1. Стриж под крышей
Какой странной и непредсказуемой порой бывает жизнь! Иногда беда приводит к радости – и наоборот. Вот и в этот вечер вышло так: пожалуй, величайшая радость в его жизни началась с того, что он едва не попал в большую беду…
Гор заметил их первый. Они сидели в простенке между двух старых домов на каких-то бетонных сваях с торчащей из торцов арматурой, сваленных беспорядочной кучей. Позади них была выцветшая кирпичная кладка, когда-то, видимо, покрытая толстым слоем штукатурки и краски, теперь почти полностью осыпавшейся. Они и сами были такие же выцветшие, обшарпанные, осыпавшиеся, как весь фон вокруг них. Словно они и не были живыми, а только нарисованными – контуры, которые кто-то неряшливо набросал углём на стене и на сваях, не потрудившись раскрасить. Даже лица. Даже глаза. Потому он и не сразу усмотрел их в сгущающихся сумерках – рассеянный ум принял их за элемент декораций. Но они не были декорациями – они были действующими лицами. Они шевельнулись, обратив сразу все свои кирпичные лица к нему. А он остановился.
В первое мгновение Гор тоже растерянно уставился на них. Но тут же решил сделать вид, что не заметил их – просто остановился, задумавшись о своём. Он отвёл взгляд и как бы в раздумьях сделал шаг назад. И тогда один из их ртов открылся.
- Э! Стоять! – голос был… ну, да: такой же выцветший, осыпавшийся, растрескавшийся, с торчащей во все стороны ржавой арматурой.
Гор развернулся и устало, как будто нехотя побежал.
Вообще-то, он неплохо знал этот район. Сколько раз он проходил через эти дворики и эти улочки в своих одиноких прогулках! Наверно, если бы остановиться и подумать без спешки, то он припомнил бы немало укромных уголков, где можно затаиться и переждать опасность, и самые короткие пути к этим уголкам. Но остановиться он не мог. И тем более – не мог успокоиться. Все мысли разом вылетели из головы. Поэтому он бежал, не разбирая дороги, без всякого плана, просто подальше от них.
Но они бежали следом. Он слышал за спиной топот нескольких пар тяжёлых ботинок (ну, конечно – они же каменные!), а ещё бессвязные и, может быть, именно поэтому особенно пугающие окрики.
А бегать Гор не умел. Он был слишком тяжёл и неповоротлив для бега. И вообще он всегда предпочитал размеренность и неспешность всякой суете или как ещё сейчас говорят – экшену. Он быстро стал задыхаться. Сердце разбухло и заколотилось изнутри о грудную клетку как стенобитная гиря. Мышцы одеревенели и заныли. Ещё немного, и тело откажется ему служить. Он упадёт прямо на пыльный асфальт. И тогда они догонят его и обрушат на него свои каменные ботинки и бетонные кулаки.
- Урод! Стоять! Сюда! – голоса были уже ближе и, кажется, доносились с разных сторон. Они окружали его.
А вечер был красив. Осенний вечер – это уже, в общем-то, ночь. Ясное небо усыпано звёздами, улыбается хрупкий молодой месяц. Деревья загадочно шелестят разноцветной листвой на самой границе света от фонарей. Тут и там уютно сияют квадраты окон. И куда-то исчезли все прохожие, и даже машины. Улицы таинственно, сказочно опустели. Но, к сожалению, сейчас Гору было не до сказок.
Очередной поворот. Гор ухватился рукой за угол стены, чтобы помочь ногам изменить направление, и слегка ободрал ладони. Снова пустынный дворик. Никого. Мирно горят окна. Люди за ними живут своей жизнью. Люди не знают, что по другую сторону стекла внизу кому-то приходится спасать себя бегством.
И вдруг:
- Беги к первому подъезду! Направо! – это был голос свыше. Прямо из ночного звёздного неба. Голос совсем другой – мелодичный, красивый, как будто к нему обратилась одна из прекрасных звёзд. Гор никого не увидел, но послушался – повернул направо. Подъезд. Бетонный козырёк над ним. Железная дверь. Кодовый замок (какая древность – сейчас уже везде домофоны!).
- Код: тридцать восемь, - подсказал таинственный голос. – И поднимайся сразу на чердак.
Сбоку под козырьком висела лампа, забранная железной решёткой, и в её свете цифры на кодовом замке были видны очень хорошо. Гор выставил два пальца и яростно ткнул в кнопки, словно в глаза кому-то из своих преследователей. Замок щёлкнул. Он потянул дверь на себя, торопливо протиснулся в образовавшуюся светлую щель и тут же захлопнул дверь за собой. Удивительно, как легко всё получилось – как будто он входил в этот подъезд каждый день. Обычно эти кодовые замки вечно заедают… Но, кажется, преследователи ещё не обогнули этот угол и не видели, куда скрылся Гор. Теперь его отделяли от них целых две преграды: железная дверь и их незнание.
Гор прислушался к звукам снаружи, но ничего не услышал. Может быть, преследователям вообще надоело за ним бежать, и они вернулись в свой каменный проулок?...
Остался последний рывок: подняться на чердак. Почему на чердак? И почему это последний рывок? Разве там безопаснее, чем в подъезде? Гор не раздумывал об этом сейчас: спасительный голос направил его на чердак, и он следовал этому указанию.
Он оттолкнулся спиной от двери, о которую опирался, переводя дыхание, и медленно, устало зашагал по ступенькам вверх, жадно цепляясь за потёртые деревянные поручни перил.
В подъезде было тепло. После такой пробежки по зябким вечерним улицам ему стало даже жарко – кровь прилила к лицу. На каждом этаже неярко горела электрическая лампочка, запертая в такой же кожух-решётку, что и под козырьком снаружи. В тишине подъезда было слышно, как эти лампочки гудят на самой грани восприятия. Они все гудят, но слышишь это только вот в такой напряжённой тишине, и гудение это завораживает.
Дом был старый и невысокий – всего четыре этажа. От последней площадки перед квартирами вверх вёл лестничный пролёт в два раза уже и круче, чем все остальные, без лампочки, но всё-таки с перилами. Ступеньки упирались в железную дверь с двумя массивными ушками для навесного замка. Но замка не было. И дверь была приоткрыта. И в приоткрывшуюся щель был виден свет.
Только здесь, на последних ступеньках перед дверью на чердак Гором вдруг овладели сомнения. Почему он решил, что ему нужно сюда? Кого он там встретит? Раз дверь не заперта, а за нею свет, значит, там кто-то есть! Что он им скажет? А они ему? Но: голос велел идти на чердак. Он взялся за железное ушко для замка (никакой ручки на двери не было), потянул на себя и вошёл.
Так он и встретил Стриж.
Она выглядела ещё беззащитнее и безобиднее чем он. Впрочем, не правильно: он-то как раз не был таким уж беззащитным и безобидным. А она вся была хрупкая, тонкая, лёгкая и глазастая. Гору вдруг припомнилось лето: невесомая паутинка в листве, капелька росы на паутинке, и солнечный свет, преломляясь в капле, разливается крошечной радугой. Да – это про неё.
Она сидела на чём-то вроде дивана, довольно большого. Бледная кожа, светло-серые глаза, светлые волосы. На ней было белое… платье? Рубашка до самых пят? Во всяком случае, что-то очень длинное и при этом очень простое, без каких-либо украшений или даже застёжек. И из-под подола у самого пола выглядывали босые стопы.
- Привет! – сказала она, и Гор сразу узнал тот чудесный голос, что направил его сюда. – Это я тебе кричала из окна. – Как будто ему ещё нужны были пояснения! – Сзади тебя на двери – задвижка. Если хочешь, можешь её задвинуть, чтобы тебе было спокойнее. По-моему, они не заметили, как ты вошёл в подъезд, да и код они вряд ли знают, но, мне кажется, тебе так будет спокойнее.
Гор механически обернулся. С этой стороны на двери имелся массивный железный засов. Гор протянул руку и сместил задвижку, заперев дверь – не потому, что действительно чего-то боялся, а потому, что она так сказала. Повернулся к ней. Она смотрела на него просто и слабо улыбалась.
- Привет, - неуверенно сказал он. – Спасибо, что ты меня… - он замялся, подбирая слова. – Выручила!
- Не стоит! – махнула рукой она. – Проходи, присаживайся.
Только теперь Гор толком огляделся вокруг – в первое мгновение помещение полностью скрылось от него за своей хозяйкой.
Это был самый обычный чердак – пустое тёмное пыльное пространство под покатой крышей. И только в одном его углу - кукольный домик с белой куколкой. Несколько предметов мебели образуют другую, маленькую комнату с воображаемыми стенами. Диван. Стол со стулом. Два шкафа. Точнее, один – шкаф, а другой – наверное, буфет со стеклянными дверцами в верхней части и бездверным проёмом посередине. Всё явно очень старое, деревянное, потрескавшееся, но по-своему весьма уютное. Буфет и шкаф стояли по разные стороны от дивана, обратившись к нему дверцами, как два суровых и преданных стражника. Стол прислонился к буфету сбоку, стул спрятался под стол. Сверху с деревянной балки на закопченном проводе свисала лампочка в пластмассовом патроне – единственный источник света. Какие-то верёвки тянутся между балками.
- Извини, у меня тут не прибрано… - вдруг засмущалась хозяйка и порывисто пригладила волосы ладонями. – И сама я не очень хорошо выгляжу…
- Ничего-ничего! – торопливо перебил её Гор, тоже смутившись. – Всё хорошо!
Он подошёл к столу, выдвинул стул и сел. Тот жалобно скрипнул, покачнулся, но выдержал.
- Страшно было? – участливо спросила хозяйка. – Их было так много, по-моему, почти десяток. И все какие-то одинаковые, безликие, серые. Как будто из пыльного асфальта! Я на них сверху смотрела – они меня не видели и добраться не смогли бы. А если б мне оказаться среди них в такое время на этой улице пустой, я бы наверно от страха в обморок упала!
Гор лишь слегка покачал головой. Ему не хотелось говорить об этом. Ничего нет приятного в том, что кто-то видел, как ты убегаешь от уличной шпаны. Особенно, если этот кто-то – молодая девушка.
Хозяйка как будто тоже поняла это.
- К счастью, здесь их нет! – махнула она рукой, легко отбрасывая все мрачные переживания. – Посиди пока у меня, отдохни. Не думаю, что они будут караулить во дворе всю ночь!
- Спасибо, что выручила! – неловко повторил Гор.
- Надеюсь, любой нормальный человек на моём месте сделал бы также! – улыбнулась хозяйка.
- К сожалению, нет, - вздохнул Гор. – Мне совсем не часто встречаются люди, готовые помочь в трудную минуту.
- Ну, не знаю… Может, ты прав. Тогда давай знакомиться! Тебя как зовут?
- Георгий. Или коротко - Гор.
- Очень приятно! А мне нравиться называть себя – Стриж. Не возражаешь?
- Не возражаю. Очень даже… мило!
- Значит, теперь мы знакомы. Будешь чай, Гор?
- Пожалуй, да.
Оказалось, ей даже не нужно вставать с дивана, чтобы сделать чай. Она протянула руку и нажала кнопку электрического чайника, который стоял в проёме буфета. Потом чуть-чуть привстала, приоткрыла стеклянную дверцу буфета, вытащила одну чашку, другую, две ложечки и блюдце с конфетами. Взяла заварочный чайник, который стоял рядом с электрическим, и налила в чашки заварки. Вся посуда у неё, как и мебель, была очень старая, потёртая, но при этом ухоженная, чистая. Разве что электрический чайник выделялся своей вызывающей новизной.
Стриж налила в чашки кипяток и придвинула одну чашку Гору.
- Угощайся!
Он поболтал в чашке ложечкой, не без удовольствия слушая, как та позвякивает о керамические стенки. Когда-то верхняя кромка чашки была покрыта позолотой, теперь почти полностью стёртой. В одном месте кромка скололась, открыв коричневую (глиняную?) основу. Но всё это ничуть не мешало, а даже, кажется, наоборот усиливало чувство домашнего уюта. Как всё-таки странно бывает в жизни: ещё десять минут назад он спасался бегством, страшась самых печальных последствий, а сейчас уже сидит в тепле и покое и пьёт чай, как ни в чём не бывало. Тут Гор непроизвольно напрягся, прислушиваясь к звукам, доносящимся извне: не раздаются ли на улице злобные окрики? Не топают ли тяжёлые ботинки в подъезде? Не дышит ли кто-то под дверью чердака? Но ничего не было слышно, и он окончательно успокоился.