, в ином измерении. Но лодки, также как и мы, не могут подняться ещё выше – выше поверхности моря. Они живут на тонкой границе между миром подводным и миром воздушным, на вершине подводного мира и на дне воздушного. Им нетрудно опрокинутся и уйти в глубину, но поднять ввысь их может только чудо. Так и мы: нам легко перекинуться через поручни и рухнуть вниз, но нет у нас крыльев, которые мы могли бы расправить и воспарить в пространстве.
Гор внимательно слушал. Сам он вряд ли мог бы высказать подобное, но что-то внутри него чутко отзывалось на слова Стриж.
- А другие люди здесь бывают? – осторожно спросил он.
- Другие люди? Конечно, бывают! – рассмеялась Стриж. – И, я думаю, очень скоро мы кого-нибудь встретим!